Вход
Зарегистрироваться
Цитата
Продолжение хроники Регино из Прюма», из которой я взял цитаты, является лишь частью «Хроники Регино из Прюма». «Продолжение хроники Регино из Прюма» охватывает период от 907 до 967 годы н.э., и её большую часть написал Адальберт Магдебургский. Он же ездил в Киев. Т.е. человек сначала выполнил миссию, а потом её описал. По-вашему, он что был пьян или у него склероз развился, и он позабыл к кому и за чем ездил? dolf_ru_325.gif Чепуху то не выдумывайте. dolf_ru_171.gif Какие там натяжки и нестыковки? dolf_ru_325.gif К этому даже не подходет определение «походет на правду», это стопроцентный факт, который не требует ни каких подтверждений или доказательств.
Битва на Раксе (нем. Schlacht an der Raxa) или Битва на Рехнице (нем. Schlacht an der Recknitz) — сражение, произошедшее 16 октября 955 года между войсками Оттона I и союзным ему племенем руян с одной стороны, и ободритской федерацией и их славянскими данниками с другой, в районе современного Мекленбурга. Поле сражения, вероятно, находилось около Рибниц-Дамгартена. Победа немцев в этой битве следовала за августовской победой над венграми в Битве на Лехе и ознаменовала кульминацию правления Оттона I. Далее следовали тридцать лет мирного времени, закончившиеся восстанием славян 983 года, которое было вызвано поражением Оттона II при Кротоне.
Вернувшийся после войны с венграми, Оттон объявил Вихмана и Экберта врагами государства, и повел войско в земли ободритов, «опустошая и предавая огню»[1] все на своем пути. Силы короля двинулась с Запада, через Эльбу[2]. Другая часть саксонского войска под предводительством маркграфа Геро выступила с юга[2][3], из земель гавелян и укран[2]. Воспользовавшись племенной враждой, Геро склонил на свою сторону руян, которые поспешили на помощь с севера[2][3]. Отказавшись от наступательных действий, ободриты решили укрыться в лесной и болотистой местности[2][3].
Оттон разбил лагерь у реки Раксы, переход через которую был прегражден противником. Рядом с рекой находилось болото, а обратная дорога была завалена крепкими деревьями и защищалась неприятельскими отрядами. Армия Оттона насчитывала около 7000 саксонских всадников и 1000 фризских пехотинцев, войска для немецкой армии были набраны в каждом герцогстве королевства, даже Богемии, но армия была истощена болезнями, голодом и другими лишениями. Славянские силы под предводительством вождя Стойгнева состояли из 8000 человек пехоты и 1000 лёгких всадников.
После неудачных переговоров Геро о проведении сражения на ровном месте[4], Оттон приказал войскам сделать вид, что они готовятся к переправе. В это время Геро со своими союзниками руянами, выведя из лагеря около тысячи воинов, построил в другом месте три моста. Ободриты не смогли устоять перед саксонской конницей[4][3] и были разбиты.
Спасавшийся бегством Стойгнев бежал в лес, где был убит немецким солдатом, который был щедро вознагражден после представления Оттону отрубленной головы вождя. Около 1100 саксов были убиты и 2000 ранены в бою. Славяне потеряли 4500 человек убитыми и 2000 ранеными. После боя голова Стойгнева была насажена на кол, и возле этого места было казнено семьсот захваченных славян[1]. Советнику Стойгнева отрезали язык и выкололи глаза[1]. Вихман и Экберт бежали во Францию[4].
https://ru.wikipedia...
СВЯТОСЛАВ ИГОРЕВИЧ И ОТТОН I: РЕЧИ ПЕРЕД БИТВОЙ
Сходство речи Оттона с речами Святослава в русском и греческом изложении, таким образом,
не меньшее, чем между речами русского князя по летописи и Льву Диакону. Случайность совпадений
поэтому исключена. Даже если допустить, что фразы о необходимости проявить мужество, позорности
бегства и готовности умереть со славой – некие топосы, которые могли появиться независимо, остается близкое сходство мотивов 1 и 3 между летописью и Видукиндом и 1 и 3 между Львом Диаконом и
Видукиндом. Впрочем, на самом деле других сопоставимых, с дословными совпадениями, аналогий и для
названных выше на первый взгляд напрашивающихся в речи перед битвой мотивов не обнаруживается.
Так, признано, что речь Оттона в изложении Видукинда испытала влияние античного источника –
речи Катилины по Саллюстию16. Однако при этом в речи Катилины мотив необходимости сражаться
мужественно хотя и присутствует, но текстуальное сходство меньше, чем между речами Оттона и
Святослава, о пагубности бегства говорится, но без указания на постыдность этого поступка, а мотив
гибели со славой не звучит вовсе17; то есть даже во фрагменте, текстуально несомненно связанном
с изложением речи Оттона Видукиндом, сходство с ней слабее, чем между речью Оттона и речами
Святослава в русском и греческом изложении.
Фактически не вошли в речи Святослава только мотивы, неуместные в обстановке русско-
византийской войны, – о плохом вооружении противника и отсутствии у него Божьей помощи, а также
заимствованный Видукиндом из речи Катилины – о бесполезности слов при отсутствии храбрости. По
сути дела, речь Оттона и речи Святослава в летописи и у Льва Диакона (и Скилицы) – три варианта
одной и той же речи, с поправкой на различие языков и исторических ситуаций. При этом некоторые
мотивы присутствуют во всех трех вариантах, некоторые же – только в русском и греческом, русском
и латинском или греческом и латинском (см. таблицу 1). Версия о болгарском источнике-посреднике
между византийским изложением событий и летописью, следовательно, должна отпасть: она, во-первых,
требует допущения знакомства составителя общего источника Льва Диакона – Скилицы с речью
Оттона; во-вторых, никаким допущением не объяснить, как возникло большее сходство с нею некоторых
мест летописных речей в сравнении с изложением Льва Диакона и Скилицы (параллели 1, 2 и 3 между
летописью и Видукиндом)18. И, следовательно, единственной версией появления связи между речами
Оттона и Святослава может быть предположение, что реальная речь русского князя, отразившаяся
независимо в летописи и у Льва Диакона – Скилицы, подражала речи Оттона.
близкое сходство мотивов 1 и 3 между летописью и Видукиндом и 1 и 3 между Львом Диаконом и
Видукиндом. Впрочем, на самом деле других сопоставимых, с дословными совпадениями, аналогий и для
названных выше на первый взгляд напрашивающихся в речи перед битвой мотивов не обнаруживается.
Так, признано, что речь Оттона в изложении Видукинда испытала влияние античного источника –
речи Катилины по Саллюстию16. Однако при этом в речи Катилины мотив необходимости сражаться
мужественно хотя и присутствует, но текстуальное сходство меньше, чем между речами Оттона и
Святослава, о пагубности бегства говорится, но без указания на постыдность этого поступка, а мотив
гибели со славой не звучит вовсе17; то есть даже во фрагменте, текстуально несомненно связанном
с изложением речи Оттона Видукиндом, сходство с ней слабее, чем между речью Оттона и речами
Святослава в русском и греческом изложении.
Летопись
Уже нам здѣ пасти; потягнемъ мужескы, о братье и дружино! ...Уже намъ нѣкамо ся дѣти, волею и неволею стати противу;
да не посрамимъ землѣ Рускыя, но ляжемъ костью ту, мертвии
бо срама не имут; аще ли
побѣгнемъ, то срамъ имамъ,
и не имамъ убѣжати, нъ станемъ крепко
Лев Диакон
Погибла слава, которая
шествовала вслед за войском
россов, легко побеждавшим
соседние народы и без
кровопролития порабощавшим
целые страны, если мы теперь
позорно отступим перед
ромеями. Итак, проникнемся
мужеством (которое завещали)
нам предки, вспомним о том,
что мощь россов до сих пор
была несокрушимой, и будем
ожесточенно сражаться за
свою жизнь. Не пристало
нам возвращаться на родину,
спасаясь бегством; (мы
должны) либо победить и
остаться в живых, либо умереть
со славой, совершив подвиги,
(достойные) доблестных
мужей
Видукинд
Нам необходимо запастись
мужеством в столь тяжелом
испытании, мои воины; это видно и вам самим, ибо вы имеете дело с противником, стоящим не [где-то] вдали от вас, а [непосредственно] перед вами. До сих пор с помощью ваших неутомимых рук и
вашего славного непобедимого
оружия я одерживал победы
везде за пределами моей
страны и державы, так неужели же мне теперь в своей
земле, своем королевстве, надо
показать [врагам] спину? …
Позорно было бы, если бы
мы, ныне повелители почти всей Европы, сдались врагам.
Уж лучше, если близок конец, мои воины, со славой умрем
Благодаря в первую очередь трудам А. В. Назаренко ныне не вызывает сомнений, что между
Русью и Германией связи во второй половине X столетия не просто существовали, но были достаточно
постоянными [Назаренко, 1994, с. 61–138]. В 959 г. мать Святослава и правительница Руси Ольга
отправила посольство к Оттону с просьбой прислать на Русь епископа. Результатом стал приезд в
Киев в 961 г. епископа Адальберта, имевшего опыт миссионерской деятельности у западных славян.
Итог миссии оказался неудачен (исследователи полагают, что сыграла роль позиция Святослава,
сохранявшего, по летописному свидетельству, верность язычеству), но Адальберт пребывал некоторое
время на Руси20. Разумеется, он и его спутники общались в первую очередь с правящим семейством
– Ольгой и Святославом. Имея целью вовлечение Руси в лоно римской церкви, они должны были
говорить о могуществе своего государя, коль скоро успех миссии сулил Руси союз с ним. Самой же
славной (и совсем недавней) победой Оттона был разгром, учиненный хорошо знакомым Руси венграм.
Возможно, содержание речи Оттона, произнесенной перед этим сражением, стало известно Святославу
еще тогда. Позже, в конце 60-х годов Х в., имели место дипломатические контакты между Русью и
Германией, приведшие к военно-политическому союзу двух государств, направленному против Византии
[Назаренко, 1994, с. 80–98; Назаренко, 2001, с. 311–338]; информация о знаменитой речи императора
могла быть доведена до Святослава и во время этих переговоров21.
С воздействием рассказа о победе Оттона может быть сопоставлен еще один упоминаемый
Львом Диаконом и остававшийся непонятным факт. Излагая речь Святослава византийским послам
во время переговоров, происходивших в 970 г., хронист приводит такую угрозу: «Если же ромеи не
захотят заплатить то, что я требую, пусть тотчас же покинут Европу, на которую они не имеют права, и
убираются в Азию» (εἰ δ᾽ οὐ βούλεσθαι Ῥωμαίους ταῦτα καταβαλεῖν, ἀλλὰ τῆς Εὐρώπης θᾶττον ἀφίστασθαι,
ὡς μὴ προσηκούσης αὐτοῖς, καὶ πρὸς τὴν Ἀσίαν μετασκευάζεσθαι)22. Такое суждение в устах русского князя
выглядит на первый взгляд странно23. Но если у Льва Диакона точно передана речь князя на совете
в Доростоле летом 971 г. (которую греки не могли слышать), то содержание переговоров с послами,
которые обязаны были передавать императору точные сведения, тем более вряд ли могло быть вымышлено
(ср.: [Петрухин, с. 165–166]). Между тем сходство с этими словами Святослава можно усмотреть в
речи Оттона: «Позорно было бы, если бы мы, ныне повелители почти всей Европы, сдались врагам»
(Pudeat iam nunc dominos pene totius Europae inimicis manus dare). В обоих фразах присутствует один
мотив – претензии на власть над Европой. Святослав, как и Оттон, расширял владения в ее пределах,
только в Юго-Восточной Европе. Оттон теснил в конце 60-х годов Х в. Византию в Италии, Святослав
(вероятно, в союзе с ним [Назаренко, 2001, с. 337–338]) – на Балканах.
Таким образом, можно полагать, что Святослав Игоревич, князь, не воспринявший проповедь
христианства со стороны германского короля, тем не менее оказался впечатлен тем, что рассказывали его
посланники в 960-х годах о полководческих подвигах Оттона; это отразилось в речах русского князя,
в первую очередь в произнесенной перед сражением с византийцами в 971 г. под Доростолом, которая
произвела сильное впечатление на современников и была донесена как русской, так и византийской
традицией историописания24.
http://www.drevnyaya...15_4/part_5.pdf
Руяне были союзниками Оттона Немецкого против ободритов. Но о войнах Оттона на Руси знали не от ободритов или руян, а от немецких миссионеров. Как такое могло быть если бы руги были русами?
Сообщение изменено: Вячеслав, 03 Май 2016 - 10:08.
Наверх
Ответить
Цитировать
