Любопытная публикации по некоторым отдельным фактам Революции 1917 г.
глазами профессионального архивиста А. Г. Румянцева (больше них всей равно никто не знает

) с приведением полноразмерных сканов
«1917 год в красках»: архивные документы проливают свет на исторические события и биографии известных деятелейВозрастающая востребованность архивных документов приводит к тому, что в научно-исследовательский оборот вводится значительное количество новых источников, проливающих свет не только на неизвестные страницы истории города и биографии его жителей, но и на знаковые события XVIII – ХX веков. Не являются исключением и бурные перипетии 1917 года. Они до сих пор будоражат российское общество, а маститые ученые порой диаметрально противоположно оценивают их результаты. Но, при всей неоднозначной оценке происходившего, Февральская и Октябрьская революция 1917 года, несомненно, сыграли ключевую роль в истории России ХХ века.
Так, в фонде больницы Св.Марии Магдалины на Васильевском острове, документы которой за дореволюционный период хранятся в Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб), было выявлено внешне непримечательное дело. В описи документов фонда отмечается, что оно содержит переписку Канцелярии больницы со статистическим бюро Петроградского городского комитета, советом Василеостровской городской милиции, ВЦИКом Советов рабочих и солдатских депутатов об убитых и раненых в феврале-марте и в октябре 1917 года [1]. Оказалось, что в деле имеются списки поступивших в больницу, как в ходе Февральской революции, так и во время подавления так называемого «юнкерского мятежа» 29 октября 1917 г.
Анализ данных списков погибших и пострадавших в Феврале 1917 года позволяет внести новые краски в проблему взаимоотношений полиции и общества в ходе революции. Принято считать, что революция, несмотря на участие в ней десятков тысяч людей, не сопровождалась разгулом анархии, актами вандализма и пр. По официальным подсчетам в те дни в столице погибло около 300 человек, и около 1100 были ранены [2]. Однако символом Февраля 1917 года стала ликвидация прежних органов правопорядка, что сопровождалось разгромом полицейских участков, сожжением архивов, а также убийствами городовых, жандармов и агентов сыска. Такие акции превратились в своеобразную «охоту», когда толпа вылавливала полицейских чинов и расправлялась с ними [3]. Отсюда ведет свое начало разнообразный спектр оценок происходивших событий – от акцентирования внимания на массовые зверства по отношению к представителям старой системы правопорядка до изображения «охоты» на полицейских в качестве некоей шутки, выражавшей добродушно-игривое настроение толпы [4].
Такой разброс мнений связан с отсутствием точных данных о численности убитых и пострадавших представителей правоохранительных органов. Не претендуя на окончательные выводы по данному вопросу, вышеуказанные списки убитых и пострадавших в дни Февральской революции позволяют сделать ряд любопытных наблюдений. Так, среди 62 убитых и раненых в февральские дни 1917 года оказалось 11 полицейских чинов, в том числе 8 погибших. 28 февраля в больницу поступили тела пятерых убитых городовых - Тимофея Гиля, Якова Рацкевича, Семена Стурова, некоего Вежеля и Александра Княкинена. Все они погибли от огнестрельных ранений. В Покровском отделении больницы также находилось два трупа полицейских: околоточного Крюкова, получившего многочисленные ранения саблей на лице и груди, и городового Демьяна Цубульского, умершего от пулевого ранения в голову. Среди пострадавших в дни Февральской революции в числе первых 23 февраля 1917 г. был госпитализирован околоточный надзиратель Яков Батов с переломом правой руки и ушибом нижней челюсти, а 28 февраля – еще двое городовых, Лаврентий Давыдов и Исаак Кириллов. Первый получил рану головы и век с гематомой на левом глазу, второй – огнестрельное ранение в подмышечной области и многочисленные раны на голове. Приведенные выше данные позволяют сделать несколько наблюдений. Очевидно, следует отказаться от изображения февральских событий как безобидного действа, сопровождавшегося революционным творчеством народных масс. Следует признать, что в Петрограде, действительно, развернулась «охота» на полицейских – их узнавали в любом обличье, и неудивительно, что бывшие полицейские на почве мании преследования активно пополняли контингент больниц для душевнобольных [5]. Результатом Февральской революции стал полный демонтаж прежней правоохранительной системы, а создаваемая Временным правительством городская милиция оказалась неэффективной. Все это породило всплеск преступности, охватившей Петроград в 1917 году.
Среди тел, доставленных в больницу 28 февраля, числился некий генерал-майор Гирс, погибший от огнестрельного ранения в мозг [6]. Под этим именем, видимо, следует понимать командира 1-го Балтийского флотского экипажа А.К. Гирса. Это свидетельство, очевидно, ставит под сомнение общеизвестный факт, что он был убит днем позже, 1 марта 1917 г. При этом, характер ранения пострадавшего косвенно подтверждает факт расправы над ним, поскольку, по официальным данным, А.К. Гирс был убит на своей квартире собственными матросами.
Не менее интересными оказались списки убитых и пострадавших в ходе подавления «юнкерского мятежа» в Петрограде 29 октября 1917 г. Из общего числа в 30 человек, доставленных в больницу, числилось 11 участников «юнкерского мятежа». Большая их часть – 4 убитых и 4 раненых – поступила из Владимирского училища, взятого штурмом войсками Петроградского военно-революционного комитета. Так, в больницу были доставлены трупы юнкеров Василия Дубидецкого, Ивана Крепшина, Владимира Гофмана и некоего Васитовича. Юнкер Яков Геринг и штабс-капитан училища, Виктор Козьмодемьянский, получили штыковые ранения, юнкер Федор Хухров – ушиб левой половины головы, а юнкер Александр Петровский – несквозное огнестрельное ранение правой половины головы. Из Павловского училища, сдавшегося без боя, был доставлен лишь один юнкер, Александр Упкин, получивший штыковое ранение живота и голени. Также в больницу поступил доброволец 3-го отряда полка увечных воинов, Антон Мицкевич, получивший штыковую сквозную рану груди, и кадет 2 корпуса Юрий Ложкин, имевший 6 штыковых ран в области живота, груди и головы и умерший 31 октября 1917 г.
В ходе уличных боев в Петрограде в больницу было также доставлено 5 военнослужащих, вероятно, из состава войск Петроградского военно-революционного комитета. Среди убитых значились имена солдат Павла Груздева и Леопольда Доленго. Были госпитализированы два младших унтер-офицера: Василий Анисимов, с резаной раной в теменной области, и Петр Ермак, со сквозным огнестрельным ранением правого бедра и переломом кости. Солдат 208 Ветлужского полка Василий Мусько получил колотую рану груди и ушиб головы. Остальные 13 человек составляли рабочие, служащие и случайные лица, пострадавшие во время «юнкерского мятежа». Из них были убиты рабочий завода «Сименс-Гальске» некий Гейбах и служитель Университета Петр Кузьмин, и еще двое скончались от ран: механик завода Лопухина Петр Родионов, от сквозного огнестрельного ранения обоих бедер с поражением прямой кишки, и Яков Егоров, от сквозного огнестрельного ранения мочевого пузыря и ранения больших сосудов тазовой области. Большая часть рабочих и служащих пострадала в результате сквозных огнестрельных ранений, и лишь один из них, чернорабочий Димитрий Буцек, имел многочисленные колотые и рубленые раны.
Среди военнослужащих, пострадавших 29 октября 1917 г., числился и некий «солдат Л.-Гв.Преображенского полка Григорий Чудновский», поступивший в больницу с огнестрельным переломом правой плечевой кости [7]. Возможно, под ним следует понимать Григория Исааковича Чудновского, одного из руководителей взятия Зимнего дворца, члена ВЦИК II съезда Советов и комиссара Петроградского военно-революционного комитета в Преображенском полку. Как представляется, свое ранение комиссар получил при подавлении юнкерского мятежа, возможно, при штурме Владимирского училища. Факт предполагаемого нахождения Григория Чудновского в Мариинской больнице 29 октября 1917 г. весьма примечателен. Как представляется, он дает толчок к дополнительному изучению биографии комиссара, поскольку доподлинно известно, что уже на следующий день, 30 октября 1917 г., он участвовал в боях под Пулковом с казаками П.А. Краснова.
Анализ списка погибших и пострадавших 29 октября 1917 г. позволяет сделать несколько выводов. Значительное число учащихся военных училищ, пострадавших от штыковых ранений, косвенно подтверждает наличие многочисленных фактов расправ над юнкерами. Характер ранений военнослужащих, включавших в себя как колото-резаные, так и огнестрельные повреждения, позволяет предположить их участие не только в штурме Владимирского училища, но и в рукопашных схватках. Какая-то часть рабочих и служащих также, по-видимому, участвовала в штурме Владимирского училища. Все это позволяет говорить об острейшем социальном противостоянии и взаимной ненависти, охвативших столичное общество уже в первые дни после Октября 1917 года. На этом фоне «юнкерский мятеж» вполне может быть признан прологом к Гражданской войне в России.
Так неприметное архивное дело стало существенным источником по истории 1917 года. Содержащиеся в нем данные не только уточняют те или иные представления историков о ходе и характере Февральской и Октябрьской революции, но и вносят некоторые коррективы в биографию известных исторических персонажей того времени.
http://spbarchives.r...i...ur=0&page=1