Nobody
... его в австрийской школе учителя говорили что от Марокко и Португалии вплоть до Афганистана и Индии все люди на одну рожу, ....
Постоянный участник
Не помню чтобы в советской школе был хоть один абзац об антропологии. Точно не в истории. Может быть в биологии что-то о трёх больших расах.На Западе вообще физическая (этническая) антропология, под негласным запретом. Это как наука. А в школах её точно не рассматривают.
Вы правы поэтому меня удивили слова Монтимера,хотя я и заканчивал в отличии от него российскую школу. Правда высшее гуманитарное образования уже получал в Вене и могу сказать что не разу от учителей не слышал подобных разговоров.
Ветеран
Откуда вы всю эту дичь собираете, никто в Германии русских за арабов не принимает.
Учитывая, какие гадости эти жители панелек пишут о немцах на 4chan(я вот в Гермашке живу, на немцев ложил,они нам должны,хрюк хрюк деды воевали итд), очень хотелось бы чтобы этот контингент вернули обратно в родные Усть-Засраньски, только вот кому это делать когда даже националистические партии прорусские и запутинские.
Участник
Учитывая, какие гадости эти жители панелек пишут о немцах на 4chan(я вот в Гермашке живу, на немцев ложил,они нам должны,хрюк хрюк деды воевали итд), очень хотелось бы чтобы этот контингент вернули обратно в родные Усть-Засраньски, только вот кому это делать когда даже националистические партии прорусские и запутинские.
Ну виртуально они может в Гермашке и живут, а вот где они реально живут, это под вопросом. Можно себе например взять ник Teutone, но не быть при этом немцем.
Wonn tu des vrsteha dust, pist' a Wolgateitscher, wonn tu fir Wasr Wosser sochst, pisch' a Schworzmeeateitscher.
Qvos ego!
Nobody
Постоянный участник
Интересно, не понятно правда почему у них большая часть России антропологически отмечена как микс Central Asian и East Asia?По Индии тоже не верно, если верить антропологу Сергею Арутюнову который там работал с Алексеевым, то тамошнее население в антропологическом плане смешанное, кроме Северо Запада.
Сообщение изменено: Anton, 12 Март 2023 - 20:04.
Ветеран
Так он вроде цыган, хотя среди гуцулов порой весьма среднеазиатские типажи встречаются.
Я вижу банального западноукраинского Горида, тут в типологии был похожий парень с Волыни что-ли.
Постоянный участник
Я вижу банального западноукраинского Горида, тут в типологии был похожий парень с Волыни что-ли.
Такой типаж, как у "Да Винчи" - распостранён больше на правом берегу Днестра. Ближе к Карпатам. На Волыни тоже встречается - но редко. Это Карпаты.
Сообщение изменено: КОВАЛЬ ЛЮДОТА, 17 Апрель 2023 - 18:31.
Nobody
Постоянный участник
Вот пример для Антона. Martin Scorsese.Итальянец, сицилиец.Похожн ли на "европейца"Вот пример для Антона. Martin Scorsese.Итальянец, сицилиец.Похожн ли на "европейца"
На мой скромный взгляд похож на европейца.
Nobody
Постоянный участник
По мне так - иранец
Например если взять другого итальянца Леона Панетта и поставить рядом со Скорцезеб то сторонний человек скорее всего сочтёт Панетто не европейцем.
Ветеран
Вот пример для Антона. Martin Scorsese.Итальянец, сицилиец.Похож ли на "европейца"
Мужчина справа тоже итальянец? Похож очень на Андони Гойкоетчеа.
Nobody
Постоянный участник
В тему, правда в этой статье преимущественно говорится о ближневосточной внешности в Австралии, кстати интересно как полицейские принимали некоторых европейцев хорватов, сербов, греков и даже некоторых WASP за ближневосточных, короче если я правильно понял в статье говорится о ближневосточной внешности, ливанцах, арабах и погромы которые происходили в Австралии.Фальшивый и огульный вывод этого расследования заключается в том, что дескрипторы расового профилирования приносят пользу ‘этническим’ сообществам потому что они искажают их. Как было установлено в этом отчете, некоторые лица, описанные как лица ‘среднего Восточная внешность’ были греческого, хорватского, сербского и даже кавказского происхождения . Таким образом, полиция Нового Южного Уэльса, у которой были нестабильные отношения с Арабские общины в конце 1990-х годов (Collins et al., 2000; Fraser et al., 1997) обнаружили, что местная полиция Кронуллы расово классифицировала различных людей европейского происхождения как ‘ближневосточных’. Возможно, по иронии судьбы, такие выводы только проиллюстрировать каким образом Среднеевропейская внешность-это порочной расовой дескриптора профилирования. Вся статья:
Аль-Натур, Райан --- ""Ближневосточная внешность" является некорректным описанием расового профилирования" [2017] CICrimJust 17; (2017) 29 (2) Текущие проблемы уголовного правосудия 107
‘Ближневосточная внешность’ - это некорректное расовое профилирование Дескриптор
Райан Аль-Натур[*]
Абстрактный
Арабские сообщества Австралии и ученые-социологи утверждают, что расовый дескриптор ‘ближневосточной внешности’ усиливает антиарабский расизм в Австралии. Эти заинтересованные стороны утверждают, что этот дескриптор сильно расовый, гендерный, криминализированный и неточно расово характеризует арабов как Мусульман с целым рядом фенотипических характеристик. Выявляя ошибочный характер этого описания расового профилирования, в этой статье утверждается, что эта неточность позволяет ряду дискурсов пытаться узаконить и подорватьантиарабский расизм. Погром в Кронулле 2005 года рассматривается как тематическое исследование, в котором подробно описываются эти дискурсы. В конечном счете, эта статья указывает на то, как этот дескриптор порождает ряд парадоксов, ограничений и вопросов без ответов , распространенных при попытках представить арабскую Австралию в расовом аспекте.
Ключевые слова: расовое профилирование – расизм – ближневосточный – антиарабский – фенотипы – Массовый погром – Австралия
Введение
В фильме Паулы Абуд (2000), с ближневосточной внешностью, полицейский расспрашивает женщину о предполагаемой деятельности банды на одной из улиц юго-западного Сиднея. Происходит следующий диалог:
Офицер полиции: Они были ближневосточной внешности?
Женщина: Как выглядит Ближний Восток?
Полицейский: Ну, а ты кто такой? Грек?
Женщина: Нет.
Офицер полиции: Итальянец?
Женщина: Нет.
Офицер полиции: Мальтиец?
Женщина: Нет.
Офицер полиции: По-испански?
Женщина: Нет.
Офицер полиции: Турецкий?
Женщина: Нет.
Полицейский: Вы ведь не абориген, не так ли?
Женщина: Я арабка.
Полицейский: Араб? Ты не похож на араба! (Около 2000 года)
Как ‘идеологически сконструированная категория’ (Cunneen et al. 2015, стр. 180), "ближневосточная внешность’ является расовым профилирующим дескриптором, используемым полицией, средствами массовой информации и широкой общественностью в репортажах подозреваемые. Обычно это относится к темным чертам лица таким как оливковый ‘загорелый’ оттенок кожи и темные волосы, при которых происхождение человека соотносится с его или ее внешностью (El Khouri 2012). Вышеупомянутая сцена отражает распространенную арабскую критику этого описания. Офицер изо всех сил пытается расово охарактеризовать Мару (женский персонаж), опираясь намногочисленные описания европейских предков и даже вопросы является ли Мара ‘аборигенкой’. Взаимодействие показывает, как "ближневосточная внешность’ накладывается на тело, в результате чего полицейский не может "прочитать" расовую принадлежность Мары, прежде чем участвовать в расовом профилировании игре в угадайку. Ирония заключается в том, что офицер, пытаясь успешно составить профиль молодых людей ‘ближневосточной внешности’, не в состоянии определить ближневосточное происхождение женщины, которую он допрашивает. В ходе обмена мнениями был описан общий опыт некоторых австралийских арабов, которыебросьте вызов стереотипным формам, в которые неарабы изо всех сил пытаются их вписать. ‘Ближневосточной внешности’ это широкий термин, используемый для обозначения того, как австралийцы неарабского происхождения классифицируют людей, чья родословная происходит с Ближнего Востока. Как показывает эта статья , эти попытки обычно терпят неудачу. Следующие выдержки иллюстрируют некоторые общие проблемы, связанные с расовым профилированием людей Ближнего Востока наследие:
Подросток-абориген трагически погиб под поездом в Западном Сиднее примерно в прошлом году. Его семья не были уведомлены о в неделю, потому что полиция ищет ливанские семьи: неправильный внешний вид на этот раз (Пойнтинга, 2001, стр. 110, оригинальные ударением).
Как могут люди из более чем 20 разных округов иметь одинаковую физическую внешность? (Jabbour 2001, стр. 2)
Называть их шотландцами? ... Махмуд и Магамед ... двое [рыжеволосых светлокожих] Австралийцы-ливанцы, которые нелегко вписываются в расовый стереотип (Уэйнрайт 2006).
В австралийском контексте ученые и члены арабских общин Австралии поставили под сомнение точность и полезность этого дескриптора для идентификации лиц. С 1990-х годов ученые определили, почему этот расовый дескриптор занимает видное место в сообщениях о преступлениях, в то время как белые подозреваемые не пропагандируется расизм в средствах массовой информации (Dunn et al. 2004; Jabbour 2001; Manning 2006a, 2006b; Poynting et al. 2004; White 2007; Collins et al. 2000; El Khouri 2012; Fraser et al. 1997; Warner 2004). В то время как Новый Южный Уэльс ("Новый Южный Уэльс’) полиция и различные консервативные комментаторы защищают использование дескриптора ‘ближневосточной внешности’, различные дискурсы все еще оспаривают его точность, показывая, что оно явно избыточно для точной идентификации наследия предков человека. В этой статье исследуется, как этот неточный дескриптор позволяет отрицать и подрывать расизм в отношении арабской Австралии. Утверждается, что это публичное расовое профилирование гибридного араба / ливанца / мусульманиналичность в Австралии, которое достигается за счет расовой дескриптор в Средний Восточной внешностью, выявлены ряд ограничений и противоречивых недостатки. Эти ограничения и разрешить парадоксы комментаторы для криминализации Арабские Австралию называют жестокой и женоненавистнической, одновременно отрицая расизм.
Погром в Кронулле 2005 года - отличное тематическое исследование, иллюстрирующее, как расовые дескрипторы изменчивы и дают ошибочные характеристики этот расовый профиль (обычно мужской) Австралийские арабы как ‘Мусульмане" / "ливанцы" с особыми фенотипическими особенностями. Эта статья контекстуализирует и исследует, как этот дескриптор формирует опыт различных людей, как арабских, так и неарабских. Второй и третий разделы описывают погром Cronulla и исследуют значение этого дескриптора в контексте этого погрома. В-четвертых, статья показывает, какэто расовое профилирование работает в повествованиях, которые явно подрывают или отрицают расизм в рамках "погрома". Наконец, ряд конкретных вопросов без ответов, ограничения и парадоксы, которые укрепляют мнение о том, что "из Среднеевропейская внешний вид является порочной расовой дескриптора обсуждаются.
‘Ближневосточной внешности’ как дескриптор полиции, СМИ и общественности описание расового профилирования
Обсуждение арабского иного (Collins et al., 2000; Poynting et al., 2004) и ориентализм Саида (1978) имеют важное значение для составления карт Ближнего Востока Восточная внешность’ как дескриптор расового профилирования. Пойнтинг и др. (2004) определили, как сотрудники полиции и заинтересованные стороны в средствах массовой информации подчеркивают ‘среднююВосточная внешность’ в криминальных репортажах, способствующая формированию образа другого араба, который "имеет мало общего с жизненным опытом тех, кто Арабского, ближневосточного или мусульманского происхождения и всего остального связано с множеством социальных тревог, которые накладываются друг на друга и подпитывают друг друга в виде серии моральныхпаникует’ (стр. 3). Пульезе (2003) опирается на ориентализм Саида в оспаривает этот расовый дескриптор и утверждает терминологию ‘Среднего Восточная внешность’ иллюстрирует, как ориенталистские идеалы навязываются телам. Пульезе (2003) критически размышляет о своем итальянском наследии и о своем личном опыте представления себя представителями различных этнических групп в разных контекстах, наблюдая ‘парадоксальную формулировку’: ‘Я Ближневосточной внешности, но я не ближневосточный’. Этот расовый дескриптор позволяет тематизировать тела, которые не всегда включаютнароды, чьи предки происходят непосредственно с Ближнего Востока. ‘Из Ближневосточная внешность’ создается путем прочтения человеком чужого тела, аналогично тому, как Холл (Hall & Jhally 1996) обсуждает как расовая идентификация развивается из процесса прочтения тела как текста, в результате чего делаются выводы относительно внешнего вида человека. Пульезе (2003) обсуждает, как этот термин относится к расовому, эссенциализированному показателю, который люди используют для классификации целых сообществ. Пульезе (2003) утверждает:
Фигура ближневосточной внешности основана на парадоксе. Парадокс этой географически названной и расположенной идентичности, этой идентичности, которая предполагает свои условия выражения из географического места и локализации, заключается в том, что по своим последствиям она порождает отсутствие географии как таковой и бесконечно рассеянный серия локаций.Ближневосточная внешность не определяется никаким обитаемым локусом ... Сила этого этнического дескриптора, который Саид назвал бы его гибким позиционным превосходством, заключается именно в его способности активировать и развертыватьбесконечная серия замен знаков, которая эффективно работает для охвата разнородных тел в рамках своей ориенталистской биометрической сетки.
Существует множество научных исследований, которые определяют, как расовое профилирование ‘по ближневосточной внешности’ вписывается в несколько дискриминационных практик, которые связывают преступность с арабскими и мусульманскими общинами (Collins et al., 2000; Пойнтинг 2000, 2001; Пойнтинг и др. 2004; Эль-Хоури 2012; Пульезе 2003). Чан (2011) утверждает, что для объектов расового профилирования ‘намерение полицейского агента не является проблемой; чувство несправедливости и незащищенности - это то, что остается с ними’ (стр. 75). Чан обсуждает, как расовое профилирование тактикадействия полиции в Северной Америке связаны с предрассудками, стереотипами, когнитивными предубеждениями и использованием по расовому признаку (Alpert et al. 2007) которые, возможно, имеют параллели в контексте австралийской полицейской деятельности. Уайт (2007, с. 73) утверждает, что "в описании полиции Нового Южного Уэльса имеется категория неявного правонарушения - люди “ближневосточной внешности”. В рамках этого преступления стебли от действия нескольких юношей, которые затем преобразоваться в сообщества целую’. Пойнтинга и соавт. (2001 г. 85) защитили массовой информации,в симбиозе с полицией и политическими лидерами, скорее продолжила свою кадрирование молодых людей с “ближневосточной внешностью”’. Мэннинг (2006А, 2006b, 2003, 2004) профилированный многочисленными Сидней газет в после событий 11 сентября 2001 года и обнаружил, что дескриптор не был только известные в отчетном подозреваемых преступления, но критика срок уделяется мало внимания. Деллал (2004, стр. 14) утверждал, что расовое профилирование СМИ с помощью фразы ‘ближневосточная внешность" создало обычный негативный стереотип и вызвало неоправданные подозренияи страх среди населения в целом’. Представители общественности в дальнейшем участвовали в выявлении лиц "ближневосточной внешности’ при сообщении о преступлениях в полицию, что, по мнению Эль Хоури (2012, стр. 102) , является проблематичным, поскольку они ‘могут подвергаться к предрассудкам, эмоциям и неопределенным мнениям о внешности’. В то время как ‘ближневосточная внешность’ часто ассоциируется с ливанцами (Stratton 2011), араб Австралийцы оспаривали точность и вредность этого дескриптора в рамках полицейского профилирования и профилирования СМИ (Фрейзер и др., 1997). Абдель-Фаттах (2007, стр. 157)назвал этот дескриптор ‘грубым неправильным обозначением", которое криминализирует арабские сообщества. Джаббур (2001, стр. 2) утверждал, что ‘ближневосточная внешность’ является избыточным расовым описанием для арабских общин, поскольку это ‘не только вводит в заблуждение и неточен, но и часто непреднамеренно приводит к виктимизация отдельных лиц и целых сообществ’. Эль-Хоури (2012) обсуждает непропорциональное внимание полиции к мужчинам в сообществах Ближнего Востока . Эта критика со стороны австралийских арабов была проигнорирована полицией Нового Южного Уэльса, которая поддерживает использование этого дескриптора (New SouthПолицейские силы Уэльса, 2006) (подробнее обсуждается ниже).
Кронуллский погром 2005 года
Погром (Мозес 2006) против людей ‘ближневосточной внешности’ произошел на пляже Кронулла 11 декабря 2005 года. В народе было принято считать, что этот погром начался из-за инцидента на пляже. В Воскресенье, 4 декабря 2005 года, произошла драка между тремя белыми мужчинами-спасателями и четырьмя австралийскими мужчинами-ливанцами, в результате которой вмешалась полиция. Мэннинг (2006b) отметил, что вечерние новости сообщили об этой драке без расового профилирования участников. В понедельник, 5 декабря, шок-джокер White radio Алан Джонс выступил с инициативой расово охарактеризовать участников и заявить, что ‘СреднийВосточные личинки’ были угрозой для Кронуллы (Пойнтинг 2007). В течение пяти дней Джонс рассказывал слушателям, что ближневосточные общины часто посещали пляж Кронулла , прибывая из западных пригородов, чтобы нападать на местных жителей, насиловать белых женщин и вторгаться на пляж (Manning 2006b). Джонс предложил местным жителям принять участие в публичной демонстрации, где публика приветствовала бы ближневосточную молодежь нажелезнодорожной станции Кронулла и нападала на них, чтобы защитить местных белых женщин. Средства массовой информации последовали его примеру и сделали драку сенсацией.Местные жители Кронуллы отправили текстовые сообщения, вдохновляющиеАвстралийцы примут участие в ‘Национальном дне избиения Leb и Wog’ (где ‘Leb" - это разговорный термин, обозначающий ‘ливанцев’ или ‘арабских’ австралийцев (Jackson 2006) и ‘wog’ - это расовое оскорбление и разговорный термин, который происходит как сокращение от ‘Западный восточный джентльмен’). На 11 В декабре 2005 года более 5000 преимущественно белых мужчин приняли участие в этом погроме и участвовали в расовых нападениях на людей ‘ближневосточной внешности". Участники акции расового насилия были вооружены национальным флагом и использовали расистские лозунги, такие как "Нет ЛЕБ", ‘Wog-свободная зона’, ‘Отвали, ЛЕБ", "ЭтническийУстройство для чистки", "Без коряг, без табули’ и ‘Мы выросли здесь, ты прилетел сюда" (Сингх, 2007; Пойнтинг, 2007; Перера, 2006). Серия жестоких ответных нападений и нанесение материального ущерба произошли в близлежащих пригородах в течение следующих ночей, когда общественные и религиозные лидеры призвали к спокойствию.
Существует множество научных публикаций, которые пытались осмыслить погром. Рассуждения о расизме, гендере, маскулинности, мультикультурализме и национализм являются общими темами, фигурирующими в этих публикациях. Одна из первых научных публикаций о погроме теоретизировала это как вспышку крайнего расистского насилия (Poynting 2006). Асквит (2008) утверждал, что беспорядки указывают на необходимость привлечения внимания к пагубному характеру высказываний на почве ненависти и важности криминализации высказываний на почве ненависти. Для Коллинза (2009, с. 31) бунтдействовал как ‘достаточно серьезный, чтобы напомнить правительствам об ответственности за управление культурным разнообразием и противодействие расистским подводным течениям’. Данн (2009, стр. 76) утверждал, что ‘проявления австралийского национализма были частыми на протяжении всего периода до и сразу после беспорядков в Кронулле’. Сингх (2007, стр. 1) заявил, что ‘расовое утверждение занимает центральное место в расовом насилии’ во время погрома. По мнению Нобла и Пойнтинга (2010, стр. 499), беспорядки проиллюстрировали ‘не просто сохранение расизма в Австралии, но и сложное переплетение пространства инациональная принадлежность, возникшая в течение нескольких лет’.
Чтение тела ‘ближневосточной внешности’
Расовый признак ‘ближневосточной внешности" важен для погрома (El Khouri 2012). Начиная с истории события Джонса и заканчивая действиями погромщиков, этот расовый дескриптор сформировал представление арабов как ‘мусульман’ через ряд субкультурных и физические, фенотипические особенности. Участники не спрашивали жертв, были ли они арабского происхождения; скорее, эти идентичности оценивались и насильственно навязывались отдельным лицам. Эверс (2009, с. 187) обсуждал субкультурные элементы которые показали, как местные белые серферы отличались от ливанцев Австралийцев:
Эти парни предпочитают определенные автомобили, спорт, еду и манеру одеваться; даже их позы считываются с учетом культурной кодировки; то, как они стоят, ходят и сидят. Что определяет их выбор и телосложение, так это их этническое и классовое происхождение. Некоторые местные жители Кронуллы утверждают, что те, кто приходит на пляж, должны подчиняться местным правилам и ценностям...
Плакат, который был размещен в шире перед погромом, подчеркивает эти ассоциации, которые обсуждают субкультурные особенности в расизации молодых арабских мужчин:
Наш Австралии культура воплощает наши пляжи, которые стали выгребные ямы антисоциального поведения после недавнего и нежелательным приток молодых мужчины, из ближневосточных’ [так в оригинале] вид из ближайших пригородах Сидней. Эти молодые люди, которые щеголяют в неподходящей ‘пляжной’ одежде из спортивных штанов Adidas, кроссовок Nike и совершенно непростительных причесок на их головах, каждую субботу и воскресенье мигрируйте на юг, в наше графство и на наши пляжи (Полиция Нового Южного Уэльса, 2006, стр. 35).
Другой здесь представлен как мужчина и идентифицирован как выглядящий "с Ближнего Востока", что ассоциируется с рядом субкультурных брендов одежды , которые считаются антитезой пляжному этикету и австралийским нормам. Интересно, что Nike и Adidas являются спортивными брендами, которые не являются культурно ‘ближневосточными’. Далее, обсуждение стрижек как ‘непростительных’ демонстрирует что внешний вид является ключом к расообразованию Другого. Асквит (2008, стр. 54) утверждает, что в контексте погром, среднего Восточная’ превращается в термин ругательный,отражает динамику власти социальных определений и то, как они исключают людей. Очевидно, что идентичность ‘ближневосточный’ имеет ряд расовых плавающих значений, которые очерняют арабскую Австралию.
Наряду с одеждой и стрижками, тон и цвет кожи являются важными факторами, которые характеризуют субъекта ‘ближневосточной внешности’. Погром участники идентифицировали несколько народов по оттенку кожи, чтобы пометить их как объекты насилия на расовой почве. Данн (2009, стр. 82) пишет что ‘цели насилия определялись физически, в данном случае по цвету их кожи. Расизм насилие - это представление исключительного национализма которое выявляет и атакует представления, которые считаются ненормативными’. Участники погрома были проинформированы описателем‘ближневосточной внешности’ наряду с другими терминами, такими как ‘ЛЕБ’ и ‘Воги", даже если жертвы расового насилия сами не были выходцами с Ближнего Востока. Как Пойнтинг (2006, стр. 87) отмечает: ‘в моральной панике по поводу предполагаемого плохого поведения "Лебс” на пляже случайный прохожий бангладешского происхождения был преследуем, избит толпой и подвергся нападению. Арабский “Другой” ... трансформировался в мусульманский “другой”’.
Расово построен ‘Мио’/‘Вог’ ‘среднего Восточной внешностью-это неоднозначный термин, охватывающий недостатки. В то время как ряд наблюдателей определяют, насколько фенотипические особенности Другого криминализируются, Фарид (2009) обсуждает, как другого в Кронулле боятся и в то же время завидуют. Фарид (2009, стр. 66) описывает расистские нападения во время погрома против отдельных лиц ‘ближневосточной внешности’ ‘в рамках триангулированной оси власть-знание — удовольствие функционировало на протяжении столетий ориенталистских представлений и расистских визуальных кодификаций, чтобы зафиксировать “арабское” тело как объект обоих желание и страх’. В качествеобъект вожделения, расовый дескриптор ‘ближневосточной внешности’ включает оливковую "загорелую" кожу:
Загорание на пляже, культурное времяпрепровождение на Кронулла-Бич, как и на многих других австралийских пляжах, рассматривается не как желание очернить телесные качества белого объекта, а как улучшение его эстетических характеристик. Однако всегда есть предостерегающий дерматологический признак, когда фетишизм араба популярная ‘оливковая кожа’ тела резко обрывается (Фарид 2009, с. 66).
Несмотря на очевидные неудачи расовой дескриптор среднего Восточной внешности’ точно представлять народов Среднеевропейская родословная, Новый Южный Уэльс полиции защитить их дальнейшего использования. Полицейское расследование погрома неубедительно завершилось выводом о том, что расовые признаки приносят ‘значительную пользу этническому сообществу’ (Полиция Нового Южного Уэльса 2006, стр. 17). В этом отчете гомогенизация ‘этнической общности’ упускает из виду разнообразие народов Ближнего Востока, отнесенных к этой категории.Кроме того, в этом отчете рассматриваются вопросы, поднятые правымиполитические деятели и торговцы, которые пытались оправдать погром с помощью нескольких слухов о том, что мужчины "ближневосточной внешности’ обычно преследовали местных белых женщин и жестоко нападали на белых мужчин. В неудачной попытке стремясь выявить взаимосвязь между людьми ближневосточного происхождения и высоким уровнем преступности в Кронулле, в отчете было обнаружено несколько неточностей в способах, которыми местная полиция расово профилировала лиц ближневосточного происхождения. внешний вид’. В допогромном Cronulla несколько человек, описанных как "ближневосточной внешности", не имели ближневосточного происхождения.Полиция Нового Южного Уэльса отвергла легенду о предполагаемой истории Кронуллы о преступлениях на Ближнем Востоке, тем самым сделав ее неадекватным объяснением погрома. Однако, этого было недостаточно, чтобы убедить полицию штата Новый Южный Уэльс отказаться от расовой дескриптор профилирования они обнаружили, было ошибочным.:
Полиция штата Новый Южный Уэльс в сущности, одинок в своей поддержке на использование расовых дескрипторы как допустимый инструмент обеспечения исполнения закона. В ходе этого обзора использование расового дескриптора ‘Средиземноморский / ближневосточный" принесло значительную пользу в предоставлении некоторой статистики событий с участием людей, описанных таким образом . Результаты, полученные из исследования нарисовал картину, которая была в факт благоприятного в ближневосточных общин ... В этом расследовании участвуют просмотр в каждом конкретном случае, где человек был описан как Средиземноморский/Ближний Восточная’. Результатом исследования стало то, чтов некоторых событиях участвовали люди строго средиземноморского происхождения, которые явно не были выходцами с Ближнего Востока. Опять же, использование полицией расовых описаний в этих случаях пошло на пользу этническим общинам, в частности Среднему Восточное сообщество (Полиция Нового Южного Уэльса, 2006, стр. 23).
Фальшивый и огульный вывод этого расследования заключается в том, что дескрипторы расового профилирования приносят пользу ‘этническим’ сообществам потому что они искажают их. Как было установлено в этом отчете, некоторые лица, описанные как лица ‘среднего Восточная внешность’ были греческого, хорватского, сербского и даже кавказского происхождения . Таким образом, полиция Нового Южного Уэльса, у которой были нестабильные отношения с Арабские общины в конце 1990-х годов (Collins et al., 2000; Fraser et al., 1997) обнаружили, что местная полиция Кронуллы расово классифицировала различных людей европейского происхождения как ‘ближневосточных’. Возможно, по иронии судьбы, такие выводытолько проиллюстрировать каким образом Среднеевропейская внешность-это порочной расовой дескриптора профилирования.
Вопреки вышеупомянутому заявлению, полиция Нового Южного Уэльса не одинока в своей поддержке расового описания ‘ближневосточной внешности’. ряд дискурсов, отрицающих или подрывающих расизм в рамках погрома, также считают этот термин полезным для характеристики событий как выражения патриотизма и изображения арабских мужчин как жестоких и женоненавистнических. Их поддержка термина очевидна в их неоспоримых усилиях по расовому профилированию, которые криминализируют арабов Австралийцев. В следующем разделе анализируются эти рассуждения.
Отрицание и подрыв расизма
Нобл (2009) утверждал:
утверждения о том, что беспорядки обнажили "расистскую изнанку" австралийского общества, не менее поучительны, потому что они сводят сложные явления к анализу в рамках одной структуры. Это не для того, чтобы встать на сторону тех политиков , которые отказались видеть расизм [погрома]... Это также не для того, чтобы встать на сторону консерваторов, которые утверждали, что расизм пришел от ливанцев (стр. 3-4).
В этом разделе рассматриваются аргументы, которые отрицают или подрывают расизм погрома. Избегая анализа в рамках одного фрейма, этот раздел раскрывает расизм в связи с рядом пересекающихся тем, касающихся идентичности, гендера, патриотизма, криминализации, инаковости и культуры. В контексте погрома расовое профилирование занимает центральное место в этих темах. Отрицание или подрыв расизма the pogrom достигается путем подтверждения нескольких расовых признаков усилий по профилированию, направленных на криминализацию арабских мужчин как насильственных сексуальных извращенцев которые одержимы белыми женщинами из Кронуллы.
Отрицание расизма погрома было очевидным среди антиарабских / мусульманских торговцев, которые пытались узаконить это как выражение патриотической защиты. Эти торговцы сосредоточились на печально известном инциденте на пляже и подчеркивают ‘жестокость нападения, масштабы травм и частоту подобные события и расизация всего этого как аспектов врожденной преступности и девиантной маскулинности ливано-австралийских молодых людей’ (Пойнтинг 2006, стр. 45). Ряд энтузиастов погрома утверждали, что ливанцы мужчины постоянно угрожали белым женщинам на пляже Кронулла (хотя ни один белыйженщины были вовлечены в инцидент на пляже). Эти слухи были важны для того, как местные жители узаконили необходимость одеваться в Предметы из Австралии и нападают на расовом уровне на тех, кого они считают "ближневосточной внешностью". На ,,четырех углах. программа изложила некоторые примеры этих рассказов в интервью с участниками погрома, которые утверждали, что мужчины с Ближнего Востока регулярно нападали на женщин-австралийок, притесняли людей, загрязняли местные парки и пляжи, играли в футбол на пляжах и часто пинали мячи проходящим мимо людям, а также женщинам с Ближнего Востока , одетым на пляже ‘слишком много одежды’.
ЛИЗ ДЖЕКСОН: Серферы из Кронуллы тоже говорили об этом. Голые факты таковы. Трое добровольцев-спасателей покидали пляж, закончив свое патрулирование. Они были не в форме. Произошла словесная перепалка с группой тех, кого местные жители называют Леб, с провокационными оскорблениями с обеих сторон. Спасатели были избиты. Но это слухи, которые распространялись вокруг ...
СКОТТ: По-моему, они играли в футбол. И они запустили мячом в нескольких девушек и начали приставать к девушкам. И спасатели попросили их остановиться. Стандартная вещь — такое здесь происходит постоянно. И, знаете, им это не понравилось, и началась драка .
МАРК: Ну, я слышал, что спасатель спас, типа, мусульманку. И из-за того, что они прикоснулись к ней, мужчины-мусульмане избили их. Но я не знаю, правда ли это. Но это то, что я слышал.
МИК: Там дежурили два спасателя. К ним просто пристали и просто, по-видимому, избили, вы знаете (Джексон 2006).
Перера (2006) критикует показ в программе "Четыре угла" погрома, утверждая: ‘Пляж Кронулла-Бич представляет собой парную последовательность событий, бунт и месть, в басне об эквивалентности, в которой две заблудшие группы, в основном молодых людей, отражают невежество друг друга и предрассудки, например, со стороны каждого, кто утверждает, что защищает своих женщин.’
Личные анекдоты, присутствующие в программе, хотя и неверно объясняют инцидент на пляже, основаны на расовом профилировании демонстрируют гибкость другого араба / мусульманина / ливанца / с Ближнего Востока. У расистски настроенной фабрики слухов не было единого мнения относительно конкретного изложения того, что произошло, что привело к погрому. Тем не менее, существует широкий консенсус по поводу отчуждения и криминализация как ливанских, так и мусульманских мужчин, насилия и женоненавистнический в пути что нарушитель белый Австралии. Шоу (2009) утверждает, что "удары’и драки на пляже Кронулла не новые, есть несколько газона войны между жителями, а также между ‘ "Вестис" (а разговорный термин, относящийся к людям из западных пригородах Сиднея) и местные народы. Уайз (2009, стр. 141) рассматривает ряд газетных заголовков из местных газет в Кронулле, которые сообщают о преступности и антиобщественном поведении в прибрежном городе. Уайз (2009) комментарии:
Что интересно в репортажах, так это то, как определенные органы ‘появляются’ и ‘исчезают’ за это время, пересекаясь с моральной паникой того времени. За несколькими исключениями, до раннего 2000-е годы, антисоциальное поведение было совершено преступниками без указания этнической принадлежности (стр. 141).
Однако, согласно местному расистскому фольклору, преступность была чуждой для этого района и привнесена определенными людьми, которых они называли ‘воги" / "Леб’ ‘ближневосточной внешности". Через год после этого события Джексон (2006) наблюдал:
Полиция Нового Южного Уэльса теперь гораздо более заметна на пляже Кронулла. И местные жители скажут вам, что самое время. Этот средний Восточные банды годами затевали с ними драки, и это сходило им с рук. Полиция признает наблюдается эскалация напряженности. Но нет этнический состав преступность, таким образом, свидетельства во многом анекдотической(курсив наш).
Отчет Хаззарда попытался найти правду в этих личных анекдотах:
Утверждалось, что проблема этнической напряженности в сообществе, особенно на пляже, была распространена в течение последнего десятилетия. В ней предположительно участвовали банды или люди ближневосточной внешности, путешествующие в Кронулла из [Западного Сиднея] ... создание конфликта с местным сообществом. Тенденции в области преступности и взаимодействие полиции с заинтересованными лицами не выявили какой-либо существенной тенденции к вовлечению людей ближневосточного происхождения в местные инциденты. Исследования также показали, что большая часть преступности в местныхтерриториальное командование осуществляют люди, проживающие в графстве Сазерленд. ... в обзоре также установлено, что исторически в Кронулле имели место случаи общественных беспорядков, которые не были связаны с этнической напряженностью, но были вызваны по атмосфере повода и чрезмерному употреблению алкоголя’ (Полиция Нового Южного Уэльса, 2006, стр. 17).
Идентифицировать эти дискурсы как анекдотические - это не значит сказать, что никогда не было случаев, когда "ЛЕБ’ домогались белых женщин; скорее, это заключается в том, чтобы подвергнуть сомнению выводы этих дискурсов, которые формируют ‘патриотическую" или "феминистскую" интерпретацию погрома.
Неофициальные свидетельства ближневосточных девиаций функционируют в рамках расового фольклора, к которому сторонники прибегают в отчаянной попытке узаконить погром. Криминализация других после погрома отражена в аргументе Стоуна (2006) о том, что в Австралии ‘исламский рак". Стоун (2006) утверждал, что событие в Кронулле было спровоцировано ‘Мусульманским беззаконием’. Далее, Стоун (2006) обсуждал мусульман абстрактно в определении "мусульманской проблемы", за исключением ‘группового изнасилования “белых австралийских шлюх” молодыми мужчинами-мусульманамипакистанского происхождения’ (стр. 11). Групповые изнасилования в Сиднее в 2002 году с участием Пакистанских преступников обосновали позицию Стоуна по поводу погрома как реакции на ближневосточные девиации.
В то время как Глисон (2007, с. 171) пишет, что групповое изнасилование, к сожалению, широко практикуется среди белых в Австралии и фактически является " Австралийская традиция’, Стоун игнорирует эти события и использует групповые изнасилования 2002 года, чтобы представить мусульман как сексуальных хищников.
В статье под названием ‘Расизм или патриотизм?: рассказ очевидца демонстрации в Кронулле 11 декабря 2005 года", Барклай и Уэст (2006) попытался изобразить события в Кронулле как людей, просто празднующих австралийскую идентичность. Описывая причинно-следственную связь события, Барклай и Уэст (2006) посвятили целый раздел под названием "ливанские мужчины". Здесь авторы криминализируют ливанских мужчин как лиц, совершивших изнасилования, насилие и терроризм в Австралии. Категория ‘австралиец’ предоставляется белым людям, которых Барклай и Уэст (2006) позиционируют как жертв. Доказательстваони используют для криминализации ливанских мужчин в основном это анекдотично. Барклай и Уэст (2006, с. 77) утверждают, что местные жители идентифицируют ливанских мужчин по их фенотипическим признакам , таким как "стрижки и смуглые черты лица помогли выделить их как отличающихся от местных жителей’. Далее, эти авторы конструируют ‘ливанских мужчин’ как
антиавстралийские активисты, которые нападают на белых австралийцев — и, как следствие, ‘австралийцы’ законно празднуют свою национальную идентичность. Сочетание биологического и культурного расового профилирования позволяет представить участников погрома как жертв патриотов, законно празднующих свою национальную идентичность. .... ........ Барклай и Уэст (2006) контекстуализируют погром в духе этого фольклора, опираясь на него, утверждая, что ‘[мужчины] алы стаями вербально оскорбляли женщин или предлагайте комментарии сексуального характера. Фразы “ты шлюха“, ”ты австралийская шлюха", “тебя следует изнасиловать”’ (стр. 77). Барклай и Уэст (2006) характеризуют‘ливанские мужчины’ как агрессивные, заявляющие местным жителям: ‘Это наш пляж. Он принадлежит нам’ (стр. 77). Эти фольклорные утверждения подтверждаются только сплетнями, а не статистическими данными о зарегистрированных преступлениях . Расовое профилирование присуще их попытке минимизировать расизм и узаконить действия, вызванные расистской ненавистью, как простой патриотизм.
В своем феминистском ответе на беспорядки в Кронулле Латтас (2009) использовала свою этнографию с местными жителями, чтобы доказать, что существует история местных преследований ливанских мужчин против белых женщин. Латтас (2009) обсуждал работу консервативных комментаторов, доказывающих что "левые’ пренебрегли этими рассказами о преследованиях в Ливане. Чтобы узаконить мнение о том, что белые женщины постоянно сталкиваются с арабским мужским сексизмом, Латтас (2009, с. 207) даже конкретизирует один отчет участника одного исследования (Poynting et al., 1997) назвал ‘Мохаммед’, который описал (белых) ‘Австралийских’ девушек как "простых".[†] Латтас задает вопросы:
Являются ли эти сообщения о домогательствах ливанцев / мусульман к белым женщинам в Кронулле доказательством обвинений расистов, учитывая их использование для оправдания беспорядков? Как ничего необычного, учитывая старомодные сексуальные домогательства австралийцев? Как ‘еще одно доказательство’ женоненавистничества иммигрантов-мусульман? Как несостоявшаяся практика или несостоявшийся миф австралийского мультикультурализма? ... ни один из этих ответов не подойдет (стр. 200-1).
В то время как Латтас (2009) отводит свой анализ от подрыва расизма, сделанные выводы изображают арабских / мусульманских мужчин как сексуальных хищников. Это раскрывается в парадоксальном утверждении, сообщенном позже:
[Молодых] [белых] женщин в Австралии сегодня заставляют нести несправедливое бремя негодования мусульманских мужчин по поводу изоляции, которую они чувствуют здесь. Мощный миф о шлюхе усиливает и направляет эмоциональный заряд этого ощущаемого отчуждения на обнаженные тела молодых австралийских женщин, и они находятся в потеря и как с ней справиться (стр. 211).
Дескриптор ‘мусульманин’ значительно контрастирует с данными в других разделах ее этнографии, где участники идентифицируют ‘лебов’ как обычных преступников. В этих личных анекдотах участники расово характеризуют преступников как ‘ливанцев’ (подробнее обсуждается ниже) или ‘Мусульмане’, которые несправедливо обременяют белых женщин, и поэтому необходимо отличать домогательства белых мужчин от мусульман. Эти выводы не только контрастируют с ранее отвергнутым "преследованием ливанцев / мусульман’ (стр. 211), но и демонстрируют дискурс белой феминистки-востоковедки (Abood 2002)в рамках расистских перспектив погрома. Сказал (1978) утверждал, что
гиперсексуализация арабских мужчин распространена в представлениях западных востоковедов . В австралийском контексте западные ориенталисты мифологии ‘арабской’ маскулинности создают популярные изображения арабов / мусульман мужчин как ‘неспособных контролировать свои сексуальные побуждения’ (Дагистанли & Grewal 2012, стр. 129). Сексуализация арабских мужчин как похотливых и жаждущих белых женщин является типичным сюжетом блокбастера-триллера, который поразил Голливудскую и западную аудиторию (Shaheen 2001). Шахин (2012) утверждает, что Распространенные в Голливуде расистские изображения арабских мужчин как угрозы белым"женщины" широко распространены в сюжетных линиях на экранах западных фильмов. На экранах Австралии ориентализм привносит нотки в характеристику арабских мужчин как злодеев, которых редко изображают как героев (Крайем 2014). Возможно неудивительно, что участники этнографического исследования, проведенного после погрома, рассказывают похожие истории, которые таинственным образом утаиваются в полицейском расследовании событий.
Ограничения, парадоксы и вопросы без ответов
Характеристика мужчин "ближневосточной внешности’ как сексуальных хищников, которые нападают на белых женщин, имеет важное значение для погрома. Вышеупомянутые дискурсы однозначно усилили эти репрезентации способами, которые отрицали или подрывали расизм в Cronulla. Эти личные истории арабских мужчин домогательства, задокументированные по слухам или этнографически, в совокупности основаны на усилиях отдельных лиц по расовому профилированию. Значение расового профилирования игнорируется в этих повествованиях, поскольку в совокупности они не затрагиваютпять важнейших аспектов / вопросов в связи с погромом. Именно здесь отчетливо проявляются ограничения и парадоксы в рамках дискурсов "ближневосточного облика" .
Первый касается обычного обхода соответствующих категорий жидкостей. Австралийские арабы разнообразны, начиная от палестинцев, Ливанские, сирийские, иракские, Египетские, суданские, алжирские, марокканские, иорданские, катарские и так далее. Большинство Австралийских арабов - христиане и мусульмане, проживающие не только на Ближнем Востоке. Тем не менее, вышеупомянутые нарративы, описывающие людей как ‘мусульман’ и ‘ближневосточной внешности’, являются эквивалентными однородными категориями. Хотя австралийские ливанцы являются самой многочисленной группой в Арабской Австралии (El Khouri 2012), они не являются подавляющимбольшинство. В день погрома несколько жертв расистского насилия толпы были не ливанцами или выходцами с Ближнего Востока, хотя энтузиасты погрома идентифицировали их как таковых.
Отдельные лица утверждают, что домогательства к белым женщинам были совершены мужчинами, "которые выглядели как лица ливанского происхождения’ (Lattas 2009, стр. 208) — или, как выразились Барклай и Уэст (2006), особенность ‘смуглой’ (стр. 77) внешности — необходимо рассматривать в этом контексте. Чтение ‘расовая принадлежность’ на теле человека является решающим фактором в (неправильном) представлении другого. Как обсуждалось ранее, отчет полиции Нового Южного Уэльса о расследовании Cronulla riot также показал, что этот расовый дескриптор является проблематичным. Постоянный обмен идентичностями "мусульманина’, ‘ливанца" и "ближневосточника" только подтверждает неудачуотдельных лиц для расового профилирования других, что вызывает сомнения в точности вышеупомянутых повествований.
Второй аспект касается темы гендера, которая, как справедливо утверждает Латтас (2009) , должна быть значимой для анализа событий / дискурсов в Cronulla. Однако в вышеупомянутых рассказах о домогательствах не упоминаются голоса арабских и мусульманских женщин, как показано в следующем репортаже в программе "60 минут" о погроме:
Женщина 1: 17-летняя, живущая на юго-западе Сиднея. Мы можем ходить в школу пешком 5 дней в неделю нас могут останавливать, 3 из 5 дней домогаются за то, что мы Австралиец идет в школу пешком.
Женщина 2: Я ливанка и мусульманка, и меня тоже преследуют. Так что дело не только в австралийцах. Я действительно очень злюсь когда австралийцы думают , что на них нападают только потому, что они белые. Это неправда. Все женщины подвергаются преследованиям! (Мартин 2006)
Обмен мнениями показывает, как "феминистский ответ’ (Lattas 2009) охватывает европоцентричный рассказ белых, в котором отсутствуют арабские женские голоса. Этот феминистский подход белых-гегемонистов не уникален в Австралии. Мортон-Робинсон (2000) критикует белизну в австралийском феминистском движении, указывая на то, как женщины из числа коренного населения бросили вызов авторитету знаний белых феминисток . Мортон-Робинсон (2000) утверждает эту позицию среди белых феминистки Австралии поддерживают расовый порядок белых в рамкахАвстралийского феминизма. С точки зрения арабо-австралийских феминисток, Абуд (2002)пишет: "когда голоса западных женщин все еще говорят снова и снова над всеми остальными. Не менее важно, чтобы арабо-австралийских женщин видели и слышали’ (стр. 168). Абуд (2002) утверждает, что белый восточный феминизм является общей проблемой для арабских австралийских активисток-феминисток. Авад (2017) определяет как арабский Австралийские женщины являются посредниками между западными идеями и арабскими традициями, отмечая важность критики ‘книг, написанных англоязычными женщинами в поисках правды об арабских женщинах’ (стр. 284). Подлинная феминистка взгляды на погром должны учитывать опыт всехвовлеченные женщины, как было установлено в тот день:
Около 13:30 трое выходцев с Ближнего Востока (двое мужчин и женщина) сидели на стене в Норт-Кронулла-Бич, когда три кавказские женщины словесно оскорбили их. Собралась большая толпа, которая начала скандировать и бросать в них сосисками ...
В 14:30 две женщины в возрасте 17 и 18 лет находились недалеко от пляжа Кронулла. Когда они проходили мимо трех белых женщин примерно того же возраста, у одной из жертв был на шее исламский символ. Они подверглись словесному оскорблению со стороны трех других женщин, назвав их ливанками и сделав замечания об исламской вере (NSW Police Force 2006, стр. 40).
Феминистский анализ белой гегемонии, который занимается расовым профилированием арабских австралийских мужчин, способствует подрыву расизма погрома. Рассказы о пострадавших белых женщинах сосредоточены и игнорируют другие повествования , имеющие решающее значение для погрома. В многочисленных отчетах указывается, что арабские / мусульманские женщины чаще становятся жертвами расовых нападений в Австралии (Poynting 2009; Poynting & Noble 2004; Tabar et al. 2010), и эта реальность нападений на женщин не вызвала бунта с целью "защиты" этих женщин среди австралийских арабских и мусульманских общин. Это относится к третьему аспектуо ‘защите’ в отношении пола. В ходе погрома различные белые мужчины утверждали, что необходимо защитить ‘наших женщин’ от арабских мужчин. Эти представления о защите ‘англоязычных женщин от ливанских мужчин воссоздают ориенталистское понимание’ (Крайем 2014, стр. 117) арабских мужчин как сексуально девиантных. Рассмотренный выше ответ феминисток упустил из виду критику этих действий доминирования, ссылающуюся на патриархальную структуру, в которой белые женщины требуют, чтобы белые мужчины защищали их от арабских мужчин. Напротив, Идрисс (2014) бросил вызов установкам мужчин в ливанской общинекоторая чувствовала необходимость защитить ливанских женщин от белых мужчин-расистов. Предлагая Арабскую феминистскую критику, Идрисс (2014) пишет:
По сути, ливано-австралийским женщинам не просил их честь быть защищали ребята в тот день. Фактически, многие молодые женщины, которых я знала и с которыми говорила об этих инцидентах, были разочарованы тем, как к нашему собственному существованию женщин относились как к оправданию насилия. Молодых женщин ливано-австралийского происхождения, включая меня, дразнил вопрос: ‘Сколько ваших двоюродных братьев участвовали в беспорядках?", хотя на самом деле многие из нас знали о беспорядках только по тому, что мы видели в вечерних новостях. ... [Нас] втянули в этот конфликт без нашего согласия.
Связанный с этим четвертый аспект касается игнорируемой нормализованной женоненавистнической Культуры Cronulla, которая предшествовала погрому и опущена в вышеупомянутых дискуссиях о гендере и патриотизме в Cronulla. Одна известная австралийская книга под названием Блюз полового созревания (Carey & Lette 1979) рассказывает об обычном местномПатриархате белых по отношению к белым женщинам. В этой классической публикации белые женские персонажи сталкиваются с различными формами сексизма, начиная от протестов против женщин-серфингисток и заканчивая сексуальным насилием на пляже. Один из авторов обсуждал, как с белыми женщинами обращались как с гражданами второго сорта, ‘не более чем система жизнеобеспечения для влагалища ... условия женщины были “свиньями Буш” или “болото свиней”. Если вы были очень симпатичный у тебя называется “гламур опарыш”’ (Джонс 2002).Остается уместным вопрос: если женоненавистничество вызывает такую озабоченность у торговцев погромами, почему эти случаи не спровоцировали беспорядки? Очевидно, что расовое профилирование женоненавистничества как арабского не имеет существенного значения.
Пятый и последний аспект касается вопроса о том, почему Кронулла была выбрана "этническими" мужчинами в качестве места для преследования белых женщин. Расовое профилирование ливанских / мусульманских преследований — будь то через местный фольклор (Barclay & West 2006), этнографические исследования (Lattas 2009) или сообщения через правых комментаторов — не дают ответа на этот вопрос. По всему побережью Сиднея есть пляжи , которые посещают австралийские арабы, однако в Кронулле произошел антиарабский / мусульманский погром. Это вызывает вопросы: Если араб домогательства белых женщин со стороны мужчин - обычное явление в современной Австралии,почему погромы не вспыхнули в других частях Австралии? Подтверждают ли вышеупомянутые точки зрения, что женоненавистнические ливанские / мусульманские мужчины нападают только на белых женщин в Кронулле? Что важно в Cronulla как пространстве для этих действий? Расовое профилирование мужчин "ближневосточной внешности’ как сексуальных хищников становится центральным моментом, который игнорирует объяснение очевидного: почему Cronulla?
Заключение
С момента возникновения недавней моральной паники в конце 1990-х годов (Collins et al. 2000; Пойнтинг 2000; Poynting et al. 1997; White 2007) ученые отметили, что это усилило использование полицией, СМИ и общественностью дескриптора ‘ближневосточная внешность" переход от арабского к другому (Пойнтинг и др. 2004) к акценту на Другом мусульманине (Итауи и Данн, 2017). Почти два десятилетия, этот сдвиг наблюдается затяжной термина ‘среднего Восточной внешности’ коррелирует с обеих формах взаимосвязанных Инаковость. Как подчеркивалось в этой статье, расследование полицией Нового Южного Уэльса событий в Кронулле выявило их неустанную поддержку использования расистскогодескриптор. На протяжении десятилетий арабские сообщества Австралии и ученые-социологи утверждали, что этот неточный дескриптор усиливает антиарабские настроения в Австралия. В этой статье далее подчеркивается, как этот расовый дескриптор, в контексте погрома в Кронулле, позволяет отрицать и подрывать расизм против арабской Австралии. Это позволяет комментаторам погрома узаконить, подорвать или отрицать антиарабский расизм. Описание имеет ряд недостатков и противоречий, которые продолжают игнорироваться полицией Нового Южного Уэльса, комментаторами СМИ именьшинство ученых, занимающихся этнографическими исследованиями или расистскими слухами повествования. Эти заинтересованные стороны продолжают упускать из виду повседневный опыт арабской Австралии, способствуя их маргинализации.
Сообщение изменено: Anton, 24 Ноябрь 2023 - 02:20.
Постоянный участник
А ты часто различаешьи Японцев, Корейцев, Казахов и Бурятов? Например у нас в Европе много мигрантов из Вьетнама, которые занимажит нишу торговли продуктами. Так вот большиснтво европейцев их называют Китайцами особенно беженцы Украинцы, которые не знакомы с Вьетнамцами.Делай выводи. Для Негров в Америке нету разницы ты Араб или Немец. Это для них все белые люди.
У нас в Австрии не так хотя а это тоже Европа, вот например ролик да и я когда говорил что мать русская и я из России у местных вызывало это крайние удивление, если не ошибаюсь ты тоже сталкивался с удивлением когда говорил что ты украинец?
0 пользователей, 1 гостей, 0 анонимных пользователей
Вход
Зарегистрироваться
Наверх
