144 ответов в этой теме

[Tora_sama]

Не забывайте что Принцесса Укока тоже оказалась мужчиной.

Оффтоп, но вот тут попрошу поподробнее.

Сообщение изменено: Tora_sama, 19 Июнь 2021 - 20:21.

[Краки Нифлунг]

Оффтоп, но вот тут попрошу поподробнее.

Не принцесса, другое погребение. Да и кажется, это не единичный случай. Еще где-то подобное было.

[профессор Перзеев]

 

 

отличии некоторых могильников фатьяновской культуры от других КШК в плане нахождения там стрел 

В Центральной Европе тоже немало захоронений КШК с кремневыми наконечниками стрел, в ряде групп Среднеднепровкрй культуры опять же, в Швеции и т.д., т.е. это в рамках КИО КШК не такая уж и редкость.А если говорить о ФК, то присутствие наконечников стрел типично не для всех ее локальных вариантов.

 

 

не все они были в телах убитых.

Конечно не все. В большинстве случаев это погребальный инвентарь, следы колчанов со стрелами. Речь об убитых стрелами фатьяновцев идет в случае с коллективным погребением на Николо-Перевоз, где обнаружено скопление ( 5 штук) наконечников стрел, видимо остатки колчана и наконечник дротика. Все это атрибутировано как фатьяновские артефакты. А между ребер и позвонков некоторых погребенных находились наконечники стрел ( в общем количестве 4 штуки),которые по технике изготовления отличались от фатьяновских наконечников из указанного "колчана", но находили аналогии в местных образцах лесного неолита. На этом основании автором раскопок был сделан вывод, что фатьяновцы были убиты в результате стычки с местными племенами.

 

 

то скорее всего ошиблись с аттрибуцикй захороненного как женщины. 

Нет не ошиблись. Таких случаев несколько. И антропологическая атрибутация была и похоронены они по "женскому обряду".

П.С. И ничего такого невероятного в последнем случае нет.

[Истина последней инстанции]

Сейчас признано что есть только одна аттрибуцая пола - генетическая, все остальные ненадежные. Антропологи в большинстве случаев не могут надежно атрибутировать пол, общепризнано что их методы крайне ненадежны. Про археологию вообще говорить смешно, потому что гипотезы о женских обрядах невероятно ненадежны и во многом ошибочны, потому что они еще основаны на ошибках антропологов.

 

Наконечники стрел для КШК крайне необычны, они в большинстве случаев говорят о том что эти люди только формально были приписаны к КШК, они находятся на периферии этой культуры и еще обычно имеют кучу других нехарактерных для КШК особенностей. А в таких случаях как среднеднепровская культура вообще могут просто относиться к ошибкам археологов, которые разнокультурные памятники насильно собрали в одну культуру.

[Краки Нифлунг]

По такой логике мы тогда может утверждать, что фатьяновцы с топорами - женщины. Вот когда будет ген.экспертиза, тогда докажется обратное. Что, конечно, ерунда.

Антропологи в большинстве случаев как раз пол надёжно определяют. Исключения редки. Не более, чем вероятность увидеть на улице женоподобного мужчину или мужиковатую женщину. Это статистическая .


И общепризнано все только в голове у Урсуса/Владимира/Conana.

[профессор Перзеев]

 

 

Сейчас признано что есть только одна аттрибуцая пола - генетическая, все остальные ненадежные.

Вот ведь какое дело. Была атрибутация генетическая Вот одно из таких женских погребений с каменным боевым топором ( Воронковский могильник, погребение № 8). Так что с атрибутацией все в порядке.

 

 

Наконечники стрел для КШК крайне необычны,

Да нет, культуры КШК Малой Польши это классическая КШК. Там вполне хватает погребений с кремневыми наконечниками стрел.

 

А в таких случаях как среднеднепровская культура вообще могут просто относиться к ошибкам археологов, которые разнокультурные памятники насильно собрали в одну культуру.

 

Частично согласен с вами. Я тоже придерживаюсь точки зрения, что И.И. Артеменко искусственно объединил в одну Среднеднепровскую культуры разные локальные группы КШК. Тем не менее это КШК. Вот пример статусного погребения КШК из Ходосовичей в т.ч. и с кремневыми наконечниками стрел

[Истина последней инстанции]

( Воронковский могильник, погребение № 8) это пример когда из перекрывающей ее соседней могилы № 7 могли попасть атрибуты мужчины.

 

В Малой Польше как раз не типичный КШК, точнее там есть типичные КШК и очень не типичная локальная группа в которой есть двойные/коллективные захоронение с еще многими особенностями, вот как раз в ней стрелы. Она на самой границе, дальше КШК нет.

[Истина последней инстанции]

По костяку только старые рожавшие женщины отличаются от мужчин, в остальных случаях отличия только статистические. Поэтому ошибиться легче легкого. Чем моложе тем легче.

[Краки Нифлунг]

И это тоже неверно.

[профессор Перзеев]

 

 

( Воронковский могильник, погребение № 8) это пример когда из перекрывающей ее соседней могилы № 7 могли попасть атрибуты мужчины.

Нет. Это уже фантазии. Погребения не перекрывали друг друга.Оба они ненарушенные. По стратиграфическим данным мужское погребение № 7 совершено раньше, чем женское погребение №8 и содержало в т.ч. и каменный сверленный топор.

 

 

В Малой Польше как раз не типичный КШК, точнее там есть типичные КШК иочень не типичная локальная группа в которой есть двойные/коллективные захоронение с еще многими особенностями, вот как раз в ней стрелы.

Правда? Вы просто не владеете материалом. Вот кстати хронологическая классификация П. Влодарчика по типам наконечников стрел культур Злота и КШК. Также могу порекомендовать вам работы М.Фюрхольта, там хорошие иллюстрации инвентаря погребений КШК по регионам. 

[профессор Перзеев]

 

По костяку только старые рожавшие женщины отличаются от мужчин, в остальных случаях отличия только статистические. Поэтому ошибиться легче легкого. Чем моложе тем легче.

 

И опять не угадали. По определению, даме из погребения № 8 Воронковского могильника было порядка 50-60 лет.

[Истина последней инстанции]

Злота это Злота, ее к КШК относить не следует.

У Володарчика там картиночка стрел из той самой группы которая чрезвычайно похожа скорее не на КШК, а на ККК, хотя и пишут что в это время как бы ККК еще нету.

 

Кто там раньше появился могила 7 или 8 это вопрос непонятный. Да и топор мог попасть в любой последовательности захоронений.

Я не утверждал что именно в этой могиле был неопределен пол.

[профессор Перзеев]

Ой, ну опять полную ерунду пишите. Можете считать все что вам кажется, от этого никому ни хуже, ни лучше.

[профессор Перзеев]

Продолжение.

 

Шарики в Фатьяновской культуре.

 

Недавно в разделе посвященном Катакомбной КИО появилось сообщение об игральных костях, происходящих из катакомбных комплексов. В Фатьяновской культуре подобных находок пока не обнаружено. Но среди разнообразных артефактов встречаются довольно интересные изделия, а именно шарики, сделанные из камня или из обожженной глины.                                                      На сегодняшний день известно 4 экземпляра каменных шариков, происходящих из фатьяновских погребальных комплексов. Еще есть случайные находки. Форма не во всех случаях правильная, а диаметр порядка 2-2,3 см., у случайных находок он побольше - около 3,4 см. ( Д.А. Крайнов 1964, стр. 51). На одном из таких шариков было углубление. Помимо каменных, найдены 3 шарика из обожженной глины, причем один с несквозным отверстием. Их размеры  приблизительно 1-2 см. в диаметре.

 

Каково же предназначение этих артефактов? Если говорить о предметах из камня, то Д.А. Крайнов вскользь атрибутирует их как метательные шары (ядра) для пращи ( Д.А. Крайнов, 1972, стр. 196, Д.А. Крайнов  и др.,1987, стр.45 ). Какая-либо дополнительная аргументация по этому поводу в работах Д.К. Крайнова к сожалению не приводится. Трудно сказать считает ли он таковыми  и глиняные шарики. Судя по публикации 1972 г. ( Д.А. Крайнов 1972, стр.196) где  вместе упоминается каменный шарик из Тимофеевского могильника и глиняный из Балановского, видимо да. Однако на тот момент известны и другие глиняные шарики, о которых автор ничего не говорит. В общем конкретики в этом вопросе мало и информация крайне скудная. Ниже попытаемся разобраться самостоятельно. Начнем с того, где были сделаны эти находки.

 

Тимофеевский могильник погребение № 7 ( рис.1, А). Любопытной особенностью является то, что вокруг могильной ямы прослеживались темные пятна, возможно от столбов ( Д.А. Крайнов, 1964, стр. 60). Захоронение юноши возрастом около 17 лет. Погребальный инвентарь состоял из каменного сверленного боевого топора, трех кремневых отщепов, двух сосудов, костяного кинжала. В ногах, рядом с сосудами находился каменный шарик с ямкой на одной стороне ( рис. 1, Б)

Рис.1. Схема погребения № 7 Тимофеевского могильника (А). Каменный шарик из погребения № 7 ( Б). Каменные шарики из погребения № 87 Волосово-Даниловского могильника ( В). Каменный шарик из погребения № 28 Волосово-Даниловского могильника (Г).

 

Волосово-Даниловский могильник погребение № 87. В разрушенном в древности погребении в заполнении могильной ямы найдены два каменных шарика диаметром 2,3 см. ( рис.1, В). Судя по костям, здесь была похоронена женщина.  Из дошедшего до нас погребального инвентаря найдено три сосуда в обломках, кремневый нож,  отщеп кремня, скопления из 76 подвесок из зубов животных, 47 пронизок из птичьих костей, 35 бусин из речных раковин и 2 бусины из рыбьих позвонков

 

Волосово-Даниловский могильник погребение № 28. Оно также оказалось разграбленным и разрушенным в древности. Это детское захоронение. Удалось установить нетипичную погребальную традицию, а именно глиняную обмазку дна погребального сооружения. Такого рода особенности встречаются нечасто. В заполнении могилы обнаружены 2 сосуда в обломках, медвежий клык со сверлиной, 2 подвески из зубов животных, 14 зубов животных без сверлин и каменный шарик ( рис.1, Г).

 

Это что касается контекстуальных находок каменных шариков. Теперь перейдем к керамическим шарикам.

Рис.2. Схема погребения № 16 Волосово-Даниловского могильника (А). Схема погребения  № 21 в могиле № 11 Балановского могильника (Б). Глиняный шарик с несквозным отверстием из погребения № 49 Волосово-Даниловского могильника (В).

 

Волосово-Даниловский могильник, погребение № 16. Захоронение мальчика с каменным боевым топором. Помимо боевого топора присутствовали две подвески из сверленных зубов животных, кремневый нож. В ногах погребенного находились раковины сухопутной улитки, два керамических сосуда и шарик из обожженной глины диаметром 1 см ( рис.2, А).

 

Волосово-Даниловский могильник погребение № 49. Погребение разрушено. Кости ребенка находились в юго-восточной стороне могилы. Найдено 8 сосудов в обломках и целые, один из них чашевидный. В центре могилы обнаружен круглый глиняный шарик с несквозным отверстием ( рис. 2,В).

 

Балановский могильник могила № 11 погребение № 21. Здесь похоронен мальчик возрастом до 1 года. При погребении найдены следующие вещи: маленький клиновидный шлифованный топорик из кремня, глиняная модель каменного сверленного топора, два сосуда, один из которых небольшая чашечка, 6 мелких клыков хищника со сквозными  отверстиями, кремневый удлиненный отщеп ( возможно нож), а за черепом в юго-западном углу могилы глиняный шарик ( рис.2, Б).

 

Прежде чем перейти к  анализу данных предметов,  вероятно будет правильным исключить из их группы керамический шарик с несквозным отверстием, происходящий из погребения № 49 Волосово-Даниловского могильника ( рис. 2, В). Каким бы ни было предназначение каменных и глиняных шариков, предназначение этого артефакта явно иное: он одевался на стержень. Что это было сейчас сказать сложно. Возможно просто некая игрушка, а возможно, по аналогии с глиняными детскими топориками, имитация каменной булавы. Кстати, отличительная особенность этого детского захоронения  наличие восьми керамических сосудов. Помимо него только в трех погребениях Волосово-Даниловского могильника было такое же количество глиняных сосудов, т.е. это неординарный случай.

 

Теперь обратимся к собственно шарикам. В трех случаях эти находки сделаны в детских захоронениях, в одном случае в захоронении юноши и еще в одном – в женском захоронении. Возраст последней, к сожалению, не установлен.Обустройство могил и погребальный инвентарь свидетельствуют о том, что все умершие, в т.ч. и дети, обладали явно не низким общественным положением.

 

Есть основания сомневаться в предложенной Д.А. Крайновым интерпретации предназначения этих шариков, как метательных ядер для пращи ( Д.А. Крайнов, 1972, стр. 196, Д.А. Крайнов 1987а, стр.45). И вот почему. Прежде всего это их размеры и соответственно масса. Для успешного применения их масса конечно же должна быть больше. Наверное при сильной удаче и попадании в голову противника, ядро диаметром 2-3,4 см. может причинить существенный вред и возможно даже смерть, но вряд ли такое возможно в случае, если диаметр этого ядра 1 см., да еще и само оно керамическое. Возможно мне возразят, что маленький глиняный шарик мог являться вотивной имитацией, по аналогии с глиняными топориками. Полностью исключать этого конечно нельзя. Но сверленные топоры и булавы это статусные предметы. И мы не знаем у фатьяновцев  примеров вотивных имитаций чего-то другого, например  рабочих топоров, ножей, наконечников стрел и т.п. Почему в случае с ядром для пращи было сделано исключение? Да и у нас нет совершенно никаких данных, которые свидетельствовали бы о статусном значении пращи в фатьяновских сообществах.   

 Далее. Только в одном погребении было 2 шарика, во всех остальных случаях по одному. Это тоже как-то не особо вяжется с их предназначением как метательных снарядов. Еще один момент это половозрастной состав погребенных. Нет ни одного погребения индивидуума мужского пола в зрелом возрасте в инвентаре которого присутствовали бы каменные, либо керамические шарики.

 

Назначение данных артефактов остается неясным. Поэтому категорически отвергать версию Д.А. Крайнова о ядрах для пращи преждевременно. Но основания для сомнений имеются и они изложены выше. Лично мне представляется, что эти предметы могли быть связаны с какими-то играми, развлечениями, забавами. В этом случае вполне логично, что они происходят из достаточно богатых, часто неординарных, имеющих отличительные особенности погребений детей, юноши и женщины, возможно тоже молодого возраста.

 

Литература:

О.Н. Бадер. Балановский могильник. М.1963

Е.В. Волкова. Социальная структура населения фатьяновской культуры / РА № 3. М.2012

Д.А. Крайнов. Памятники фатьяновской культуры. Ярославско-калининская группа / Археология СССР, САИ, Вып. В1-20. М.1964

Д.А. Крайнов. Древнейшая история Волго-Окского междуречья. М.1972

Д.А. Крайнов, О.С. Гадзяцкая. Фатьяновская культура. Ярославское Поволжье / Археология СССР, САИ, Вып. В1-22, М.1987

 

Продолжение следует.

[Краки Нифлунг]

Реконструкция станка бронзового века для сверления трубчатой костью отверстия в каменных топорах (Фатьяновская культура)

[профессор Перзеев]

Продолжение.

Глиняные топорики в детских погребениях Фатьяновской культуры.

В сообщении # 110 данной темы речь шла о фатьяновских захоронениях детей и подростков с настоящими каменными сверлеными боевыми топорами. Данному факту пока не уделено достаточного внимания в соответствующей литературе. По публикациям О.Н. Бадера, Д.А. Крайнова, О.С. Гадзяцкой и др., широкой аудитории более известны погребения мальчиков с глиняными моделями каменных боевых топоров  (О.Н. Бадер, 1963, Д. А. Крайнов 1972, Д. А. Крайнов 1987, Д.А. Крайнов и др., 1987, О.С. Гадзяцкая, 1976 ).

Рис.1. Глиняные топорики из детских погребений Балановского могильника ( экспозиция ГИМ).

 

Глиняные топорики происходят из четырех фатьяновских могильников: Фатьяновского, Волосово-Даниловского, Горкинского и Балановского. О контексте находки ( обломок глиняного топорика )  в Фатьяновском могильнике что-то сказать сложно, поскольку раскопки его велись в 70-х годах 19 века на непрофессиональном уровне. В Волосово-Даниловском могильнике они найдены в пяти захоронениях, четыре из которых разрушены и разграблены в древности. Нетронутым оказалось погребение № 64. Мальчик возрастом около 5-6 лет находился в скорченном положении на левом боку, головой на ЮВ, лицом на ЮЗ. Глиняный топорик располагался в области груди, около кисти правой руки, лезвием к стенке могилы. Помимо этого, найдены 4 керамических сосуда, один из которых чашевидный, медная проволочная подвеска ( сережка) около ушной кости. За спиной две подвески из зубов животных, раковина речного моллюска, обломок медного предмета. В области таза пять подвесок из зубов медведя и свиньи, пронизки из костей птиц и их заготовки, кремневый отщеп. В ногах ( там же где и сосуды) клык кабана, костяные проколки, 18 подвесок из зубов животных и пронизки из птичьих костей. В общем, довольно не бедное захоронение.

Рис.2. Схема погребения мальчика № 64 Волосово-Даниловского могильника с глиняным топориком. Инвентарь погребения ( по Д.А. Крайнову и др., 1987).

 

Как сказано выше, остальные четыре захоронения с глиняными топориками Волосово-Даниловского могильника разрушены в древности при разграблении могил. Тем не менее удалось установить, что все они принадлежали индивидуумам мужского пола детского возраста. Первоначальное положение глиняных топориков в этих могилах остается неясным. Судить о погребальном инвентаре разрушенных комплексов сложно, но кое-какие признаки есть. Складывается впечатление, что среди погребений с глиняными топориками в Волосово-Даниловском могильнике были как ординарные по своему инвентарю захоронения, так и отличающиеся богатством инвентаря. Среди последних особенно выделяется погребение № 73 ( подробнее оно рассматривалось в сообщении # 110 этой темы), где помимо глиняной модели сверленного топора присутствовал еще и настоящий каменный сверленный боевой топор. К последнему случаю мы еще вернемся.

 

В погребении № 1 Горкинского могильника также обнаружен глиняный топорик. К сожалению костяк не сохранился. В ССВ части могилы найдены указанный глиняный топорик и три керамических сосуда , один из которых чашевидный, а в ЮЗ части могилы – кремневый клиновидный топор (О.С. Гадзяцкая, 1976, стр.85).

 

И наконец в Балановском могильнике изучено семь подобных захоронений. Возраст похороненных мальчиков от нескольких месяцев до 7-8 лет. В трех случаях возраст детей не установлен. Как и в Волосово-Даниловском могильнике, в Балановском, глиняные топорики присутствуют в самых различных по составу  погребального инвентаря захоронениях, как в скромных, так и в относительно богатых ( с большим  количеством керамических сосудов, наличием металлических артефактов и прочего , в т.ч. кремневых клиновидных топоров, шарика из обожженной глины и т.д. ). В Балановском могильнике чаще всего глиняные топорики находятся в области черепа погребенного, в одном случае в районе груди, еще в одном в ногах. Костяк погребения № 49 а в могиле 27 оказался полностью растащенным хищниками, поэтому его первоначальное положение, а соответственно и положение глиняного топорика установить не удалось.

 

Глиняные топорики, найденные на Верхневолжских могильниках ( Волосово-Даниловский, Горкинский) имеют длину 7-8,6 см. Есть обломок лезвия еще более крупного топорика. Он происходит из совершенно разрушенного погребения Волосово-Даниловского могильника ( Д.А. Крайнов и др.,1987, стр.30). На Средней Волге, в Балановском могильнике их размеры в целом немного поменьше: размеры наибольшего из них 7,5 х 2,7 х 2,5 см., а наименьшего 5,3 х 2,3 х 2,4 см. ( О.Н. Бадер, 1963, стр. 180).

Рис.3. Глиняные топорики из Верхневолжских могильников. 1-7 Волосово-Даниловский могильник. 8 Горкинский могильник ( по О.С. Гадзяцкой 1976, Д.А. Крайнову и др., 1987).

 

Балановские топорики имеют вместо сверлины проткнутые круглой палочкой сквозные отверстия относительно маленького диаметра ( 5-8 мм.). Такие же отверстия имеют и топорики с Верхней Волги, хотя в основном эти отверстия несколько крупнее. В одном случае отверстие  сделано при помощи двустороннего сверления, либо «доработано» подобным образом. ( рис.3, 6).

Рис.4. Глиняные топорики из Балановского могильника ( по О.Н. Бадеру, 1963 ).

 

Замечено, что глиняные модели представляют более или менее точные копии каменных сверленных топоров. Им пытались придать очертания, типичные для каменных боевых топоров в том или ином регионе.  Соответственно на ярославско-ивановских памятниках, таких как Горкинский и Волосово-Даниловский могильники, более распространены формы, близкие к длиннолопастным, в меньшей степени представлены модели коротколопастных топоров и топоров иных форм. А большая часть глиняных моделей Балановского могильника относится к коротколопастным формам. Как отметила О.С. Гадзяцкая, глиняные топорики представлены двумя основными формами – длиннолопастной, характерной для верхневолжской группы и коротколопастной, характерной для Средней Волги ( О. С. Гадзяцкая, 1976, стр. 58 ).

Высказывалось мнение, что глиняные топорики в детских погребениях имеют вотивное значение ( Е.В. Волкова, 2012, стр.6 ). С таким предположением вряд ли можно согласиться. Вотивными эти предметы считать нельзя, поскольку они встречаются только в погребениях детей и не заменяют каменные боевые топоры в могилах взрослых. Более того, глиняные топорики присутствуют далеко не во всех детских захоронениях. Известны погребения мальчиков и с каменными сверленными боевыми топорами ( подробнее в # 110 данной темы), а в одном случае ( погребение № 73 Волосово-Даниловского могильника) вместе с умершим мальчиком положили и настоящий каменный сверленный боевой топор и глиняный топорик. Далее, на территории распространения Фатьяновско-Балановской КИО, глиняные топорики находят не только в погребальных комплексах. На многослойном поселении Малое Окулово на нижней Оке под Муромом найдены два таких глиняных топорика, имеющих прямые аналогии в Балановском могильнике, здесь же присутствовала и керамика, напоминающая фатьяновскую ( О.С. Гадзяцкая, 1976, стр.59). Все эти факты в своей совокупности не позволяют считать глиняные модели топориков вотивными предметами, изготовленными специально для похорон. Вероятнее всего это обычные детские игрушки. Кстати, подобная находка сделана и на поселении КШК на юго-западе Германии Ваттендорф-Моценштейн, здесь же обнаружено и игрушечное глиняное колесико ( J. Muller et al.,2009, стр.131).

 

Продолжение следует.

 

Литература:

О.Н. Бадер. Балановский могильник. М.1963

Е.В. Волкова. Социальная структура населения фатьяновской культуры / РА № 3. М.2012

О.С. Гадзяцкая. Памятники фатьяновской культуры. Ивановско-горьковская группа / Археология СССР, САИ, Вып. В1-21, М.1976

Д.А. Крайнов. Древнейшая история Волго-Окского междуречья. М.1972

Д.А. Крайнов, О.С. Гадзяцкая. Фатьяновская культура. Ярославское Поволжье / Археология СССР, САИ, Вып. В1-22, М.1987

J.Muller,T.Seregely, C.Becker, A-M.Cristensen, M.Fuchs, H.Kroll, D.Mischka, U.Schussler. A Revision of Corded Ware Settlement Pattern –New Results from the Central European Low Mountain Range / Proceedings of the Prehistoric Society 75, 2009

[профессор Перзеев]

Продолжение.

Парные и двойные погребения в Фатьяновской культуре.

 

Совместные захоронения всегда вызывают повышенный интерес, поскольку часто отражают одновременную смерть двух и более человек, что само по себе событие неординарное, требующее интерпретации. В сообщении # 106, посвященному коллективным погребениям Болшневского могильника, я эту тему немного затрагивал. Ниже речь пойдет о фатьяновских двойных и парных захоронениях. Немного отвлекаясь от темы, хочу заметить, что лично я не придаю особого значения терминам двойное или парное захоронение и т.п. и все дискуссии на эту тему не считаю особо продуктивными. Ибо это одновременные, неодиночные, совместные захоронения разнополых или однополых индивидов. И как бы мы условно ни назвали тот или иной объект, его суть от этого не изменится.

 

В фатьяновских могильниках найдены  совместные одновременные  захоронения мужчины и женщины, двух мужчин, мужчины и ребенка, женщины и ребенка, детей, подростков. В дальнейшем я постепенно постараюсь коснуться всех этих указанных категорий, а начну с совместных захоронений взрослых мужчин и женщин.

 

Часть 1. Совместные захоронения взрослых мужчин и женщин.

 

На сегодняшний день в собственно фатьяновских могильниках известно всего три таких бесспорных случая. И еще четыре происходят из Балановского могильника на Средней Волге, хотя его материалы нужно с осторожностью  использовать для таких параллелей, а ряд неодиночных захоронений там имеют другую природу.

 

В Вауловском могильнике на Верхней Волге раскопано сразу два таких погребения - № 5 и № 9. Помимо того, что захоронения парные, они любопытны еще и нестандартным положением одного из умерших. В обоих случаях умершие помещены в особые внутримогильные сооружения. В погребении № 5 и мужской и женский скелеты находились в скорченном на левом боку положении, головой на СВ, а лицом на ЮЗ.  В погребении № 9, оба костяка мужчины и женщины лежали скорченно на правом боку, головой на ЮЗ, лицом на ЮВ.  При таком положении получается что лицо умерших женщин было обращено к затылку умершего мужчины, т.е. женщина находилась за спиной мужчины. Во всех остальных изученных захоронениях Вауловского могильника наблюдалась стандартное для Фатьяновской культуры положение покойников т.е. мужчины скорченно на правом, а женщины – на левом боку. Над могильной ямой погребение № 9 отмечены следы костра, а оно само находилось несколько в стороне от остальных могил, дальше него находилось только ритуальное захоронение овцы.

Рис. 1. Схема погребения № 5 Вауловского могильника и его инвентаря: А-положение мужского костяка в могиле, инвентарь мужского погребения; В- положение женского костяка в могиле, инвентарь, сопровождавший женщину.

 

Это  не рядовые захоронения, что нашло свое отражение и в погребальном инвентаре. Хотя в Вауловском могильнике, при его относительно небольших размерах, вообще найдено много богатых, неординарных захоронений, но об этом чуть позже. В погребении № 5 перед лицом умершего мужчины находился медный вислообушный топор в чехле из бересты и с остатками деревянной рукоятки. Вероятно медный топор был у него в руках. Интересно отметить, что еще один медный топор найден в другом погребении этого же могильника ( погребение № 7 ) и тоже в чехле из бересты. Остатки кожаного чехла сохранились на медном топоре из погребения т.н. Среднеднепровской культуры ( по И.И. Артеменко)  в Ходосовичах ( И.И. Артеменко 1967, стр.30). Так что можно с уверенностью говорить, что в среде КШК  была распространена практика хранения таких топоров в специальных футлярах . Но вернемся к инвентарю погребения № 5. У  черепа мужчины обнаружен кусок красной охры, а в области шейных позвонков плохо сохранившиеся бусы из речных раковин. Около пояса кремневый нож. Возле ног покойного стоял глиняный сосуд, рядом с ним еще один и  на его стенках прослеживались остатки дерева и коры, а под днищем  находилось пять кремневых осколков. Очень похоже, что это символ очага. Здесь же лежал обломок костяного шила. Сосуд содержал большую костяную проколку, кремневое огниво, кусок трута и еще один сосуд поменьше с обломком маленького костяного шила внутри. В районе женского черепа найдено медное колечко и кусочки древесины вокруг. По-видимому это остатки какого-то высокого головного убора. У ног женского костяка два сосуда, рядом кремневый клиновидный топор.

Рис.2. Схема погребения № 9 Вауловского могильника и его инвентарь:  А-положение мужского костяка в могиле и сопровождавший инвентарь; В- положение женского костяка в могиле и сопровождавший инвентарь.

 

В погребении № 9 перед лицом умершего мужчины располагался каменный сверленный боевой топор. У кисти его левой руки находилась костяная подвеска с орнаментом, имитирующая медвежий клык. В ногах мужского костяка в юго-восточном углу могилы стояли два сосуда, среди обломков одного из них ( видимо первоначально были в нем) найдены кинжал из кости медведя, костяная проколка, еще один обломок такой проколки, кремневый нож и кусок красной охры. Рядом с женским скелетом в районе ушей обнаружены две подвески из медной проволоки – сережки, а у левого локтя женского костяка – каменный сверленный боевой топор плохой сохранности. Отвлекаясь, нужно заметить, что такие топоры плохой сохранности время от времени встречаются в могилах КШК. К примеру, в Вауловском могильнике еще точно такой же плохо сохранившийся топор происходит из другого женского погребения. Я долгое время искал этому объяснение.  Наконец, в публикации, посвященной петрографическому анализу каменных боевых топоров из Вильчице в Малой Польше, кажется нашел ответ. Все дело видимо в исходном сырье, которое, будучи подвергнуто обработке, с течением времени в почве начинает распадаться, трескаться, расслаиваться и т.п. ( M.Gorka 2019, стр. 123-124). Возвращаясь к погребальному инвентарю, у кисти левой руки женщины лежал кабаний клык с просверленным отверстием, а у ее ног – большой глиняный сосуд и рядом с ним кремневый клиновидный топор.

 

Как считал автор раскопок, в погребении № 5 похоронены вождь и его жена, а в погребении № 9 жрец, волхв и тоже с женой (Д.А. Крайнов 1972, стр.200,203). В пользу последнего предположения, по мнению Д.А. Крайнова, говорит то, что это захоронение располагалось  немного в стороне от основной группы могил и недалеко от него находилось ритуальное погребение овцы или барашка. Возможно это и так, но тогда и женщина, похороненная вместе с этим волхвом, была не просто его женой, но скорее всего имела отношение к культу, являлась жрицей, шаманкой, ведуньей. И она конечно же имела исключительно высокий общественный статус, о чем свидетельствует каменный сверленный топор, положенный в ее могилу. Как я уже говорил выше, вообще  в Вауловском могильнике, при  его относительно небольших размерах, достаточно много неординарных захоронений. Это статусные парные погребения, статусные женские захоронения в т.ч. в трех случаях с каменными боевыми топорами, статусные захоронения мужчин с медными топорами, ритуальные погребения овцы и медведя. Видимо причина в самом фатьяновском коллективе, оставившим этот могильник.

 

Еще одно парное погребение найдено в Тростенстком могильнике в Московской области. Могильник очень необычен. Он находился на месте неолитической стоянки Никольская Правая на Тростенском озере и представлял собой площадку  размерами 9,5 х 8,8 м. окруженную кольцевым ровиком глубиной 0,30 – 0,50 м. и шириной 0,24 – 0,4 м.  с частоколом из столбов диаметром 25-26 см. На площадке располагалось пять фатьяновских могил. На сегодняшний день в Фатьяновской культуре нет прямых аналогий такой конструкции. Внешние столбовые конструкции, возведенные над могильной ямой  наблюдалось на могильниках Новинки -2 и  Новинки - 4 в Тверской области ( Е.В. Волкова 2010, стр.74). Но  гораздо больше сходства Тростенского могильника с комплексами т.н. Среднеднепровской культуры. На могильнике Стрелица в Гомельской области зафиксирована округлая площадка диаметром приблизительно 8 м. с пятью погребениями, окруженную ровиком, в котором прослеживались столбовые ямки ( И.И. Артеменко 1967, стр. 89, рис.51; стр. 97, рис.63). Скорее всего такая среднеднепровская традиция была связана с возведением курганных насыпей. В могильнике Белынец ( Брянская область) насыпь одного из курганов была окружена частоколом, ямки от которого читались в ровике ( И.И. Артеменко 1976, стр. 160, 169). Но не всегда подобные насыпи доходят до наших дней. Нельзя исключать, что и на Тростенском могильнике первоначально был насыпан курган, впоследствии снивелированный жизнедеятельностью людей на этом месте в более позднее время. В центральной части площадки находилась могильная яма размерами 3,2 х 1,4 м. и глубиной 0,6 м. с парным погребением мужчины крупного сложения 40-45 лет и женщины 16-18 лет. Видимо умерший находился на спине с подогнутыми вбок  под прямым углом ногами, головой на Ю.  Женский костяк скорченный на левом боку был ориентирован черепом на С, кости ног и часть позвоночника находились на мужском скелете. При мужском костяке обнаружен каменный сверленый боевой топор, глиняный сосуд и четыре кремневых наконечника стрелы. При женском найдены глиняный сосуд, кремневый скребок, резец медведя и нож из крупной кремневой пластины в районе подбородка. Рядом с обоими костяками прослежены остатки заупокойной пищи – кости свиньи. На сегодняшний день в двойных захоронениях Фатьяновской культуры неизвестно аналогий такому  расположению  пары костяков в могиле, но похожее наблюдается в коллективных. Полной публикации по могильнику нет, материал представлен отрывками, что очень сильно осложняет его интерпретацию. В частных разговорах автор раскопок допускал возможность насильственного умерщвления вышеуказанной женщины, о чем, по его мнению, свидетельствует кремневый нож, лежавший в области горла покойной. Исключать такое нельзя, однако и прямых доказательств в пользу этого не предоставлено.

 

Раз уж речь зашла о возможных ритуальных убийствах женщин для захоронения с умершими мужчинами, нужно попытаться дать оценку погребению № 2 в Сущевском могильнике Владимирской области. Оно часто приводится в качестве примера совместного захоронения мужчины и женщины с признаками насильственного умерщвления последней, поскольку женский череп имеет следы прижизненной пробоины ( Д.А. Крайнов 1972, стр. 192). Но лично мне в данном случае не представляется доказанным  как само парное разнополое захоронение, так и преднамеренное убийство женщины перед погребением. И вот почему. Сама могильная яма частично разрушена земляными работами. Более-менее сохранился только женский костяк, с богатым инвентарем, лежавший на левом боку, головой на СВ ( захоронение А). От второго костяка ( захоронение В) сохранились только кости ног, а из инвентаря два глиняных сосуда. Единственное, что здесь можно сказать, так это то, что кости принадлежат взрослому  и ориентировка захоронения по-видимому та же, что и у женского захоронения. Установить пол этого человека, без дополнительного исследования, не представляется возможным. Погребальный инвентарь тоже не позволяет делать какие-то предположения в этом аспекте. Поэтому вывод Д.А. Крайнова  о том, что захоронение В вероятно мужское и его нужно считать парным с женским захоронением А, т.к. они были расположены очень близко друг от друга ( Д.А. Крайнов 1963, стр.47), нуждается в дополнительном обосновании. Более того, сам Д.А. Крайнов пишет, что в этой могильной яме по-видимому были совершены три захоронения ( Д.А. Крайнов 1963 стр. 47). А это уже полностью меняет всю картину. В этом случае мы имеем дело уже с погребением тройным, т.е. коллективным. На основании того, чем мы располагаем на сегодняшний день, получается следующее: а) нельзя быть уверенным, что в погребении № 2 Сущевского могильника захоронены мужчина и женщина, т.к. пол второго индивида ( захоронение В) не установлен; б) нельзя быть уверенным в том, что это парное или двойное погребение, т.к. есть основания допускать присутствие в могиле третьего индивида; в) нельзя  утверждать, что женщина ( захоронение А) была специально убита перед совместным захоронением, т.к. ничего неизвестно о других индивидах, возможна одновременная насильственная гибель всех троих в результате какого-то конфликта. Такие примеры есть в Болшневском могильнике, где черепа и женщин и мужчин тоже пробиты. Кстати, вначале и сам Д.А. Крайнов не исключал того, что женщина была убита в результате военных столкновений ( Д.А. Крайнов 1963, стр.47). В общем, на сегодняшний день, интерпретация этого объекта затруднительна.

 

Довольно любопытно, что на крупнейшем на Верхней Волге фатьяновском Волосово-Даниловском могильнике из порядка 110 раскопанных погребений нет ни одного достоверного парного захоронения мужчины и женщины. Только в одном случае в разрушенной могиле вместе с фрагментами скелета мужчины присутствовали остатки костей еще одного видимо взрослого человека неопределенного пола.

 

Несколько иная ситуация в Балановском могильнике на Средней Волге. Изначально он видимо больше вышеуказанного Волосово-Даниловского. Здесь имеются четыре могилы, содержащие одновременные парные достоверно разнополые погребения ( О.Н. Бадер 1963, стр.291).                              Могила № 68 очень сильно разрушена. В ней обнаружены остатки двух человеческих скелетов плохой сохранности. Удалось выяснить, что они принадлежат взрослым мужчине и женщине. Положение и ориентировка мужского костяка не определяется. Женский костяк по-видимому ориентирован с С на Ю. Никаких вещей не найдено.                                                                                                                                                                      Погребение в  могиле № 40 сильно пострадало от барсуков и лис, пробравшихся через норы. На дне погребального сооружения в полном беспорядке находились плохо сохранившиеся кости двух индивидов. Тем не менее достоверно установлено, что скелет, находящийся на западной стороне лежал скорченно на правом боку и принадлежал мужчине 30-35 лет. Лежащий в восточной части в скорченном положении на левом боку -принадлежал женщине 30-35 лет. Оба скелета были ориентированы головами на Ю, таким образом умершие были положены лицом друг к другу. В погребении найдено три глиняных сосуда. У черепа женского костяка находилось медное спиральное колечко. Рядом с мужским костяком – кремневый отщеп и рабочий клиновидный топор.

Рис. 3. План парного погребения № 40 в Балановском могильнике ( по Р.Н. Бадеру).

 

Еще одно парное захоронение происходит из могилы № 28. К сожалению и оно было нарушено проникшими сюда животными. Все же удалось реконструировать первоначальную картину. Женщина 20-24 лет лежала в скорченном положении на левом боку головой на С. Мужчина 30-35 лет был положен скорченно на правый бок, головой тоже на С. И оба лицом друг к другу. В могилу поставили шесть глиняных сосудов. Женский череп в области ушного отверстия окрашен окислами меди, это следы несохранившейся сережки.

Рис. 4.  План парного погребения № 28 Балановского могильника (1), медная гривна из погребения (2), глиняные сосуды из погребения ( схема).

 

Среди костей женского скелета обнаружены фрагменты своеобразного украшения, которое, судя по положению на верхних позвонках, носилось на шее или на груди. Это три длинные чуть изогнутые медные трубочки, одна из которых вдета в пять крупных спирально завитых медных колец, каждое из которых имеет по два полных оборота. Рядом - еще одно, по-видимому соскочившее с украшения кольцо ( рис. 5). Такое  украшение в виде гривны, которое носилось женщиной, судя по сохранившимся остаткам, на шнуре вокруг шеи.

Рис. 5. Медное украшение - гривна в могиле № 28 ( по О.Н. Бадеру).

 

Под украшением сохранился толстый слой тлена, видимо это следы одежды из ткани или кожи.

 

Могила № 15 выделялась своей глубиной – 2,05 м. от современной поверхности. На ее дне лежали два скелета: очень крупного мужчины 25-30 лет, головой на Ю и женщины в возрасте около 20 лет, голова на стопах мужского костяка, ориентирована на СВ. Первый труп лежал на спине, ноги согнуты в коленях и повернуты влево. Второй – на левом боку в скорченном положении, но впоследствии завалился на грудь, не изменив скорченного положения, причем правая рука согнувшись в кисти откинулась и ее локоть оказался на левом бедре мужского костяка. Это могло произойти лишь при условии, что труп не был засыпан землей, а находился в пустом пространстве внутримогильного погребального сооружения. Оба черепа и часть костей раздавлены и поломаны, это произошло по причине обвала  тяжелого потолка могильной камеры вместе с землей. Положение некоторых костей говорит о том, что обвал случился, когда трупы и по-видимому сухожилия уже сгнили ( О.Н. Бадер 1963, стр. 88).

Рис. 6. Парное погребение № 15 Балановского могильника ( по О.Н. Бадеру).

 

Любопытно расположение погребального инвентаря. Со стороны мужчины не обнаружено ни одного предмета. Основная их часть находилась вдоль стенок могилы со стороны женщины. Здесь найдены медный наконечник копья с сохранившимися кусочками дерева, шесть глиняных сосудов, кремневый клиновидный топор, у одного из горшков в юго-западном углу могилы лежало очень тонкое (диаметр 1,5 мм.) длинное медное острие, вероятно игла ( рис.7, 4).Рядом с кремневым топором обнаружена ножевидная пластина и очень крупный ( 15 см.) медный обоюдоострый четырехгранный стержень ( рис.7,3). И пластина и стержень были покрыты каким-то плохо сохранившимся общим покровом, возможно они находились в каком-то футляре или мешочке. Такой медный предмет мог служить не только наконечником, но и кинжалом. На мужском черепе сохранился тлен, пропитанный окислами меди, видимо следы головного убора. При жизни мужнина вероятно носил сережку : на правой височной кости его черепа, пропитанного окислами меди, прослежены крошки какого-то совершенно разрушенного медного предмета. У женщины на черепе обнаружена медная спиральная завитая сережка, а в области пояса – медное завитое спиральное кольцо. По сохранившимся следам, можно сделать заключение, что дно могилы было выстлано берестой и ею же умершие были накрыты сверху. Между берестой и трупами находились еще какие-то покровы, очевидно одежда, сшитая из ткани или кожи.  

Рис.7. План парного погребения № 15 (1): А-мужской костяк, В-женский костяк;  медный наконечник копья (2); медный стержень (3); медная иголка (4); глиняные сосуды – схема (5).

 

Отдельного упоминания заслуживает медный наконечник копья ( рис.7,2).Он небольших размеров, длина 7,8 см., наибольшая ширина 2,1 см., диаметр втулки внизу 2 см. Наконечник изготовлен не с помощью литья, а путем ковки, ее многочисленные следы сохранились на поверхности. Первоначально была приготовлена плоская треугольная заготовка. Массивный конец путем ковки был превращен в жало копья с несколько утолщенной центральной гранью. Затем противоположные края треугольной пластинки были завернуты и образовали втулку с несомкнутыми краями. Втулка пробита двумя крупными ( диаметром до 5 мм.) противоположными отверстиями четырехугольной формы.

 

О.Н. Бадер, проводивший раскопки Балановского могильника, высказал предположение, что в могилах №№ 28, 40 и 68 ни положение в могиле, ни количество и качество погребального инвентаря не дают оснований говорить о преимуществе одного умершего перед другим. Здесь в одном случае мужчина старше женщины на 5-10 лет, а в другом оба примерно одного возраста. И это делает брачную связь между ними наиболее вероятной. Зато в могиле 15, где погребен мужчина с медным копьем 25-30 лет, скелет 20-летней женщины занимает явно вторичное, не основное положение в могиле. Он лежит наискось, располагаясь головой на стопах мужского скелета. Перед нами наглядная картина насильственного погребения молодой женщины-наложницы вместе с ее господином ( О.Н. Бадер 1963, стр. 291).

 

Нужно заметить, что разница в возрасте мужчины и женщины из могилы № 15 Балановского могильника где-то тоже лет 5-10. И в этом плане ничего невероятного в их брачной связи нет. Но вот расположение женщины в могиле действительно дает повод для размышлений. Лично мне это захоронение представляется почему-то «созвучным» с парным погребением мужчины и женщины в Тростенском могильнике, хотя между ними много различий. Ну и резюмируя, скажу, что парных погребений взрослых мужчины и женщины в Фатьяновско-Балановской общности немного. Поэтому при таком их количестве вполне можно допускать их одновременную смерть  и по каким-то естественным причинам и из-за болезней, несчастного случая, инцидентов и т.п., когда смерть женщины никак не связана с ее насильственным погребением. Но в тоже время и какие-то случаи умерщвления женщины для насильственного погребения тоже исключать нельзя.

 

Продолжение следует.

 

Литература:

И.И. Артеменко. Племена Верхнего и Среднего Поднепровья в эпоху бронзы . М.1967.

И.И. Артеменко. Белынецкий могильник ( раскопки 1970- 1971 гг.) // Врсточная Европа в эпоху камня и бронзы. М.1976

О.Н. Бадер. Балановский могильник. М.1963

Е.В. Волкова. Новинковские могильники фатьяновской культуры. М.2010

Д.А. Крайнов. Древнейшая история Волго-Окского междуречья. М.1972

Д.А. Крайнов. Памятники фатьяновской культуры. Московская группа. САИ, вып. В1-19, М.1963

M. Gоrka. Analiza petrograficzna toporоw kamiennych // Wilczyce, stanowisko 10 Norma i precedens w rytuale pogrzebowym małopolskiej kultury ceramiki sznurowej. Krakоw 2019

[Краки Нифлунг]

 

 

На мужском черепе сохранился тлен, пропитанный окислами меди, видимо следы головного убора. При жизни мужнина вероятно носил сережку 

Ведь не первый уже окольцованный. Видимо, этнографическая черта или признак определенного статуса. Не попадалось ли подобного в других вариантах КШК?

[профессор Перзеев]

Ведь не первый уже окольцованный. Видимо, этнографическая черта или признак определенного статуса. Не попадалось ли подобного в других вариантах КШК?

Встречаются довольно часто. Например в т.н. Среднеднепровской культуре, культурах КШК ЦЕ, есть в Швеции.Только вся сложность в интерпретации. И.И. Артеменко, касаясь металлических изделий СДК, называет их височными кольцами. Польские авторы тоже пишут о "hair-rings", которые по их мнению служили для украшения волос ( разделение прядей). Скорее всего среди всех этих изделий были как височные кольца, так и сережки, просто видимо никто особо этим вопросом не задавался. Что касается признака определенного статуса, но мне сейчас навскидку вспоминается только одно такое особо статусное захоронение в юго-восточной Польше. Это богатое мужское, погребение с медным топором в могильнике Щитно в районе Ярослава. Кстати там, по форме эти кольца как раз могут оказаться сережками, по крайней мере одно из них. Ну а в остальных случаях, захоронения может быть и не столь статусные, как в Щитно, но и не бедные явно. Так что скорее этнографическая черта с признаками определенного статуса      

 Инвентарь погребения № 4 В Щитно.

[профессор Перзеев]

Продолжение.

Часть 2.  Совместные захоронения двух взрослых мужчин.

 

Совместные захоронения двух взрослых мужчин крайне редко встречаются в фатьяновских погребальных комплексах. Сейчас с уверенностью можно назвать всего одно такое захоронение, это могила № 4 с погребениями 5 и 6 в Кузьминском могильнике Московской области.

Рис.1 Совместное мужское захоронение  в могиле № 4 Кузьминского могильника. Инвентарь захоронения ( костяная булавка, копоушка, кремневый нож).

 

На дне могилы, в погребальном сооружении находились два очень тесно уложенные скелеты. Оба лежали на левом боку в сильно скорченном положении с плечами развернутыми на спине, головами в противоположные стороны, но лицом друг к другу.  Погребение 5 принадлежало мужчине в возрасте около 35 лет и было ориентировано головой на СВ, а лицом на ЮВ. Второе погребение 6 также принадлежало мужчине возрастом несколько старше 30 лет, голова умершего ориентирована на ЮЗ, а лицо на СЗ. В области груди костяка погребения 5 находился костяной стержень длиной 7,5 см., овального сечения. На одном расширенном тщательно вырезанном и отполированном конце сделано отверстие. Другой конец стержня с поперечным срезом имеет на срезе узкий правильный паз ( рис.1,3). По мнению автора раскопок, этот паз мог служить для вставки какого-то другого предмета, а сам артефакт являлся чем-то вроде рукоятки ( О.Н. Бадер. 1963, стр.20). Но похоже, что это костяная булавка. Еще одно оригинальное изделие из кости обнаружено в области бедра того же костяка. Это миниатюрный предмет из тонкой плоской костяной пластинки. Рабочий конец более узкий и округлый представляет собой как бы ложечку, немного утолщенную и хорошо заполированную ( рис.1,2).  Находка интерпретирована как копоушка ( О.Н. Бадер. 1962, стр.11, 20). Погребение 6 сопровождалось кремневым ножом из крупной ножевидной пластины с ретушированными краями, находившемся за спиной костяка ( рис.1,3). Вероятно данное  погребение нужно рассматривать как захоронение двух близкородственных человек. Если их возраст определен правильно, то скорее всего перед нами два брата, умерших или погибших одновременно.

 

Помимо совместного захоронения двух мужчин, в Кузьминском могильнике есть еще целый ряд любопытных деталей. Ни одно из двух мужских погребений ( могилы № 1 и № 4) не сопровождалось каменными боевыми топорами. Впрочем  каменные сверленные топоры находили в карьере, который разрушил значительную, а может даже и большую часть памятника. Среди этих случайных находок есть и просверленный медвежий клык. Примечательно то, что раскопанные мужские погребения Кузьминского могильника достаточно бедны инвентарем, особенно в сравнении с женскими погребениями этого же могильника. Удивительно, что в первых нет такого самого распространенного элемента фатьяновского погребального инвентаря, как глиняные сосуды. В то же время среди женских выделяется  даже одно захоронение индивида очень высокого социального статуса. И, наконец, в изученной части могильника отсутствует гендерное положение умерших: все мужчины и женщины лежат скорченно на левом боку.

Рис. Инвентарь погребения № 2 и № 3 Буньковского могильника ( схема).

 

Хотя костяки не сохранились, с большой долей вероятности можно считать совместным захоронением двух мужчин погребения № 2 и № 3 Буньковского могильника на р. Клязьма в Московской области. В большой вытянутой могильной яме, ориентированной по лини СЗ-ЮВ, длиной 3,65 м. и шириной 1,55 м., на глубине 0,6 м., оказались два скопления вещей: в СЗ и ЮВ частях могилы, т.е. ее противоположных концах. Видимо в ЮВ части находилось погребение № 2. Здесь найден один глиняный сосуд, каменный сверленый топор, кремневый клиновидный рабочий топор, семь кремневых наконечников стрел, один наконечник дротика и два выпрямителя древков стрел.  А погребение № 3 вероятно располагалось в СЗ части могильной ямы. Инвентарь состоял из двух глиняных сосудов, втульчатого каменного сверленного топора с хордой, кремневого клиновидного рабочего топора, шести кремневых ножей и шести кремневых наконечников стрел ( есть основания считать, что первоначально их тоже было семь, как и в предыдущем случае). Такое расположение погребального инвентаря в разных частях большой могильной ямы, присутствие в каждой из этих частей сверленных боевых топоров, кремневых рабочих топоров и скоплений наконечников стрел (остатки колчанов) позволяет говорить о том, что здесь скорее всего были похоронены два человека. А сам характер артефактов  допускает, что это было двое мужчин.

 

Ну и наконец нельзя обойти вниманием двойное погребение № 5 в Ханевском могильнике Московской области. Хотя нужно сразу заметить, что никто из исследователей никогда его не интерпретировал как совместное захоронение двух мужчин , за исключением Е.В. Волковой ( Е.В. Волкова. 2016, стр. 136). А вот на чем основано и насколько объективно ее такое предположение, это я сейчас постараюсь вкратце рассмотреть.

Рис. План погребения № 5 Ханевского могильника ( по Н.А. Кирьяновой, с дополнениями ).

 

Рядом с могильной ямой прослежены следы столба. В погребении обнаружены два черепа очень плохой сохранности и отдельные кости скелетов. Оба костяка лежали скорченно на правом боку, головами на ЮЗ. В погребении найдено: каменный сверленый топор рис.3,1), два глиняных сосуда (рис.3, 2,6), нож из ножевидной пластины ( рис.3,3), две костяные проколки ( рис.3,4,8), кремневый клиновидный топор рис.3,5), кремневый наконечник копья или дротика (рис.3,7). Между глиняными сосудами и ногами погребенных обнаружено несколько круглых бусин из раковины. Здесь же находились кости свиньи и мелкого рогатого скота. Расположение костяков скорченно на одном и том же боку, когда лицо одного умершего обращено к затылку другого – все это находит аналогии в парных захоронениях мужчин и женщин в Вауловском могильнике ( сообщение # 138). Скорее всего и в данном случае мы тоже имеем дело с парным погребением мужчины ( рис. 3 костяк А) и женщины ( рис.3 костяк Б). И хотя  известно только одно достоверное совместное фатьяновское погребение двух мужчин и одно вероятное, расположение умерших в могилах там все-таки иное. По мнению Е.В. Волковой о том, что погребение № 5 Ханевского могильника является совместным мужским захоронением свидетельствует его инвентарь ( Е.В. Волкова. 2016, стр.136). Согласиться с этим сложно, т.к. костяк Б не сопровождается никакими специфическими мужскими артефактами. Возможно автора смутил наконечник копья или дротика ( рис. 3,7) находившийся в ногах костяка Б. С одной стороны, вовсе не факт, что это копье или дротик имеет связь с именно костяком Б. Оно найдено не у черепа, не вложено в руку и т.п., а находится среди костей жертвенных животных в ногах. Бывает, что в совместных или коллективных захоронениях вообще сложно с точностью установить принадлежность вещи тому или иному индивиду. Ну взяли и положили в могилу копье, поверх заупокойной трапезы. С другой стороны, если мы подобного до сих пор не находили, то это вовсе не означает, что копья или дротики не могут сопровождать фатьяновские женские захоронения. Во всяком случае и боевые топоры и наконечники стрел в таких захоронениях встречаются, хотя и крайне редко. В общем лично я никаких доказательств принадлежности второго костяка мужчине не вижу. Но пока нет заключения антропологов или генетических данных, корректно говорить просто о совместном захоронении, в котором один из индивидов взрослый мужчина. И как итог можно подвести, что совместные погребения двух взрослых мужчин в Фатьяновской культуре встречаются в исключительных случаях.

 

Продолжение следует.

 

Литература:

О.Н. Бадер. Кузьминский могильник фатьяновского типа под Москвой. // Археологический сборник ГЭ, Выпуск 5. Л.1962

Е.В. Волкова. Социальная структура населения Московской локальной группы фатьяновской культуры и относительная хронология могильников.  КСИА  вып. 245, М. 2016

Н.А. Кирьянова. Фатьяновский могильник у д. Ханево. // Восточная Европа в эпоху камня и бронзы. М.1976

Д.А. Крайнов. Памятники фатьяновской культуры. Московская группа. САИ, вып. В1-19, М.1963

[профессор Перзеев]

Часть 3.  Совместные одновременные захоронения взрослого и ребенка.

Бытует мнение, что наиболее распространенные совместные захоронения взрослых и детей это погребение женщины, как правило матери, и ребенка. Что касается непосредственно изучения Фатьяновской культуры, то отдельного рассмотрения этот вопрос не получил. Как правило, авторы публикуют такого рода погребения, наравне с другими материалами, т.е. в контексте того или иного памятника. В своей монографии Д.А. Крайнов ограничивается замечанием, что  на могильниках Фатьяновской культуры найдены парные погребения мужчины и женщины, двух детей, женщины и ребенка. Совместные погребения детей, а также матери и ребенка можно объяснить одновременной смертью ( Д. А. Крайнов 1972, стр. 191-192).

 

На сегодняшний день в Фатьяновско-Балановской общности достоверно известно 5 двойных одновременных совместных захоронений взрослых и детей. Из них погребений взрослых женщин с детьми 2, а погребений взрослого мужчины с ребенком 3. Сложный вопрос с Балановским могильником. По всей вероятности многие захороненные в одной могиле умершие помещались в одну внутримогильную конструкцию не одновременно, а с течением времени, как в семейный или родовой склеп. При этом костяки более ранних погребений сдвигались. Такие признаки имеет захоронение женщины и ребенка в Балановском могильнике ( могила № 33)  и по этой причине  здесь не учитывается. Но даже если считать его одновременным погребением, то все равно будет сохраняться соотношение в пользу мужских захоронений с детьми.

 

Нужно заметить, что указание на пол захороненных детей есть только в трех случаях: в Кузьминсом могильнике (мальчик), в Балановском могильнике (девочка) и в Волосово-Даниловском могильнике (девочка). Во всех случаях это предположение авторов раскопок.

Рис.1. Кузьминский могильник. Могила 1, погребение № 1( мужское) и № 2 (детское). Положение скелетов и вещей. Реконструкция М.М. Герасимова по черепу мужчины. А-мужской костяк; Б – детский костяк; 1-клиновидный топор; 2-4 просверленные зубы животных.

 

Кузьминский могильник. Совместное погребение мужчины и ребенка ( могила 1, погребения № 1и № 2). Костяк молодого мужчины в возрасте около 25 лет, находился в скорченном положении на левом боку, головой на Ю, а лицом на З. Обе руки согнуты в локтях, кисть левой в области таза, а правая кисть на верхней части груди костяка новорожденного ребенка. Он лежал у левой плечевой кости взрослого индивида и частично был покрыт правой кистью руки последнего. Ввиду плохой сохранности костей, положение детского скелета не устанавливается, но его ориентировка та же, что и у взрослого, т.е. головой на Ю.  Как я уже говорил выше, по мнению автора раскопок О.Н. Бадера, это мальчик, поскольку в мужских погребениях Кузьминского могильника преобладает ориентировка головой на Ю, а у женских на В и лицом на Ю. ( О.Н. Бадер 1962, стр. 15).  Стоит однако заметить, что здесь из трех мужских костяков только два имели южную ориентировку.

 

Захоронение находилось на глубине 0,79 м. от дневной поверхности. При этом ни очертания могильной ямы, ни погребальное сооружения прослежены не были, что объясняется исключительно почвенными условиями. Последнее конечно было. Это подтверждается положением черепа взрослого индивида: подобное смещение при распаде тканей, возможно только в условиях свободного пространства погребальной камеры.

Рис.2. Смещение черепа взрослого индивида ( по О.Н. Бадеру 1962).

 

За правым плечом взрослого лежал шлифованный кремневый топор клиновидной формы, лезвием на СВ., на лезвии следы работы. У того же плеча скопление просверленных зубов животных. Они располагались двумя группами, под верхней группой до 12 см. ниже находились еще такие же просверленные зубы, а всего их было 14 штук. По обеим сторонам плечевой кости – две длинные пронизки из тонких трубчатых косточек. Левее затылка – копытца свиньи.  У левого плеча оказалась группа аналогично просверленных зубов и также на разной глубине, в количестве 27 штук.  В нижней части этой же группы найдено шесть пронизок из трубчатых костей. На груди погребенного была третья труппа просверленных зубов, всего 17 экземпляров. Около десятка лежало в один ряд и на одном уровне, просверленными концами в одну сторону. Возможно все они были нанизаны на один шнурок. Возле детского скелета найдены три плоские бусины из речной раковины и шесть обломков точно таких же бусин.

Рис.3. Инвентарь двойного погребения из могилы 1 Кузьминского могильника: 1-3 бусины из речной раковины; 4-5 костяные пронизки; 6 кремневый клиновидный топор; 7-10 просверленные зубы животных ( по О.Н. Бадеру 1962).

 

Представляется, что самая логичная интерпретация данного погребения это захоронение отца с ребенком.  В этом плане вызвали недоумение сведения в статье Е.В. Волковой о социальной структуре Московской локальной группы Фатьяновской культуры ( Е.В. Волкова 2016, стр. 132-141). В описательной части материала Кузьминского могильника, автор приводит данные, которые полностью противоречат действительности. Перепутана нумерация погребений, со всеми вытекающими. Погребальный инвентарь приписывается не тем захоронениям, где он был обнаружен на самом деле. В случае с рассмотренным выше совместным захоронением, помимо прочих артефактов, которых там не было, здесь оказываются еще и три ( ! ) глиняных сосуда. И при этом, как пишет сама Е.В. Волкова, керамику могильника почему-то нельзя соотнести с погребениями ( Е.В. Волкова 2016, стр. 136). Далее, все пять раскопанных захоронений, по мнению Е.В. Волковой, являются скорее всего женскими и т.п. По факту, весь материал Кузьминского могильника, с номерами захоронений, схемами погребений, фотографиями, иллюстрациями инвентаря и описательной частью полностью опубликован автором раскопок О.Н. Бадером ( О.Н. Бадер 1962 ). В этом плане никаких разночтений быть не может. Обследование антропологического материала ( за исключением костей ребенка) проводилось М.С. Акимовой и М.М. Герасимовым ( О.Н. Бадер 1962, стр. 7, 26-27) и что особенно показательно, им же выполнена пластическая реконструкция по черепу взрослого мужчины из совместного захоронения в могиле 1, рассмотренного выше. Эта реконструкция по черепу получила широкую известность. А всего найдено три мужских костяка. Ну а что касается сведений в указанной публикации Е.В. Волковой, то это  явное недоразумение.

 

В Кузьминском могильнике есть интересная особенность. Ни в одном из двух погребений ,где похоронены мужчины ( второе погребение тоже совместное двух взрослых  индивидов нет керамических сосудов. Нет каменных сверленных боевых топоров. Да и инвентарь по сравнению с происходящим из других погребений (женских) довольно беден. Уж не означает ли это, что мужчины в этом коллективе занимали второстепенную роль по сравнению с женщинами? Полагаю дело не в этом. Что касается каменных сверленных боевых топоров, то во-первых они встречаются далеко не в каждом мужском погребении, во-вторых сверленные топоры на территории Кузьминского могильника находили ( несколько штук, точное количество неизвестно), они происходят из разрушенных карьером захоронений. Мне могут возразить, что известны и женские фатьяновские погребения с боевыми топорами. Все верно, но такие случаи очень редки. Соответственно, даже если допустить, что  часть топоров  могла происходить из разрушенных женских захоронений, то исходя из соотношения таких находок в женских и мужских погребениях,  другая часть обязательно должна происходить из мужских. Итак, мужские захоронения с боевыми топорами на Кузьминском могильнике были. Сложнее обстоит дело с керамическими сосудами, почему их нет? Изучая технику изготовления фатьяновской керамики, Е. В. Волкова, обратила внимание на то, что практически для всех фатьяновских могильников характерно наличие в погребениях взрослых индивидов сосудов изготовленных двумя разными мастерами, что можно интерпретировать как подношение родственников с двух разных сторон ( Е.В. Волкова 2015, стр. 26). Возможно на момент смерти у этих трех мужчин не оказалось родственников, которые бы сделали соответствующие подношения. Поэтому в могилах и нет сосудов, отсюда и скудность погребального инвентаря. Лично мне такое объяснение представляется вполне имеющим право на существование.

 

Погребения Волосово-Даниловского могильника. Еще три совместных захоронения взрослого и ребенка происходят из Волосово-Даниловского могильника Это  погребение № 30, погребение № 68 и погребение № 74. ( Д.А. Крайнов и др. 1987, стр. 61, 65-66 ). К сожалению все они нарушены и разграблены в древности, но сохранившийся материал все-таки позволяет сделать некоторые выводы.

 

Погребение № 30.  Размеры могильной ямы 2,95 х 2,70 м., глубина 1,20 м. Захоронение  разграблено в древности. В заполнении было много камней, вероятно это остатки каменной выкладки над могилой. Вероятно по этим выкладкам грабители и находили фатьяновские могилы, незадолго после окончания функционирования кладбища. Встречались отдельные угли и их скопления. Погребальное сооружение оказалось разрушенным, его остатки удалось проследить лишь у самого дна. Кости мужчины 30-40 лет ( 30А) и ребенка ( 30 Б) были разбиты и разбросаны на разной глубине вперемежку с камнями и остатками погребального инвентаря. Встречены кусочки охры. Найдены 7 сосудов в обломках, изготовленных как минимум четырьмя разными гончарами, кремневый нож, шесть подвесок из просверленных зубов животных, клык кабана. На обломках детского черепа сохранились следы окислов меди. Погребение входит в группу из трех могил, рядом с которой зафиксированы остатки столба.  Судя по наличию столба, капитальной каменной выкладке над могилой, присутствию в ней углей, количеству сосудов и следам медного украшения на черепе ребенка, здесь были похоронены люди далеко не низкого социального статуса.

Рис.4. Схема погребения № 30 с заполненной камнями могильной ямой (1), схема погребального инвентаря: сосуды, кремневый нож, просверленные зубы животных, клык кабана.

 

Погребение № 68. Давно отмечено, что на многих фатьяновских могильниках захоронения располагаются группами довольно близко друг к другу, образуя скопления, гнезда. Особенно четко это прослеживается в планировке крупнейшего на Верхней Волге Волосово-Даниловского могильника. Здесь в каждой такой группе имеются погребения мужчин, женщин, детей, могилы многих погребений в группах врезаются одна в другую. Все это свидетельствует в пользу родственных или семейных захоронений в одном месте кладбища. Такая практика существует и до сегодняшнего времени.

Рис.5. План Волосово-Даниловского могильника. Хорошо просматриваются группировка захоронений гнездами ( по Е.В. Волковой 2012).

 

Ярким примером, когда одни могилы врезаются и перекрывают другие, образуя т.н. ярусные захоронения, является погребение № 68 Волосово-Даниловского могильника. Первоначально здесь был похоронен мужчина 30-40 лет ( 68А), выше и соответственно позже женщина с ребенком (68), а еще выше, вероятно находилось еще одно детское погребение ( 68Б). Погребение № 68 оказалось разграбленным в древности. Могильная яма ориентированная по линии ЮЗ-СВ имела размеры 3,20 х 2,20 м., глубина 1,16 м. Погребальное сооружение сохранилось плохо, его размеры 1,55 х 1,20 м. Кости скелетов взрослой женщины и ребенка разбросаны по дну сооружения. Найдено 6 керамических сосудов, изготовленных тремя разными мастерами, два кремневых ножа, кремневые отщепы, костяное долото, костяное шило, обломки медного предмета и медное колечко, 25 костяных пронизок и 35 просверленных зубов животных. На некоторых человеческих костях были заметны следы медных окислов. Над погребением когда-то была каменная выкладка, камни от которой встречались в заполнении могильной ямы. По всей вероятности и мужчина и женщина с ребенком и другой ребенок являлись  родственниками, поскольку захоронены в одной могиле, хоть и в разное время. К сожалению, на археологическом материале степень родства установить невозможно, тут нужны генетические исследования.

Рис.6 Схема погребения № 68 и инвентаря: А разрушенное погребение женщины с ребенком № 68; Б не разграбленное мужское захоронение, находившееся под погребением женщины с ребенком. Инвентарь погребения женщины с ребенком (А): 1 керамика; 2 кремневые ножи; 3 кремневые отщепы; 4 медное колечко; 5 костяные пронизки; 6 просверленные зубы животных; 7 костяное шило; 8 костяное долото

 

Погребение № 74. Ориентировка могильной ямы ЮВ-СЗ, размеры 3,00  х 1,90 м., глубина 1,15 м. Захоронение разграблено в древности. Удалось установить, что погребальное сооружение расширялось к верху и имело размеры 2,20 -1,70 х 1,50 -0,90 м. и первоначально было обмазано слоем серой глины, толщиной примерно 6-4 см. и практически представляло собой глиняный ящик. Кости женщины и ребенка ( девочки) – две нижние челюсти разбросаны по дну сооружения в беспорядке. Скопления костей отмечены в северо-западном (куски черепа) и юго-западных углах. В погребении было много угольков. Найдены обломки пяти сосудов, три осколка кремня и костяное орудие. Сосуды сделаны двумя разными мастерами ( Е.В. Волкова 2012, стр. 12).

Рис.7 Схема и инвентарь погребения № 74 ( по Д.А. Крайнову и др. 1987).

 

Анализ керамического материала Волосово-Даниловского могильника выявил двойственность культурных традиций, что дает основание предполагать наличие не менее двух родовых групп, между которыми имелись брачные связи. Причем процесс смешения представителей этих родов путем брачных контактов был длительным по времени и зашел довольно глубоко  (Е. В. Волкова 2012, стр. 9). Все три вышеуказанных совместных захоронения взрослых и детей отличаются усложненным и нестандартным погребальным обрядом, имеются свидетельства, что эти погребения, первоначально отличались богатством инвентаря ( по крайней мере два из них совершенно точно), большим количеством глиняных сосудов, изготовленных мастерами с разными гончарными традициями. Эти факты склоняют к выводу, что в данных погребениях были похоронены индивиды, пользующиеся в коллективе повышенным вниманием членов всех родовых групп, т.е. видимо это были люди особого статуса.

 

Погребение Балановского могильника. Могила 13 Балановского могильника частично разрушена карьером. Очертания могильной ямы и погребальное сооружение из-за разрушения не прослежены. На глубине 1,97 м. сохранились отдельные кости скелета взрослого мужчины ( погребение № 24). Скелет лежал в скорченном на правом боку положении, головой на Ю-ЮЗ. Перед его лицевыми костями обнаружено погребение новорожденного ребенка ( погребение № 25). Костяк лежал в скорченном положении на левом боку с почти той же, но еще более южной ориентировкой. На основании положения детского скелета на левом боку, О.Н. Бадер считает что это девочка ( О.Н. Бадер и др. 1976, стр. 18, табл. Б).Кости обоих скелетов очень плохой сохранности и с места раскопок не взяты. Детский череп раздавлен и рассыпался на мелкие кусочки.

Рис.8 Инвентарь погребения № 13 Балановского могильника ( по О.Н. Бадеру и др. 1976).

 

За ногами скелета взрослого найдено два глиняных сосуда и миска, внутри одного из сосудов совершенно целый очень маленький еще один сосуд и маленькое медное шило. Здесь же маленький кремневый клиновидный топорик. Возможно, что маленький сосудик и топорик имеют отношение к детскому захоронению ( О.Н. Бадер 1963, стр. 84). На детском черепе и под ним два медных колечка-сережки. В южной части каменный сверленный боевой топор и большой сосуд, сильно поврежденный карьером. Интересно отметить, что в двух случаях, когда установлено положение детского костяка в могиле, он находится перед лицом взрослого индивида. Это наблюдалось в Кузьминском могильнике и такая же схожая картина здесь, в могиле № 13 Балановского могильника. Скорее всего это не случайность.

 

Продолжение следует.

 

Литература:

О.Н. Бадер. Кузьминский могильник фатьяновского типа под Москвой / Археологический сборник, вып.5, М-Л 1962

О.Н. Бадер. Балановский могильник. М.1963

О.Н. Бадер, А.Х. Халиков. Памятники балановской культуры /Археология СССР, САИ, вып. В1-25, М. 1976

Е.В. Волкова. Социальная структура населения фатьяновской культуры / РА № 2012, М.2012

Е.В. Волкова. Что может рассказать керамика о социальной структуре и социальной стратификации древнего общества / Современные подходы к изучению древней керамики в археологии. М.2015

Е.В. Волкова. Социальная структура населения Московской локальной группы фатьяновской культуры и относительная хронология могильников / КСИА, вып. 245, М.2016

Д.А. Крайнов. Древнейшая история Волго-Окского междуречья. М.1972

Д.А. Крайнов, О.С. Гадзяцкая. Фатьяновская культура. Ярославское Поволжье / Археология СССР, САИ, Вып. В1-22, М.1987

[профессор Перзеев]

Дабы завершить цикл сообщений о совместных погребениях в Фатьяновской культуре.

 

Продолжение.

Часть 4. Совместные погребения двух детей или подростков.

 

Наконец последняя категория парных / совместных захоронений в могильниках Фатьяновско-Балановской общности это погребения двух детей или подростков. На сегодняшний день известно три таких погребения: по одному в Никульцинском,  Тростенском и Балановском могильниках. Мне могут возразить, что в Баланово раскопано целых пять могил, в каждой из которых обнаружены кости двух индивидов детского возраста. Это действительно так. Но в четырех случаях совершенно нет уверенности в том, что в каждой такой могиле захоронения двух детей совершены одновременно, т.е. перед нами совместные погребения. Сохранность скелетов, как правило, очень плохая, анатомический порядок костей нарушен, на присутствие в могилах еще одного умершего указывают отдельные кости или их фрагменты, причем чаще все они обнаружены уже по окончанию раскопок, при соответствующем разборе антропологического материала. Эти детали наводят на мысль, что это все-таки не совместные, а совершенные в разное время захоронения, причем более ранние нарушались последующими  погребениями. Нельзя исключать, что какая-то часть этих захоронений могла быть совершена  в т.н. семейных / родовых склепах, наличие которых в Балановском могильнике установлено. А сейчас я перехожу непосредственно к совместным погребениям детей и подростков в Фатьяновско-Балановской общности.

 

Балановский могильник. Могила № 21.

 

Остатки погребального сооружения проследить не удалось. Размеры могильной ямы 1,65 х 0, 95 м. На дне могилы, на глубине 1 м. от современной поверхности обнаружено два детских погребения ( № 38 и № 39). Скелет в погребении № 38 принадлежал мальчику в возрасте до 1 года. Он лежал в скорченном положении на правом боку, головой на З, со слабым уклоном к Ю. За ногами скелета два глиняных сосуда: чашевидный и небольшой горшочек. Под указанной чашкой находился маленький шлифованный клиновидный кремневый рабочий топорик. Рядом со вторым сосудом было воткнуто острием в землю тонкое костяное шило. В верхней части правого бедра – маленький кремневый отщеп. Под левым коленом – просверленный зуб животного. Второй просверленный зуб найден под бедрами и здесь же остатки медных трубочек пронизок.

Рис.1. Балановский могильник. Совместное захоронение мальчиков в могиле № 21 ( погребение № 38 и № 39) ( по О.Н. Бадеру 1963 ). Схематическое изображение инвентаря из совместного погребения № 39 в могиле № 21 Балановского могильника : сосуды, просверленные зубы животных, ножевидная пластина, медные трубочки – пронизки ( по О.Н. Бадеру и др. 1976)

 

Второй скелет в северной части могилы ( погребение № 39) также принадлежал мальчику примерно такого же возраста. Костяк находился в скорченном положении на правом боку, головой на ЮВ. У кисти правой руки – две длинные медные трубочки пронизки и здесь же два просверленных зуба животных. К западу от таза, несколько выше уровня обеих погребений стоял небольшой глиняный сосуд, а под ним кремневая ножевидная пластина. Внутри указанного сосуда оказался еще один меньших размеров.

 

Тростенский могильник. Погребения № 4 и № 5.

 

Могильник крайне необычен. Все это я подробно излагал в сообщении # 137  данной темы. Итак, на площадке размерами 9,5 х 8,8 м., окруженной кольцевым ровиком глубиной 0,30 – 0,50 м. и шириной 0,24 – 0,4 м.  с частоколом из столбов диаметром 25-26 см., располагалось пять фатьяновских могил. В одной из них, в центре площадки,  было парное захоронение мужчины и женщины , а в другой, расположенной в западной части ( погребения № 4 и № 5) мальчика подростка в возрасте около 12-13 лет и вероятно девочки в возрасте 5-7 лет. Могильная яма имела размеры 1,68 х 0,7 м. Внутримогильное погребальное сооружение проследить не удалось. Мальчик подросток лежал скорченно на правом боку, головой на Ю, а девочка скорченно на левом боку, головой на С.  Положение скелетов напоминало положение костяков в вышеуказанном парном захоронении мужчины и женщины этого могильника. К сожалению материал памятника опубликован отрывочно, по этой причине нет возможности соотнести тот или иной предмет погребального инвентаря с конкретным индивидом. Суммарно же инвентарь включал в себя один глиняный сосуд, костяную булавку и костяное шило или проколку.

 

Никульцинский могильник. Погребение № 12.

 

Могильная яма размерами 4,50 х 3,55 м., имела ориентировку по оси ЮЗ-СВ. Глубина могилы 1,70 м. Внутри находилось погребальное сооружение, его размеры 2,00 х 1,00 м. В погребальном сооружении было два костяка: мальчика подростка ( 12 б) и подростка девочки ( 12 а).

Рис.2 Погребение № 12 Никульцинского могильника и его инвентарь. 1. Схема погребения: А-костяк девочки-подростка, Б-костяк подростка-мальчика. 2 Погребальный инвентарь: А-сопровождавший девочку, Б-сопровождавший мальчика

 

Скелет девочки - подростка сохранился плохо. Он лежал в северо-западной части сооружения, скорченно на левом боку, головой на СВ, а лицом на ЮВ.  В области головы найдено шило из кости овцы и два зуба собаки без просверленных отверстий. В районе правого уха – медное колечко привеска, вероятно сережка. В области грудной клетки находились четыре подвески из просверленных зубов собаки и две медные трубочки-пронизки. В ногах находились глиняный сосуд и кремневый нож. Заупокойная пища - кость овцы по центру северо-восточной стенки погребального сооружения. В восточной части в скорченном положении и тоже на левом боку располагался костяк мальчика-подростка, головой на СВ и лицом на ЮВ. Таким образом положение тела и ориентировка головы у обоих умерших одинаково. В дальнейшем я вернусь к этому вопросу. В районе головы мальчика подростка обнаружены глиняный чашевидный сосуд ( тарелка), каменный сверленный боевой топор и обломок медной привески. Еще одно медное колечко-привеска найдена у правого уха, видимо это сережка. На шее находилась медная очковидная подвеска, а на груди четыре сверленных зуба медведя. Около коленок стоял глиняный сосуд, внутри которого находилась берцовая кость овцы – остатки заупокойной пищи. В ногах еще два глиняных сосуда и четыре костяных орудия.

 

Это совместное захоронение очень напоминает парные погребения Вауловского могильника. В погребении № 5 Вауловского могильника мужчина и женщина похоронены в скорченном положении, головой на СВ, лицом на ЮВ, а в погребении № 9 оба костяка мужской и женский лежали на правом боку, с ориентировкой на ЮЗ и лицом на ЮВ. Таким образом во всех трех случаях, включая Никульцинский могильник, индивиды мужского и женского пола уложены на один и тот же бок, а лицо умерших женщин было обращено к затылку умершего мужчины, т.е. женщина как-бы находилась за спиной мужчины. Изучая материалы Волосово-Даниловского могильника, Е. В. Волкова предположила, что нетипичные традиции, такие как нестандартная ориентировка погребений и положение мужчины на левом боку, скорее указывают на родовые отличия, чем на социальный статус погребенных ( Е.В. Волкова 2012, стр. 12). Трудно сказать насколько это справедливо по отношению к трем указанным совместным погребениям, но есть ощущение, что здесь кроется какой-то иной смысл.

Рис.3. Медная очковидная подвеска из захоронения мальчика в совместном погребении № 12 Никульцинского могильника ( по Д.А. Крайнову 1972).

 

Судя по всему социальный статус подростков из парного погребения № 12 Никульцинского могильника был довольно высоким. По своим размерам их могила почти самая большая и самая глубокая. Признаком высокого социального статуса является каменный сверленный боевой топор, положенный рядом с головой мальчика-подростка, также его сопровождало самое большое количество глиняных сосудов - четыре. Во всех остальных захоронениях Никульцинского могильника их число составляло от одного до трех. В этом погребении оказалось и больше всего орудий из кости – четыре: два острия-проколки или шилья и два костяных долота. Наконец обращают на себя внимание украшения из меди: две привески  и т.н. очковидная подвеска. Находки последних на памятниках Фатьяновско-Балановской общности буквально единичны : всего три на сегодняшний день. Безусловно такие  украшения являлись огромной ценностью, что еще раз свидетельствует о высоком социальном статусе ее обладателя, в данном случае подростка - мальчика подростка из погребения № 12 Никульцинского могильника. Погребальный инвентарь и само расположение подростка-девочки в могиле не дают никаких оснований усомниться и в ее высоком социальном статусе тоже.

Кем приходились друг другу все эти дети и подростки? Казалось бы самый простой и очевидный ответ, что это были братья и сестры. И я тоже так долгое время думал. Но вот недавними генетическими исследованиями установлено, что два мальчика, похороненных совместно в одной могиле польской КШК в Любче родственниками не являлись ( A. Linderholm et al. 2020, стр. 8). Это конечно не исключает совместного захоронения двух братьев или брата с сестрой в других погребениях общности КШК, но показывает, что в таких умозрительных выводах нужно проявлять большую осторожность. Выше уже отмечалось сходство погребения  № 12 Никульцинского могильника с парными захоронениями мужчин и женщин в Вауловском могильнике фатьяновской культуры. Это т.н. статусные погребения. Во всех трех случаях женщины бережно уложены за спиной мужчины, в одинаковую с ним позу, при этом их лицо обращено к затылку умершего, а руки возможно соприкасались с телами мужчин. Д.А. Крfйнов считал, что совместные погребения в Вауловском могильнике являются признаком парной семьи ( Д.А. Крайнов 1972, стр.200 ). По моему мнению это же можно предположить и в отношении похороненных в погребении № 12 Никульцинского могильника подростков . Что касается их юного возраста, то история знает немало таких примеров. Окончательно прояснить этот вопрос могли бы генетические исследования.

 

Итак, подводя итоги, можно резюмировать, что среди совместных захоронений в Фатьяновской культуре встречены погребения: мужчины и женщины, двух мужчин, женщины и ребенка, мужчины и ребенка, двух индивидов детского или подросткового возраста мужского пола, а также индивидов того же возраста мужского и женского пола. На сегодняшний день в Фатьяновской культуре неизвестны совместные захоронения двух женщин, либо двух детей/подростков женского пола.

 

Литература:

АКР Московская область. Часть 2. М.1995

О.Н. Бадер. Балановский могильник. М.1963

О.Н. Бадер, А.Х. Халиков. Памятники балановской культуры /Археология СССР, САИ, вып. В1-25, М. 1976

Д.А. Крайнов. Древнейшая история Волго-Окского междуречья. М.1972

Д.А. Крайнов, О.С. Гадзяцкая. Фатьяновская культура. Ярославское Поволжье / Археология СССР, САИ, Вып. В1-22, М.1987

Е.В. Волкова. Социальная структура населения фатьяновской культуры / РА № 2012, М.2012

A.Linderholm et al. Corded Ware cultural complexity uncovered using genomic and isotopic analysis from southeastern Poland / Scientific Reports 2020

 

[профессор Перзеев]

Фатьяновцы и медвежьи клыки.

 

Наверное все, кто хоть немного интересовался этой темой знают, что в фатьяновских захоронениях помимо прочего инвентаря находят подвески из просверленных медвежьих клыков. Ну и как само собой разумеющееся сложилось мнение, что эти клыки являлись либо нагрудными подвесками-кулонами, либо составной частью ожерелий. Такому представлению - хотел сказать, что в немалой степени – нет, скорее целиком мы обязаны художественным деталям на пластических реконструкциях по черепам. В ряде случаев авторы дополняют ими свои портреты. Как бы должно складываться впечатление, что восстановленный облик максимально приближен к реальности.

Рис.1. Пластические реконструкции по черепам: 1. Погребение № 1 Кузьминского могильника; 2. могила №25 погребение № 43 Балановского могильника: 3. Могила № 3 Болшневсеого могильника..

 

С  ожерельями, в центральной части которых красуются просверленные медвежьи клыки, представлены скульптурные портреты индивида из погребения № 1 фатьяновского Кузьминского могильника, индивида из Балановского могильника ( могила № 25, погр. № 43), а на груди индивида из могилы № 3 Болшневского могильника – одиночная подвеска-кулон из такого клыка. Смотрится все это довольно эффектно. В действительности же ни в одном из этих захоронений никаких медвежьих клыков не обнаружено, т.е. конкретно эти люди не являлись их обладателями. Справедливости ради, медвежьи клыки среди погребального инвентаря всех трех перечисленных  древних кладбищ были, но в других захоронениях. Мне могут возразить, что все это не так принципиально, не они, так другие носили на шее и груди эти ожерелья и кулоны и   главное то, что автор правильно воспроизвел элементы внешнего вида людей того времени. Оказывается не правильно. Все дело в том, что медвежьи клыки у фатьяновцев не являлись частью ожерелий в нашем понимании этого слова и их не носили на шее или на груди. Таких достоверно подтвержденных данных нет.

Рис.2.Статусное погребение обладателя каменного и бронзового боевого топора ( мог. № 46, погр.№ 80) в Балановском могильнике. На фото вверху ( крупным планом) просверленный медвежий клык и бронзовые пронизки; на нижнем фото красной стрелкой показано положение медвежьего клыка в захоронении.

 

Если посмотреть на расположение медвежьих клыков в непотревоженных/ненарушенных фатьяновских захоронениях, то вырисовывается следующая картина. В семи погребениях, просверленные медвежьи клыки ( иногда с медными колечками, медными пронизками и перфорированными зубами животных) найдены в области поясницы/тазовых костей или (один раз) – чуть ниже. Можно предполагать, что в основном они крепились к поясу и, возможно редко, к подолу одежды. В трех случаях медвежьи клыки ( в т.ч. и имитация из кости) обнаружены у кисти левой руки усопших. Следовательно клыки могли нашиваться на рукав одежды, а может и подвешивались непосредственно на руку. Еще в двух захоронениях их позиция остается неясной: один находился за спиной умершего, другой вообще отдельно от костяка. Ну и как уже было сказано выше, фатьяновцы не носили просверленные медвежьи клыки как кулоны на груди и не использовали их в качестве составных частей для ожерелий. А реконструкции такого рода это в общем-то искажение исторической действительности. Кстати, похоже пора поставить под вопрос и бусы у фатьяновцев, в их традиционном понимании, а также пронизки, как элементы бус.

Рис.3.Просверленные медвежьи клыки из фатьяновских погребений: 1-2. Фатьяновский могильник ( в т.ч. с медным колечком); 3. Вауловский могильник (имитация клыка из кости) ; 4. Кузьминский могильник; 5. Балановский могильник.

 

 

Что еще можно добавить о просверленных медвежьих клыках в захоронениях фатьяновцев? Прежде всего они присутствуют только в захоронениях мужчин или мальчиков и до сегодняшнего дня ни разу не встречены в женских могилах. Похоже, что просверленный медвежий клык в погребении можно использовать как маркер, если по ряда причин ни антропологический материал, ни инвентарь не позволяют сделать вывод о гендерной принадлежности умершего. Если обнаружен медвежий клык, то здесь скорее всего похоронен индивид мужского пола. Таким примером могут служить некоторые разрушенные ( разграбленные) погребения фатьяновсеого Волосово-Даниловского могильника  с перфорированными медвежьими клыками. Вначале только предполагалось, что они мужские, впоследствии генетический анализ подтвердил правильность такого предположения. Практически все такие захоронения принадлежали индивидам не низкого, а иногда и очень высокого социального статуса, о чем свидетельствует погребальный инвентарь и способ обустройства могилы. Из этой картины выпадает только одно из коллективных погребений Болшневского могильника, что можно списать на кризисную ситуацию: там, вероятно в спешке, похоронены убитые. В итоге складывается впечатление, что подвеска из просверленного медвежьего клыка это прежде всего не только оберег-амулет и украшение, но один из признаков принадлежности к элите фатьяновского общества.

 

Литература:

О.Н. Бадер. Кузьминский могильник фатьяновского типа под Москвой / Археологический сборник, вып.5, М-Л 1962

О.Н. Бадер. Балановский могильник. М.1963

О.С. Гадзяцкая. Воронковский фатьяновский могильник / Восточная Европа в эпоху камня и бронзы. М.1976

Д.А. Крайнов. Памятники фатьяновской культуры. Московская группа. САИ, вып. В1-19, М.1963

Д.А. Крайнов. Памятники фатьяновской культуры. Ярославско-калининская группа / Археология СССР, САИ, Вып. В1-20. М.1964

Д.А. Крайнов. Древнейшая история Волго-Окского междуречья. М.1972

Д.А. Крайнов. Болшневский могильник фатьяновской культуры / Памятники древнейшей истории Евразии, М.1975

Д.А. Крайнов, О.С. Гадзяцкая. Фатьяновская культура. Ярославское Поволжье / Археология СССР, САИ, Вып. В1-22, М.1987

А.В. Энговатова, И.Э. Альборова, Х.Х. Мустафин, В.Ю. Луньков, Ю.В. Лунькова, А.А. Канапин, А.А. Самсонова, М.Б. Медникова. Древняя ДНК носителей фатьяновской и абашевской культур (к вопросу о миграциях населения эпохи бронзы в лесной полосе на Русской равнине) / Stratum plus № 2 2023

 

 

 

 

 

 

[профессор Перзеев]

Какое-то время назад участник форума Владимир размещал эту статью на БС .                                                                                                                                                                                   А.В. Энговатова, Х.Х. Мустафин, И.Э. Альборова, А.А. Канапин, А.А. Самсонова, М.Б. Медникова. «Забытое дитя» или передовой отряд? О связи населения фатьяновской и средневолжской абашевской культур в свете данных секвенирования древней ДНК

 

https://www.balto-sl...c=20077&page=87  # 2592

 

Я уже писал на БС о своем личном впечатлении от публикации. Если коротко, то в вопросе формирования Абашевской культуры в результате миграции из ЦЕ, выдается много желаемого за действительное, вплоть до подтасовки фактов. Мне показалось самым забавным, что при этом  сами авторы делают оговорку, что полученные результаты  могут быть интерпретированы двояко, подтверждая либо частичную генетическую преемственность носителей Фатьяновской и Абашевской культур, либо миграцию «средневолжских абашевцев» из тех же регионов Центральной Европы, откуда ранее пришли «фатьяновцы».

 

Опубликованы 12 новых фатьяновских AMS-датировок. И в  связи с последними похоже тоже вырисовывается проблема и с самой абсолютной хронологией, а еще больше с хронологией относительной, типохронологией. К этому я планирую еще вернуться, но на осмысление потребуется время.

 

Теперь о главном, чтобы не быть голословным  с утверждением о подтасовке фактов. В приведенном ниже случае это касается Фатьяновской культуры. На стр. 244, говорится, что во второй половине III тыс. до н.э. на территории Фатьяновской культуры появляются артефакты, характерные для Культур Колоколовидных Уубков и Унетицкой, примером последнему является браслет из фатьяновского Мытищенского могильника и, что данный факт неоднократно отмечался в публикациях, но авторы рассматривали эти изделия как предметы импорта (Бадер 1959; Крайнов 1971), а вот теперь данные ДНК анализов, пусть и с определенной осторожностью, позволяют говорить о присутствии здесь не только изделий, но и людей, с ними связанных.

Фатьяновское погребение в Мытищенском могильнике, медный браслет и подвеска из ребристой пластины с широкими концами.

 

Показательно, что авторы даже не удосужились представить собственную иллюстрацию медного манжетовидного браслета из Мытищенского могильника, ограничившись прежними публикациями. Ну да ладно. Итак, по их мнению, ранее этот браслет О.Н. Бадер и Д.А. Крайнов  считали предметом импорта из Унетицкой культуры, а вот сейчас появились свидетельства и о присутствии на этой территории индивидов, генетически связанных с Унетицкой культурой. Соответственно, нас подводят к мысли, что вот они доказательства миграции: вот вам унетицкий браслет, а тут, возможно еще и люди, генетически связанные с Унетице. Один из пазлов сложился!

 

Выношу за скобки генетическую составляющую, ее можно трактовать в широком плане как те или иные проявления общего шнурового генофонда. Давайте попытаемся разобраться с мнением О.Н. Бадера и Д.А. Крайнова, предъявленное нам авторами в качестве доказательств. В своей статье от 1959 г . ( прошу обратить внимание на дату! ) О.Н. Бадер действительно приводил аргументы в пользу импортного происхождения указанного браслета. Эти аргументы сводились к следующему: а) браслет находит близкие аналогии  среди металлических изделий среднеевропейского происхождения и, в частности, Унетицкой культуры; б) металлургическое производство у фатьяновцев если и не полностью отсутствовало, то находилось на примитивном уровне, соответственно такое сложное изделие как данный браслет изготовить они были не в состоянии ( О.Н. Бадер 1959, стр. 152). В соответствии с нашими сегодняшними знаниями,  нужно отметить, что очень много металлических изделий, в частности украшений, блока культур КШК / пост КШК имеют большее или меньшее сходство между собой. Ну и, как выявлено дальнейшими исследованиями, в Фатьяновской культуре была довольно развитая собственная металлургия, сопоставимая с центральноевропейской, и здесь изготавливались предметы в техническом отношении гораздо более сложные, чем браслет. Так что  точка зрения О.Н. Бадера не выдержала испытания временем.

 

А вот Д.А. Крайнов во всех своих работах, наоборот настаивал на местном происхождении мытищенского браслета, о чем свидетельствовала его форма, несколько иная, чем у унетицках образцов, орнаментация, схожая с орнаментом на фатьяновских сосудах и, самое главное, химический состав металла, идентичный со всеми другими металлическими артефактами Фатьяновской культуры, этот аргумент здесь конечно же решающий.( Д.А. Крайнов 1971, стр.12; Д.А. Крайнов 1972, стр. 164). Никогда Д.А. Крайнов не считал это импортом и не связывал с Унетицкой культурой.Ниже я выкладываю сканы из публикаций Д.А. Крайнова.

 

Д. А. Крайнов. Металлургия у племен фатьяновской культуры. КСИА № 127, 1971, стр. 12

 

Д.А. Крайнов. Древнейшая история Волго-Окского междуречья., М.1972, стр. 164.

 

Проще говоря в статье А.В. Энговатовой и Ко мы имеем дело с самой настоящей фальстификацией, когда в качестве аргумента, что их (А.В. Энговатовой и Ко ) желаемое это и есть действительное, нам приводят мнения известных исследователей, одно из которых высказано давно и устарело, а другое не существовало вовсе, точнее было прямо противоположным. В общем нужно быть крайне осмотрительным при чтении публикаций некоторых современных российских археологов, не все они добросовестные исследователи.

 

Литература:

Бадер О.Н. Мытищинский могильник фатьяновского типа. КСИИМК 75, 1959

Д. А. Крайнов. Металлургия у племен фатьяновской культуры. КСИА № 127, 1971

Д.А. Крайнов. Древнейшая история Волго-Окского междуречья., М.1972

 

 

[профессор Перзеев]

Метисы Балановского могильника и их место в социальной структуре общества. Попытка реконструкции.

 

Генетических подтверждений смешения на биологическом уровне пришлых носителей Фатьяновской культуры с аборигенами лесной зоны, в частности Волосовской КИО, пока не найдено. Я говорю «пока», поскольку эти древние группы населения не жили изолированно друг от друга и между ними происходили систематические контакты. Археологическим доказательством этих контактов является наличие фатьяновской (балановской) керамики, залегающей совместно с автохтонной, в т.ч. поздней волосовской, в одних и тех же горизонтах культурного слоя и иногда даже в жилищах, т.е. в относительно закрытых комплексах. И подобное наблюдается на большинстве поселений региона. В ряде случаев отмечается соединение фатьяновско-балановских гончарных традиций с местными  в т.ч. поздневолосовскими гончарными традициями ( Е.В. Волкова 2016, стр. 2-5; Е. В. Волкова 2017 стр. 153-163, Е. В. Волкова 2019 стр. 19-20). Итак, вырисовывается примерно следующее. Фатьяновцы посещали стоянки автохтонов и проживали там совместно с последними какое-то время. Регулярность таких посещений, как и время проживания, вероятно, зависели от различных обстоятельств. В процессе этих контактов, люди могли обмениваться каким-то опытом и навыками, прежде всего в самом распространенном – гончарном производстве.

 

О биологическом смешении пришельцев с автохтонами свидетельствуют данные антропологии. Речь пойдет о небольшой, но очень яркой метисной серии черепов из Балановского могильника. Возможно есть и другие подобные случаи, но они остаются неизученными. Как известно, в Балановском могильнике преобладает средиземноморский краниологический вариант ( тип А – по М.М. Герасимову), но вместе с тем выделяется небольшая группа  метисных черепов, отражающая смешение пришлого шнурового населения с представителями каких-то иных сообществ, вероятно местного происхождения. Наиболее ярко такая метисация проявляются на черепах типа Б, выделенного М.М. Герасимовым ( М.М. Герасимов 1955, стр.505-515 ).  В целом для них характерна уплощенность лица, ослабленное выступание носовых костей, прогнатность, уплощенно-широкий нос. М.М. Герасимов связывает это  с монголоидным и лапоноидным влиянием ( М. М. Герасимов 1955, стр. 514-515), М.С. Акимова говорит о слабо выраженной монголоидной примеси ( М.С. Акимова 1963, стр. 343). Оговорюсь сразу, что критический анализ антропологического контекста в мои задачи не входит. Всего в Балановском могильнике описаны пять таких черепов типа Б: три мужских, два женских и один женский т.н. переходного типа А-Б ( по М.М. Герасимову). Всего шесть. Ввиду разрушенности Балановского могильника как минимум на половину ( см. рис. 1)  говорить здесь о полном процентном соотношении  индивидов метисного происхождения сложно. Но ясно, что масштаб был небольшой. И тем сильнее должна была выделяться их внешность на фоне основной массы соплеменников. Влияло ли это как-то на их общественное положение? Каким социальным статусом обладали эти метисы в структуре сообщества, оставившего Балановский могильник?  На эти вопросы я постараюсь ответить далее.

 

Но прежде всего, для полного восприятия картины, нужно затронуть т.н. балановскую и атликасинскую проблематику. Тема эта довольно объемная, но я постараюсь ее изложить как можно более кратко и понятно. В Балановском могильнике было исследовано 75 индивидуальных, двойных и коллективных могил. Всего в них захоронено 117 человек. Из них автор раскопок О.Н. Бадер  интерпретировал 35 (47%) как балановскокие, 14 (18%) как атликасинские и еще 26 (35%) погребений остались неопределенными ( О.Н. Бадер и др., 1976, стр. 18-21).

 

 

Рис. 1. План Балановсеого могильника. Зеленым отмечены балановские погребения. Красным отмечены атликасинские погребения. Буква «М» указывает на погребения с индивидами метисного типа.

 

Тот же О.Н. Бадер и некоторые другие авторы считали что балановские материалы более ранние, а атликасинские отражают следующий за балановским – атликасинский хронологический этап развития Балановского могильника. Оппоненты полагали, что атликасинские  захоронения оставлены тоже шнуровым, но иным в культурном отношении населением. Лично мне долгое время казалась наиболее правдоподобной первая версия. Последние исследования, с одной стороны показали, что все-таки правы оказались оппоненты О.Н. Бадера, с другой дали совершенно неожиданные результаты. По чрезвычайно близким гончарным навыкам сейчас можно говорить, что это были родственные группы, частично сохранявшие свою культурную обособленность, между которыми существовали устойчивые брачные связи. При этом некоторые сосуды баланоского и атликасинского типов сделаны рукой одного мастера, один и тот же человек мог делать сосуды, соответствующие разным культурным традициям ( балановским и атликасинским), т.е по сути здесь мы имеем дело с ремесленным на заказ гончарным производством ( Е.В. Волкова, 2021, стр. 398).

Рис.2. Балановская и атликасинская керамика: 1-7 балановские горшки , 8-9 балановские амфоры, 10-13 атликасинские горшки, 14-15 атликасинские амфоры (14-15).

 

 

Балановская и атликасинская посуда отличается друг от друга как орнаментальными образами, так и мотивами. Есть некоторые различия в пропорциях сосудов, а атликасинские амфоры более низкие, чем балановские. В изученной части Балановского могильника атликасинские погребения локализуются в его северной части. По количеству могил может сложиться впечатление о численном доминировании балановского населения. Однако это не так. У балановского населения преобладают одиночные погребения, есть парные, но совершенно отсутствуют коллективные. Для атликасинского населения наоборот характерно создание коллективных, реже парных захоронений, одиночных только два, причем оба детские. В балановских могилах найдено 44 индивида, а в атликасинских 43, в отношении еще 30 могил нет ясности об их культурной принадлежности. Во всех атликасинских могилах, кроме одного одиночного погребения, нарушены костяки покойных. Помимо беспорядочно разбросанных в могильной яме человеческих костей, фиксируются погребения со смещенным положением черепов по отношению к скелетам, лежавших in situ, или даже полное отсутствие таковых. Из всех балановских захоронений нарушены только четыре. Автор раскопок О.Н. Бадер считал что все эти нарушения возникли в результате деятельности крупных грызунов ( О.Н. Бадер, 1963, стр. 168). У современных исследователей такое утверждение вызвало сомнения, поскольку степень нарушенности костяков тесно связана с культурной принадлежностью погребенных и никак не связана с глубиной могильных ям. Действительно, почему грызуны отдавали предпочтение именно атликасинским могилам?

 

Рис.3. Пример одиночного балановского погребения.

 

Объяснение этому другое. Атликасинские погребения не были коллективными, т.е. совершенными одномоментно. Похороненные в одной могиле люди помещались во внутреннюю камеру ( погребальную конструкцию) не одновременно, а как в семейный или родовой склеп. При этом костяки более ранних погребений сдвигались, чтобы освободить место для очередного покойника. Кстати, похожая картина наблюдается в нишевых (катакомбных) погребениях КШК Малой Польши.  

 

Рис.4.  Пример коллективной атликасинской могилы.

 

Принципиальных различий в погребальном инвентаре не наблюдается, хотя в погребениях атликасинского типа, в отличии от балановских, отсутствует металлическое оружие (медный наконечник копья, медные проушные топоры) и только у первых есть глиняные модели колес ( игрушечные повозки ). Но это может быть и случайностью, учитывая малочисленность таких артефактов. ). В антропологическом плане между балановским и атликасинским населением разницы нет: и в тех и других захоронениях доминируют т.н. тип А ( по М.М. Герасимову ), т.е. средиземноморский.

 

Рис. 5. Медное оружие, найденное только в балановских погребениях: 1-наконечник копья, 2,3-медные топоры; глиняные колесики от моделей повозок, найденные только в атликасинских погребениях (4-7).

 

Метисы, о которых я упоминал в самом начале, присутствуют среди обеих группах населения: и в балановской и в атликасиннской. Черепа типа Б и А-Б  распределяются следующим образом: 4 происходят из атликасинских погребений ( причем в одной могиле их было два -мужской и женский), а 2 – из балановских. Концентрации этих захоронений на каком-то отдельном участке Балановского могильника не наблюдается. Для выявления на одном памятнике погребений индивидов с более или менее высоким социальным статусом используется сравнительный анализ размеров и глубины могильной ямы, наличие нестандартных особенностей, количественного и качественного состава погребального инвентаря. Далее я постараюсь дать такую сравнительную оценку захоронений представителей метисного антропологического типа и захоронений с индивидами доминирующего – средиземноморского антропологического типа. Это позволит понять место первых в социальной структуре общества.

 

Рис. 6. Прорисовка черепа и графическая реконструкция по черепу мужчины метисного типа Б из погребения № 61 в могиле 35.

 

В балановской могиле № 35 ( погр. № 61) мужской костяк находился в скорченном на правом боку положении головой на ЮЗ. Его сопровождали два глиняных сосуда, кремневый клиновидный рабочий топор и костяное острие. Сама могильная яма имела размеры 200 х 140 см. и глубину 155 см. Покойник был помещен  в погребальную внутримогильную конструкцию, отдельные участки которой прослежены при раскопках ( см. рис. 6 ).

 

Рис. 7. Прорисовка черепа и графическая реконструкция по черепу мужчины метисного типа Б из погребения № 64 в могиле № 37. Схема погребения: 1,2 – глиняные сосуды, 3-кремневый отщеп.

 

Другое мужское погребение это могила № 37 ( погр. № 64). Оно как и предыдущее балановское. Могильная яма размерами  217 х 156 см .и глубиной  165 см. содержала погребальное сооружение 155 х 90 см. в котором скорченно на правом боку, головой на Ю находился скелет умершего. Погребальный инвентарь представлен двумя керамическими  сосудами  и кремневым отщепом ( см. рис. 7).

 

С одной стороны, нет видимых признаков того, что  общественный статус этих двух индивидов был очень высоким. Среди сопровождавшего их погребального инвентаря отсутствуют такие статусные предметы как боевые каменные сверленные топоры или медное оружие. Но тут нужно заметить, что примерно из тридцати мужских погребений Балановского могильника только в десяти случаях можно предполагать высокий или очень высокий социальный статус умерших: только здесь найдены каменные боевые топоры и металлическое оружие. С другой стороны, и свидетельств в пользу того,  что эти метисы занимали низкое положение в обществе тоже нет. Скорее всего тут мы имеем дело с обычными, но полноправными членами балановского коллектива. Размеры могильных ям, их глубина, размеры погребального сооружения, положение тел в могиле, ориентировка головы умерших, количество и качество погребального инвентаря – все это не откланяется от характеристик основной массы балановских мужских захоронений с  представителелями средиземноморского антропологического типа. Стандартный набор погребального инвентаря здесь состоит из двух-трех сосудов, кремневого рабочего топора и отщепа кремня. Кстати именно с таким набором инвентаря из трех сосудов, кремневого топора и отщепа был похоронен носитель средиземноморского антропологического типа А, чья реконструкция по черепу стала «лицом» Балановского могильника ( см. рис.8 ).

 

Рис. 8. Мужское погребение № 43 в могиле № 25. 1. Схема погребения, цифрами отмечены: 1-3 керамические сосуды, 4- кремневый топор, 5-отщеп кремня. 2. Реконструкция по мужскому черепу из погребения ( тип А). 3. Погребальный инвентарь.

 

Среди атликасинской группы представители метисного антропологического типа встречены и среди мужчин и среди женщин, причем в одном случае и мужчина и женщина находились в одной коллективной могиле № 26. Здесь внутри могилы, в погребальном сооружении обнаружено пять скелетов: четыре взрослых и один детский. Погребения № 44,№ 45,№ 47 – это женщины в возрасте от 25 до 35 лет, погребение № 46-мужчина возрастом 30-35 лет и погребение № 48-новорожденый ребенок.

 

Рис. 9. Погребение в могиле № 26: 1 – прорисовка черепа из погребения № 46, 2-графическая реконструкция по мужскому черепу метисного типа Б из погребения № 46, 3- прорисовка черепа из погребения № 45, 4- графическая реконструкция по женскому черепу метисного типа Б, 5- план могилы № 26, 6- схема расположения костяков с номерами погребений в могиле № 26, 7-погребальный инвентарь

 

Метисами являлись индивиды № 45 (женщина) и № 46 (мужчина). Все кости лежали почти хаотично, однако после расчистки удалось восстановить первоначальное положение трех скелетов. В случае с № 45 (женщина-метис) положение тела не установлено, но ориентировка головы была на СВ, положение и ориентировку младенца  № 48 не удалось установить вообще. Интересующий нас мужчина-метис № 46 изначально находился в скорченном на правом боку положении, головой на СЗ. Первичное положение двух других женских костяков  № 44 и № 47 – скорченно на левом боку, головами на СЗ и ЮВ. В погребении найдены следующие артефакты, лежавшие в совершенном беспорядке: 10 глиняных сосудов различных размеров и форм, кремневый рабочий топорик клиновидной формы, кремневый нож, отщеп кремня, остатки трех медных сережек и одной тонкой загнутой медной полоски, клык дикого кабана, резец бобра. Определить принадлежность погребальных артефактов тому или иному костяку невозможно. Кроме того, здесь были остатки многих раковин съедобного пресноводного моллюска ( положены в могилу разрозненными), наконец на уровне погребения было найдено несколько сот раковин наземного моллюска. Три женских черепа и некоторые кости окрашены окислами меди от совершенно разрушившихся предметов. Очень интенсивными эти следы были на женском черепе № 45 ( метисного антропологического типа) ( см. рис.9).

 

Рис. 10. Женское погребение № 58 в могиле № 33. Прорисовка черепа и графическая реконструкция по черепу женскому черепу метисного типа Б. Схема погребения. Цифрами отмечены: 1 – медное спиралезавитое колечко, 2,3 – глиняные сосуды, 4- глиняные колесики от игрушечной модели повозки.

 

В могиле № 33 на дне погребального сооружения обнаружены остатки двух скелетов. Один из них женщины 30-35 лет ( погребение № 58), второй детский возраста 5-6 лет, от которого, в основном, сохранился раздавленный череп ( погребение № 59). Женский костяк находился в скорченном на левом боку положении, черепом на С. Череп оказался перемещенным к бедрам, а кости левой руки лежали в беспорядке на другом участке могилы. Очень интересно, что оба костяка оказались придвинутыми к СЗ концу погребального сооружения как бы оставляя место для чего-то или кого-то в противоположном конце ( смещение останков происходило заранее ?). В погребении найдены два глиняных колесика от игрушечной повозки, два глиняных сосуда, медное спиральнозавитое колечко-неподалеку от женского черепа. Сам череп в области левого виска был широко покрыт медными окислами от несохранившегося украшения. Похороненная здесь женщина относилась к метисному антропологическому типу Б ( см. рис. 10 ).

 

Рис. 11. Прорисовка черепа и графическая реконструкция по женскому черепу метисного типа А-Б из погребения №97 в могиле № 61. Глиняный сосудик атипичной формы из погребения.

 

Выше речь шла о носителях метисного антропологического типа Б (по М.М. Герасимову). Кроме этого в Балановском могильнике выделен еще и метисный переходный тип А-Б ( М.М. Герасисимов 1955, стр. 504-505). Он представлен одним единственным черепом, принадлежавшем женщине 25-30 лет, похороненной  в могиле № 61 ( погребение № 97). Помимо нее в погребальной конструкции находились костяки еще троих детей возрастом от 2 -х до 8-9 лет. Анатомический порядок костей нарушен, но можно думать, что первоначально скелет располагался в скорченной на левом боку позе. На черепе следы медных окислов. Рядом с костями женщины находились два глиняных сосуда. Остальной инвентарь планиграфически тяготел к детским костякам и включал  две медные височные привески и семь керамических сосудов, в т.ч. два очень миниатюрных и один в виде расширяющегося к верху стакана с плоским дном. Такая форма совершенно не характерна для Фатьяновско_Балановской КИО. На мой взгляд, что-то  отдаленно похожее встречено в коллективном захоронении на Николо-Перевозе и на памятниках т.н. Среднеднепровской культуры Ходосовичах и Стрелице (В. М. Раушенбах 1960, стр. 33;  И.И. Артеменко  1967, стр.28) ( см. рис. 10 ).

 

Атликасинские погребения, в которых присутствуют индивиды метисного происхождения не выглядят более бедными в сравнении с основной массой атликасинских погребений, где такие индивиды не встречены. Нет оснований допускать, что в первых похоронены особи низкого социального статуса. Более того, у всех женщин метисного типа имелись медные украшения, о чем свидетельствуют медные окислы на их черепах. Хотя  на Средней Волге ситуация с металлом была получше, чем у верхневолжских фатьяновцев, тем не менее в те времена такие украшения представляли большую ценность и свидетельствовали о достаточно высоком общественном статусе их обладателей. Примерно одна треть женщин  из Балановского могильника таких украшений не имела. Из всего вышеизложенного можно заключить, что метисы и в балановском и в атликасинском коллективах занимали вполне достойное место и никоим образом не являлись «людьми второго сорта».

 

Первичная культурная принадлежность людей, влившихся в население, оставившего Балановский могильник остается неясной, хотя и есть единодушное мнение об их местном, автохтонном происхождении. Уточнить этот вопрос сейчас невозможно: данные археологии отсутствуют, а антропология пока не позволяет получить точное указание. К примеру, М.М. Герасимов и М.С. Акимова, изучавшие эти черепа, считали этот компонент местным, известным еще  в неолите  и прослеживаемым в более позднее время, вплоть до современного населения Поволжья ( М.М. Герасимов 1955, стр. 505-512 ; М.С. Акимова 1963, стр. 343). Это представляется справедливым, но на сегодняшний день этого явно мало. До тех пор пока нет конкретики об исходной культурной принадлежности этих людей и до тех пор пока  наши представления о самом механизме смешения сильно вариабельны, можно констатировать лишь то, что шнуровые сообщества лесной зоны России не только систематически вступали в контакты с местным населением, но иногда даже включали их представителей в свои коллективы. И уж если не сами автохтоны, то точно их потомки, становились полноправными членами таких коллективов. По меньшей мере, это справедливо для Среднего Поволжья. Ну и остается надеяться, что когда-нибудь будет проведено комплексное исследование с привлечением данных археологии, антропологии и палеогенетики, которое и даст ответ на многие интересующие вопросы.

 

Литература:

М.С.Акимова. Палеоантропологиеские материалы из Балановского могильника. М. 1963

И.И. Атременко. Племена  Верхнего и Среднего Поднепровья в эпоху бронзы. М.!967

О.Н. Бадер. Балановский могильник. М. 1963

О.Н. Бадер, А.Х. Халиков. Памятники балановской культуры / Археология СССР, САИ вып В1-25, М. 1976

Е.В. Волкова. К вопросу о содержании термина "фатьяноидная керамика" / Традиции и инновации в изучении древнейшей керамики СПб.2016

Е.В. Волкова. Культурный состав населения и относительная периодизация жилищ поселения Галанкина Гора ) по данным изучения керамики) . КСИА № 249, 2017

Е.В.Волкова. Анализ форм и анализа сосудов Балановского могильника / Формы глиняных сосудов как объект изучения. М.2018

Е.В.Волкова. Отражение в гончарных традициях контактов фатьяновско-балановского и поздневолосовского населения / Эволюция неолитических культур Восточной Европы. СПб. 2019

Е.В. Волкова. Посуда "одного мастера" в керамическом комплексе Балановского могильника / КСИА № 264, 2021

М.М.Герасимов. Восстановление лица по черепу. М. 1955

Д.А. Крайнов. Древнейшая история Волго-Окского междуречья. М. 1972

В.М. Раушенбах. Фатьяновское погребение на неолитической стоянке Николо-Перевоз / Труды ГИМ,вып.37, М. 1960