Заранее извиняюсь, если что-то из нижеописанного уже опубликовано, я считаю проблему происхождения «славянства» очень важной темой, толком так и не раскрытой, по крайней мере, многое непонятно в ней. Ссылки на источники приведены, автор – один из самых адекватных политизированных деятелей, надеюсь, кому-нибудь будет хоть чуть-чуть интересно. Особенно нашим зарубежным братьям. Если есть какие-то критические ошибки, не пинайте меня сильно, я всего лишь любитель, и преследую только правые цели.
---
Славяне, похоже, занимали промежуточное положение между германцами и балтами с одной стороны и индо-иранцами с другой, попеременно входя в контакт то с теми, то с другими. Лучше всех динамику этого процесса показал Б.Горнунг. Он предполагает, что первоначально индоевропейские языки делились на две древнейшие диалектные зоны – юго-восточную и северо-западную, и в этот период, т.е. в конце IV – первой половине III тысячелетия предки славян и тохар входили в юго-восточную группу, т.е. жили вместе с индо-иранцами. Однако экспансия племен боевых топоров в конце III тысячелетия оторвала славян и тохар от этой группы и связала их с частью северо-западной. Именно этот контакт и отразился в связях германских языков с балтийскими и славянскими, которые В.Георгиев ошибочно считает исконными [Б.В.Горнунг, цит.соч., стр.15-18.]. Славянские и балтийские языки невозможно оторвать ни от индо-иранских, ни от германских, они являются органическим связующим звеном между ними, причем балтийские языки ближе связаны с германскими, а славянские – с индо-иранскими и в особенности с иранскими [А.В.Десницкая. Вопросы изучения родства индоевропейских языков. М.-Л., 1955, стр.155-156.].
А.Арциховский прав, когда критикует немецких археологов-расистов, которые говорили «об экспансии фантастических прагерманцев, колонизировавших якобы в бронзовом веке Верхнюю Волгу» [А.В.Арциховский. Основы археологии. М., 1955, стр.85.], но боевые топоры Западной Европы – несомненно, германцы. Именно тогда они и вытеснили кельтов из Южной Скандинавии. Однако германцев отрезала от балтов и славян во второй половине II тысячелетия до н.э. встречная волна венетов, которые заняли территорию Польши и создали на ней лужицкую культуру, ошибочно приписываемую Т.Лер-Сплавинским славянам [Т.Лер-Сплавинский, цит.соч., стр.27-28.]. Лер-Сплавинским в данном случае движут узко-патриотические соображения и стремление перетащить прародину славян на территорию Польши. На самом деле ни лужицкая культура не была славянской, ни венеты – славянами. Как пишет Ф.Филин, «если бы это были славяне, то контакт между германцами и славянами в бассейне Одера был бы постоянным, что несомненно сказалось бы на языке. Однако языковые данные ... свидетельствуют против наличия такого контакта» [Ф.П.Филин, цит.соч., стр.138.]. С.Бернштейн тоже говорит, что Висла в течение многих веков была устойчивой границей прославянского и венетского языка (до IV-III в. до н.э.) [С.Б.Бернштейн. Очерк сравнительной грамматики славянских языков. М., 1961, стр.64.]. Принадлежность венетского языка к кельто-италийской группе бесспорна и вопрос может стоять лишь о том, к какой именно ветви. Ни на каких Гиндукушах никаких венетов отродясь не бывало. Гиндукуш объявил «перевалом вендов» покойный В. Емельянов в своей «Десионизации».
…..
Бог славян, о котором упоминал Прокопий Кесарийский, отождествляется с Перуном. Но еще далек от разрешения вопрос, каким образом Перун стал во главе славянского пантеона и откуда он вообще взялся.
Поэт И.Кобзев написал поэму «Падение Перуна», в которой исходил из того, что Перун издревле был главным богом славян. Однако главенствующее место Перуна в языческом пантеоне князя Владимира никого не должно вводить в заблуждение. Пантеон этот был составлен наспех, чисто механически, из богов разных народов, и «преследовал цели политического объединения. Перуна не знали в Новгороде, и его культ должен был сплотить юг и север». И неудивительно, что, поскольку это была «религия только официальная, именно она-то и должна была исчезнуть с признанием официальной совсем другой религии» [Е.В.Аничков. Язычество и древняя Русь, стр.262-265.].
Олег и его дружина в договоре 907 г. с византийцами «клятая оружием своим и Перуном богом своим». И Б.Д.Греков и С.А.Токарев дружно называют Перуна «княжеским богом» [Б.Д.Греков, цит.соч., стр.386-387. С.А.Токарев, цит.соч., стр.229.], причем последний добавляет, что неизвестно, почитался ли этот бог крестьянами. Зато известно, что у купцов был другой бог – Волос.
А.Г.Кузьмин также согласен, что культ Перуна, несомненно, насаждался киевскими князьями, и обращает внимание на тот факт, что Перун не упоминается в «Слове о полку Игореве». Он выражает даже надежду, что «более точная локализация Перуна, возможно, дала бы нам указание на происхождение династии киевских князей» [А.Г.Кузьмин. «Варяги» и «Русь» на Балтийском море. Вопросы истории, 1970, № 10, стр.53.]. Взваливая тем самим на хрупкие плечи Перуна весь двухвековой груз жарких баталий вокруг норманнской теории, А.Г.Кузьмин поступает несколько опрометчиво. Действительно, норманны не знали Перуна, но не знал его и столь любезный сердцу А.Г.Кузьмина остров Рюген, откуда С.А.Гедеонов выводил династию Рюрика именно опираясь на тезис о религиозном первенстве балтийских славян над всеми прочими славянскими племенами [С.А.Гедеонов. Варяги и Русь. Ч.1, Сиб., 1876, стр.133,135.]. Действительно, балтийские славяне занимали исключительное положение в славянском мире, потому что только у них существовал развитый культ, храмы и каста священнослужителей, но Рюген вовсе не был таким же духовным центром для всех славян, каким был, скажем, Рим для католиков или Дельфы в древней Греции. Династия с Рюгена принесла бы нам Святовита или Радгоста, но пришли не они, а Перун. Так что исключительность острова Рюгена в прямом смысле слова исключает его из славянского мира и связывает с каким-то другим, скорее всего, с кельтским, потому что каста священнослужителей существовала в Западной Европе только у кельтов. Археологи установили, что языческие храмы балтийских славян по внешнему облику и деталям очень похожи на культовые постройки кельтов [В.В.Седов. Происхождение и ранняя история славян. М., 1979, стр.52.]. Многоголовые изображения богов у балтийских славян – тоже черта, очень характерная для кельтского мира. Наконец, само название Аркона можно связать с кельтским корнем «арко» – «умолять».
Где же нам искать Перуна? Кроме Киевской Руси мы встречаем его, как бога, только в Литве (Перкунас). В польском языке его имя сохранилось, как название молнии. Наконец, весьма важное указание дает В.Порциг: Судетские горы раньше назывались Виргунт от Перкунос – бог дуба [В.Порциг. Членение индоевропейской языковой области, стр.180.]. Бог-громовик связывался с дубом и в древней Греции: в Додоне был священный дуб Зевса, по шелесту листьев которого производились гадания и пророчества. Таким образом, как первоначальная область распространения культа Перуна довольно четко выявляется сфера влияния венетов. Одно из венетских племен носило название Кварквени, тоже восходящее к дубу [В.Порциг, цит.соч., стр.144.]. Переход «кв» в «п» – явление, широко распространенное. По этому принципу делятся на две группы кельтские, а также италийские языки. Старую форму мы имеем в греческом «керавн» – «молния».
Я уже посвящал венетскому вопросу специальную работу. Повторю здесь лишь, вкратце, что венеты, народ кельто-италийской группы, заселял территорию современной Польши и ему принадлежит т.н. лужицкая культура. В середине VI в. до н.э. часть венетов, теснимая балтами, ушла на восток. Это и были те невры, о бегстве которых от змей сообщает Геродот (IV, 105). Б.А.Рыбаков ошибочно относит невров к славянам на основании данных гидронимики [Б.А.Рыбаков. Геродотова Скифия. М., 1979, стр.189.]. Земли эти, действительно, принадлежали славянам, но, как показал А.И.Тереножкин, там жили две разные этнокультурные группы [А.И.Тереножкин. Предскифский период на Днепровском правобережье. Киев, 1961, стр. 240.]. Одна из них была пришлой и ославянилась лишь впоследствии. От нее и вело свое происхождение славянское племя вятичей (вентичей), смутную память об исходе которого «из лях» сохранили русские летописи.
Трудно сказать, почему именно бог венетов и балтов стал богом первых русских князей. Во всяком случае, установить их национальное происхождение Перун нам вряд ли поможет. Единственная мысль, на которую он может натолкнуть, это не было ли в дружине Рюрика много пруссов и не есть ли они та самая рюрикова Русь, которую вот уже более ста лет без особого успеха ищут немного не там? Что же касается самого Рюрика, то трудно не согласиться с М.А.Алпатовым: «Первые князья... династии носили несомненные норманнские имена (Рюрик, Олег, Игорь, Ольга). Этот факт до сих пор никем не опровергнут» [М.А.Алпатов. Русская историческая мысль и Западная Европа XII-XVII вв. М., 1973, стр.39]. Попытки ославянить Рюрика, связав его имя со словом «ререг» – «сокол», спотыкаются на начальное «рю», не характерное для славянских языков. А.Г.Кузьмин (очевидно, руководствуясь принципом: кто угодно, лишь бы не немец) хитроумно производит имя Рюрика от кельтского племени раураков, жившего когда-то на Руре. Все бы хорошо, но только это племя уже во времена Цезаря под натиском германцев ушло за Рейн, в современный Эльзас. Каким образом его представитель 900 лет спустя совершил столь славный обратный путь – пусть объяснит нам А.Г.Кузьмин.
Кельтское влияние затронуло лишь периферию славянского мира (встреча произошла, очевидно, в III в. до н.э. на территории Польши). Бога-громовика по имени Перун кельты тоже не знали. Славянские волхвы не были столь хорошо организованы и не имели такого сильного влияния, как кельтские друиды. Да и само имя волхвов наводит многих на мысль об их чужеродном происхождении. Известно, что валахами мы называли румын, а поляки – итальянцев, т.е. термин относился к народам романского происхождения. Точно такое же значение имеет слово Welsche в немецком языке, а англичане называют уэльсцами кельтов-кимров. Предполагают, что основой этого этнонима могло служить название кельтского племени вальхов, живших в Северной Чехии и Моравии, т.е. в Судетах, Перуновых горах [С.Б.Бернштейн. Очерки сравнительной грамматики славянских языков. М., 1961, стр.77.]. Таким образом, волхвы могли быть своего рода миссионерами кельто-романского (и венетского) мира в славянской среде и это еще один возможный путь прихода Перуна в наши края. Так что необязательно связывать Перуна именно с династией – князья могли воспользоваться местным материалом, той его частью, которая показалась им наиболее основательной.
Но были ведь и другие части. Перун – только один из богов пантеона. А остальные? Остальные уводят нас в совсем другую сторону, в сторону связей славян с индо-иранцами. И здесь необходимо будет сделать одно предварительное замечание.
Кое-кому очень нравится идея наших особых связей с Индией. Эта идея многократно подчеркивается, например, в книге Н. Р. Гусевой «Индуизм». Но не следует забывать, что предки индо-арийцев ушли из наших мест за 2000 лет до н.э. Зато контакты с иранцами были очень длительными.
Иранцам принадлежала срубная культура, сформировавшаяся в Нижней Поволжье и заволжских степях в середине II тысячелетия до н.э. Примерно в XIII в. до н.э. срубные племена перекочевали на Украину, и с этого времени мы можем вести историю славяно-иранских связей, не прерывающихся на протяжении добрых двух тысячелетий. Как уже говорилось, А.И.Тереножкин правильно считает срубников иранцами, но неправильно отождествляет всю срубную культуру с киммерийцами. Киммерийцы – явно кельтский этноним, жители Уэльса до сих пор называют себя кимрами, а в кельтских преданиях сохранилась память о Причерноморье. Необходимую поправку вносит М.И.Артамонов, когда указывает, что киммерийская культура возникла на основе форм, распространившихся из Средней Европы [М.И.Артамонов. Киммерийцы и скифы. Л., 1974, стр.37.]. Создателями же сабатиновского этапа срубной культуры были не киммерийцы, а скифы [Там же, стр.85.]. Скифы, таким образом, появились в причерноморских степях не в VIII веке до н.э., а на 500 лет раньше. Скифы сами утверждали, что жили в этих местах еще за 1000 лет до Геродота [Б.Н.Граков. Скифы, стр.15.]. Лишь во II веке до н.э. скифов сменили сарматы, по Геродоту – смесь скифов с амазонками, говорившими на другом языке (IV, 110-117). Возможно, что амазонки – искаженное название азаматов, одного из меотских племен в Приазовье. Меотов же связывают с киммерийцами и считают сарматов смесью скифов с меотами [К.Ф.Смирнов. Савраматы, стр.193.]. Любопытно, что этноним меотов мы встречаем среди шотландских пиктов вместе с легендой об их скифском происхождении [The Problem of the Picts. N.York. 1956, стр. 6, 10.]. Любопытно также сходство имени царицы меотов Тиргатао с именем прародителя скифов Таргитая [Б.Н.Граков, цит.соч., стр.100.]. Сам по себе термин «сарматы» (сарима) употребляется в Авесте (Яшты 13 и 21), как обозначение западных варваров.
Во II в. н.э. среди сарматских племен доминирующее значение приобрело племя алан. Аланы приняли участие в великом переселении народов, дошли до Галлии, Испании и Африки, но и после этого аланы преобладали в наших степях от Дуная до Урала [А.В.Арциховский. Основы археологии. М., 1955, стр.195.]. В VI-IX в. они еще жили на Донце. До сих пор наши южные реки – Дон, Днепр, Буг, Днестр носят иранские названия [Иранским было и древнее название славян «анты», означающее, собственно, «жители окраины», «украинцы» – В.В.Седов. Происхождение и ранняя история славян, стр.100.].
Не могло же столь длительное сосуществование пройти бесследно! И влияние иранцев четко прослеживается о особенно интересующей нас области – области религии. Ф.П.Филин отмечает: среди слов, заимствованных в общеславянский язык из иранских языков особое место занимает религиозно-культовая лексика [Ф.П.Филин, цит.соч., стр.140.]. В.Георгиев считает, что славяно-иранских соответствий немного и ограничиваются они, главным образом, областью религии (бог, святой, Сварог) [В.Георгиев, цит.соч., стр.237.]. С.Б.Бернштейн тоже полагает, что иранских заимствований сравнительно немного и относятся они, в основном, к культовой и военной лексике (Бог, рай, Сварог, Хорс, топор, могила, сто, чаша, кур, корда-меч, ватра-огонь, ватрушка-жертвенный хлеб [С.Б.Бернштейн, цит.соч., стр.92.]. Наконец, интересное замечание делает В.И.Абаев. Он говорит, что значение «бог» присуще только иранцам и славянам, но чуждо индийцам. Смягченное южнорусское «г» в слове «бог» приобрело общерусский характер именно благодаря стремлению произносить религиозный термин правильно, т.е. возможно ближе к первоисточнику (в данном случае скифскому) [В.И.Абаев. Скифоевропейские изоглоссы. М., 1965, стр.49.]. Итак, даже само слово «бог» славяне узнали от иранцев. Д.С.Раевский предполагает такую же этимологию названия реки Буг, где находился религиозный центр скифов [Д.С.Раевский. Очерки идеологии скифосакских племен. М., 1977, стр.115.].
Узнали о Боге вообще... А как обстоит дело с конкретными богами? Вот промелькнуло, например, в нашем списке имя Сварог. Имя ли это? В пантеоне князя Владимира таковой не значится. Известно индо-иранское слово «сварга», обозначающее, собственно, небо и имевшее у древних ариев смысл царствия небесного. Возможно, что и у восточных славян это было не персонифицировавшееся, отвлеченное понятие, тогда отсутствие Сварога в пантеоне Владимира понятно. У балтийских славян Сварог, по мнению Л.Нидерле, идентичен Святовиту. Солнце-Дажьбог является сыном Сварога, ну и огонь славяне, как известно, величали Сварожичем [Л.Нидерле, цит.соч., стр.283,278.].
Почитание огня у восточных славян принимало такие размеры, что арабские источники говорят о славянах, как о типичных огнепоклонниках. Это или ошибка, думает Л.Нидерле, или результат укоренившегося влияния иранской религии, но и в этом случае – только на востоке, у русов [Там же, стр.274.].
Пожалуй, ни то, ни другое. Культ огня, действительно, сохранился до наших дней в маздеизме, и о скифах Геродот сообщает, что они выше всех богов чтут Гестию, т.е. богиню очага, которую называют Табити (IV, 59), но иранцы никогда не имели монополию на этот культ, носивший общеарийский характер. Греческая Гестия в классический период отошла на второй план, но зато известно, каким почетом пользовалась в Риме Веста. Хранительниц священного огня, аналогичных римским весталкам, мы имеем и у литовцев (вайдилуте). У Н.С.Лескова в романе «На ножах» описан языческий обряд добывания современными ему русскими крестьянами «чистого, непорочного огня», как средство борьбы с эпидемией скота. Точно такой же обряд и точно с такой же целью употреблялся и древними германцами [Jakob Grimm. Deutsche Mythologie. Wien-Leipzig. 1939. стр. 375.]. Интересно, что божество огня имеет женский образ и подчеркивается его чистота и непорочность. Имя богини Анахиты, с которой С.Викандер связывает культ огня в древнем Иране [S. Wikander. Feuerpriester in Kleinasien und Iran . Lund. 1946. стр. 216.], означает «непорочная». (Сегодня мы снова услышали это имя – в руководство афганской революции входит женщина – Анахита Ратебзаде). Не зря от римских весталок и литовских вайдилуте требовалось соблюдение девственности. Индийский бог огня Агни (которому в Риг-Веде посвящено 200 гимнов) родится девственным путем, и его земной отец, плотник Свасти (по его имени названа свастика) имеет к этому рождению не большее отношение, чем евангельский Иосиф к рождению Иисуса. В свете сказанного понятен миф о непорочном зачатии и широчайшее распространение совершенно не христианского культа Богоматери в православии и католицизме. Непонятно лишь, как могут некоторые весьма сведущие в своей области товарищи презрительно называть современных зороастрийцев «чучмеками, поклоняющимися огню». Такими «чучмеками» были индийцы, иранцы, римляне, литовцы, германцы и наши собственные предки. А что касается зороастрийцев, то они очень не любят, когда их называют «огнепоклонниками». Огонь в их храмах – чистый символ, как, скажем, у нас на могиле Неизвестного солдата. Каждый день к этой священной могиле приходят молодые люди, вступающие в брак. Неужели и они «огнепоклонники»? Может быть, еще и «чучмеки»?
Выше мы упомянули Дажьбога, сына Сварога. В летописи, в описании пантеона князя Владимира, стоит через черточку «Хорс-Дажьбог». Слово Хорс, несомненно, иранское, обозначает оно солнце и сохранилось в таких названиях, как Хорезм (хвар-зем, солнечная земля), Хорасан и др. К имени Хорса восходит наше слово «хорошо». Значит, Дажьбог – бог солнца? Не только. В языке Авесты корень «да» означает не только давать, но и творить, соответственно «дадуш» – «творец». Следовательно, речь идет о боге-творце. Солнечный диск в зороастризме – символ бога-творца, но только символ. Мало того, в ведическом пантеоне имеется бог Дакша, который в первой песне Махабхараты выступает как бог-творец других богов и людей. Древние арии называли себя «детьми Дакши» (Риг-Веда, т.2, кн.VIII, гимн LII, «Белая Яджурведа», кн.XXXIV), а славяне – Дажь-божьими внуками (Слово о полку Игореве). Получается так, что восточные славяне знали единого бога-творца, о чем свидетельствовал Прокопий, но в иранском оформлении. В Иране же носителем этой идеи был зороастризм. Каким образом зорастрийские веяния залетели так далеко? В роли посредников могли выступать сарматы. Как предполагает К.Ф.Смирнов, «...учение Заратуштры проникало в среду отдельных представителей родо-племенной верхушки савроматов и сарматов» [К.Ф.Смирнов. Савроматы. М., 1964, стр.256.]. А через них могло проникнуть и дальше.
Еще одно божество из пантеона князя Владимира, Симаргл, прямо упомянуто в Авесте (Рашн Яшт, XII, 17) Син-марг – фантастическое существо, крылатый пес в рыбьей чешуе, олицетворение власти над тремя стихиями [Л.А.Лелеков. Искусство древней Руси и Восток. М., 1978, стр.23.], – образ, часто встречающийся в искусстве Сасанидского Ирана с III в. н.э. [В.Г.Луконин. Культура сасанидского Ирана. М., 1969, стр.96.] Это лишь наши славяно-помешанные историки прошлого века по незнанию делили имя Симаргла на две части, потом находили первую из них у сабинских племен и доказывали к вящему собственному удовольствию, что древнюю Италию населяли славяне [А.С.Фаминцын. Божества древних славян. Сиб., 1884, стр.227.].
Наконец, Стрибог. Этому имени тоже ищут индо-иранские аналогии. К.Г.Менгес сравнивает его с санскритским «шри» [К.Г.Менгес. Восточные элементы в «Слове о полку Игореве». стр.194.]. Можно, действительно, вспомнить «Шри Бхагаван» – частое сочетание в «Бхагавадгите». Но «Слово о полку Игореве» связывает этого бога с ветрами, так что, возможно, более права Н.Р.Гусева, исходящая из корня «стри» – «простирать» [Н.Р.Гусева. Индуизм, стр.84.].
Пантеон князя Владимира имел, как мы уже говорили, сводный характер. Западный бог Перун, возможно, просто отождествлялся восточными славянами с известным им из другого источника богом-творцом (отсюда смешанная формула у Прокопия «бог-творец молний») и отделился от него и встал над ним лишь с усилением военной знати. Кроме него мы имеем в этом пантеоне Мокошь – явно финское божество, и три иранских божества, которые пропорционально перевешивают остальных. Спрашивается, почему? Если это всего лишь боги «каких-нибудь степных народцев, ставших союзниками Владимира», как выражается Е.В.Аничков [Е.В.Аничков. Язычество и древняя Русь, стр.269.], то за что им такая честь? Мы довольно хорошо представляем себе этническое окружение Киева в те времена, и вдруг «какие-то» неведомые «народцы»? Но все встанет на свои места, если предположить, что назывались эти народцы Русь.
Сколько путаницы вокруг этого слова! И как обидно нам, русским, до сих пор толком не знать, почему мы называемся русскими! Открещиваясь обеими руками от немецкого родства, русские историки обратили свои взоры на юг и с удовлетворением обнаружили у византийских и арабских авторов сведения о некоем народе рос. Но странные вещи мы узнаем об этом народе: «Это скифский народ, кочевой, гордый оружием». «Они не имеют ни недвижимого имущества, ни городов». «Пашен они не имеют, но питаются лишь тем, что привозят из земли славян» [В.П.Кобычев. В поисках прародины славян. М., 1973, стр.115.]. Мало того: «они производят набеги на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, отвозят в Хазран и Булгар и продают там» [Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр.446.]. Получается неожиданная картина: речь явно идет о каком-то кочевом неславянском народе, который четко отличается от славян и то торгует с ними, то совершает на них набеги и захватывает рабов. Пытаясь выпутаться из этой парадоксальной ситуации, В.П.Кобычев лепечет что-то о «ругах». Но, спрашивается, каким ветром могло занести сюда ругов? Народ рос жил на северо-запад от низовий Дона, а путь ругов по Европе шел от Балтики в Паннонию, а потом на Рим. Если допустить, что руги составляли дружину Рюрика, то каким образом они превратились в русов? Г.Ловмяньский предполагает, что отождествление русов и ругов произошло в славянских пределах, в Киеве, но не в славянской среде. Термин «руги» неизвестен русскому летописанию и мог возникнуть только среди киевского пришлого элемента, значит, среди норманнов [Г.Ловмяньский. Руссы и руги. «Вопросы истории», 1971, № 9, стр.51.]. Но из кого бы ни состояла эта дружина, она уже влилась в славянский мир, стала его частью, в то время как у выше процитированных авторов речь явно идет о какой-то внешней по отношению к славянам силе.
Наши историки давно пристально присматриваются к иранскому народу роксолан, исходной зоной формирования которых К.Ф.Смирнов считает треугольник Урал – Илек – низовья Сыр-Дарьи, а следом их пребывания на Волге – название р.Еруслан [К.Ф.Смирнов. Савроматы, стр.197,289.]. Впервые они упоминаются в форме «ревксинлы» в надписи II в. до н.э., сделанной в Херсонесе Таврическом в честь Диофанта, полководца понтийского царя Митридата VI Евпатора. Роксоланы во главе со своим вождем Тасиусом объединились со скифским царем Палакосом и напали на понтийские владения в Крыму [Б.Н.Граков. Скифы, стр.27.]. Диофант отразил это нападение тремя походами в период между 110 и 107 г. до н.э.
В I в. до н.э. роксоланы уже дошли до Мизии, где их нападение отразил знаменитый Антоний. В конце I в. н.э. роксоланы продолжают беспокоить Римскую империю, совершая с территории Молдавии набеги на придунайские области.
Имя Роксалан В.Ф.Миллер еще в прошлом веке перевел как «светлые аланы». Общеиранский корень, обозначающий «свет», звучал в древнем Иране и у скифов, как «рауч», но напрасно О.Н.Трубачев на этом основании подчергает сомнению производство имени Русь от этого корня. Ему должно быть хорошо известно о тенденции к монофтонгизации в иранских языках. Ведь уже в средне-персидском мы имеем «роз». Аналогичную эволюцию в то же время мог проделать и аланский язык от первоначального дифтонга, зафиксированного в форме «ревксинлы». Кстати, к этому же корню восходит имя бактриянки Роксаны, которую взял в жены Александр Македонский. Может быть, встречающееся у Плиния Старшего название причерноморского племени рсесов представляет собой начало самостоятельно бытия роксов-росов независимо от алан.
В IX в. тюрки-хазары, руководимые иудеями, одно время подчиняли себе и алан, и часть славян, живших в районе Киева. Тогда-то, очевидно, и произошло вызванное необходимостью совместной борьбы против общего врага слияние славян и росов в единый этнос, которому славяне дали язык, а росы – имя. Иранцы могли дать имя и городу Киеву. Из Авесты нам известен термин «кави», обозначающий князей. В позднем произношении он звучал как «кай», «кей». Легендарного Кия связывают именно с этим термином. Киев, соответственно, уже в эпоху своего основания выдвигался, как центр княжества.
В общем, вклад иранцев в формирование русского этноса был несравненно более велик, чем чей-либо другой. И когда мы будем говорить о древней Персии, мы вдруг обнаружим в ней черты нашего национального характера, но это нас теперь уже не удивит. Хотя история иранской Руси еще не написана, мы имеем полное право считать ее своей и вести со II в. до н.э. с эпохи Митридата, когда на мировую арену впервые выступили роксоланы.
Некоторые пытаются продвинуть нашу историю еще дальше и связать ее с народом Рош, упоминающимся у пророка Иезекииля. Речь там идет о некоем Гоге в земле Магог (позже в христианстве это народы – союзники Антихриста), князе Роша, Мешеха и Тувала, который придет на конях с севера на Израиль и «похоронят там Гога и полчища его». (Иезек.38,39). По созвучию кое-кто принимает народ Рош за россов, но это обман слуха. Речь идет всего лишь о государстве Урарту, название которого в вавилонском языке звучало как «Урашту». Царь урартов Руса в VIII в. до н.э. заключил против Ассирии союз со страной Табал и с народом мушков (мосхов) [Б.Б.Пиотровский. Ванское царство (Урарту). М., 1959, стр.33.]. Здесь и лежит разгадка библейских Роша, Мешеха и Тувала. Урарты же народ неарийский, даже В.Георгиев, охотно зачисляющий в арийцы всех, кого попало, их к арийцам не относит, а считает родственными хурритам, туземному населению упоминавшегося ранее царства Митанни. Их языки сближают с иберийско-кавказской семьей языков [Г.А.Меликишвили. Урартский язык. М., 1964, стр.10-14.].
А как же быть тогда с балтийской Русью? Мы упомянули в связи с нею пруссов, но лишь при том условии, что верна гипотеза А.Г.Кузьмина, связывающая династию с Перуном. Однако вполне можно обойтись и без этой гипотезы. Тогда Рюген и руги могут остаться, но правила ими, получается, судя по именам, и там норманская династия. Даже энтузиаст Рюгена С.Лесной называет отцом Рюрика князя Годлава [С.Лесной. Русь, откуда ты? Виннипег, 1964, стр.130.] – опять германское имя!
Доказано теперь, что варяги – это не национальность, а профессия. Слово «русь» в связи с варягами употреблялось фактически как синоним. Подозрение подтверждается известными словами летописи о Рюрике и его братьях «пояша по себе всю русь» и сообщением Константина Багрянородного о том, что русские князья ездили в полюдье «со всею русью». В немецком языке до сих пор существует слово Tro?, обозначающее свиту. Термин этот, конечно, мог произойти от этнонима ругов, как швейцары от Швейцарии, но кто были сами руги? Династия ими почему-то правила норманская. Иордан выводил их с острова Скандзы раньше готов и противопоставлял германцам [Иордан. О происхождении и деяниях гетов, стр. 69, прим. стр. 192-193.], другие немецкие историки объявляли их германцами. А.Г.Кузьмин сделал было попытку причислить их к славянам («Вопросы истории», 1970, № 10), но потом пересмотрел свою точку зрения и в статье «Об этнической природе варягов» («Вопросы истории», 1974, № 11) заговорил уже о славянизированных кельтах.
Е.Ч.Скржинская в примечаниях к книге Иордана говорит, что Тацит четко различал ругиев у океана и лугиев на территории Польши, входивших в сферу лужицкой венетской культуры [Там же, стр. 69, прим. стр. 192-193.]. Луги попадаются нам в числе бриттских пленен, населявших в древности Шотландию [The Problem of the Picts. N.York. 1956. стр. 49.], ругов мы больше нигде не встречаем, зато их имя в другом варианте – рутены – носило одно из галльских племен. (Ю.Цезарь. О галльской войне. VII.75). Луг – имя главного бога кельтов и означает оно опять-таки «свет». Кельтское «луг» и латинское «люкс» соответствуют иранскому «рокс», только «р» перешло в «л». Но если верна гипотеза Ч.Сихольма, и в глубокой древности кельты заселяли Южную Скандинавию, не могла ли там сохраниться архаичная форма без перехода? Кельты, по мнению Ч.Сихольма, даже в первые века н.э. были в этих местах не менее многочисленны, чем германцы [Ch. Seaholm. The Kelts und the Vikings. стр. 228.]. Кельто-германский симбиоз на этой территории и дал то смешанное образование, которое называлось ругами. Тогда понятны и норманские имена вождей ругов, и их этноним. Это все тот же арийский «свет». У нас два света снова встретились после долгой разлуки и слились, чтобы больше уже не расставаться.
Два народа, один с востока, другой с запада впитала в себя наша страна. Два религиозных влияния, одно с востока, другое с запада определили духовное развитие восточных славян. Роль связующего звена между западом и востоком выпала на нашу долю еще несколько тысячелетий назад.
…..
История запомнила неудачный поход Кира против среднеазиатских массагетов и столь же неудачный поход Дария против причерноморских скифов. Так что попытки наших славяно-арийствующих фантазеров примазаться к Заратустре вдвойне лишены основания: и потому, что славяне никогда не жили в Средней Азии, и потому, что та иранская русь, которая дала нам имя, вышла из массагетского кочевого мира [К.Ф.Смирнов. Сарматы на Илеке. М., 1975, стр. 153.], т.е. из среды «туранцев»*, убийц Заратустры. Правда, справедливости ради следует отметить, что проповедь Заратустры с самого начала нашла отклик и в среде туранцев. В Ясне 46 упоминается благочестивый туранец Фрьяна, несший слово Заратустры своим соплеменникам, со временем это влияние могло усилиться.
…..
*Не следует думать, будто туранцы это тюрки. Речь идет о восточно-иранских кочевых племенах, по Авесте – потомках Турьи, сына Трайтаона (Феридуна) [И.С.Брагинский, цит.соч., стр. 83.], сопоставляемого Д.С.Раевским со скифским Таргитаем. [Д.С.Раевский, цит.соч., стр. 82.] Отношения центра иранского мира и его кочевой периферией долго были крайне напряженными. Не случайно герой иранского эпоса Рустам** ни разу не упомянут в Авесте – он был героем особого сакского эпического цикла. [И.С.Брагинский, цит.соч., стр. 129.]
Взято из книги А.М.Иванова «Заратустра говорил не так»
**«Руслан и Людмила» – одна из самых известных поэм А. С. Пушкина. За основу поэмы Пушкиным взята древняя легенда, называемая в рукописях как «Повесть о некоем славном богатыре Уруслане Залазоревиче», «Сказка полная о славном и сильном витязе Еруслане Лазаревиче и о его храбрости и невообразимой красоты царевне Анастасии Вахромеевны», «История о славном и сильном витязе Еруслане Лазаревиче» и т. п.
Хотя самые ранние списки «Повести…» датируются 40-ми гг. XVII в., сложный свод сюжетов, которые в неё вошли, даёт возможность предполагать их появление на Руси в XIII-XIV вв.
«Повесть о Еруслане…» рассказывает о богатыре Еруслане, изгнанном из царства царём Киркоусом. Еруслан совершает ряд подвигов, в том числе освобождает царя Киркоуса, его богатырей и своего отца, победив пленившего их врага. Помогает ему в этом меч-кладенец, хранившийся под отрубленной Головой убитого витязя. Освободив от дракона дочь индийского царя, Еруслан женится на ней, но покидает её, уже ожидающую ребенка, услышав о ещё более прекрасной царевне. Сошедшись в богатырском поединке с выросшим сыном, Еруслан узнаёт его по перстню и, выслушав упрёки сына, возвращается к индийской царевне.
Исследователь В. Н. Топоров в своих работах «Об иранском элементе в русской духовной культуре», «Из «Русско-персидского» дивана. Русская сказка 301A, B и «Повесть о Еруслане Лазаревиче» – «Шах-наме» и авестийский «Зам-язат-яшт» (Этнокультурная и историческая перспективы)» указывает, что «Повесть о Еруслане…» и одна из былин об Илье Муромце возникли как переложение некоторых эпизодов из «Шах-наме» (IX в.): поход Рустама в Мазандеран для освобождения царя Кей-Кауса, встреча Рустама с головой убитого витязя, бой Рустама с собственным сыном Сохрабом. Сама поэма «Шах-наме» в свою очередь восходит к пехлевийскому историческому изложению «Хвадай-намак».
Совпадают и имена некоторых персонажей «Повести о Еруслане…» и «Шах-наме»: имя богатыря Еруслана соответствует Рустаму; имя отца Еруслана – Залазар или Лазарь – совпадает с именем отца Рустама – Заль-Зара; имя царя Киркоуса соответствует царю Кей-Кавусу, имя коня Еруслана – Араш – совпадает с именем коня Рустама – Рахш.
Но, несмотря на заимствованные из «Шах-наме» сюжеты, «Повесть о Еруслане…» вобрала в себя много черт русского фольклора, что позволяет считать её оригинальным произведением.
Вход
Зарегистрироваться
Наверх
Отсюда и вопрос возник:
