67 ответов в этой теме

[Рус14]

Куликовская битва и непосредственно связанные с ней события последней четверти XIV столетия, имели решающее значение в деле освобождения Руси от татаро-монгольского ига. Однако, очень часто встречается недооценка результатов и значения Куликовской Победы. Традиционно принято считать, что Куликовская битва была лишь началом борьбы за освобождение от ордынского господства, которая не увенчалась успехом из-за нашествия Тохтамыша, отодвинувшего окончательное свержение ига ещё почти на сотню лет. При этом не учитывается то обстоятельство, что именно после Куликовской битвы, произошёл коренной перелом в отношениях Руси с Ордой, именно тогда Русь добилась освобождения от наиболее тяжёлых форм ордынской зависимости.
Борьба с татаро-монголами началась уже вскоре после установления ига, и проходила в виде народных восстаний, как стихийных, так и организованных, и отдельных вооружённых выступлений князей. Хотя сопротивление Орде в первое столетие ига и привело к некоторым положительны результатам (переход сбора дани от ордынских чиновников к русским князьям, ликвидация системы баскачества), однако в условиях подавляющего военного превосходства татаро-монгол и отсутствия единства русских княжеств, подобные выступления, даже если они и завершались успешно (как например восстание 1262 года или разгром татарского отряда Дмитрием Переяславским в 1285 году), не могли привести к освобождению Руси. Организованное же сопротивление, ставящее своей целью освобождение от ордынской зависимости, начинается с последней четверти XIV века, чему способствовали два важных обстоятельства. С одной стороны начавшийся медленный процесс объединения Русских земель, связанный с усилением Московского княжества, ставшего к тому времени сильнейшим государством северо-востока Руси. Именно Московское княжество, окрепшее за четыре десятилетия относительно мирной жизни и объединившее под своей властью Владимирское Великое княжество, оказалось способным возглавить освободительную борьбу Русского народа. С другой стороны и внешнеполитическая обстановка, в частности начавшийся во второй половине XIV века длительный период междоусобиц в Орде, также способствовала успешной борьбе с Золотой Ордой. Таким образом, воспользовавшись благоприятной внутри- и внешнеполитической ситуацией, и обладая достаточным военным потенциалом, Московское княжество в период правления Дмитрия Ивановича Московского вступает на путь открытого противостояния Орде, имевшего свой целью полное освобождение от иноземного ига.
Ещё в 1363 году, через год после вступления Дмитрия на великокняжеский престол, Москва отказалась признать решение хана о передачи ярлыка на великое княжение суздальско-нижегородскому князю, затем в 1370 году до великого княжения не был допущен тверской князь, правда в первое десятилетие правления Дмитрия Ивановича, Московская Русь ещё признавала верховную власть хана и продолжала платить ордынский «выход». Но уже с 1374 году, Москва прекращает выплату дани, полностью разорвав тем самым, существовавшие на протяжении почти полторы сотни лет, отношения зависимости Руси от Орды: «князю великому Дмитрию Московьскому бышеть розмирие съ Тотары и съ Мамаемъ» (Рогожский летописец. ПСРЛ, т. 15). В следующем году Дмитрий Иванович не подчиняется решению Мамая о передачи ярлыка на великое княжение тверскому князю Михаилу Александровичу и организовывает военный поход на Тверь, закончившийся победой и заключением выгодного договора с тверским князем, одним из условий которого был отказ Твери от притязаний на владимирский стол. С этого времени и до Куликовской битвы Московское княжество находилось с Мамаевой ордой в состоянии войны, которая завершилась в 1380 году Куликовской Победой. В 1376 – 1378 годах происходит ряд вооружённых столкновений московских и союзных Москве нижегородских и рязанских войск с татарами: поход на Булгар, сражения на Пьяне и Воже, в то же самое время Мамаю удалось прекратить «великую замятню» и объединить под своей властью большую часть Орды, Мамай понимал, что вернуть утраченную власть над Русью можно только путём нанесения решительного военного поражения Москве и её союзникам. С этой целью, в 1377-1379 гг. войска Мамая подвергли разорению союзные Москве Рязанское и Нижегородское княжества, в результате чего Олег Рязанский и Дмитрий Нижегородский отошли от союза с Москвой и не участвовали в Куликовской битве, в 1378 году татары предприняли нападение и на Московское княжество, но были разбиты на Воже, однако отказываться от планов подчинения непокорной Москвы, ордынцы вовсе не собирались и летом 1380 года, собрав огромное войско, состоявшее из собственно ордынских сил, а также итальянских наёмников и войск зависимых народов, Мамай выступил в походу на Москву…
Рассматривая цели Мамая, хотелось бы обратить внимание на интересные сведения о его планах, содержащиеся в «Сказания о Мамаевом побоище»: «Я не хочу так поступить как Батый, но когда приду на Русь и убью князя их, то какие города наилучшие достаточны, будут для нас - тут и осядем, и Русью завладеем, тихо и беззаботно заживем», т.е. если верить автору «Сказания…», нашествие Мамая было не просто очередным татарским грабительским набегом или походом на непокорного князя, фактически речь шла о включении Руси в состав Орды, чего не было даже в первые, самые тяжёлые времена ига. Трудно судить о достоверности данного сообщения, так же как и сообщения того же источника о планах раздела Великого Владимирского и Московского княжества между союзными Орде Рязанью и Литвой, гораздо большее доверие вызывает сообщение летописи, где причиной нашествия 1380 года названо намерение Мамая принудить Москву к возобновлению уплаты дани, причём размер «выхода», который затребовал Мамай в 1380 году, значительно превышал ту сумму, которая выплачивалась мамаевой орде до 1374 года: «а къ великому князю присла, прося выхода, какъ было при цари Женибеке, а не по своему докончанию; а князь велики хотящи ему выходъ дати по хрестьяньскои силе, онъ же не хотяше» Ермолинская летопись. ПСРЛ. т. 23. Но какие бы цели не преследовал Мамай, в любом случае поражение Руси имело бы катастрофические последствия. Масштабный разгром, которому неизбежно бы подверглось Московское княжество, и как следствие его значительное ослабление, привели бы к прекращению только что начавшегося, процесса объединения Руси, что в свою очередь отодвинуло бы окончательное освобождение от ордынского ига на неопределённое время. Не стоит забывать и о союзном Орде, Великом княжестве Литовском, которое вполне могло использовать поражение Москвы и продолжить захватнические действия теперь уже и на северо-востоке и на северо-западе Руси.
Но в результате смелых и решительных действий великого князя Дмитрия, полководческого таланта воевод, и мужества русских ратников, 8(21) сентября 1380 года, объединённое русское войско одержало победу над врагом: «Бысть похваление поганых Тотар на землю Русскую, бысть побоище велико, бишася на Рождество Святыя Богородицы, в день соуботний до вечера, омерькше биючися и пособе Бог великому князю Дмитрею, биша и на 30 верст гонячися…». За этим кратким сообщением Псковской I летописи скрывается одно из важнейших событий Русской истории, которое и привело в итоге к освобождению Руси и во многом предопределило дальнейшее развитие Русского народа и Русской государственности.
Переходя к рассмотрению вопроса о значении Куликовской Победы в деле освобождения Руси от иноземного ига, следует остановиться на характере взаимоотношений Московского княжества и Золотой орды в период между Куликовской Победой и нашествием Тохтамыша, в связи с тем, что в настоящее время весьма распространено мнение о том, что победив Мамая, Дмитрий Донской признал власть Тохтамыша как «законного хана» сразу же после его воцарения, при этом сторонники данной версии рассматривают борьбу Московской Руси с Мамаем не как борьбу за освобождение от ига Орды, а только как сопротивление «узурпатору Мамаю». Однако, против данного утверждения однозначно свидетельствует ряд фактов. Во-первых, Мамай несмотря на сосредоточение в своих руках всей полноты власти в Орде, собственно ханскую власть не узурпировал, в течении всего времени его правления, во главе Орды формально оставались ханы-чингизиды от имени которых и действовал темник (подобная же ситуация повторилась и позднее, при Едигее); во-вторых, нет никаких свидетельств, того, что уже с 1380 года, т.е. сразу после победы над Мамаем и воцарения Тохтамыша, Московское княжество выплачивало дань последнему. Сторонники точки зрения о признании Дмитрием власти «законного хана Тохтамыша», в подтверждение якобы возобновившихся даннических отношений с Ордой в 1380 году, ссылаются на летописную запись под 1380 годом «На ту же осень князь великии отпусти въ орду своихъ киличеевъ Толбугу да Мокшея къ новому царю съ дары и съ поминки» (Симеоновская летопись. ПСРЛ. т.18.). Однако эта цитата свидетельствуют как раз об обратном: в данном сообщении речь идёт не о выплате дани, которая в источниках так и называлась «данью», а также «выходом», а о «дарах и поминках», т.е. подарках. Принесение же послами даров правителям иностранных государств было обычной практикой того времени и отнюдь не свидетельствовало о какой-либо зависимости. Теперь сравним это сообщение с описанием событий 1384 года, когда дань действительно была уплачена: «бысть дань великая тяжкая по всему княжению великому, всякому без отдатка, с всякие деревни по полтине. Тогда же и златом даваше в орду» Симеоновская летопись. ПСРЛ, т.18. Как видим, здесь чётко и ясно дань названа данью. Об отсутствии в 1380-1382 годах даннических отношений может свидетельствовать и неудавшееся ордынское посольство 1381 года: «того же лета царь Тактамыш, послав своего посла къ великому князю Дмитрию Ивановичю и къ всемъ княземъ Русскымъ, царевичя некоего Акъхозю, а съ нимъ дружины 700 татариновъ, и дошедше Новгорода Нижнего, и възвратися въспять, а на Москву не деръзнулъ ити, но посла некыхъ отъ своихъ товарыщевъ, не въ мнозе дружине, но ити не смеаху болма»(Симеоновская летопись. ПСРЛ, т.18. Ну и наконец в-третьих, ни чем иным кроме как невыплатой дани нельзя объяснить сам факт нашествия Тохтамыша. Естественно, что Золотая Орда хотя и потерпела жестокое поражение, но так просто не собиралась отказываться от господства над Русью, от тех огромных доходов, которые получали татарские ханы в виде дани и иных поборов с Русских земель, за счёт чего собственно и существовало это паразитическое государство, и в 1382 году Тохтамыш совершает новое крупномасштабное нашествие на Русь, которое на этот раз было поддержано рязанским и нижегородским князьями - противниками Москвы.
При этом, несмотря на внезапность нападения и отсутствие достаточных сил, Тохтамышу всё-таки было оказано вооружённое сопротивление (попытка Дмитрия Донского собрать войско, оборона Москвы, разгром Владимиром Серпуховским одного из татарских отрядов под Волоком), что также свидетельствует против предположения о признании Москвой власти Тохтамыша в 1380-1382 годах. Кроме того, важно иметь в виду и то, что возобновление даннических отношений произошло не сразу после тохтамышева нашествия. До начала 1383 года Московская Русь находилась ещё в состоянии войны с Ордой. Так, сразу же после поспешного отхода Тохтамышевых войск, Дмитрий Донской совершает поход на союзную татарам Рязань, не допускает Дмитрия нижегородского до великого княжения, которому по некоторым сведениям, был передан ярлык (В.Н. Татищев История Российская, т. 3, М.- 2003г. стр. 190), также и пришедшее в декабре 1382 года посольство Карача оканчивается безрезультатно. И только весной следующего 1383 года Дмитрий Донской принимает решение уступить орде и отправляет посольство с данью. Таким образом, данные источников опровергают заявления евразийцев о том, что Дмитрий Донской сразу же после разгрома Мамая, признал власть Тохтамыша и выплачивал ему дань в 1380-1382 годах. Напротив все действия Дмитрия Донского в эти годы, однозначно доказывают, что после Куликовской битвы, несмотря на воцарение в Орде «законного хана», Московское княжество ещё в течении двух с половиной лет оставалось независимым государством и не намерено было возобновлять выплату дани, и лишь сложившаяся неблагоприятная обстановка вынудила Дмитрия Донского в 1383 году пойти на уступки Орде. В связи с этим следует также отметить, что поход Тохтамыша был отнюдь не единственной причиной временного возобновления даннических отношений с Ордой, немалую (если не решающую) роль в том, что Дмитрий Донской вынужден был пойти на это, сыграла предательская позиция нижегородского, рязанского и тверского князей, открыто перешедших на сторону татар.
Однако не стоит также и переоценивать результаты нашествия Тохтамыша, и тем самым, принижать значение Куликовской Победы: несмотря на то, что в результате событий 1382-1383 годов, Москва вынуждена была временно возобновить выплату дани, говорить о восстановлении власти орды над Русью в полном объёме, в том виде, в котором она существовала до Куликовской Победы, было бы неправильно. Прежде всего, необходимо иметь в виду, что данническая зависимость была восстановлена отнюдь не до 1480 года, как принято считать, а на достаточно короткий срок, до 1395 года. После девяти лет независимости и Куликовской Победы, окончательное прекращение выплаты дани, для московских князей было лишь вопросом времени, что и отразилось в завещании Дмитрия Донского «А переменитъ Бог Орду, дети мои не имутъ давати выхода в Орду, и которыи сынъ мои возмет дань на своем оуделе, то тому и есть» (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.-Л. - 1950г.). И очень скоро всё так и произошло, через шесть лет после смерти Дмитрия Донского, политическая ситуация изменилась: в 1395 году среднеазиатский правитель Тамерлан подверг Золотую орду опустошительному разгрому, воспользовавшись этим, Московское княжество вновь, на длительный срок (до 1412 года) прекращает платить дань, фактически это означало, что отношения Руси с Ордой вернулись к ситуации 1374-1382 годов, т.е. независимость Руси, завоёванная на Куликовом поле, была восстановлена. Правда, последующие события, связанные с продолжающейся борьбой с нижегородскими князьями, пользовавшимися поддержкой Орды, а также многолетней борьбой за власть внутри самого Московского княжества, получившей название «феодальной войны», отодвинули момент полного освобождения. Но после завершения усобиц и объединения Руси при Иване III Васильевиче, и от этих последних остатков ордынской зависимости в виде нерегулярных выплат дани, Московская Русь окончательно освобождается.
Самым же главным результатом и прямым следствием Куликовской Победы, было то, что те времена, когда ордынским ханам принадлежала верховная политическая власть на Руси, которую они осуществляли путём утверждения власти князей своими ярлыками, по собственному произволу распоряжаясь как великокняжеским столом, так и удельными княжениями, ушли в прошлое. А это означало фактическое прекращение политической зависимости Руси от Орды. Великое Владимирское княжение навсегда, становится наследственным владением московских князей, так в 1389 года после смерти Дмитрия Донского и Московское, и Великое Владимирское княжение, впервые за всё время ига, не по воле хана, а по завещанию Дмитрия Ивановича, переходит к его сыну Василию и хану ничего не оставалось, как признать власть нового великого князя, а значит и новый порядок в отношениях Руси с Ордой, установившийся после Куликовской битвы. Закрепление верховной власти на северо-востоке Руси за московскими князьями, привело к прекращению борьбы с Тверью и Нижнем Новгородом за великокняжеский стол и явилось одним из важнейших шагов на пути к восстановлению единства Руси, в свою очередь именно единство Руси было главным условием окончательного освобождения от ордынской зависимости. И несмотря на то, что периодически дань продолжала выплачиваться, возврата к отношениям с ордой, существовавшим в XIII-XIV веках, уже никогда не произошло. Зависимость от Орды ограничивалась уплатой дани, которая к тому же выплачивалась крайне нерегулярно: на протяжении 1383-1472 годов периоды временного возобновления даннических отношений сменялись продолжительными периодами полной независимости, во времена которых Московская Русь уже не ограничивается обороной от постоянных нападений ордынцев, но и сама предпринимает успешные наступательные действия против Орды, как например в 1399 и 1431 годах. Да и сама дань уже мало походила на тот ордынский выход, что платила Русь в XIII-XIV веках, а являлась скорее откупом от нашествий, а также средством привлечения на свою сторону ордынского хана в качестве союзника в междоусобицах середины XV века, с чем были прямо связаны и, имевшие место в конце XIV – начале XV веков, отдельные случаи поездок князей в Орду, происходившие уже не по требованию ханов, а по инициативе самих князей, стремившихся получить поддержку татар в борьбе со своим соперниками. При этом, даже выплачивая дань, московские князья, неоднократно выступали против своих противников, получивших ханские ярлыки, проявляя тем самым открытое неподчинение Орде, так например в 1388 году Дмитрий Донской помог сыновьям нижегородского князя Дмитрия Константиновича, Василию и Семёну свергнуть с нижегородского престола их дядю Бориса Константиновича, который получил у Тохтамыша ярлык на Нижний Новгород, в 1414 году московские войска изгоняют из Нижнего Новгорода местного князя, несмотря на наличие у последнего ханского ярлыка, в 1432 году, Василий II нарушает ханское распоряжение и отбирает у своего соперника Юрия Звенигородского город Дмитров, отданный Улу-Мухамедом Юрию, а сам Юрий Дмитриевич в следующем году свергает Василия II… То есть, даже в периоды временного возобновления выплаты дани, Московская Русь проводила, вполне независимую внутреннюю и внешнюю политику.
Таким образом, именно в конце XIV века произошёл решительный перелом в отношениях Руси и Орды, результатом национально-освободительной борьбы 70-90-х годов XIV века, было прекращение политической зависимости Московской Руси от Орды, а остатки зависимости выражались исключительно в нерегулярной выплате дани. Но можно ли считать такие отношения «игом»… Фактически татаро-монгольского иго, как система всеобъемлющего политического господства Орды над Русью, закончилось ещё в 1374-1395 годах, и главным, решающим событием этого периода была Великая Победа на Куликовом поле.

[Рус14]

СЛОВО О ЖИТИИ И О ПРЕСТАВЛЕНИИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ДМИТРИЯ ИВАНОВИЧА, ЦАРЯ РУССКОГО


Князь сей Дмитрий родился от именитых и высокочтимых родителей: был он сыном князя Ивана Ивановича, а мать его — великая княгиня Александра. Внук же он православного князя Ивана Даниловича, собирателя Русской земли, корня святого и богом насажденного сада, благоплодная ветвь и цветок прекрасный царя Владимира, нового Константина, крестившего землю Русскую, и сородич он новых чудотворцев Бориса и Глеба. Воспитан же был он в благочестии и в славе, с наставлениями душеполезными, и с младенческих лет возлюбил бога. Когда же отец его, великий князь Иван, покинул сей мир и удостоился небесной обители, он остался девятилетним ребенком с любимым своим братом Иваном. Потом же и тот умер, также и мать его Александра преставилась, и остался он на великом княжении.
И когда воспринял он скипетр державы земли Русской, престол земного царства, отчину свою — великое княжение, по дарованной ему от бога благодати, почести и славу, еще юн был он годами, но духовным предавался делам, праздных бесед не вел, и непристойных слов не любил, и злонравных людей избегал, а с добродетельными всегда беседовал. И Священное писание всегда с умилением он слушал, о церквах божьих усердно заботился. И на страже земли Русской мужественно стоял, беззлобием отроку уподобляясь, а умом — зрелому мужу. Неприятелю же всегда был страшен он в бранях и многих врагов, на него поднимавшихся, победил. И славный град Москву стенами он на диво всем оградил. И в этом мире прославился — словно кедр в Ливане вознесся и словно финиковая пальма расцвел.
Когда же исполнилось ему шестнадцать лет, привели ему в невесты княгиню Авдотью из земли Суздальской, дочь великого князя Дмитрия Константиновича и великой княгини Анны. И обрадовалась вся земля свершению их брака. И после брака жили они целомудренно, словно златогрудый голубь и сладкоголосая ласточка, с благочестием пеклись о спасении своем, с чистой душой и ясным умом держа земное царство и готовя себя к небесному, и плоти своей не угождали.
Как кормчий крепкий, идя навстречу ветру, обходит волны, направляемый промыслом всевышнего, и как пророк стоит на страже божественного устроения, так и он правил своим царством. И умножилась слава имени его, как некогда слава святого князя Владимира, и расцвела земля Русская в годы княжения его, как прежде земля Израиля обетованная. И могуществом власти своей оградил он всю землю; от востока и до запада прославлено было имя его, от моря и до моря, и от рек до конца вселенной разнеслась слава его. Цари земные, слыша о нем, дивились, и многие страны трепетали.
Враги же, живущие вокруг земли его, позавидовали ему и наклеветали на него нечестивому Мамаю, так сказав: «Дмитрий, великий князь, называет себя царем Русской земли и считает, что превзошел тебя славой, и противостоит твоему царству». Мамай же, подстрекаемый лукавыми советниками, которые христианской веры держались, а сами творили дела нечестивых, сказал князьям и вельможам своим: «Захвачу землю Русскую, и церкви христианские разорю, и веру их на свою переменю, и повелю поклоняться своему Магомету. А где церкви были, тут ропаты поставлю и баскаков посажу по всем городам русским, а князей русских перебью». Как прежде Агаг, царь васанский, похваляясь, выступил против кивота завета господня, бывшего в Силоме: похвалившись так, сам и погиб.
И послал Мамай сначала воеводу поганого Бегича с большим войском и со многими князьями. Услышав о том, князь Дмитрий пошел ему навстречу с великими силами земли Русской. И сошлись с погаными в Рязанской земле на реке Воже, и помог бог и святая богородица Дмитрию, а поганые агаряне были посрамлены: одни перебиты были, а другие обратились в бегство; и возвратился Дмитрий с великой победой. И так вот защищал он Русскую землю, отчину свою.
И бесстыдный Мамай покрыл себя позором, вместо хвалы бесчестие приобрел. И двинулся он сам, бахвалясь, на Русскую эемлю, и на Дмитрия, обуреваемый злобными и беззаконными мыслями. Услышав же об этом, князь Дмитрий, преисполнившись скорби, обратился к богу и к пречистой его матери сказал: «О пресвятая госпожа богородица-дева, заступница миру и помощница, моли сына своего за меня, грешного, да удостоюсь славу и жизнь свою положить во имя сына твоего и твое, ибо не имеем другой помощницы, кроме тебя, госпожа. Да не порадуются неправедные враги мои, да не скажут поганые: «Где же бог их, на которого они уповают?», — да будут посрамлены все творящие зло рабам твоим. Так как я раб твой и сын рабы твоей, испроси мне, госпожа, силу и помощь от святой обители твоей и от бога моего против моего супостата и нечестивого врага. Воздвигни мне, госпожа, крепость силы перед лицом врага, и вознеси имя христианское перед погаными агарянами».
И призвал он вельмож своих и всех князей Русской земли, бывших под властью его, и сказал им: «Должно нам, братия, сложить головы свои за правую веру христианскую, да не будут захвачены города наши погаными и не запустеют святые божии церкви, и не будем рассеяны мы по всей земле, да не будут уведены в полон жены и дети наши, да не будем притесняемы погаными во все времена, если за нас умолит сына своего и бога нашего пречистая богородица». И отвечали ему князья русские и вельможи его: «Господин наш русский царь! Обещали мы, служа тебе, жизнь свою отдать, и ныне ради тебя кровь свою прольем, и своею кровью второе крещение примем».
И восприняв Авраамову доблесть, помолившись богу и призвав на помощь святителя Петра, нового чудотворца и заступника Русской земли, пошел князь, подобно древнему Ярославу, на поганого, на злочестивого Мамая, второго Святополка. И встретил его в татарском поле на реке Дон. И сошлись полки, как сильные тучи, и заблистало оружие, как молния в дождливый день. Ратники же бились врукопашную, по долинам кровь текла, и вода Дона-реки с кровью смешалась. А головы татарские, словно камни, падали, и трупы поганых лежали подобно посеченной дубраве. Многие же благоверные видели ангелов божиих, помогавших христианам. И помог бог князю Дмитрию, и родичи его, святые мученики Борис и Глеб; и побежал окаянный Мамай перед лицом его. Треклятый Святополк на гибель побежал, а нечестивый Мамай безвестно погиб. И возвратился князь Дмитрий с великой победой, как прежде Моисей, Амалика победив. И наступила тишина в Русской земле. И так враги его были посрамлены. Другие же страны, услышав о победах над врагами, дарованных ему богом, все признали силу его; раскольники же и мятежники царства его все погибли.
Обычай был у князя: как Давид-богоотец Сауловых детей помиловал, так он безвинных любил, а виновных прощал. Подобно великому Иову, словно отец был людям, око слепым, нога хромым, опора и защита, образец всем. К свету направляя подданных, от вышнего промысла власть получив... над родом человеческим, он всякое заблуждение в людях исправлял — высоко парящий орел, огонь, выжигающий нечестие, баня, смывающая скверну, гумно чистое, ветер плевелу, одр трудившимся во имя бога, труба, пробуждающая спящих, мирный воевода, венец победы, плавающим пристанище, корабль богатству, оружие на врагов, стена нерушимая, меч ярости, злоумышляющим сеть, ступень неразрушимая, зеркало житию, с богом все творящий и за него борющийся, высокий умом, смиренный в помыслах, ветрам тишина, глубина разуму. Князей русских в земле своей сплачивал, в приказаниях вельможам своим спокоен и приветлив бывал, никого не оскорблял, но всех одинаково любил, молодых словом наставлял, и всех одаривал, нуждающимся же руку помощи подавал.
И еще дерзну и не постыжусь поведать о житии нашего царя Дмитрия, да, услышав это, цари и князья научатся так же поступать.
С юных лет бога он возлюбил и усердствовал в духовных делах; хотя и не изощрен был в книжной премудрости, но духовные книги в сердце своем держал. И еще одно поведаю о жизни его: тело свое в чистоте сберег до женитьбы, церковь свою сохранил святому духу неоскверненной. Очи всегда опускал к земле, из которой и взят был, душу же и ум обращал к небу, где и подобает ему пребывать. И после бракосочетания также тело в чистоте соблюдал, к греху непричастным. Сбылись на нем слова божественного апостола Павла, который сказал: «Вы — храм бога живого, говорившего: «Вселюсь в них и в них пребуду». Царским саном облеченный, жил он по-ангельски, постился и все ночи простаивал на молитве, сну лишь ненадолго предаваясь; вскоре снова вставал на молитву и в такой благости всегда пребывал. Тленное тело имея, жил он жизнью бесплотных. Землею Русскою управляя и на престоле сидя, он в душе об отшельничестве помышлял, царскую багряницу и царский венец носил, а в монашеские ризы всякий день облечься желал. Всегда почести и славу от всего мира принимал, а крест Христов на плечах носил, божественные дни поста в чистоте хранил и каждое воскресение святых таинств приобщался. С чистейшей душой перед богом хотел он предстать; поистине земной явился ангел и небесный человек.
И лрожил он со своей княгиней Авдотьей двадцать два года в целомудрии, и имел с ней сыновей и дочерей, и воспитал их в благочестии. А княжение великое держал, отчину свою, двадцать девять лет и шесть месяцев, и многие славные деяния свершил, и победы одержал как никто другой, а всех лет жизни его было тридцать восемь и пять месяцев. А потом разболелся он и мучился сильно. Но после полегчало ему, и возрадовалась великая княгиня радостью великою, и сыновья его, и вельможи царства его. И снова впал он в еще больший недуг, и стоны вошли в сердце его, так что разрывалось нутро его, и уже приблизилась к смерти душа его.
В то же время родился у него сын Константин. И призвал князь к себе княгиню свою, и других сыновей своих, и бояр своих, и сказал: «Послушайте меня все. Вот и отхожу я к господу моему. Ты же, дорогая моя княгиня, будь детям своим за отца и мать, укрепляя дух их и наставляя все делать по заповедям господним: послушными и покорными быть, бога бояться и родителей своих почитать, и страх пред ними хранить в сердце своем во все дни жизни своей». И сказал сыновьям своим: «Вы же, сыны мои, плод мой, бога бойтесь, помните сказанное в Писании: «Чти отца и мать, и благо тебе будет». Мир и любовь между собой храните. Я же вручаю вас богу и матери вашей, и в страхе перед нею пребудьте всегда. Повяжите заветы мои на шею себе и вложите слова мои в сердце ваше. Если же не послушаете родителей своих, то вспомните потом написанное: «Проклятие отца дом детей его разрушит, а вздохи матери до конца искоренят». Если же послушаете — будете долго жить на земле, и в благоденствии пребудет душа ваша, и умножится слава дома вашего, враги ваши падут под ногами вашими, и иноплеменники побегут пред лицом вашим, избавится от невзгод земля ваша, и будут нивы ваши изобильны. Бояр своих любите, честь им воздавайте по достоинству и по службе их, без согласия их ничего не делайте. Приветливы будьте ко всем и во всем поступайте по воле родителя своего».
И сказал боярам своим: «Подоидите ко мне, да поведаю вам, что совершил я в жизни своей. Старцы — что отцы мне были, средних лет мужи — словно братья, молодые же — как дети. Знаете привычки мои и нрав: при вас я родился, на глазах у вас вырос, с вами и царствовал и землю Русскую держал двадцать семь лет, а от рождения мне сорок лет. И воевал с вами против многих стран, и супротивным страшен был в бранях, и поганых попрал божьей помощью, врагов покорил, княжество укрепил, мир и тишину на земле водворил. Отчину свою, которую передал мне бог и родители мои, с вами сберег, чтил вас и любил, под вашим правлением свои города держал и великие волости. И детей ваших любил, никому эла не причинял, ничего силой не отнимал, не досаждал, не укорял, не разорял, не бесчинствовал, но всех любил и в чести держал, и веселился с вами, с вами же и горе переносил. Вы же назывались у меня не боярами, но князьями земли моей. Ныне же вспомните о словах своих, сказанных мне в свое время: «Должны мы, тебе служа и детям твоим, за вас головы свои сложить». Скрепите их правдою, послужите княгине моей и детям моим от всего сердца своего, в часы радости повеселитесь с ними, а в горе не оставьте их: пусть сменится скорбь ваша радостью. Да будет мир между вами».
И призвав сначала сына своего старшего, князя Василия, на старейший путь, передал в руки его великое княжение — стол отца его, и деда, и прадеда, со всеми пошлинами, и передал ему отчину свою — Русскую землю. И раздавал каждому из своих сыновей: передал им часть своих городов в отчину, и каждому долю в княжении их, где кому из них княжить и жить, и каждому из них дал по праву его землю. Второму сыну своему, князю Юрию, дал Звенигород со всеми волостями и со всеми пошлинами, а также и Галич, который когда-то был Галицким княжеством, со всеми волостями и со всеми пошлинами. Третьему же сыну своему, князю Андрею, дал город Можайск, да другой городок — Белоозеро, со всеми волостями и со всеми пошлинами; это княжение было когда-то Белозерским. Четвертому же сыну своему, князю Петру, дал город Дмитров со всеми волостями и со всеми пошлинами.
И так утвердил он все это златопечатной грамотой, и, поцеловав княгиню, и детей своих, и бояр своих прощальным целованием, благословил их, и, сложив руки на груди, предал святую свою и непорочную душу в руки истинного бога девятнадцатого мая, в день памяти святого мученика Патрикия, на пятой неделе после Пасхи в среду, в два часа ночи. Тело его честное осталось на земле, душа же его святая в небесную обитель вселилась.
Когда же преставился благоверный и христолюбивый, благородный князь всея Руси Дмитрий Иванович, озарилось лицо его ангельским светом. Княгиня же, увидев его мертвым на постели лежащего, зарыдала во весь голос, горячие слезы из глаз испуская, нутром распаляясь, била себя руками в грудь. Словно труба, на бой созывающая, как ласточка на заре щебечущая, словно свирель сладкоголосая, причитала: «Как же ты умер, жизнь моя бесценная, меня одинокой вдовой оставив! Почему я раньше не умерла? Померк свет в очах моих! Куда ушел ты, сокровище жизни моей, почему не промолвишь ко мне, сердце мое, к жене своей? Цветок прекрасный, что так рано увядаешь? Сад многоплодный, Уже не даруешь плода сердцу моему и радости душе моей! Почему, господин мой милый, не взглянешь на меня, почему ничего не промолвишь мне, не обернешься ко мне на одре своем? Неужели забыл меня? Почему не посмотришь на меня на детей своих, почему им не ответишь? На кого ты меня оставляешь? Солнце мое, — рано заходишь, месяц мой светлый, - скоро меркнешь, звезда восточная, почему к западу отходишь? Царь мой милый, как встречу тебя и как обниму тебя или как послужу тебе? Где, господин, честь и слава твоя, где господство твое? Господином всей земли Русской был — ныне же мертв лежишь, никем не владеешь! Многие страны усмирил и многие победы показал, ныне же смертью побежден. И померкла слава твоя, и на лицо твое легла печать смерти. Жизнь моя, как приласкаюсь к тебе, как повеселюсь с тобой! Вместо драгоценной багряницы облачаешься в простые и бедные ризы, не мною расшитую одежду на себя одеваешь, вместо царского венца простым платом голову покрываешь, вместо палаты красной гроб себе приемлешь. Свет мой светлый, почему ты померк? Гора высокая, как ты рушишься! Если бог услышит молитву твою, помолись обо мне, о своей княгине: вместе с тобою жила, вместе с тобою и умру ныне, юность не оставила нас и старость еще не настигла. На кого оставляешь меня и детей своих? Не много, господин, нарадовалась я с тобою: вместо радости и веселья печаль и слезы пришли ко мне, вместо утехи — сетование и скорбь мне явились. Зачем родилась и, родившись, прежде тебя почему не умерла,— не видела бы тогда смерти твоей, а своей погибели! Неужели не слышишь, князь, печальных моих слов, неужели не трогают тебя мои горькие слезы? Крепко, господин мой дорогой, уснул, не могу разбудить тебя! С какой битвы пришел ты, истомившись так? Звери земные в норы свои идут, а птицы небесные к гнездам своим летят, ты же, господин, от своего дома без радости отходишь! Кому уподоблюсь и как себя нареку? Вдовой ли себя назову? Не знаю сама. Женой ли себя назову? Лишилась я царя! Старые вдовы, утешьте меня, а молодые вдовы, со мною поплачьте: вдовье горе тяжелее всех у людей. Как восплачу или как воскричу: «Великий мой боже, царь царей, будь мне заступником! Пречистая госпожа богородица, не оставь меня, в дни печали моей не забудь меня!»
И принесли его в церковь святого архангела Михаила, где стоит гроб отца его, и деда, и прадеда, и, отпев его по обычаю, положили его в гроб месяца мая в двадцатый день, на память святого мученика Фалалея. И плакали над ним князья и бояре, вельможи и епископы, архимандриты и игумены, попы и дьяконы, черноризцы и весь народ от мала и до велика, и не было никого, кто бы не плакал, и было не слышно пения в громком плаче. Был тут гость—митрополит трапезундский, грек Феогност, и владыка смоленский Данило и Савва, епископ сарайский, и Сергий-игумен, преподобный старец, и многие другие; разошлись все, горько плача.
Пятый же сын его, Иван, умер, а шестой сын его, Константин, самый маленький, еще младенец, ибо остался он тогда после отца четырехдневным, седьмой же сын его старший — Данило.
О страшное чудо, братия, удивления исполнено, о видение, приводящее в трепет. Ужас объял всех! Услышь, небо, и поведай земле! Как воспишу о тебе и как возглашу о преставлении твоем: от горя душевного язык немеет, уста затворяются, голос пропадает, разум мутнеет, взор меркнет, сила слабеет. Если ж умолкну, заставляет меня язык яснее прежнего говорить.
Когда же уснул вечным сном великий царь земли Русской — Дмитрий, воздух взмутился, и земля тряслась, и люди пришли в смятение. Как назову тот день — день скорби и уныния, день тьмы и мрака, день беды и печали, день вопля и слез, день сетования и горести, день поношения и страдания, день рыдания и возгласов отчаяния, не решаюсь сказать — день погибели! Только и слышал я, как множество людей говорило: «О, горе нам, братья! Князь князей почил, господин властителей умер! Солнце затмевается, луна облаком закрывается, звезда, сияющая на весь мир, к западу грядет».
Скажу, что понудило меня слово божье писать житие его. И пусть никто не дивится, что промысел дал мне помощь в сложении речи, ибо бога имею помощником в похвале святому — бога Авраама, и Исаака, и Иакова, — святому — любвеобилия и добродетели царю, ни в чем не подражая писаниям некоторых древних языческих философов, но согласно жизни его слагая ему правдивые похвалы. Словно в зеркале вижу его, подобного мудрости божественного Писания. Чья еще в мире так же просияла светлая, и славная, и чести достойная жизнь, и чье имя так возвысилось в людях! Прекрасен обликом и чист душою, совершенен умом! О ином ведь слагают сказания для славы, к сложению похвал побуждает дружеская любовь. Великому же этому поборнику благочестия — светлая жизнь его украшение, и предков достоинство.
По словам великого Дионисия: говор воды ветром вызывается и влага земли солнцем иссушается. Ум — властитель чувствам человеческим, в соединении с чувством ум в сердце сад взращивает, сердце же плод ума речью миру возвещает. Так же князь Дмитрий знаменит в роду своем; не удостоились другие родители такое же чадо родить, не достойно и такому дивному чаду от других родителей родиться, но свершилось это по воле всех создателя — бога. Что могу прибавить к славе его, ибо неизмерима она, словно море, которое полно и без текущих в него рек. И не бывает, чтобы людям в начале жизни хвала была, но одним, когда возмужают, другим — в старости. Сей же в хвале добродетели все годы жизни своей прожил, сразу благочестивым родился и к славе предков свою славу присоединил. Думаю, что он ничем не уступал пчеле, медоточивые слова изрекая, из словесных цветов соты составляя, чтобы все ячейки сердца сладостью наполнить; разумом слов учителей убеждал и уста философов прозорливостью заграждал. Никто из собеседников не мог уподобиться ему: божественную мудрость в сердце хранил и тайным собеседником богу бывал, грубых слов в речи избегал, мало говорил, но много смыслил; ступал достойной царя стезей.
Как вода при кипении разделяется надвое, а затем снова сливается воедино, как все люди земли, взирая в недостижимую высоту, мыслят о восседающем в ней, так и разум торопит меня сказать об этом великом царе. Зависть — это печаль о благе ближнего, рвение же — подобно благому теплу любви, но полно благоизволения и славы. Еще и мудрый сказал, что любящего душа в теле любимого. И я не стыжусь говорить, что двое таких носят в двух телах единую душу и одна у обоих добродетельная жизнь, на будущую славу взирают, возводя очи к небу. Так же и Дмитрий имел жену, и жили они в целомудрии. Как и железо в огне раскаляется и водой закаляется, чтобы было острым, так и они огнем божественного духа распалялись и слезами покаяния очищались. Есть ли кто столь сед разумом еще до старости? Ибо и Соломон старостью именует целомудрие, а не седину волос называет. Таково его рвение к богу: как огонь, вырываясь из щели, устрашает сердце смотрящих на него. Душа же его подобна некоему бремени, и скажу: он словно кормчий благами груженного корабля, которые не может человеческое существо и вместить. Никто не может стать врачом, если прежде не познает причины недуга, ни иконописцем, прежде чем многократно не смешает краски. Многие были царями и князьями лишь по именам, а не по делам. Самуил-пророк предвидел будущее, а Саул был отвержен. Ровоам, сын Соломонов, был царем, а Иеровоам — раб и отступник — тоже царь. Этот же богом дарованную принял власть, и, с богом все свершая, великое царство создал, и величие престола земли Русской явил. Бывал он друзьям стеной и опорой, а врагам — мечом и огнем, иссекая нечестивых и сжигая их словно хворост— легко сгорающий, для зла собравшийся. Применю к нему слова Иеремии и Давида: «Разве слова мои не подобны огню,— говорил господь,— или молоту, раскалывающему камень?» Давидово же: «Окружили меня, словно пчелы соты и разгорелись, словно огонь в терновнике».
И как перед Павлом Варнава подвигся на проповедь, так и я, худоумный, для прославления доблестного господина своего слово излить захотел <...>
Солнце за красоту и величие хвалят, и за движение его, и быстроту, и силу, и мощь, которой оно обладает, так как освещает всю землю из конца в конец одинаково, никого не лишая теплоты. Дмитрий же доблестен был и добр нравом, велик в своем величии, решителен в добродетельных деяниях, пока не почил в покое; в силе своей все обходит вокруг, словно солнце, лучи испуская и всех согревая, кого лучи его достигнут — таков и он. Без колебаний скажу о нем, что по всей земле пронеслась слава его и в концы вселенной — величие его. Кому уподоблю этого великого князя, русского царя? Придите, любимцы, священнослужители, для слов похвалы — по достоянию похвалить властителя земли! Ангелом ли тебя нареку? Но во плоти ты ангельски прожил. Человеком ли? Но ты выше человеческой природы деяния свершил. Первозданным ли тебя нареку? Но тот, приняв заповедь от создателя, преступил ее, ты же обеты, принятые в святом крещении, в чистоте сохранил. Сифом ли тебя нареку? Но того из-за мудрости его люди богом называли, ты же чистоту сохранил, и был рабом божьим, и, божьим престолом обладая, господином земли Русской явился. Еноху ли тебя уподоблю? Но тот переселен был на землю неведомую, твою же душу ангелы на небеса со славой вознесли. Ноем ли тебя назову? Но тот был спасен в ковчеге от потопа, а ты сберег сердце свое от помысла греховного, словно в чертоге, в чистом теле. Евером ли тебя нареку, не приобщившимся столпотворению безумных людей? Ты же столп нечестия разрушил в Русской земле и не примкнул к неразумным народам на пагубу христианам. Аврааму ли тебя уподоблю? Но ты, уподобившись ему верою, в жизни своей намного превзошел его. Прославлю ли тебя, как Исаака, отцом обреченного в жертву богу? Но ты сам душу свою чистую и непорочную в жертву господу своему принес. Израилем ли тебя назову? Но тот с богом в исступлении боролся и духовную лестницу увидел, а ты за бога сражался с иноплеменниками, с нечестивыми агарянами и с поганой литвою, за святые церкви, христианскую укрепляя веру, как ту духовную лестницу. С Иосифом ли тебя сравню, целомудренным и святым отпрыском, обладавшим Египтом, — ты ведь целомудренным был в мыслях и властителем всей земли явился. Моисеем ли тебя назову? Но тот князем был над одним еврейским народом, ты же многие народы в княжестве своем имел, честью благодарения имя твое во многих странах воссияло.
Восхваляет земля Римская Петра и Павла, Азия — Иоанна Богослова. Индийская же земля — Фому-апостола, Иерусалимская — Иакова, брата господня, Андрея Первозванного — все Поморие, царя Константина — Греческая земля, Владимира — Киевская с окрестными городами, тебя же, великий
князь Дмитрий, — вся Русская земля.
Я же, недостойный, не смог твоему правоверному господству по достоинствам сложить похвалу из-за скудости моего разума. Молись же, святой, непрестанно о роде своем и за всех людей, живущих в царстве твоем, ибо там предстоишь, где пажити святых отцов и вечное насыщение. Каково же насыщение более этой радости? Красота раю — пажити, где лицо божие видится; там песнь поют ангельские хоры, там единение великое с вышними силами, там светлые почести от тяжкого труда освободившимся, там сонм премудрых пророков, там суд апостольский, там бесчисленных мучеников воинства, там исповедники награду свою со рвением приемлют, там благоверные мужи крепостью разума суетные желания сего света подавили, там святые жены добрым нравом своим над мужским полом возобладали, там отроки, которые здесь чистоту сохранили, с ангелами ликуют, там старцы, которых старость сделала слабыми, но сила добрых дел не погубила. И благо есть нам с теми святожителями их радостями насладиться, благодатью и человеколюбием единородного сына твоего. С ним же ты во благости, с пресвятым и благим и животворящим духом, ныне и присно и во веки веков, Аминь.

http://old-ru.ru/05-18.html

[Рус14]

Исторические источники о Куликовской Победе:

Задонщина
http://www.hrono.ru/.../zadonshina.php

Сказание о мамаевом побоище
http://www.hrono.ru/...ok/1380skaz.php

Летописная повесть о Куликовской битве
http://www.bibliotekar.ru/rus/65.htm

[Алексей555]

Куликовскую битву можно считать условной точкой образования русского народа. От этой даты можно считать именно русскую историю, на этом поле русичи стали русскими.

Сообщение изменено: Алексей555, 20 Сентябрь 2011 - 19:23.

[Рус14]

Куликовскую битву можно считать условной точкой образования русского народа. От этой даты можно считать именно русскую историю, на этом поле русичи стали русскими.

Отчасти Вы правы, но думаю, что всё-таки не следует так резко разделять Киевский и Московский периоды нашей истории, т.к. русские 14-го и последующих веков это прямые этнические и культурные потомки и "наследники" киевских русичей и русских периода раздробленности.
Но с другой стороны Куликовская победа способствовала усилению Москвы и последующей консолидации северо-востока Руси под властью нового центра, что в свою очередь явилось отправной точкой формирования современных русских, т.е. великоросов, а значит, на мой взгляд, более правильным было бы говорить не об образовании Русского народа, а о новом этапе государственной и этнической истории русских.

[Алексей555]

Отчасти Вы правы, но думаю, что всё-таки не следует так резко разделять Киевский и Московский периоды нашей истории, т.к. русские 14-го и последующих веков это прямые этнические и культурные потомки и "наследники" киевских русичей и русских периода раздробленности.
Но с другой стороны Куликовская победа способствовала усилению Москвы и последующей консолидации северо-востока Руси под властью нового центра, что в свою очередь явилось отправной точкой формирования современных русских, т.е. великоросов, а значит, на мой взгляд, более правильным было бы говорить не об образовании Русского народа, а о новом этапе государственной и этнической истории русских.

Ну если на китайский манер воспринимать историю, то тогда да. Под одним названием можно называть разные народы. Русские наследники русичей, но не русичи, культурная матрица уже другая.
С политической же точки зрения целесообразно вести историю от Киевской руси и рассматривать восточных славян, как один народ. Вопрос в том, как его оптимально назвать.

[Рус14]

Ну если на китайский манер воспринимать историю, то тогда да. Под одним названием можно называть разные народы. Русские наследники русичей, но не русичи, культурная матрица уже другая.
С политической же точки зрения целесообразно вести историю от Киевской руси и рассматривать восточных славян, как один народ. Вопрос в том, как его оптимально назвать.

И современные русские, и украинцы с белорусами - прямые потомки и наследники русов киевских (кто в какой степени, кто "больше", а кто "меньше" - это отдельный большой вопрос, и к тому же более политический чем научный).
Что же касается названия то и применительно к средневековью вполне приемлемым будет употребление термина русские, ну или русы, русичи, русь - собственно так наши предки себя и называли.

[Мерянин]

Читая художественную да в общем-то и историческую литературу на тему нашествия на Русь "монголо-татар" в 13 в., всегда был поражен огромной осведомленности завоевателей о русских княжествах и их отношениях, и поразительной географической ориентации кочевников из Евразии в условиях лесных массивов Северо-восточной Руси. Поразительно, что большой татарский отряд, проидя волчьими тропами, смог неожиданно атаковать дружину Юрия Всеволодовича на р. Сити - для которых эти чащи были родными.

Не кажутся ли данные обстоятельства черезчур странными?

Был там еще такой военачальник Бурундай (кажется в книгах В.Яна упоминается, да и у многих других)- тот вообще предстает
военным гением,- полиглотом, дипломатом, чуть ли не экстрасенсом, читающим чужие мысли.

Сам факт неожиданного появления в пустыне Гоби подобных суперинтеллектуальных "непопедимых берсерков " - не является ли чудом ? За тех ли выдают Чингиз-хана, Бату и Ко. ?

[Bratilov]

Читая художественную да в общем-то и историческую литературу на тему нашествия на Русь "монголо-татар" в 13 в., всегда был поражен огромной осведомленности завоевателей о русских княжествах и их отношениях, и поразительной географической ориентации кочевников из Евразии в условиях лесных массивов Северо-восточной Руси. Поразительно, что большой татарский отряд, проидя волчьими тропами, смог неожиданно атаковать дружину Юрия Всеволодовича на р. Сити - для которых эти чащи были родными.

Не кажутся ли данные обстоятельства черезчур странными?

Был там еще такой военачальник Бурундай (кажется в книгах В.Яна упоминается, да и у многих других)- тот вообще предстает
военным гением,- полиглотом, дипломатом, чуть ли не экстрасенсом, читающим чужие мысли.

Сам факт неожиданного появления в пустыне Гоби подобных суперинтеллектуальных "непопедимых берсерков " - не является ли чудом ? За тех ли выдают Чингиз-хана, Бату и Ко. ?

Разведка, логистика, бьистро принимали решения, еще бьистрее принимали действия - кажется, что до гения и екстрасенса далеко. Рутинное дело. )))

[Мерянин]

Что то современные монголы не преуспели в разведке и логистике? Только овец пасут.
На мой взгляд даже уровень коммуникации Древнего Рима недостижим для кочевников.

От Владимира до р. Сити (250 км) и сейчас на авто зимой трудно проехать - нет дорог.
А как шла конница Бурундая (15-20 тысяч) по снегу в 1238 году - да так что никто не узнал?

Сообщение изменено: Мерянин, 24 Ноябрь 2011 - 11:27.

[Bratilov]

Что то современные монголы не преуспели в разведке и логистике? Только овец пасут.
На мой взгляд даже уровень коммуникации Древнего Рима недостижим для кочевников.

От Владимира до р. Сити (250 км) и сейчас на авто зимой трудно проехать - нет дорог.
А как шла конница Бурундая (15-20 тысяч) по снегу в 1238 году - да так что никто не узнал?

Е, и италианци в 20 в. далеко из войнские добродетели своих предков - но ето уже другая тема.
А до подробности - я не знаком, но наверно есть достаточно материали и в интернет для монголская експанзия в 13 в.
То, что знаю - ето, прекрасная разведка имели, логистика и все необходимое для успешная кампания.
ПС. Сейчас задумался - какие разведчики били у монголов? Как принимали русские в своих города? Какое прикритие било у них? Трейдери? Любопитние путешественики?
Вспомнил старий анекдот для американские шпиони, послани в Сибир с самолет - все било в порядки, русский знали отлично, одежди били как надо - ушанка, валенки и т.д. Но после первая встреча с местние моментално арестовали. Оказалось, что один из "сибиряков" бил негр.

[Мерянин]

Кстати и венгерские хроники приводят такие же факты. Бату и его военачальники знали о короле Беле IV и его армии все.
Армия Белы была по численности сопоставима с Бату и татар ждал неминуемый разгром. Но с помощью агентов,обмана и разных пропагандистских фокусов татарам удалось отсечь часть мелких феодалов от короля, и жителей городов отвлечь от сопротивления.
Если хорошо помню,в итоге Бела бежал от татар на острова в Хорватии.

[Рус14]

Не кажутся ли данные обстоятельства черезчур странными?

Сам факт неожиданного появления в пустыне Гоби подобных суперинтеллектуальных "непопедимых берсерков " - не является ли чудом ? За тех ли выдают Чингиз-хана, Бату и Ко. ?

В единстве, железной дисциплине и численном преимуществе, которые и позволяли монголам одерживать победы, нет ничего странного. В своё время такие же "чудеса" помогли также римлянам гуннам и османам создать свои империи.

[Рус14]

Каргалов Вадим Викторович Конец ордынского ига. Глава 4. Куликовская битва

Трудно назвать какое-либо другое событие отечественной истории, о котором написано больше, чем о Куликовской битве 1380 г. «Мамаеву побоищу» посвящены много научно-популярных работ{56}, обширные разделы в обобщающих трудах гражданских{57} и военных историков{58}, специальные статьи{59}, целые главы в специальных монографических исследованиях по эпохе образования Российского государства{60}. Между тем немало вопросов, связанных с Куликовской битвой, еще не нашло однозначного решения даже в исторической литературе последних лет. Мы уже указывали на серьезные разногласия историков по вопросу о численности русского войска на Куликовом поле. Недостаточно ясными представляются и хронология похода, и его маршрут, и время перехода русского войска через Дон, и даже количество русских полков, пришедших на поле битвы (пять или шесть?).

Академик М. Н. Тихомиров объяснял такое положение особенностями источниковедческой базы. Он писал: «В истории русского народа "Донское побоище", как его называли современники, было великим событием. Сражение на Дону сделалось символом непобедимого стремления русского народа к независимости, и ни одна русская победа над иноземными врагами вплоть до Бородинского сражения 1812 г. не послужила темой для такого количества прозаических и поэтических произведений, как Куликовская битва. Первоначальные краткие рассказы ... позже обросли поэтическими вымыслами и литературными украшениями, и за их цветистой внешностью не всегда легко увидеть истину, даже представить себе с полной [43] ясностью настоящий ход событий, связанных с битвой 1380 г.»{61}.

Представляется полезным дать общий очерк Куликовской битвы 1380 г. в том виде, в котором эти событие оказалось возможным воссоздать при нынешнем состоянии разработанности вопроса.

Великий князь Дмитрий Иванович, непрерывно полу чая вести о медленном движении Мамая, перенес срок сбора русских полков в Коломне: обстановка позволяла хорошо подготовиться к отражению врага. По словам летописца, он «повелел всему воинству своему быть на Коломне на успенье», т. е. 15 августа. Здесь собирались военные силы соседних городов и земель, а остальное войско, прежде всего из северных и восточных городов, стягивалось к Москве.

«Многие люди приспешили», «сошлись многие от всех стран на Москву» — записано в .летописях. По приказу великого князя в Москву пришли князья белозерские, и было «вельми доспешно и конно войско их»; князья кемский, каргопольский, андомские, ярославские, ростовский, серпейский, устюжские и другие. Это была, несомненно, общерусская мобилизация, и автор «Задоншины» Софоыий Рязапец именно так и оценивал сбор полков в Москве: «На Москве кони ржут, звенит слава по всей земле Русской. Трубы трубят на Коломне, в бубны бьют в Серпухове, стоят стяги у Дона великого на берегу... Тогда как орлы слетелись со всей северной страны. Это не орлы слетелись, съехались все князья русские к великому князю Дмитрию Ивановичу...»{62}.

Утром 20 августа русское войско по трем дорогам выступило из Москвы. Летописец добавляет: «того ради не пошли одною дорогою, что невозможно было им вместиться». Для обороны столицы был оставлен с войском воевода Ф. А. Кошка, а также великокняжеская семья.

24 августа великокняжеский «двор» подошел к Коломне. Князья и воеводы, уже находившиеся с полками под Коломной, встретили Дмитрия Ивановича на р. Северке. На следующее утро на «Девиче поле» был произведен смотр всего войска. «От начала мира не бывала такова сила русских князей!» — восклицает летописец. Тогда же Дмитрий Иванович «каждому полку воеводу поставил». Источники сохранили имена русских воевод, которые повели полки к Дону навстречу Мамаю. Это Иван Родионович Квашня, Михаил Бренк, Микула Васильевич, Тимофей [44] Волуевич, Иван Родионович, Андрей Серкизович, Федор Грунка, Лев Морозов и другие; многие из них погибли на «Мамаевом побоище», защищая родную землю.

Всего, по свидетельствам летописцев, в войске Дмитрия Ивановича было 23 князя, не считая многочисленных воевод. Вот список русских городов, откуда пришли рати на «Девиче поле» под Коломной: Псков, Брянск, Таруса, Кашин, Смоленск, Новосиль, Ростов, Стародуб, Ярославль, Оболенск, Молога, Кострома, Елец, Городец-Мещерский, Муром, Кемь, Каргополь, Аидом, Устюг, Коломна, Владимир, Юрьев, Белоозеро, Переяславль-Залесский, Дмитров, Можайск, Серпухов, Звенигород, Боровск, Углич, Суздаль. Некоторые летописцы сообщали о прибытии военных отрядов из Великого Новгорода и Твери, но историки высказывали сомнения в достоверности этих известий. Кроме того, в походе принимали участие рати украинцев и белорусов. Известно, что на службу к Дмитрию Ивановичу пришел с Волыни воевода Боброк, а один из литовских князей «Олгердовичей» — Андрей — привел полоцкую рать. По подсчетам академика М. П. Тихомирова, мобилизация для борьбы с Мамаем охватила от двух третей до половины всех возможных военных сил Руси. Это было объединенное общерусское войско, вооруженные силы складывавшейся великорусской (русской) народности. Войско являлось однородным по национальному составу, что обеспечивало внутренне единство и высокие боевые качества (важное преимущество перед разноязычным и разноплеменным воинством Мамая).

Общерусский характер войска подтверждается анализом его социального состава. Кроме княжеских и боярских дружин, под знаменами Дмитрия Ивановича собрались многочисленные городские и крестьянские рати. Летописцы подчеркивали, что великий князь собирал «всех людей», на битву вышла «вся сила русская», «сыны крестьянские от мала до велика». Особенно много «черных людей» было среди «пешцев». По свидетельству летописцев, к Дмитрию Ивановичу «пришло много пешего воинства, многие люди и купцы со всех земель и градов». Перечисляя героев битвы, автор «Сказания о Мамаевом побоище» упоминал и Юрка Сапожника, и Васюка Сухоборца, и Сеньку Быкова, и других «воев», уменьшительные имена и прозвища которых не вызывают сомнений в их простонародном происхождении. [45]

Войско великого князя Дмитрия Ивановича перед Куликовской битвой было общерусским по территориальному охвату мобилизацией, и общенародным по составу: объединяло все социальные слои Руси. И в этом единении для решения великой национальной задачи — свержения ненавистного чужеземного ига — был залог будущей победы. На Куликовом поле победил русский народ, и величие Дмитрия Донского как полководца и государственного деятеля к первую очередь проявилось в том, что он сумел, правильно понять и возглавить общенародное патриотическое движение.

По прямой от Коломны до Куликова поля было примерно 150 километров. Но великий князь Дмитрий Иванович выбрал другой путь, более длинный, но более выгодный. Ои двинулся из Коломны на запад вдоль Оки к устью Лопасни. Видимо, при выборе пути русские военачальники учитывали и политические, и стратегические соображения.

Прямой путь на юг проходил по территории Рязанского княжества, а в Москве были получены сведения о «единачестве» Олега Рязанского и Мамая. Если это соответствовало действительности, то в Рязанском княжестве великокняжеские полки ждали бои и осады укрепленных городов, что привело бы к ненужным потерям. Если же рязанский князь еще не решил окончательно перейти на сторону Мамая, то вторжение московского войска он мог воспринять как враждебный шаг, как повод для открытого разрыва. Входить в пределы Рязанского княжества было неразумно.

Соображения стратегии диктовали прежде всего необходимость разъединить силы Мамая и его союзника, великого литовского князя Ягайло. Форсируя Оку возле Лопасни, Дмюрий Иванович как бы вклинивался между Мамаем, медленно приближавшимся со стороны Дона, и литовским войском, которое ожидалось со стороны р. Угры. Смелый бросок русского войска на юг разъединял основных противников, давал возможность разгромить их поодиночке. Дмитрий Иванович так и поступил.

После 60-километрового перехода от Коломны до Лопасни русские полки остановились лагерем, чтобы дождаться прихода из Москвы пешей рати. Вскоре сюда пришли «все вой остаточные» во главе с московским тысяцким Тимофеем Васильевичем Вельяминовым. Снова были «пересчитаны» и «устроены» полки. Однако «пешцев» [46] в русском войске все еще было мало, и Дмитрий Иванович поручил тысяцкому собирать дополнительные рати и самостоятельно вести их к Дону. По словам летописца, «была ему печаль, что мало пешей рати, и оставил у Лопасни великого своего воеводу Тимофея Васильевича тысяцкого, когда придут пешие рати или конные, чтобы проводил их».

В конце августа русские полки «начали возитися за Оку». Первым «перебродился с двором своим» князь Владимир Андреевич Серпуховский-Боровский, двоюродный брат великого князя, за ним — остальные полки. Обстановка была очень сложной. С запада на помощь Мамаю спешила литовская рать. Она уже подходила к Одоеву, от которого до Куликова поля было немногим больше 100 километров, а русским предстояло преодолеть не менее 125 километров под угрозой флангового удара. Нужно было спешить, и русское войско быстро пошло на юг.

Таких решительных действий не ожидали ни Ягайло, ни Олег Рязанский, ни сам Мамай. Дмитрий Иванович опередил всех своих противников, навязал им свою стратегическую инициативу. Враждебная Москве коалиция фактически распалась. По словам автора «Слова о Мамаевом побоище», «услышал князь Олег рязанский, что князь великий собрал большое войско и идет навстречу безбожному царю Мамаю ... и начал Олег рязанский остерегаться, переходить с места на место со своими единомысленниками, говоря: «Если бы нам было возможно послать весть о таком деле к (князю. — В. К.) литовскому, как оц об атом думает, да нет у нас пути..."».

«Пути» у рязанского князя действительно не было: русские полки вклинились между Рязанью и Одоевым, где остановился Ягайло. И рязанский князь решил: «Ныне я так думаю, кому из них господь поможет, к тому и присоединюсь!». А Ягайло «пришел к граду Одоеву и услышал, что великий князь собрал многое множество воинов, всю Русь ... и пошел к Дону ... и убоялся Ягайло, и остался там, и не двинулся далее». Правда, спустя некоторое время Ягайло все-таки пробовал соединиться с Мамаем, по было уже поздно: к началу Куликовской битвы он не поспел. Всего 30 — 40 километров отделяли литовцев от Куликова поля, но эти немногие километры так и остались непроиденными. [42]

Еще с Ока великий князь Дмитрий Иванович «отпустил третью огражу избранных удальцов, чтобы встретились с татарскими сторожевыми в степи: Семена Мелика да Игнатия Кренева, да Фому Тынину, да Петра Горского, да Карпа Олексина, Петрушу Чуракова и иных бывалых людей 90 человек»; Семену Медику было приказано «своими очами увидеться» с ордынскими полками.

4 — 5 сентября русские полки пришли «на место, называемое Березуй, за тридцать три версты от Дона». Тульский историк профессор В. Н. Ашурков, много писавший о Куликовской битве, связывает летописный Березуй с селом Березово, Веневского района, Тульской области, что стоит на Епифанской дороге. В истории похода 1380 г. с Березуем связано многое. Сюда пришли на помощь Дмитрию Ивановичу литовские князья Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский. Здесь великий князь получил от своих сторожевых точные сведения о стане Мамая: «царь на Кузьмине гати стоит, но не спешит, ожидает Ягайло литовского и Олега рязанского», но все же «после трех дней будет он на Дону». За три оставшиеся дня русское войско должно было дойти до Дона, выбрать удобное м«сто и приготовиться к сражению.

Осторожно, непрерывно «вести переимая» от сторожевых отрядов, русские полки двигались к Дону. Утром 6 сентября они остановились на донском берегу, неподалеку от устья Непрядвы. В. Н. Ашурков предполагает, что русский стан был разбит у впадения в Дон р. Себенки, близ современного села Себино. Только здесь основное войско, наконец, догнала «пешая рать» — тысяцкий Тимофей Вельяминов выполнил поручение великого князя и вовремя подоспел с пехотой. Своевременное соединение на берегу Дона «пешей рати» и остальных полков — большой успех русских воевод. Весь поход от Коломны до Дона протяженностью около 200 верст русские полки прошли за И дней (включая стоянки у Лопасни и на Березуе).

На берегу Дона великий князь Дмитрий получил «прямые вести» о наступлении Мамая. По словам летописца, «6 сентября прибежали семь сторожей в шесть часов дня, Семен Мелик с дружиною своею». За ним гналось много ордынцев, «мало его не догнали, столкнулись с полками нашими и возвратились вспять и сказали царю Мамаю, что русские, ополчившись, стоят у Дона... множество людей. И повелел (Мамай, — В, К.) своим воинам вооружаться». [48]

Главные силы Мамая, по свидетельству летописца, находились всего в 8 — 9 километрах от устья Непрядвы, «на Гуснице на броде стоят». Утром следующего дня ордынцы уже могли быть на Куликовом поле. Противники сблизились вплотную.

В придонской деревне Чернова собрался военный совет. Летописцы, уделившие этому совету очень много внимания, выдвигали в качестве инициатора похода за Дон и самого великого князя, и коллективно «князей и воевод великих», и литовских князей Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, и воеводу Дмитрия Боброка-Волынца. Думаю, спор об «авторстве» наступательной тактики, к которому позднее присоединились и историки, не является принципиальным. Ясно, что решительные действия отражали настроения всего русского войска и, больше того, естественно вытекали из общего плана войны. Решительный поход навстречу Мамаю преследовал цель его разгрома, что можно было сделать только в прямом бою, в полевом сражении. Пассивно стоять на берегу Дона, прикрывшись от противника широкой и полноводной рекой, было бессмысленно и опасно. Инициатива в таком случае отдавалась Мамаю, литовский князь Ягайло получал время для соединения с ордынцами. Наконец, впереди, за Доном, было самое удобное место для сражения с Мамаем. Великий князь Дмитрий Иванович, как считают военные историки, специально двигался к Куликову полю, и переправа через Дон была, просто одним из этапов этого целенаправленного движения.

Русские воеводы хорошо знали особенности военной тактики степняков. Ордынцы обычно начинали бой атаками конных лучников, которые связывали боем строй противника, а тем временем главные силы ордынской конницы совершали опасные обходные маневры, наносили Удары с флангов и тыла. Особенности Куликова поля мешали Мамаю использовать сильные стороны ордынской конницы. Поле было с трех сторон ограждено реками: с запада и северо-запада — Непрядвой, с севера — самим Доном, с востока и северо-востока — р. Рыхоткой. Мамай имел возможность наступать только с юга, со стороны Красного холма, отлогой возвышенности посередине Куликова поля.

Само Куликово поле имело ширину примерно 8 кило-Метров, однако его ровная низинная часть, собственно поле боя, была значительно уже. В восточной части поля [49] протекала р. Смолка, впадавшая в Дон, а за ней на возвышенности находилась Зеленая Дубрава; большие массы конницы здесь пройти не могли. С западной стороны Куликово поле ограничивали притоки Непрядвы — Верхний, Средний и Нижний Дубяки, тоже с лесистыми, глубокими долинами. Ширина удобного для боя места не превышала 4 — 5 километров, и русские полки могли прикрыть его сплошным глубоким строем. Сами условия местности вынуждали Мамая предпринимать фронтальное наступление, которого ордынцы не любили и в котором были слабее русских полков.

О времени переправы через Дон летописцы сообщали противоречивые сведения; нет единого мнения и в исторической литературе. Историки называли и 6 сентября, и 7 сентября, и ночь с 7 на 8 сентября, и даже утро непосредственно перед битвой. Наиболее вероятным представляется, что 6 сентября через Дон переправились только сторожевые отряды, которые потом вернулись к войску с «прямыми вестями» о неприятеле. Переправа же главных сил могла начаться утром 7 сентября. Только в этом случае полки успевали переправиться и изготовиться к сражению, которое, как известно, началось утром 8 сентября. К тому же, по свидетельству летописцев, утром был сильный туман. В тумане войско в 150 тысяч человек не успело бы занять свое место в боевом строю. В «Сказании о Мамаевом побоище» содержится прямое указание на то, что воеводы начали расставлять полки еще с вечера, а ночью сам великий князь выезжал на разведку в «поле» между русскими и золотоордынским станами.

Переправившись, великий князь приказал разрушить позади войска мосты: он хотел сражаться до конца. С военной точки зрения это было рискованным, но очень выгодным маневром. Широкая и полноводная река прикрывала теперь русское войско с тыла от возможного удара литовского войска, которое находилось всего в одном переходе от места сражения.

Прикрыв тыл своего войска рекой, Дмитрий Иванович применил новаторский для своего времени тактический маневр. Военные историки считают, что к признанию положительного значения реки в тылу войска западноевропейская теоретическая мысль пришла только спустя четыре столетия, в период «тридцатилетнее войны» 1618 — 1648 гг. [50]

Русское войско переправлялось через Дон в 1 — 2 километрах от устья р. Непрядвы, где-то близ современной деревни Татинка, Куркинского района, Тульской области. Полки великою князя Дмитрия «вышли в поле чисто в Ордынской земле на устье Непрядвы», совсем немного опередив Мамая. В ночь с 7 на 8 сентября ордынцы подошли к Красному холму, откуда до места переправы было всего 6 — 7 километров. Но они опоздали. Русские войска уже успели закончить без помех переправу и выйти первыми на Куликово поле. Они сосредоточивались и принимали боевой порядок за холмами, невидимые для ордынских «сторожей», чтобы утром спуститься в низину между долинами р. Смолки и Нижнего Дубяка. По свидетельству летописца, «начал князь великий с братом своим Владимиром Андреевичем и литовскими князьями до шестого часа полки уряжать» (что по современному счету времени примерно соответствует 10 часам вечера). «Расставлял» полки Дмитрий Боброк-Волынец, которого летописцы называли «нарочитым воеводой и полководцем и изрядным во всем». Построение полков, таким образом, было закончено вечером 7 сентября, до наступления темноты.

Русский строй был сомкнутым и глубоким, способным выдержать сильные лобовые атаки ордынской конницы. Великий князь Дмитрий выделил частный резерв, который стоял несколько позади и слева от главных сил, и сильный общин резерв — «засадный полк». Неожиданным для Мамая было выделение «сторожевого полка» как особой тактической единицы. «Сторожевой полк» не только выполнял функции боевого охранения: его задачи были шире. Выдвижение перед главными силами «сторожевого полка» держало на почтительном расстоянии от основного строя конных ордынских лучников. Они не могли, как всегда делали раньше, еще до битвы обстрелом нанести потери русским полкам, внести замешательство в их ряды. Из рук Мамая, таким образом, было выбито грозное ордынское оружие — «наезды» лучников, тысячи стрел, которые могли обрушиться на русских «пешцев».

Всего в русском строе было пять линий. Впереди встал «сторожевой полк» под командованием князей Семена Оболенского и Ивана Тарусского, за ним — передовой полк князей Дмитрия и Владимира Всеволожских. Он должен был принять на себя первый удар ордынской конницы, задержать и ослабить ее. Только после этого в [51]
сражение вступали главные силы русского войска, плотна перекрывавшие все пространство между устьями Нижней Дубяка и Смолки — большой полк, полки правой и лево руки. Командовали ими тысяцкий Тимофей Вельяминов литовский князь Андрей Ольгердович и коломенский тысяцкий Микула Вельяминов, князья Василий Ярославский и Федор Молэжский. Позади главных сил бы оставлен сильный отряд другого Ольгердовича — князя Дмитрия, выполнявший роль частного резерва. Видимо, великий князь допускал прорыв ордынцами своего левого фланга и оставил силы, чтобы подкрепить главные силы. И, наконец, за левым флангом русского войска, в Зеленой Дубраве, прятался общий резерв — отборный засадный полк под командованием Андрея Владимировича Серпуховско-Боровского и лучшего воеводы Дмитрия Боброка-Волынца. Если Мамай прорвется по левому флангу, он должен был неминуемо подставить свой фланг и тыл под удар засадного полка. Местом засады выбрали возвышенность южнее современного села Монастырщина Кимовского района, Тульской области, заросшую дубовым лесом. Это и была знаменитая Зеленая Дубрава. Основной тактической идеей построения русских пол ков на Куликовом поле было вынудить ордынцев к выгодной для них фронтальной атаке, сдержать натиск Мамая и неожиданным ударом засадного полка решить исход сражения. Победа ковалась Дмитрием Ивановичем еще до начала сражения. Различные источники дали свои «варианты» росписи князей и воевод по полкам, но в общей характеристике боевого построения они сходятся. Шестиполковое построение, которое было новинкой для того времени, обеспечивало более маневренное управление войсками во время сражения.

Не покидая своих мест в боевом строю, русские воины ждали рассвета. И оно пришло, утро Куликовской битвы! «Настал 8 день месяца сентября... На рассвете в пятницу на восходе солнца, была мгла как дым. И начали знамена простираться... ратные трубы трубить. Уже русские кош оживились от трубного зова, каждый воин под своим знаменем. Радостно видеть стройные полки, расставленные крепким воеводой Дмитрием Боброком-Волынцем. Когда же настал седьмой час утра... начали с обеих сторон трубы грубить страшно... и сливались голоса трубные в единый голос, слышать страшно. Полки обеих сторон еще друг друга не видят, потому что утро мглистое, [52] как дым, но земля грозно стонет... Обширное поле Куликово перегибается, реки выступили из своих берегов, потому что никогда не было столько людей на том месте». Так описывает автор «Сказания о Мамаевом побоище» канун знаменитой битвы.

Великий князь Дмитрий Иванович в последний раз объехал полки, воодушевляя воинов «Ныне же, братья, — призывал он, — устремимся на битву, от мала до велика, победными венцами увенчаемся!» Затем переоделся в доспехи простого дружинника и поехал в первые ряды войска, Чтобы собственноручно биться с ордынцами.

Туман постепенно редел. Вперед, в низину между истоками Нижнего Дубяка и Смолки, первым спустился «сторожевой полк». Он и столкнулся с ордынским авангардом. Воеводы «сторожевого полка» выполнили поставленную перед ними задачу. Ордынские конные лучники, которые, как всегда, кинулись вперед, чтобы засыпать русский строй ливнем стрел, были встречены в поле ратниками «сторожевого полка» и отбиты. Не случайно в летописях отсутствовали даже упоминания о лучниках и о потерях, которые они могли бы нанести русскому войску. Начало битвы было выиграно Дмитрием Донским. Его противнику оставалось только искать победу в «прямом бою», во фронтальной атаке.

«В шестом часу дня» (примерно 11 часов утра. — В. К.) началось сближение главных сил. Русские полки, сохраняя общий строй, поднялись на возвышенность. На противоположном краю низины появились массы ордынской конницы, черные ряды генуэзской пехоты. Солнце стояло уже высоко, туман рассеялся, и противники впервые увидели друг друга. «И страшно было видеть две силы великие, съезжающиеся на скорую смерть». По словам современника, «русская сила в светлых доспехах, как река льющаяся, как море колеблющееся, в солнце светло сияло на ней, лучи испуская».

Сам Мамай «с тремя князьями своими большими взошел на высокое место, на холм, и тут стал, хотя видеть человеческое кровопролитие». На Красном холме, вдали от рукопашной сечи, Мамай оставался до конца сражения. Ордынцы наступали в обычном для них боевом порядке: сильный центр, состоявший из пехоты и конницы; «крылья» отборной конницы, которые должны были нанести решающие удары; общий резерв, спрятанный до времени позади Красного холма. Порядок был привычным [53] для ордынского полководца, но развернуть его на Куликовом поле полностью, охватить «крыльями» конницы фланги противника Мамай, как мы уже говорил, не смог: поле битвы оказалось не подходящим для такого маневра. Поэтому пришлось перестраиваться на ходу. Мамай усилил центр, поставил там фалангой тяжелую генуэзскую пехоту, чтобы одним ударом сломить русский большой полк. Одновременно вперед двинулась на флангах ордынская конница. «И встретились полки, пошли навстречу, и гудела земля, горы и холмы тряслись от множества воинов бесчисленных».

Столкновению предшествовал еще один героический эпизод — поединок богатырей. «Уже близко сходятся сильные полки, — повествовал летописец, — выехал громадный татарин из великого полка татарского, показывай свое мужество перед всеми. Увидев его, старец Александр Пересвет выехал из полка и сказал: «Этот человек ищет равного себе, я хочу встретиться с ним!» И возложил старец на голову вместо шлема куколь (монашеский суконный колпак. — В.К.), а поверх одежды надел спои мантию. И сел он на коня своего, и устремился на татарина, и ударились крепко копьями, и копья переломились, и оба упали с коней своих на землю мертвыми, и кони их пали».

В дальнейшем церковники постарались придать подвигу «изящного послушника инока Пересвета» чисто религиозную окраску. Пересвет, говорили они, сразил ордынского богатыря Темирь-Мурзу потому, что будто бы был «вооружен схимою» и «взял в руки посох преподобного отца Сергия», а сам отличался подвижническое жизнью и «святостью». Но на самом деле Пересвет вовсе не был смиренным, отрешенным от мирской жизни схимником. Судя по скупым летописным рассказам «Пересвет — чернец, любечанин родом», был профессиональным воином, происходил из брянских бояр и поступив на службу в Троицу, оставался при своей прежней «специальности». Летописцы подчеркивали его военное мастерство и физическую силу. «Сей Пересвет, когда в миру был, славный богатырь был, великую силу и крепость имел, величеством же и шириною всех превзошел и умел был к воинскому делу и наряду!»

Огромные рати сошлись в яростной сече. Всеми силами ордынцы обрушились на передовой полк, и «была брань крепкая и сеча злая». Почти весь полк погиб [54] «как сено посечено», но и наступательный порыв ордынцев был ослаблен. В дело вступил большой полк, защищавший центр русского строя. Началась упорная сеча, которая непрерывно продолжалась четыре часа, «с шестого часа до девятого». Летописец повествовал: «Сошлись обе силы великие вместе надолго, и покрыли полки поле на десять верст от множества воинов, и была сеча ожесточенная и великая и бой упорный, сотрясение весьма великое; от начала мира не бывало у великих князей русских, как у этого великого князя всея Руси. Когда бились они с шестого часу до девятого, пролилась как дождевая туча кровь обоих — сыновей русских и поганых; пало бесчисленное множество трупов мертвых... смешались и перемешались, каждый ведь своего противника стремился победить».

Летописцу вторит автор «Сказания о Мамаевом побоище», добавляя красочные детали: «Крепко сражались, жестоко друг друга уничтожали, не только от оружия, но и от великой тесноты под конскими копытами умирали, потому что нельзя было вместиться на том поле Куликовом: то место между Доном и Непрядвою было тесным. Выступили из полков кровавые зори, а в них сверкали сильные молнии от блистания мечей. И был треск великий и шум от ломающихся копий и от ударов мечей, так что нельзя было в тот горький час обозреть это грозное побоище... Уже многих убили, многие русские богатыри погибли, как деревья приклонились, точно трава от солнца усыхает и под копыта постилается...».

Большой полк выстоял, несмотря на большие потери, снова и снова смыкал строй, «и вновь укреплялся стяг». Не удалось ордынцам прорвать и полк правой руки. Тогда Мамай перенес главный удар на левый фланг русского войска. Замысел его состоял в том, чтобы сосредоточить там превосходящие силы (за счет введения в бой своего общего резерва), обойти русский большой полк, прижать его к Непрядве и уничтожить. Надо сказать, что частично выполнить этот план Мамаю удалось: фронт полка левой руки был прорван ордынцами, их силы начали обтекать большой полк, рвались к переправам. Но они не подозревали о засадном полке, спрятанном великим князем Дмитрием в Зеленой Дубраве, и это погубило Мамая.

Нужно отдать должное выдержке и воинскому мастерству предводителей засадного полка. Ордынцы уже теснили [55] с фланга большой полк, русские воины погибали в неравной сече. Но воевода Дмитрий Боброк-Волынский медлил. Еще нужно было выжидать. Преждевременный удар засадного полка не переломил бы ход битвы. Мамай мог повернуть свои резервы против засадного полка и остановить его. С другой стороны, запоздалое вмешательство засадного полка обрекало на гибель воинов большого полка, с трудом отбивавших фронтальные и флангов атаки ордынцев.

Драматизм момента хорошо передает автор «Сказания о Мамаевом побоище». «Видя такой урон ... князь Владимир Андреевич не мог терпеть и сказал Дмитрию Волынцу: «Какая польза в стоянии нашем, какой будет у нас, успех, кому будем пособлять? Уже наши князья и бояре; все русские сыны жестоко погибают, как трава, клонятся!» И сказал Дмитрий Волынец: «Беда, князь, велика, но еще не пришел наш час» ...Сыны же русские в полку его горько плакали, видя своих друзей, побиваемых погаными, непрестанно стремились они в бой ... Волынец же запрещал им, говоря: «Подождите немного ... будет ваше время» ...Пришел восьмой час, и южный ветер потянул позади нас... И закричал Волынец громким голосом: «Князь Владимир, время приспело!» ... Выехали из дубравы зеленой, точно соколы приученные оторвались от золотых колодок, ударили на великие стада журавлиные... И побежал Мамай сам девятый, как серый волк ... Многие же сыны русские гнались вслед Мамаю, но не догнали его: уже кони их утомились, а сами они сильно устали Руки русских сынов уже устали, не могли убивать, а мечи их и сабли притупились».

Автор «Сказания» верно описывает перелом, внесенный в ход битвы неожиданным ударом засадного полк Ордынцы, не ожидавшие удара в тыл, пришли в замешательство. Ударная группировка их конницы была разрезана надвое. Передовые ордынские тысячи, оказавшиеся позади боевого порядка русских полков, побежали дальше к р. Непрядве, где многие из них погибли — берега рек были крутыми, высокими. Остальная конница побежал обратно, к Красному холму.

Почти одновременно с ударом засадного полка пер шли в наступление конные и пешие воины полка право; руки и большого полка. В этом проявилось воинское мастерство воевод, которые правильно оценили обстановку и приняли единственно правильное решение: поддержать [56] атаку засадного полка активностью остальных полков. После этого отступление ордынцев приняло характер беспорядочного бегства.

Мамай ничем не мог помочь гибнувшей коннице, он уже раньше ввел в прорыв на русском левом фланге все свои резервы. Бегство самого Мамая еще больше усилило панику. Русские всадники «погнались за ними, набивая и рубя без милости... И гнали их до реки Мечи, и там бесчисленное множество бежавших погибло. Княжеские же полки гнали их, избивая, до стана их, и захватили многое богатство и все имущество их». Так заканчивает летописец описание Куликовской битвы{63}. Преследование было всеобщим. Так, в засадном полку «ни один человек не остался под знаменем», все гнались за убегавшим врагом. Русская конница преследовала ордынцев почти 50 километров; главные силы ордынского войска были уничтожены.

Вечером воины стали возвращаться на поле битвы, где уже были подняты полковые стяги. «Уже и день кончился, солнце заходило, затрубили во всех полках русских в трубы, — повествует автор «Сказания». — Грозно и жалостно смотреть на кровопролитие русских сынов: человеческие трупы, точно великие стога, наворочены, конь не может быстро через них перескочить, в крови по колено бродят, а реки три дня текли кровью». Начали считать потери, и они оказались огромными. «Говорит боярин московский, именем Михайло Александрович, а был в полку у Микулы у Васильевича, умел он хорошо считать: "Нет у нас 40 бояринов московских, да 12 князей белозерских, да 13 бояринов-посадников новгородских, да 50 бояринов Новгорода Нижнего, да 40 бояринов серпуховских, да 20 бояринов переяславских, да 25 бояринов костромских, да 35 бояринов владимирских, да 50 бояринов суздальских, да 40 бояринов муромских, да 33 бояринов ростовских, да 20 бояринов дмитровских, да 70 бояринов можайских, да 60 бояринов звенигородских, да 15 бояринов углицких, да 20 бояринов галицких. А молодым людям счета нет..."».

Всего в сражении погибло 12 князей и 483 боярина, что, по подсчетам историков, составляло примерно 60% «командного состава». Что же касается общих потерь, то в летописях на этот счет нет сколько-нибудь достоверных сведений. Историки полагают, что погибла примерно половина русского войска — таким кровопролитным было [57] это великое сражение. Однако ордынцев погибло еще больше, особенно во время бегства. Летописцы утверждали даже, что «поганых вчетверо избили». Огромные потери Мамая вполне объяснимы. В «прямом» рукопашное бою ордынцы, имевшие слабое защитное вооружение должны были потерять много воинов. После разгрома на Куликовом поле Мамай так и не сумел собрать нового войска. Вскоре он погиб в междоусобной борьбе со своими соперниками.

Победа на поле Куликовом сразу изменила стратегическую обстановку. Великий литовский князь Ягайло поспешно отступил. По словам летописца, «Ягайло Ольгердович и вся сила его услышали, что у великого князя с Мамаем бой был и князь великий одолел, а Мамай, будучи побежден, побежал, тогда Литва с Ягайло побежали назад с большою быстротою, не будучи никем гонимы». Князь Олег Рязанский поспешно «отъехал» в литовскому рубежу, спасаясь от возможного гнева Дмитрия Ивановича. Победа была полной. Погибших русских воинов похоронили на Куликовом поле, на том месте, где ныне находится село Монастырщина. Из вековых дубов Зеленой Дубравы «срубили» храм в память павшим героям. 21 сентября русское войско вернулось в Коломну, к месту первоначального сбора полков, а 1 октября великий князь Дмитрий Иванович и его соратники торжественно въехали в Москву. Война была закончена.

Куликовская битва явилась триумфом великого князя Дмитрия Ивановича, которого народ в память победы на Дону стал называть Донским. Дмитрий Донской не только разработал блестящий стратегический план войны с Мамаем и сумел последовательно провести его в жизнь, но и показал во время «Мамаева побоища» большое личное мужество и самопожертвование. Как простой ратник, он сражался с мечом в руках на самых опасных местах, сначала в «сторожевом полку», затем в само» центре русского строя. По словам летописца, Дмитрий Донской «бился... став на первом сступе, и много ударяли по голове его, и по плечам его», однако крепкие доспехи спасли жизнь великого князя. «Все доспехи его избить и пробиты, но на теле его не было ни одной раны. А бился он... лицом к лицу, став впереди в первой схватке, справа и слева от него дружину его били, самого его обступили вокруг, как обильная вода по обе стороны, [58] много ударов ударялось по голове его и по плечам и по животу, но от всех ударов бог защитил его в день битвы, и таким образом среди многих воинов он сохранен был невредимым».

Сохранили летописи и рассказы очевидцев об участии Дмитрия в битве. Одни видели, как он «шел пешим с побоища, тяжко раненый». И на него наезжали три всадника-ордынца, другие дополняли, что Дмитрия Донского «с коня сбили», но «он же сел на другого коня». Князь Владимир Андреевич после битвы стал расспрашивать очевидцев. «И сказал ему первый самовидец, Юрка-сапожник: «Я видел его, государя, на третьем часу, сражался он железной палицей». Второй самовидец, Васюк Сухоборец, сказал: «Я видел его в четвертом часу, бился он крепко». Третий сказал Сенька Быков: «Я его видел в пятом часу, бился он крепко». Четвертый же сказал Гридя Хрулец: «Я его видел в шестом часу, бился он крепко...» Некто же именем Степан Новосельцев, тот сказал: «Я видел его в седьмом часу, крепко сражавшимся перед самым твоим выездом из дубравы, шел он пеший с побоища, тяжко раненый»».

Не случайно в грозную осень 1941 г. имя Дмитрия Донского было названо среди имен величайших русских полководцев, подвиги которых вдохновляли советских воинов на священную войну с фашизмом: Александра Невского, Александра Суворова, Михаила Кутузова. Память о Дмитрии Донском навечно сохранится в народе.

http://militera.lib....alov_vv/04.html

[Отто Дикс]

А меня вот интересует вопрос почем Литва не страдала так от татарского соседства..ведь не было у них такой истерии как на Руси о тяжелейшем иге...

[ломехи]

А меня вот интересует вопрос почем Литва не страдала так от татарского соседства..ведь не было у них такой истерии как на Руси о тяжелейшем иге...

Во первых,Литва тоже пострадала от монголов-это битва под Коидановым,совр.Дзержинск.Русско-татарские взаимоотношения правильнее было бы назвать отношениями Москвы+Владимира+Твери с улусом Джучи,с принудительной кипчакизацией и исламизацией населения в последнем.Если вас интересует собственно ВКЛ,то можете почитать работы русского историка Сергея Александровича Бершадского,которые писались по архивным первоисточникам.Но предупреждаю,что это чтение будет не из лёгких.А вот про Улус Джучи -даже не знаю,что сказать.

[Маджус]

А меня вот интересует вопрос почем Литва не страдала так от татарского соседства..ведь не было у них такой истерии как на Руси о тяжелейшем иге...

Ну вообще-то география -Литва все-таки западнее , да и каждая страна имеет свою историю, она попросту не может быть у всех одинакова. Точно так можно спросить - почему русские так не страдали от немцев как балты? Литовцы устояли, но другие балтские народы или исчезли или находились под немецким господством дольше чем русские под Ордой.

[ломехи]

Русские Северо Запада как раз очень даже пострадали.В 1240году Биргер(Шведы) был разбит Александром Невским ,а Тевтонский Орден захватил Изборск и Псков.Новгородцы с трудом уговорили Александра возглавить ополчение.Вот вам хороший урок,уважаемые любители "варягов".

[Мерянин]

В единстве, железной дисциплине и численном преимуществе, которые и позволяли монголам одерживать победы, нет ничего странного.

Я не про дисциплину и численное преимущество, а про саму возможность внезапного перехода 15-20 тысяч степняков через заснеженные лесные массивы Залесья.

[Маджус]

Я не про дисциплину и численное преимущество, а про саму возможность внезапного перехода 15-20 тысяч степняков через заснеженные лесные массивы Залесья.

А вы не в курсе, что в тех краях наиболее благоприятное время для передвижений как раз зима? В качестве дорог использовались замерзшие реки. Реки это магистрали русской колонизации как лесной части Восточной Европы так и Сибири - летом речной транспорт, зимой санный путь по рекам, весна и осень время распутицы и непроходимых дорог. Славянское население занимало приречные районы, удобные для сельского хозяйства, водоразделы оставались долгое время(а в Сибири до сих пор) за аборигенным населением, занимавшимся в основном охотой.

[Маджус]

Русские Северо Запада как раз очень даже пострадали.В 1240году Биргер(Шведы) был разбит Александром Невским ,а Тевтонский Орден захватил Изборск и Псков.Новгородцы с трудом уговорили Александра возглавить ополчение.

Противостояние Пскова и Новгорода с германцами не ограничивается только этими эпизодами, но не идет ни в какое сравнение с многовековой борьбой балтских народов. Как в случае с монголами основной удар пришелся по Руси, так балты приняли на себя основной удар немецкого дранг нах остен ( не считая полабских славян, павших жертвой этого натиска).

[Мерянин]

А вы не в курсе, что в тех краях наиболее благоприятное время для передвижений как раз зима? В качестве дорог использовались замерзшие реки. Реки это магистрали русской колонизации как лесной части Восточной Европы так и Сибири - летом речной транспорт, зимой санный путь по рекам, весна и осень время распутицы и непроходимых дорог.

Вы серьезно верите в то, что именно монгольские степные подпаски в 13 в. добрались до Хорватии и Силезии ?
Для меня возможность подобной акции не выше, чем техническая возможность высадки в 1969 году на Луне американцев

[Мерянин]

В своё время такие же "чудеса" помогли также римлянам гуннам и османам создать свои империи.

У кочевых гуннов не было никакой империи. Турки-османы в военном деле ничего нового не привнесли, использовали византийские наработки.
Кочевым монголам - В области военного управления, логистики,тактики до уровня Древнего Рима как до Луны.

[Маджус]

Вы серьезно верите в то, что именно монгольские степные подпаски в 13 в. добрались до Хорватии и Силезии ?
Для меня возможность подобной акции не выше, чем техническая возможность высадки в 1969 году на Луне американцев

Никто нигде не говорил, что монголы составляли большую часть того войска.
То что калмыки из Монголии оказались в донских степях и участвовали во взятии Парижа для вас наверное равносильно высадке российских космонавтов на Марс? А то что арабы из полупустынь Аравии смогли завоевать Иберию сродни присутствию китайцев на Юпитере?

[Маджус]

Кочевым монголам - В области военного управления, логистики,тактики до уровня Древнего Рима как до Луны.

При чем здесь наработки? Период возвышения монголов совпал с упадком практически всех их более развитых в технологическом плане соседей.
Что Китай (чжурчжэньская Цзинь), что Среднея Азия(Хорезмшахи) уже пребывали под властью чужеземных династий точно таких кочевников как и монголы. Русь в междусобойчиках обескровила себя дальше некуда. Государства готовы были рухнуть от ветра, не то что от сколь-либо организованной силы.
И по вашей логике получается что тот же Рим пал под ударами превосходящих их технологически и организационно варваров, да и чеченцы на голову выше постсоветской России, если в итоге оказались победителями.
П.С. По Фрейду -откуда столько ассоциаций с Луной?

[Мерянин]

Никто нигде не говорил, что монголы составляли большую часть того войска.
То что калмыки из Монголии оказались в донских степях и участвовали во взятии Парижа для вас наверное равносильно высадке российских космонавтов на Марс? А то что арабы из полупустынь Аравии смогли завоевать Иберию сродни присутствию китайцев на Юпитере?

Калмыки были в составе регулярной русской армии.Их роль я бы не преувеличивал.
Арабы перед завоеванием Испании 25 лет осваивали Магриб.

Вызывает также интерес факт постройки ханом Кубилаем боевого флота и атака японских островов

[Маджус]

Калмыки были в составе регулярной русской армии.Их роль я бы не преувеличивал.

До того как они воевали в составе русского регулярного войска, калмыки прошли от Монголии до Дона, были очень серьезной силой в регионе, с ними очень даже считались русские цари( не феодальные правители, а единодержцы централизованного государства), они наводили ужас на соседей и выступая союзником России внесли большой вклад в присоединение к России Предкавказья.

Арабы перед завоеванием Испании 25 лет осваивали Магриб.

"Начало первого этапа завоевания можно датировать 1209 годом. В 1211 году монгольские войска во главе с Чингисханом выступили против государства Цзинь - империи чжурчжэней (на территории современного Северного Китая). Они не смогли противостоять монголам, к 1215 году государство почти полностью было завоёвано, тогда был взят Яньцзин."

"Вторжения войск Монгольской империи на территории русских княжеств в 1237—1240 гг"
Хорватия - 1242

Считайте.

Вызывает также интерес факт постройки ханом Кубилаем боевого флота и атака японских островов

Что именно вызывает интерес? Что китайские корабелы умели таки строить корабли?

[Skalagrim]

Мерянин, вы всё твердите, что то и это не под силу было подданым Монгольской империи (ясно что не монголы, в узком смысле, всегда сами и не монголы непосредственно участвовали во всех экспедициях и всех завоеваниях). И до сих пор многомысленно молчите. Ну такй давайте - выкладывайте кто эти герои?

Такое впечатление что вы готовите дорогу для объявления этого открытия. Мы ждём с нетерпением

[Пацанчик на хип хопе]

Противостояние Пскова и Новгорода с германцами не ограничивается только этими эпизодами, но не идет ни в какое сравнение с многовековой борьбой балтских народов. Как в случае с монголами основной удар пришелся по Руси, так балты приняли на себя основной удар немецкого дранг нах остен.

Очень сложные отношения,отнюдь не ограничевшиеся противостоянием,бывало что псковичи поддерживали немцев не в угоду Новгороду,да и сами битвы в основном мало изучены,а масштабы раздуты,как например с Раковором-немцы пишут что победили немцы,русские что русские,да и почему Биргер а не кто нибудь другой?

не считая полабских славян, павших жертвой этого натиска

начать надо с того что Карл Великий сильно ослабил саксов,которые сильно давили и на славян,в частности нордальбингам досталось за то что разгромили ободритов,последующие завоевания были наверное предсказуемы

[Kurš]

Напомню , что маленькая Литва в то время , умудрилась присоеденить к себе 80% территории Руси.При этом сражаясь с немцами и Ордой.И литовцы там состовляли не большую часть населения.Начали литовцы , а потом там уже были и славяне и татары с караимами.Этнические литовцы лиш князили и то постепенно смешиваясь, роднясь с присоеденёнными славянами, татарами...