45 ответов в этой теме

[Ravnur]

Не думаю, что без уточняющей информации, есть смысл гадать, при всём обилии запретов.

[Kurš]

Общался с девушкой у которой прапрадеда белоруса отправили на каторгу,как она сказала "за распостранение запрещенных книг". Каких не уточняла,может Маркс?)).

Книгоноши в Литве.  — люди, нелегально распространявшие книги на литовском языке в период запрета литовской печати латинским шрифтом с 1864 по 1904 год. Для издания запрещенной литовской литературы выбирались типографии, находившиеся в географически близких к границе местностях. Большинство литературы издавалось и поставлялось в литовскоязычные регионы Российской империи из Восточной Пруссии (Малой Литвы).

Официальные российские лица боролись против контрабанды запрещенной литературы. Разоблаченные книгоноши карались, около полусотни них были высланы в Сибирь, сотни попадали в тюрьмы или были выселены в соседние губернии империи. Несмотря на это, согласно современным подсчетам, властям удалось конфисковать только около 8-10 % контрабандных книг. https://ru.wikipedia...игоноши_в_ЛитвеТоже самое было в Латвии , Польше , Эстонии , Белоруссии , Украине

[Cicero]

Меня больше удивило что ее прапрадед считал себя беларусом,во времена РИ.

[Ravnur]

А в чём проблема? Именно во времена РИ этноним и начали "натягивать" на весь этнос.

[Cicero]

А в чём проблема? Именно во времена РИ этноним и начали "натягивать" на весь этнос.

Я про это не знал,удивляло что в то время человек считал себя не русским.

[Ravnur]

Во времена РИ западней Березины, если он не начинал считать белорусом, то значит продолжал считать себя как-то так:
 

 
Ну или скорее поляком, чем русским, если был сильно образован.

[Краки Нифлунг]

Случайно увидел статью про мнения Герцена и Бакунина о польском вопросе.  Показалось довольно интересным и во многом напомнило некоторые современные события. Мне вообще  часто кажется, что Россия 21-го века имеет очень много общего с дуалистической Россией века 19-го.  Но прошу в этой теме не обсуждать этот вопрос.



"Мы с Польшей, потому что мы за Россию. Мы со стороны поляков, потому что мы русские. Мы хотим независимости Польши, потому что мы хотим свободы России. Мы с поляками, потому что одна цепь сковывает нас обоих".

 

Газета "Колокол" о польском восстании, апрель 1863 года.

 

Русско-польские отношения - один из наиболее острых и постоянно обсуждаемых вопросов второй половины XIX в. Причиной, прежде всего, была «неуспокоенность» Польши, не смирившейся с утратой государственности и активно сопротивлявшейся русификаторской политике царского правительства. Интерес русских социалистов к «польскому вопросу» был значительным. Чаще других к событиям в Польше обращались А.И. Герцен и М.А. Бакунин. Оба считали взаимоотношения двух славянских народов сложными и неоднозначными как в прошлом, так и в настоящем. Но главное, что трагически объединяет судьбы России и Польши и одновременно противопоставляет два народа, - участие России в разделах Польши: «Кровь и слезы, отчаянная борьба и страшная победа соединила Польшу с Россией... Из-за Польши Россия приняла первый черный грех на душу. Раздел ее останется на ее совести. Менее преступно было бы взять сразу всю Польшу за себя, чем делиться ею с немцами» [1. С. 87]. С данной оценкой солидарен М.А. Бакунин: «. русское сердце обливается кровью от боли и стыда, что немецкие обладатели русского скипетра жестоко предали братский славянский народ германским тиранам» [2. С. 58].

В то же время М.А. Бакунин указывал на историческую ответственность русского народа за деяния Российской Империи. Отношение к России в Европе было очень непростым и противоречивым: «. имя русского является синонимом грубого угнетения и позорного рабства», и этот русский, по мнению той же Европы, «есть не что иное, как гнусное орудие завоевания в руках ненавистнейшего и опаснейшего деспотизма» [3. С. 39]. Но, говоря пусть даже о косвенной вине русских за агрессию царизма, империи, ни Бакунин, ни Герцен не ставили знак равенства между понятиями «государство» и «народ». В речи 29 ноября 1847 г. М.А. Бакунин говорил про подавление польского восстания 1831 г.: «Эта война была начата в интересах деспотизма, а никак не в интересах русской нации, ибо эти две категории совершенно противоположны друг другу» [3. С. 40].

В работах М.А. Бакунина и А.И. Герцена неоднократно повторялась мысль о том, что русский народ тоже угнетен, причем той же силой, что поработила Польшу - самодержавием. Только этот гнет по отношению к русским носит социальный характер. Следовательно, у польского и русского народов один враг, и революционный союз двух народов возможен и необходим. М.А. Бакунин подчеркивал, что, держа Польшу в рабстве, русский народ сам становится рабом и этим убивает себя окончательно, «. ибо уродливо, нелепо, преступно, смешно и практически невозможно в одно и то же время восстать во имя свободы и притеснять соседние народы» [4. С. 1026]. Более того, через освобо-

ждение Польши придет освобождение России: «Польша это стрела в русском теле, через унижение Польши истекает кровью русская деспотия, крест, на котором она распинает мученика, будет ее собственным позорным столбом, у которого она окончит свою мирскую жизнь» [2. С. 58].

Еще в ноябре 1847 г. на торжестве, посвященном восстанию в Варшаве 1831 г., М.А. Бакунин высказал мысль, которая легла в основу всей его дальнейшей революционной деятельности: освобождение славянских народов возможно только через свободную Польшу и возмущенную и восставшую для свободы Россию. По мнению М.А. Бакунина, революционный союз между поляками и русскими зародился еще в 1824 г., когда русские заговорщики - декабристы первыми переступили через пропасть, которая разделяла народы двух стран. Это произошло в силу того, что «декабристы слушались только своего патриотизма, не обращая внимания на предубеждения, которые для поляков были сильнее по отношению ко всему, что носило имя «русское». Русские обратились к полякам без недоверия, без задней мысли, они предложили им общее действие против общего врага, против единого врага» [3. С. 45]. Эти страницы прошлого - гордость каждого русского, который любит свое Отечество. И это прошлое, эти люди, по мнению М.А. Бакунина, -«...наши доказательства перед вами (поляками. - В.К.) и перед миром, что Россия содержит в себе элементы свободы и истинного величия. Стыд, стыд тому из нас, кто не признает этого» [3. С. 45].

А.И. Герцен трактовал польский вопрос как вопрос по преимуществу русский, т. к. освобождение Польши нужно России не меньше, чем полякам. Борьба поляков за независимость предстает как борьба свободных личностей против силы бесправия. Но в таком случае все, кто выступает против бесправия и произвола, являются естественными союзниками поляков и должны их поддержать. Обращаясь к русским, А.И. Герцен говорил: «Соединитесь с поляками на общую борьбу за нашу и их вольность, и грех России искупится, и мы с гордостью и умилением скажем когда-нибудь миру: Польша не сгинула бы и без нас, - но мы облегчили ей тяжкую борьбу» [1. С. 93]. Указывая на царизм как на общего врага польских и русских революционеров, А.И. Герцен отмечал, что методы, используемые самодержавием в борьбе с революционным движением в Польше и России, не различаются. Давая оценку действиям русской армии при подавлении польского восстания 1863 г., он писал: «Это полицейское усмирение войсками, это те же ружья, которые стреляли в Бездне, это те же приклады, которые били петербургских студентов, это те же штыки, которые будут колоть крестьянина русского. за то, что он хочет с волею землю» [5.

С. 26]. А.И. Герцен, очевидно, преклонялся перед участниками польского национально-освободительного движения. В польских повстанцах 1863 г. А.И. Герцен видел героев, в которых «изящно сочетались два великих наследства двух великих покойников: все чистое, восторженное и преданное рыцаря, со всем доблестным и могучим древнего римского гражданина» [5. С. 26].

В то же время, при очевидной солидарности А.И. Герцена и М.А. Бакунина с польским национально-освободительным движением, между ними существовали значительные идейные и доктринальные разногласия. А.И. Герцен осознавал, что сама идея свободы трактуется по-разному. Поляки боролись прежде всего за свободу национальную, в то время как народники своей целью ставили борьбу за свободу социальную. О сложностях, возникавших в связи с этим, А.И. Герцен вспоминал позже в книге «Былое и думы». Расхождение взглядов было существенным и мешало стратегическому союзу русских и польских революционеров, основой которого должно было стать не только наличие единого врага, но и единство целей [6. С. 135-136]. На данное обстоятельство указывал М.А. Бакунин в письме А.И. Герцену и Н.П. Огареву от 1 августа 1863 г.: «Да, с поляками нам трудно. Знаете ли, что Демонтович (один из руководителей польского восстания 1863 г. - В.К.) мне напоследок сказал? Что он не только не желает, но боится, как страшного зла, русской революции и что если бы ему пришлось выбирать между новой победой императорства и перед спасением Польши через русскую революцию, то он хотел бы скорее временной диктаторской победы, потому что от императорства будет еще возможность рано или поздно освободиться, в то время как революция социальная, русская, вызвав наружу польское варварство, окончательно затопит русскую цивилизацию» [7. С. 234-235]. Но противоречия с аристократической верхушкой польского освободительного движения не лишали М.А. Бакунина надежды на «хлопскую Польшу» и «хлопскую», т.е. крестьянскую, революцию, которая, начавшись в Польше, неминуемо должна была распространиться дальше на восток и, охватив Украину, Литву и Белоруссию, перекинуться в Великороссию [4. С. 1028].

Необходимость радикализации польского национально-освободительного движения и сочетания в его требованиях национальных и социальных задач красной линией проходит через работы А.И. Герцена и М.А. Бакунина. По-настоящему союзнические отношения польских и русских революционеров будут возможны только на почве социальной борьбы, равно как союз и дружба Польши и России будут действительно прочными после социальных революций и преобразований. М.А. Бакунин и А.И. Герцен были сторонниками компромисса с польским освободительным движением. Его достижение по программным вопросам было воспринято А.И. Герценом как общая победа [8. С. 369]. А.И. Герцен писал, что ему легко идти с поляками после признания теми «прав крестьян на землю, обрабатываемую ими» [9. С. 249]. Поэтому он желал Польше добиться независимости, чтобы та явилась «славянским поюневшим атлетом, подавшим одну руку бедному хлопу, а другую - равноправному соседу» [9. С. 250]. В то же время нельзя считать, что народники до-

бивались включения социальных требований как условия поддержки национально-освободительной борьбы поляков. Эта поддержка была постоянной и безусловной.

В исторической литературе достаточно часто указывается на больший, чем у А. И. Герцена, радикализм в воззрениях М.А. Бакунина по национальному и, в частности, польскому вопросу. Представляется, что такое впечатление может сложиться из-за разной частоты обращения к польским событиям, различий в причинах, проблематике данных обращений, в свою очередь, вытекающих из специфики общественной и революционной деятельности М.А. Бакунина и А.И. Герцена. М.А. Бакунин, занимавшийся преимущественно практически-организационной деятельностью, акцентировал внимание на странах и регионах, находившихся в кризисной либо в революционной ситуации. Его внимание к Польше всегда усиливалось в периоды восстаний и иных социальных катаклизмов. Проблематика речей и публицистики М.А. Бакунина о событиях в Польше поэтому всегда связана с революционной темой и выдвигаемые задачи носят радикальный характер. А.И. Герцен, особенно в период деятельности в «Колоколе», к польской теме обращался постоянно в периоды всплеска национальной и социальной борьбы и в периоды затишья. Главной своей задачей А. И. Герцен считал необходимость постоянно будировать русскую общественность, напоминая об ответственности за происходящее в Польше, за ее угнетение. «Колокол» активно формировал у читателей представление, что в России есть силы, способные поддержать поляков в борьбе. А.И. Герцен писал, что меняются настроения даже в армии. Если во время польских событий 1831 и 1849 гг. русские офицеры и солдаты были верны самодержавию, то в 1861 г. солдаты отказались стрелять в демонстрантов в Варшаве [10. С. 44-45].

Начавшееся 15 января 1863 г. восстание в Варшаве вызывало у А. И. Герцена противоречивые чувства. Он обвинил царское правительство и польскую аристократию, ничего не сделавших для предотвращения кровопролития. Их близорукая политика вызвала братоубийственную войну. Он писал, что вновь руками русских солдат пытаются задушить польскую свободу. А. И. Герцен подчеркивал трагизм положения русских воинов, вынужденных либо быть палачами людей, вызванных на восстание, либо идти против своих [5. С. 25-26]. Но если отношение А.И. Герцена к восстанию неоднозначно, то поддержка восставших очевидна: «Мы с Польшей, потому что мы за Россию, мы со стороны поляков потому, что мы русские. Мы хотим независимости Польши потому, что мы хотим свободы России. Мы с поляками потому, что одна цепь сковывает нас обоих. Да, мы против империи потому, что мы за народ» [11. С. 9].

Оптимальным решением национального вопроса, в том числе польского, М. А. Бакунин и А. И. Герцен считали создание славянской федерации. М. А. Бакунин еще в 1848 г. призывал славян к революции, которая уничтожит поработившие их империи. Ликвидацию империй, в том числе российской, и обретение суверенитета народами он полагал необходимыми начальными условиями строительства общеславянского союза. М.А. Бакунин не скрывал ненависти к «поганой всероссийской империи»: «Хотим, чтобы Польше и Литве, Украине, финнам и латышам, прибалтийским, а также

кавказскому краю была возвращена полная свобода и право распорядиться собою, и устроиться по своему произволу без всякого с нашей стороны вмешательства, прямого или косвенного» [2. С. 60].

Рассуждая о политических основах всеславянской федерации, М. А. Бакунин одним из важнейших принципов считал принцип независимости и самоопределения народов. Несмотря на общие черты характера и общежития, у каждого славянского народа есть свои особенности, и «поэтому каждый народ может себе по своей воле дать такое правление, какое соответствует его обычаям, потребностям и его условиям» [12. С. 89].

Хотя дело революционного освобождения славян, по мнению М. А. Бакунина, начнется не в России, а других славянских странах, и только потом революция произойдет в России, именно она (Россия) возглавит славянский мир в федерации, ибо у русского народа есть будущность, «которая, наверно, будет опорой и силой славянства» [3. С. 41]. Эта будущность кроется в скрытом, подавленном пока демократизме русского народа. Говоря о потенциальном лидерстве России в будущей федерации, М. А. Бакунин подчеркивал, что оно возможно, только если Россия сохранит и укрепит доверие со стороны славянских народов. Он категорически исключал любую русификацию славянской федерации. Солидарность и братство России со славянскими или другими народами не должны породить того, чтобы «великороссийская национальность» стала «национальностью целого мира». Безнравственно требовать от народов такой платы за их освобождение. Принцип солидарности в отношении независимости и абсолютной свободы народов связан с принципом самоопределения; ведь федерация основывается на понятии народа как единого целого. Каждый народ имеет право быть самим собой, независимо от обитаемой им территории, национальных задач, культуры языка. Но как конкретно будет реализовываться самоопределение, М.А. Бакунин решать не брался. Все будет зависеть, говорил он, «. от степени самостоятельности стран и народов, от их способности или неспособности жить между собой. чье духовное обаяние возьмет верх, где народам будет жить привольнее, туда они и пойдут» [4. С. 1027]. М.А. Бакунин высказывал убеждение, что без польского «велико-славянского народа. славянский мир был бы неполон, ощутил бы ничем невместимую пустоту, был бы лишен своего венца» [4. С. 1027]. М.А. Бакунин помнил о сложности и неоднозначности польско-русских отношений, но считал, что революция может изменить и очистить их. В процессе освобождения русский и польский народы смогут стать «братьями, потому что братство. необходимо для общеславянского дела» [4. С. 1027]. Идеал демократической свободы объединит эти народы. Более того, учитывая революционный потенциал, великую историю Польши, М.А. Бакунин не исключал, что она станет одним из центров влияния в будущей федерации: «Всякому народу, всякому малому и великому племени» будут «вполне предоставлены возможности права поступать по воле»; быть ли ему в «польской ли, русской ли или общеславянской федерации» [4. С. 1027].

А. И. Герцен неоднократно подчеркивал, что обретение Польшей суверенитета должно стать исходным пунктом построения последующих отношений:

«Польша, как и Италия, как и Венгрия, имеет неотъемлемое, полное право на государственное существование, независимое от России. Желаем ли мы, чтоб свободная Польша отторглась от свободной России, - это другой вопрос. Нет, мы этого не желаем.» [6. С. 18]. Будущее русско-польских отношений представлялось А.И. Герцену в виде федерации свободных национальных государств: «Федеральное соединение должно быть вольным даром, Россия не имеет прав на Польшу, она должна заслужить то, что взяла насильно; она должна загладить то, что сделали ее руками, и если Польша не хочет этого союза, мы может об этом скорбеть, можем не соглашаться с ней, но не предоставить ей воли мы не можем, не отрекаясь от всех основных убеждений наших» [6. С. 18].

Народники понимали, что в русско-польских отношениях накопилось множество проблем, которые потребуют разрешения и в новых, послереволюционных условиях. В польском национально-освободительном движении господствовала идея восстановления Речи Посполитой «от моря до моря». М.А. Бакунин был уверен, что поляки сделают огромную ошибку, ставя вопрос таким образом. Но он полагал, что их ошибка понятна и простительна: поляки лишены своей национальности, страдают под страшным и унизительным гнетом, со страстной грустью смотрят на свое прошедшее [13. С. 1026].

История Польши показывает много примеров величия и благородства. Но, по мнению М.А. Бакунина, народ, живущий воспоминаниями о прошлом величии, может утратить будущее. Кроме того, возврат к старым границам Польши нарушит права народов Литвы, Белоруссии, Украины. Ведь национальное угнетение существовало и в Польше, где все считались поляками, а мнение «черного люда» никого не интересовало.

Свобода, о которой ностальгирует польская аристократия, была свободой для панов, шляхты. Как с иронией писал М.А. Бакунин, «свобода в античном смысле», когда свобода немногих избранных сочеталась с рабством большинства. Он сомневался, что крестьяне украинские, курляндские, да и польские захотят возврата к «старым добрым временам» сословности и феодализма.

Поэтому, повторял М.А. Бакунин, «я думаю, поляки ошибаются, когда, не спрашивая украинский народ, они вперед присваивают себе Украину лишь на основании исторического права» [4. С. 1026]. Он не брался определять будущие границы, делегируя подобное право самим народам. Для М.А. Бакунина принципиальна свобода выбора «всякого малого и великого племени», это категорическое требование он повторял его неоднократно [4. С. 1026].

М.А. Бакунин отвергал вероятные обвинения со стороны «николаевских патриотов» в стремлении развалить Россию, отторгнув в пользу Польши Литву, Украину, Белоруссию: «Я говорю только, что для меня и для всех единомышленников моих, а нас много, верховный закон - это воля самих народов» [4. С. 1027].

Логика М. А. Бакунина выглядела следующим образом. Распад Российской империи зреет в её недрах. Само самодержавие жестоким угнетением народов готовит освободительные революции. Перспектива утраты

западных земель России в результате этих революций реальна, если ничего не менять. Польша вольна делать, что захочет, но «патриоты» кричат об опасности восстановления сильного польского государства, как монархии, подобно Речи Посполитой ХУ1-ХУП вв., враждебной Русскому государству. Такую вероятность Бакунин отрицал: «Неужели вы не видите, что возможна только одна хлопская Польша. Ведь панскими программами ни одного хлопа не расшевелишь» [4. С. 1026].

Другое дело, если Польша раньше России встанет на путь социальных преобразований. Тогда она станет притягательным примером для других народов, центром славянской федерации. Тогда для России возможна реальная угроза быть отброшенной к границам Азии: «Итак, весь вопрос в границах возвращается к тому, что прежде осуществится: Хлопская Польша или крестьянская Россия» [4. С. 1027]. В любом случае М.А. Бакунин считал приоритетной задачу создания союза для совместной борьбы с царским правительством: «. нужны дела и к делу мы готовимся. Не мы одни, вся Россия с нами готовится. Вопрос в том: подаст ли нам Польша руку на дело? Чтобы действовать сильно против общих врагов, надо действовать вместе. А для того, чтобы действовать дружно, надо сговориться» [4. С. 1026].

А.И. Герцен также осознавал сложность и запутанность ситуации с определением будущих государственных границ между Польшей и Россией, стремился найти такие варианты решения данной проблемы, чтобы они не стали поводом к вражде между двумя народами. В отличие от М.А. Бакунина, неоднократно повторявшего о необходимости уничтожения всех Европейских империй (и Российской в том числе), А.И. Герцен противопоставлял будущее Австрийской империи и России: «Империя австрийская не имеет никакой будущности; когда ее отменят, тогда только люди удивятся, как могла существовать такая нелепость, сшитая из лоскутков конгрессами и упроченная глубокими дипломатическими соображениями» [6.

С. 19]. Россия, напротив, «такая же живая личность как Англия, как Франция». Более того, по мнению А.И. Герцена, эти страны уже сходят с исторической арены, а Россия «только вступает на плац, на народное место в истории» [6. С. 19]. Он полагал, что в России сформировалось национальное единство, «сходное по крови, по языку, по духу». Такой результат достигнут в ходе длительной исторической эволюции, поэтому: «Каждый русский осознает себя частью всей державы, сознает родство свое со всем народонаселением, воспитанным в том же сельском быту со своим общинным порядком и разделением полей» [6. С. 19]. По Герцену, важным элементом чувства самоидентификации русского народа являлось ощущение единого пространства, им занимаемого, и необходимость защиты границ от внешней агрессии: «Оттого-то, где бы русский ни жил в огромных пространствах между Балтикой и Тихим океаном, он прислушивается, когда враги переходят русскую границу и готов идти на помощь Москве так, как шел в 1612 году и в 1812 годах» [6. С. 20]. А.И. Герцен подчеркивал важность вопроса о границах, поскольку это один из существенных элементов российского менталитета. При этом любовь к своей Роди-

не, своему народу не должна перерастать в национальный эгоизм, а патриотизм - в шовинизм. В будущем социализм уничтожит национальные границы, но пока вопрос весьма актуален [6. С. 20].

По мнению А.И. Герцена, в народном сознании русских идентичность поляков как отличной, отдельной нации безусловна, но «.где черта, за которой оканчивается Русь и начинается Польша?» [6. С. 20]. Исторически граница постоянно «блуждала», перемещаясь то на Восток, то на Запад в результате войн, переменно удачных для России либо Польши, но Герцен - категорический противник разделения государства «по праву завоевателя», т.к. «завоевание - факт, а не право» [6.

С. 21]. Он размышлял о возможности выбора в качестве разграничительного критерия языка, религии: «Там, где народ исповедует православие, говорит языком, близким более к русскому, чем к польскому, там, где он сохранил русский крестьянский быт, сходку, общинное владение землей - там он, вероятно, захочет быть русским. Там, где народ исповедует католицизм или унию, там, где он утратил общину и общинное владение землей, - там, вероятно, сочувствие Польше сильнее и он пойдет с ней [6. С. 21].

А.И. Герцен призывал не уподобляться участниками Венского конгресса и других вершителей судеб народов, проводивших границы без согласия и участия самих народов. Главное слово должно оставаться за украинским народом. Он, испытавший и польский и русский гнет, вправе сам решать свое будущее: «По-моему, вопрос разрешается очень просто. Украину следует в таком случае признать свободной и независимой страной. У нас, людей изгнания, - печальных свидетелей стольких неудачных сочетаний и распадений, не может и не должно быть речи о том, кому должна принадлежать та или иная часть населения» [6. С. 21-22]. А.И. Герцен был уверен, что украинцы не потеряли чувства народности, напротив - родовое сознание у них очень развито [6. С. 22]. Поэтому не надо решать за народ и перетягивать его насильно в чье-либо государство. Право на самоопределение должно быть универсальным. Как русские не могут быть свободными, угнетая поляков, так и поляки, освободившись, должны признать право украинцев на государственность: «.что же это будет за шаг к их освобождению, когда, снимая московские цепи, им скажут, что они должны принадлежать Польше» [6. С. 22]. А.И. Герцен призывал дать свободу развития украинскому языку, культуре, и тогда станет реальной перспектива равноправного союза братских, славянских народов [6. С. 22]. Он подчеркивал преимущества федерализма; ведь при условии реального равноправия не будет необходимости разрывать сложившиеся исторические связи. Но без решения социальных задач привлекательность такого союза ничтожна. Поэтому то государство (Россия или Польша), которое станет лидером в деле освобождения крестьян, строительства нового общества, сможет претендовать на роль центра славянской федерации [6. С. 23].

Таким образом, русско-польские отношения народники рассматривали как частную (хотя и важную) проблему в деле глобального освобождения славянских народов. Все славянские народы, в том числе русский, испытывали имперский гнет, национальный или социальный. Осво-

бождение возможно через всеобщую революцию. Поэтому польское национально-освободительное движение -естественный союзник русских революционеров-соци-алистов. Идея национального освобождения Польши бесспорна, но должна дополняться социальными требованиями. Вместе с тем, если М. А. Бакунин предполагал полное уничтожение имперской государственности и

создание федерации «снизу» путем добровольного объединения наций, то А.И. Герцен допускал сохранение российского многонационального государства с переходом от унитаризма к федеративным отношениям. При этом обретение Польшей суверенитета и исключительно добровольное присоединение к России являлись безусловными и обязательными.

https://cyberleninka...0-60-e-gg-xix-v
 

[Ravnur]

У нас в Минске при СССР были две небольшие улицы в Верхнем городе, в историческом центре: Герцена и Бакунина, в комплексе зданий бывшего монастыря бернардинок. В постсоветское время здание бывшего костёла монастыря бернардинок, сделали кафедральным собором и главным православным храмом страны и улицу Бакунина переименовали в улицу Кирилла и Мефодия, а Герцена оставили.

 

Так вот улица Герцена это одно из немногих советских наименований улиц, которую в рамках неизбежной декоммунизации я не хотел бы менять даже на историческое "Малая Бернардинская" (а Бакунина была Большой Бернардинской). Ну или если менять, то выделить Герцену достойную замену.

 

Интересно, что два значимых участника восстания 1863 года в последствии будут сражаться вместе с парижанами на стороне Парижской комунны: Врублевский и Домбровский. В той среде было обострённое "чувство свободы" и равенства для всех.

[Ravnur]

И ещё в тему.

 

Генерал-майор Ратч В. "Сведения о польском мятеже 1863 года в северо-западной России" (т.1. Вильно, 1867), труд написанный по заказу губернатора Муравьева.
 

"Звирждовский... начал белеть, начал пропитываться идеями Ламберова отеля о всецелом слиянии в одну Польшу всей бывшей Речи Посполитой. Постоянным его противником был Константин Калиновский, сын шляхтича, ткача из-под Свислочи, местечка Гродненской губерии, который был чистейшим произведением коммунистской литературы... Он понимал дело мятежа в таком смысле, что "топор не должен остановиться и над колыбелью шляхетского ребенка" и что "такой бестолковой башке, как Варшава, нельзя вверять будущую судьбу Литвы". Стр. 181.

 

"Калиновский... хотел притянуть к себе народ, далеко выйдя из границ наделов, отдать всю землю крестьянам...". Стр. 183.

 

"Константин Калиновский с настроением герценовской школы, во главе честолюбивейших личностей из красных литвинов, настойчиво проводил идею о самостоятельности Литвы". Стр. 184.

 

"Калиновский требовал права литвинам самим собой распоряжаться" Стр. 186.

 

"Калиновский рассчитывал, что единовременный мятеж, раскинутый по всей Северо-Западной России... будет самым ободрительным примером для крестьян соседних великорусских губерний". Стр. 194.

 

"Партия Калиновского, верная своим началам, положила окончательно избавиться от варшавской опеки... Дело оставалось только за печатью, по изготовлении которой варшавский ржонд должен был за подписью выраженною новой водворившейся власти, получить уведомоление, что Литва и Белоруссия - самостоятельное государство". Стр. 231.

 

"И так, когда Варшава собиралась вооруженною рукою, скрепить обрывающиеся связи, Калиновский хотел в то же время разорвать всякие сношения с Польшею". Стр. 232.

[Skalagrim]

По моему была отдельная тема с сылкой и фрагментами конкретной научной работы о политике русификации в западных губерниях, с особым вниманием на таковую политику в Финляндии и в бывшей Ливонии.  Но не смог найти. В общем можно и тут.

В известной пене финской зимней войны

 

поётся о неком Бобрикове. Оказывается вчера была годовщина одного события

 

 

June 16th, 1904

On this day 118 years ago, Russian governor-general of Finland, Nikolay Ivanovich Bobrikov was assassinated by Finnish nationalist Eugen Schauman.

Almost full century earlier, previously part of Sweden, Finland had been annexed by Russia after Finnish war (1808-1809). Instead of straight up integrating the newly conquered land into the empire, Finland was given autonomy, and became known as the Grand Duchy of Finland. In diet of Finland (1809) the Russian tsar Alexander I – the grand duke himself - had confirmed the rights of Finns under his rule, promising freedom to pursue their own customs and maintain their own religion and identity. Such a concession was necessary due to the difference in cultures and customs. In the Porvoo Diet (1816) he also extended this promise to bind his descendants as well.

In the Grand Duchy of Finland the head of state was the Russian tsar, but it had its own constitution, its own laws and senate, its own army, its own postage stamps, all the works. As the grand duke himself had other duties as tsar of Russia, A general-governor was nominated by the grand duke to be his representative in Finland.

Things worked out quite well for a time. So–called Old Finland, parts of Finland which had been annexed from Sweden in 1721 and 1743, were integrated into Grand duchy of Finland. Finns didn't get conscripted into Russian army, and the Finnish army wasn't sent to fight wars in foreign lands. In 1860 Finland got its own currency, the Finnish mark. Serfdom, which was legal in Russia until 1861, was never implemented in Finland. Finns got to run their own government and build their own industrial infrastructure, from railroads to factories and lighthouses and beyond. Finns were allowed to freely develop their own culture and arts. The press was somewhat free under imperial censorship. The tsars even built their summer lodges in calm and beautiful Finland, a haven of nature away from busy cities and court politics. If you ever visit St.Petersburg in Russia, look for red granite pillars (like the ones in St. Isaac's cathedral) and other elements of red granite in fine old buildings. Those were imported from Finland during the Russian rule, and it is said that grand duchy of Finland is what made building modern St.Petersburg possible.

It wasn't all smooth sailing but Finns were generally happy enough to live their lives under Russian rule. However all of that came crashing down in 1899, when Tsar Nicholas II gave the February Manifesto, which officially started the russification of Finland. The point was to strip autonomous Finland of its ”privileges” such as separate army, its constitution and laws, its senate and to marginalize non-Russian populations in Finland so that Russian and russified populations would eventually replace them and that Finland could be eventually fully annexed into the Russian empire.

Unsurprisingly the policy of russification was immediately unpopular, as it brought forth strict censorship, repression of Finnish language and Culture, and placed Russian and russified peoples above native Finns. Russian language was set as the official language of the Finnish senate, government offices, and even schools. The Finnish army was also disbanded.

Nikolay Bobrikov was nominated by tsar Nicholas II to be the 13th (Russian) governor-general of Finland in 1898. Bobrikov himself was one of the architects of the February manifest, and one of the main drivers of russification of non-russians within the empire. When his vision encountered political resistance from the Finns, he himself requested, and was given by the tsar, dictatorial powers over Finland in order to “pacify” the Finns.

A constitutionalist resistance called “the Kagal” was formed by the Finns to oppose the russification. At first their operation was nonviolent, resistance through propaganda, but when Bobrikov became a dictator, he expelled the Kagal's leadership. From that point on the Kagal's public operations continued to operate based in Stockholm, Sweden.

Resistance overall had been nonviolent up to this point, but there began to be opinions supporting acts of violence. There seemed to be consensus on what should be done, but not who would do it. Turned out they didn't have to concern themselves with details for long.

Nikolay Bobrikov's end came June 16th, 1904. Eugen Schauman, a government clerk and son of a former Senator, was waiting for general-governor Bobrikov in the second-floor landing of the Senate House in Helsinki. Schauman working in senate house knew Bobrikov's schedule, and came prepared with a .32 ACP FN Browning M1900 pistol which he fired three times towards Bobrikov. The first bullet ricocheted harmlessly from Bobrikov's jacket button, and second one from Bobrikov's St. Vladimir cross only causing him a scratch in his neck. But the third one hit Bobrikov's belt buckle and fragmented, entering his body and causing fatal organ damage.

Schauman then turned his pistol around and shot himself twice in the chest, killing himself almost instantly. Bobrikov was still standing, and managed to walk into the senate hall, where he first insisted that he is fine, until he was informed of the blood dripping from him. Despite extensive medical care and surgery, he died of his wounds during the night, 01:10AM on June 17th 1904.

The Kagal had been, after nonviolent activism becoming inefficient, beginning to plan assassinating Bobrikov, but Schauman, working semi-independently, had already been on it for months and acted first. Schauman had even written a will and several letters, even one addressed to the tsar, in which he justified his deed, stated that he acted alone, and explained his actions. About his suicide he wrote:

“It is awful to kill another person. With my own life, I will have to make up for my crime. After making this decision, I am at peace; calm and happy I now go to die.”

After searching his home it was discovered that Schauman left behind many philosophical writings, which tell us more about the motivation behind his actions:

“Freedom is its own reward. With certain and quite minor restrictions, it is an inalienable right of every human being that no external power can deprive him of. Man has no right to give it up for his own part, much less for his children. Freedom is the foundation of self-respect, and without it the great doctrine of man's moral responsibility would be mere lie and deception. Freedom is a sacred thing and the love of freedom is deeply rooted in our hearts. Do you love your country? Good, then keep in mind the words of [Henrik Johan] Ibsen: "Though thou wouldst give all, but not thy life, thou hast given nothing."

News of Bobrikov's death were quietly celebrated in certain circles, but people in general feared how Russia might react. The Russians were also divided: in the state council others demanded that Finns pay for what they had done. But others understood that bullheaded Bobrikov himself had turned the Finns, who were previously friendly and patriotic people, against Russia. The assassination didn't end the russification policies, in fact it accelerated them by prompting purges of anti-russification activists, but it remains the finest hour of Finnish resistance against internal tyranny and oppression, as well the most famous assassination in Finnish history.

The Russian revolution of 1905 and the Grand Strike in Finland was what ultimately ended what is now known in Finland as ”First period of oppression”. A second attempt of russification, which is today called the “Second period of oppression” would be ordered by tsar Nicholas II as soon as 1908, and would last until the February revolution in 1917. By now, Finland had enough, and would become independent country on December 6th that same year.

Ref:

Alenius, Kari. "Russification in Estonia and Finland Before 1917,"Faravid,2004, Vol. 28, pp 181–194

Huxley, Steven.Constitutionalist insurgency in Finland: Finnish "passive resistance" against Russification as a case of nonmilitary struggle in the European resistance tradition(1990)

Polvinen, Tuomo.Imperial Borderland: Bobrikov and the Attempted Russification of Finland, 1898–1904(1995)

Thaden, Edward C.Russification in the Baltic Provinces and Finland(1981).

Seppo Zetterberg: Kuka oli Eugen Schauman?, pp. 96–97. In Osmo Apunen: Itsenäisen Suomen historia 1: Rajamaasta tasavallaksi. Weilin+Göös 1991.

Jussi Niinistö: Suomalaisia vapaustaistelijoita, pp. 13–18. Nimox Ky, Helsinki 2003.

https://www.wikiwand...tion_of_Finland

https://www.wikiwand...ikolay_Bobrikov

https://www.wikiwand.../Eugen_Schauman

https://www.wikiwand...n_of_Nikolay...

https://www.wikiwand...uchy_of_Finland

https://www.wikiwand...h_resistance...

Authored by Hevi Heinonen

 

 

[Kurš]

Интересный документ, секретный ,  опубликовал автор. Про русскую национальность. Интересно этот документ посмотреть.И раньше слышал , что национальность " русский" появилась при Сталине , при паспортизации , в 1932 или 34 году. Национальность "латыш" есть во многих документах царской России 19 -20 веков , в разных паспортах и т.д. Выходит , что латыши появились , как нация , раньше русских ? 

Сообщение изменено: Kurš, 04 Август 2022 - 10:46.

[leo]

Интересный документ, секретный ,  опубликовал автор. Про русскую национальность. Интересно этот документ посмотреть.И раньше слышал , что национальность " русский" появилась при Сталине , при паспортизации , в 1932 или 34 году. Национальность "латыш" есть во многих документах царской России 19 -20 веков , в разных паспортах и т.д. Выходит , что латыши появились , как нация , раньше русских ?  

Игра слов - не более того.

Сообщение изменено: leo, 07 Август 2022 - 08:51.

[Ravnur]

[varang]

 

 

 

 

А что за книга? Где это так? На что ссылаться? ))) Я уже расшарил, и такой вопрос получил))

[Ravnur]

Это внутренний документ Слуцкого мужского духовного училища, 1869 год.

[Ravnur]