Генезис власти на периферии Восточной Европы.
Рассмотрим 2 периферийные зоны Восточной Европы, являющиеся пределом экспансии славян – Мекленбург/Рюген и Русская равнина.
Центробежное распространение славян из Карпатско-Паннонского региона в условиях аварской гегемонии по территориям восточных германцев привело к образованию новых политий, которые стали позже мелкими и крупными государствами, составляющими известный сейчас мир.
В отдельных регионах, славянская колонизация началась раньше. В частности, восточными пределами распространения является Волга, хотя устойчивые и долгосрочные племенные объединения сумели закрепиться только по Северскому Донцу – северяне и Оке – вятичи. На территории Русской равнины очевидно стоящие на более высоком культурном, культурном и экономическом уровне из-за контактов с римским, германским миром славяне активно доминировали и ассимилировали балтские, финно-угорские племена, постсарматское население (включая потомков «скифов-землепашцев»). На краях ареала (Финский залив и северные озерные системы) проникновение происходило в конкуренции и/или где возможно даже в кооперации со скандинавами. Также как славяно-финская конкуренция за леса и пахоты могла происходить бесконфликтно – места хватало всем, так и славяно-скандинавская конкуренция в области торговли и эксплуатации пространств Русской равнины могла происходить, да и происходила в условиях мягкой конкуренции.
Другая волна экспансии по Одре дошла до Балтийского моря, где, контролируя удобный водный путь по Лабе, Одре, Висле в Центральную Европу, оказалась около ключевых путей: по Лабе в Северное море, по Одре в Балтийское, через проливы с Балтики в Северное море, по Шлезвигскому перешейку/реке Айдер. Конкурентно-мутуалистические многовекторные и многополюсные отношения сложились в треугольнике скандинавы-германцы-славяне между славянскими племенными союзами, Франкской империей (далее Германией), датскими, урманскими, свейскими племенами.
Третья волна направилась на юг, дойдя до Греции.
При этом в условиях встречной экспансии народов скандинавского полуострова, замещавших на западе эмигрировавших в Британию англов, часть саксов, ютов, и контроля данами проливов большую роль для славянского торгового центра Аркона (конкурирующей с Хедебю и прочими раннесредневековыми германскими аналогами будущей Ганзы) играла восточная торговля, где поднимался словенский Новгород. Собственно из лингвистических и транспортных соображений и фактов известно об основании выходцами с южнобалтийского побережья этого города (хотя Старгад-Новгород требует дополнительного исследования).
Очевидно, что ассимилировав остатки восточногерманского племени ругов (другие остатки которого оказалась вообще в будущей Норвегии - Рогаланн), переняла экономические традиции и по субстратной группе переиначенное в славянской манере племенное название (руги->ружи/руяне->рузы Ruzzi (Баварский географ, =ободриты)->русы (по аналогии с оглушением в «прусы»)). Отметим, что лингвистическая эволюция названия ругов в будущей Норвегии происходила в другом окружении и превратилась в руги->роги.
(Историк А. Г. Кузьмин утверждает, что названия руги, роги, рузи, русы, руяне (rujanen, rani) относятся к одному и тому же народу, что объясняется вариативностью позиционных аллофонов g / j, j/z и прочтения букв j/i (сравн. ruth, ruz, rud (кельт. «красный»), roux, rousse — (совр. франц. «рыжий, рыжая»), rouge — (совр. франц. «красный»), серб. «руйан» — «тёмно-красный»[40]), также чередование звуков «г», «ж», «з» может происходить при склонении, как, к примеру, в русских словах друг, дружба, друзья, Например руг (единственное число), Ружана (остров) и рузи (множественное число) или руг, ружанин, и рузи)
При этом частая двойственность наименования русов-ободритов может быть объяснена как формирование разных групп населения – надплеменную полиэтничную гибкую космополитичную «русов», ориентированных как ассимилированная ими субстратная группа ругов на морскую экспансию и торговлю, и собственно славянский племенной союз ободритов/руян, занимавшийся более сухопутными делами и торговлей по рекам, впадающим в Балтику. Логично, что в группу «русов» могли вступать любые «охотники» за яркой жизнью, из любого окружающего славянского племени.
На побережье Балтики фактически одновременно пришедшие славяне с юга и скандинавы с севера основывали славяно-скандинавские эмпории, где осуществляли балтийскую торговлю, как отмечено выше, преимущественно в восточном направлении и через проливы (центральноевропейское направление через Вислу постепенно перехватывалось ляхами/поляками). Очевидно, что военная, торговая и военно-торговая конкуренция в западном направлении, в Северное море была запретительно высока, поэтому преимущественно развивалась в восточном направлении, где была неисчерпаемая ресурсная база территории, а также выход на среднеазиатские (монопольно), ближневосточные (монопольно) и византийские (конкурентно с Великой Моравией, Венгрией, Болгарией) рынки.
Аналогично поморские славяне из Колобжега – колбяги – торговали по Балтике и по Русской равнине, но из-за ресурсной бедности Померании и отсутствия в своей области магистральных путей вроде рек Лаба и Одра вынуждены были заниматься мелкой торговлей и наемничеством.
Можно отметить повышенную активность появившихся на Балтике славян. Кто-то объяснит это «пассионарностью» вырвавшегося из паннонско-моравского центра и завоевавшего новую территорию народа, кто-то контролем над ресурсной базой и торговыми путями, что давало в том числе и военные ресурсы и мотивацию. Вплоть до 12-13 веков балтийские славяне активно соперничали со скандинавами, совершая набеги в том числе и на Данию. Явно с момента появления на балтийских берегах славяне были не менее сильны и пассионарны, чем «викинги». Скандинавы в системе отношений с русами Арконы явно привлекались этим центром и как отдельных «молодцы/богатыри», ищущих работу в портовом городе или защищающих купцов или выступающих в походы, организованные этими самыми купцами/торговой компанией с целью торговли и/или для организованных поиска наживы. Уровень самостоятельности военной группы на Балтике определяется прежде всего наличие корабля и возможностью организовать дальний поход припасами и начальным капиталом. Аркона и служила таким центром финансирования. Независимые же скандинавы –«викинги»- под предводительством ярлов – владельцев кораблей выступали от собственно скандинавских регионов и предпочитали искать добычу в Западной Европе. Восточная Европа не могла предложить легкой наживы и требовала как договоренностей с «местными» обладателями ключей от рек, так и заключения «пактов о ненападении» с местными славянскими племенами. На востоке это было невозможно без участия Арконского финансового центра, Новгорода и далее на юг славянских племенных союзов.
Пути с Балтики на юг Русской равнины и далее за моря активно развивались в 8 и 9 веках. При этом можно предполагать из-за тесных культурно-этнических связей с местными племенами и меньшего военного ресурса более мирное сотрудничество балтийских славян (руян/русов), преимущественно в виде торговли – «купцы», а скандинавского компонента – фактически пиратско-грабительских дружин – «викингов/варягов», не обремененных балтийскими товарами, скорее военно-захватническую экспансию, где возможно основывающую, в условиях военно-политического вакуума, «русские каганаты». Последняя тенденция чрезвычайно усилилась с начала IX века в условиях ослабления контроля Хазарским каганатом степи и славянских племенных объединений на Русской равнине из-за нашествий венгров и печенегов (огузских племен). Поэтому уже в 830-х годах зафиксирован «Русский каганат» (при этом, что в 860 на Константинополь напал «неизвестный грекам народ» «росов») через упоминание народа росов в Бертинских анналах.
К 850-860-м годам неурядицы в Халифате, сокращение из-за этого торговли в направлении север-юг, а также из-за миграций кочевников на запад, критически ослабили влияние хазар в степи и на Русской равнине, что позволило закрепиться заинтересованным сторонам с Балтики закрепиться на торговых путях через территории восточнославянских племен, а затем триумфально объявить о своем появлении атакой на слабозащищенный Константинополь (все силы были брошены Византией на реконкисту у ослабленного Халифата восточных окраин).
Одновременно арабские междоусобицы снизили экономическую роль волжского пути, что заставило славянских и скандинавских купцов (в том числе и сухопутных «пиратов», доставляющих рабов и ресурсы Русской равнины) переориентировать как торговые пути, так и военные походы (как грабительские, так и с целью установления договорно-тарифных соглашений) по Днепровскому пути.
Базой для нападения послужил Киев, откуда в поход выступили, очевидно, сборные русо-скандинавско-славянские силы, вошедшие на Русскую равнину через Финский залив, Старую Ладогу (скандинавский эмпориум с 750-х гг), Новгород (русо-словенский эмпориум).
Собственно, с этого момента можно утверждать присутствие русов на Русской равнине, подготовившее базу для участия их в формировании системы власти государства Руси.
В русле предыдущих рассуждений о военно-торговых маршрутах через территорию Русской равнины и распределении ролей между русами-славянами («купцы») и скандинавами («пираты», в меньшей степени купцы) можно сделать предположение о ведущей роли именно купеческой составляющей, по аналогии с, позднее, ведущей роли Ганзы в контроле и финансировании балтийской торговли и торгового «дранг нах остен». При этом можно допустить распределение ролей – условная «Аркона» - финансовый и организационный центр славян балтийских славян, со «связями» с местным «окном в Россию» - Новгородом (словенская «столица»), причем скандинавские «базы» расположены по торговым маршрутам, рядом с «областными центрами»/племенными «столицами» – Старая Ладога, Гнезно, Киев (совмещенный с полянами). В случае «Русского каганата», который мог быть расположен по Дону, Донцу, Днепру, совмещения «пиратской базы» с рядом расположенным племенным центром славян не было, поэтому временный характер «базы» и отсутствие поддержки окружающего заинтересованного населения привело к его исчезновению в рамках жизни одного поколения.
Из признания ведущей роли русов-славян можно сделать предположение о лидирующей роли именно русов, несмотря на мощное и даже преобладающее военное присутствие скандинавов в дружине, и наименование такого союза/«коммерческого предприятия» по имени славянского племени.
К этому же моменту приурочено и официальное явление «варягов» в виде «призвания» русов в Новгород. Как для начала похода на Константинополь, так и для дальнейшего использования скандинавских «бригад» для поддержания порядка, а торгово-административных специалистов (скандинавская этимология тиун, ябедник) для учета финансовых операций от транзитной торговли и полюдья.
Невозможность «завоевания» скандинавами территорий славянских племенных союзов проще всего проиллюстрировать эпопеей по покорению ливов – даже в более простых условиях немцы несколько сотен лет не могли закрепиться в Ливонии, добиться устойчивой дани, христианизировать население. Только строительство крепостей (сперва в прибрежных районах -Риги), устойчивый поток переселенцев и рыцарей из Германии, фактически колонизация немецким населением Прибалтики с установлением торговых маршрутов взамен Новгород-Аркона установило их господство.
Тем более невозможно говорить о привнесении какой-то культуры более высокого уровня и политического устройства отрядами грабителей из не имевшей устойчивой государственности Скандинавии.
При всей ангажированности Нестора отдельные факты он не счел нужным изменять или не осознал значения этих свидетельств в спорах о роли «Рюрика» и его существовании вообще.
Итак, 2 ключевых факта о народе «руси», которые никак невозможно игнорировать, исказить и сложно не понять, особенно специалистам и ученым, занимающихся данным вопросом – славяноязычность и исключение «руси» из списка скандинавских (и германских) народов (дословно в ПВЛ исключены свеи, урмане, даны, готландцы, англяне, составляющих балтийские (западно- и северобалтийские) народы, но вообще не упомянуты народы южного берега Балтики, являющиеся славянами и балтославянами (поморяне, в том числе колбяги, пруссы, ободриты), сосредоточенные на внутриконтинентальных делах и речной торговле до эмпориев на южном берегу Балтики).
Верно и обратное – ни ранее, ни позднее русами не называли свеев, а свеев русами (только ошибочно, атрибутируя шведских наемников русской дружины как ее ключевую часть, и, продолжая идею, атрибутируя дружину с княжеской властью), хотя казалось бы в чисто норманистическом дискурсе это должно было произойти.
В данном контексте становится особенно разительной и четкой искусственность привлечения и легендарность руководства варяжским войском именно Рюриком. Да, летописцу и заказчикам ПВЛ явно были доступны писаные в те же времена хроники о начале истории Нидерландов/Фризии, в том силе и с участием призванного Рерика Ютландского, и старательно муссировавшаяся легенда сложившейся со времен Святослава у княжеской элиты мнения о происхождении их от Рюрика/колена Рюрикова.
Сей муж, без сомнения, достоин быть упомянут как основатель – он и принадлежит к фактически королевской династии Скьельдунгов, и владел графством во Фризии, и успешно противостоял в разные момент и данам и франкам, хорошо запомнился христианской церкви. В ксантенских анналах вообще указывается на 845 год как князь ободритов (русов), хотя, вероятнее всего, он владел отдельными землями в славянских пределах и мог набирать в свою дружину русов.
Единственная проблема – в занятости этого персонажа в 860-е годы своими делами в Западной Европе, и оторваться для поездки далеко на Восток для защиты словен от других викингов (являясь таким же грабителем) и решения деловых споров новгородских купцов он вряд ли мог.
Зато складывается пазл о появлении крупного отряда из скандинавов и славян, организованного «русами» Арконы (до 9000 воинов, дошедших до Константинополя) в 860, из которых большое количество воинов могли остаться в дружинах славянских племенных союзов и при городах.
Эти варяги/русы/скандинавы участовали в первоначальной работе по изгнанию остатков хазарского влияния в племенах северян и радимичей, а затем и в подготовке новых походов против хазар, халифата, Византии в последующие годы (поход Олега в 907).
Осесть могли как близкие к восточнославянским племенам балтийские русы, так и скандинавы.
Поток скандинавов мог подпитываться активно шедшими процессами становления скандинавских государств, в частности завершением объединения Норвегии, после чего множество недовольных викингов эмигрировали на острова Северного моря, в Исландию, открыли Гренландию, но очевидно могли переселиться и на восток.
Понятно, что оседали они временно, надеясь вернуться на родину, и/или поучаствовать в новом походе на богатые южные страны. А славянские жители Арконы предпочитали роль купцов и организаторов, поэтому возвращались домой. И скандинавы и русы, остававшиеся на Русской равнине, быстро ассимилировались, не оставляя никаких следов, кроме генетических, через 1-2 поколения.
В контексте дискурса о механизме и характере власти особенного внимания заслуживает попытка легитимизации пост-фактум Нестором прав (спустя, 150 лет - в XII веке) «Рюриковичей» на всю Землю Русскую через добровольное подчинение. Понятно, что этот провластный момент летописи служил и обоснованием прав верховной исполнительной и судебной власти и являлся отражением сложившегося механизма «призвания» и «отозвания» князей в русских княжествах, при всей принятой работоспособности лествицы.
При этом следует отметить существование во многих северных городах более явных признаков скандинавских династий с дружинами (Рогволожичи Полоцка и прочие), тем не менее вытесненных со временем «центральной» династией Киева-Новгорода.
Сюжет «призвания» напоминает элементы военной демократии, выбора военного вождя/ярла для похода и может быть прямо соотнесен с синхронным походом на Царьград.
В дальнейшем, легенда Рюриковичей о происхождении от знаменитого датского конунга, отражающая связи со Скандинавией, умалчивая о связях с бодричами, которые к тому же были до Вендского крестового похода заняты успешным противостоянием немцам и самим викингам, позволяла привлекать и рекрутировать варяжско-скандинавских наемников, поддерживая расстояние между основным населением и княжеской дружиной. Славяне же Русской равнины, очевидно, предпочитали более мирные профессии, владея землей, закупами, обладая торговыми связями, наконец местными родственниками.
К генезису же власти относится и дальнейшая ее устойчивость в рамках консенсуса с местными славянскими элитами - пока князь обеспечивал торговые маршруты через города, их население вполне было удовлетворено «призванными» князьями, будь они хоть русами, хоть скандинавами.
Также к анахронизму «Нестора» (сам являющийся мифом еще более позднего времени, когда ), впавшего в синхронное историе-/мифотворчество XII века – вместе с «Чешской хроникой» Козьмы Пражского и «Хроникой и деяниями князей или правителей польских» Галла Анонима, стоит отнести применение сложившегося позднее – не ранее конца X века – понятия и названия византийских наемников-верингов-варягов к событиям IX века, хотя по сути он был прав – торговая олигархия Арконы-Новгорода призвала русо-скандинавских полицейских-наемников для поддержания порядка на пути из варяг в греки. Ну а варяги здесь – балтийская вольница, служащая вербовочной базой наемников для набегов на богатые южные страны, захвата экс-хазарской сферы влияния, для поддержания порядка на Русской равнине, захвата и ассимиляции территорий и населения финских и балтских племен. Впрочем, опять же никто не запрещает этим дружинам и князьям самостоятельно захватывать власть в городах.
Вход
Зарегистрироваться
Наверх
Ответить
Цитировать
