«Каменными могильниками» называют погребальные памятники ХI-ХVII вв. из-за конструктивных особенностей – каменных кладок над погребениями. В комплексе с погребальным обрядом и инвентарем это позволяет выделить их в особый тип археологических древностей. Кроме Белорусского Понеманья они зафиксированы в Брестской, Витебской, Минской областях, в Литве и Польше [5, с. 33]. В настоящее время на этническую принадлежность населения Белорусского Понеманья, оставившего данный тип погребальных памятников, существует вполне устоявшаяся точка зрения, наиболее последовательно отстаиваемая А. В. Квятковской: это – ятвяги [7]. Не столь безапелляционно высказывается В. В. Седов: «По своему происхождению каменные могилы связаны непосредственно с каменными курганами. Однако считать каменные могилы ятвяжскими нельзя. Это были памятники древнерусского населения Черной Руси, населения, сложившегося в результате тесного взаимодействия ятвягов со славянами» [16, с. 417]. Я. Г. Зверуго в третьем томе «Археалогii Беларусi» не стал давать этническую характеристику данному виду памятников [2, с. 106]. Однако нельзя исключить и возможное участие финно-угорских элементов в формировании населения Белорусского Понеманья. В пользу данной гипотезы могут свидетельствовать следующие факты.
Погребения в каменных могилах осуществлялись по обряду ингумации. Обычно покойника помещали в грунтовую яму в вытянутом положении, на спине. Погребенные ориентированы головой на юг, юго-запад, юго-восток, северо-восток, север, северо-запад, реже – на запад [10, с. 74]. В связи с этим хотелось бы обратить внимание на то, что в настоящее время исследователи указывают на меридиональное расположение костяка как на элемент, характерный прежде всего для финно-угорского населения [12, с. 172].
По форме каменной кладки над погребением А. В. Квятковская выделяет следующие типы каменных могил [5, с. 36–37].
Тип I – надмогильные кладки прямоугольной формы, выполненные из одного-двух слоев камней. Площадь их варьирует от 10 до 2 м². Тип II – кладки овальной формы с использованием одногодвух слоев камней. Площадь их составляет приблизительно 3 м².
Тип III – кладки выполнены в виде бессистемного нагромождения камней. Площадь кладок варьирует от 2,5 до 3,5 м².
Но использование камня при создании погребальных памятников не является исключительно западно-балтским (ятвяжским) культурным элементом. Это скорее циркумбалтийский элемент [12].
Керамический материал каменных могил позднего периода (XIV–XVII вв.) с территории Беларуси обнаруживает ближайшие аналоги в керамике культурного слоя Лидского замка, Орешка и Новгорода [5, с. 39].
Среди многочисленных женских украшений (а именно среди них исследователи традиционно выделяют этноопределяющие признаки), обнаруженных в каменных могильниках ХI-XVII вв., особое внимание, на наш взгляд, следует обратить на височные кольца. Они представлены широко распространенными полутораоборотными и перстнеобразными типами, а также относительно редко встречающимися кольцами с S-овидным завитком (их обычно связывают с западными славянами или пруссами), трехбусинными и многобусинными (от 6 до 14 бусин) височными украшениями [6, с. 16]. Именно многобусинные височные кольца В. В. Седов считает «самым надежным индикатором водских древностей» [16, с. 37].
Палеоантропологические материалы из каменных могильников впервые были введены в научный оборот в конце 80-х годов ХХ в. [10]. Они были представлены краниологической серией из могильника у д. Вензовщина (ХI-XIII вв.) и материалами из могильников у д. Клепачи, Новоселки и Миневщина (ХIVXVII вв.). Более древнее население, оставившее могильник у д. Вензовщина, характеризуется мезокранией со средними абсолютными величинами размеров мозгового отдела черепа и малыми размерами лица, со средней величиной верхнелицевого указателя, низкоорбитностью как по высоте, так и по орбитному указателю. Переносье – среднеширокое, довольно высокое, носовые кости сильно выступают. Лицо ортогнатное. В горизонтальной плоскости лицо четко профилировано как на уровне орбит, так и на уровне скуловых костей. Таким образом, по общей характеристике мужское население вписывается в круг относительно грацильных мезокранных форм жителей лесной полосы Восточной Европы I – начала II тыс. н. э. [1, с. 254]. Половой диморфизм в группе ярко выражен: женская серия отличается от мужской не только меньшими размерами, но и бóльшим черепным указателем, более низкими лицом и орбитами по соответствующим указателям, более широким носом и малым углом его выступания, незначительной уплощенностью в нижней части лица (табл. 2).
Краниологические мужские серии из д. Клепачи конца ХIVXVI в. и д. Миневщина ХVI-XVII вв. отличаются от серии из д. Вензовщина комплексом признаков, которые характеризуют эпохальные изменения: нарастание брахикрании у более позднего населения. Серия мужских черепов из д. Новоселки начала ХVI-XVII в. очень похожа на серию из д. Вензовщина. Женские серии из этих трех могильников, несмотря на отдаленность во времени, очень близки как по абсолютным размерам мозгового и лицевого отделов черепа, так и по соответствующим указателям [10, с. 75–79].
Анализ коэффициентов антропологического сходства выявил наибольшую близость (коэф. 1,5) новгородских словен и чуди, которые объединяются в достаточно гомогенный микрокластер. К последнему примыкает и белорусская средневековая серия из д. Вензовщина. Наибольшее сходство этих групп проявляется в мезокранности и небольших размерах лица, что традиционно связывается с влиянием прибалтийских финно-угров [11, с. 72–85]. Более того, В. В. Седов прямо указывает, что «черепа из курганных могильников, определяемых археологически как славяно-водские, занимают промежуточное положение между славянским и водским антропологическим типами» [16, с. 35].
Сходной точки зрения придерживаются и современные исследователи [9, с. 98]. В летописных сообщениях неоднократно встречаются упоминания о тесных союзнических отношениях води и полоцких князей. Несомненно, заслуживающими внимание в данном контексте следует признать замечания, высказанные Н. И. Ермаловичем в отношении контактов, существовавших у полоцких князей с водью в ХІ в.: «Больш верагодна, што з іх (угра-фінаў) і паходзіла маці Усяслава». И далее: «Усяславу за першыя 20 гадоў свайго князявання, магчыма, удалося падначаліць балцкіх і фінскіх пляменаў, што жылі на захад ад Полацка ў Падзвінні, а таксама ў Панямонні» [4, с. 106, 130].
А. И. КУШНИР О РОЛИ БАЛТСКОГО КОМПОНЕНТА В ФОРМИРОВАНИИ КРАНИОЛОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ НАСЕЛЕНИЯ НА ТЕРРИТОРИИ БЕЛАРУСИ В ХI–XIII вв. http://history.by/wp...16/02/АВА_9.pdf
Вход
Зарегистрироваться
Наверх
