Вход
Зарегистрироваться
1. Булгары и ушкуйники
Разберёмся с событиями, происходившими в 14 веке. Прошло сто лет, как восточные русские княжества и Булгария оказались в составе Улуса Джучи (Золотой Орды), а бывшая Киевская Русь вошла в Великое княжество Литовское. Лишь Русский Север сохранял относительную независимость. В Новгородские земли бежали от татар русские христиане, а на Вятку – славяне-язычники.
Между тем Новгородская республика была обеспокоена растущей мощью Москвы. Где силой, где хитростью, к ней присоединялись города: Рязанская Коломна (1301), Переславль Залесский (1302), Можайск (1303), Юрьев (1341), Суздаль (1451), Владимир, Стародуб, Кострома и Галич (1364), Боровск и Медынь (1371). Другие подвергались погромам, постепенно слабели и попадали в зависимость: Ростов, Тверь, Ярославль, Нижний Новгород и Рязань.
Одновременно с этим дробилась и вязла во внутренних конфликтах Волжская Орда. В 1359 году после смерти Бердибека (внука могущественного царя Узбека) началась «Великая замятня», – потомки Чингисхана резали друг друга в борьбе за ханский престол в Сарае. Западную часть Улуса Джучи прибрал к своим рукам продвинувшийся при хане Бердибеке темник Мамай (был женат на его дочери). Правил он через подставных ханов-царей (потомков Батыя), сначала малолетнего отрока из детей Узбека, – Абдаллаха, а с 1370-го – некого Мухаммед-Булака (Авдуля и Мамат-Солтан по русским летописям). Мамай вёл упорную борьбу за Сарай, – узловой центр улуса Джучи в низовьях Волги.
Тем временем в 1361 году хан Булат-Тимур занял Булгарскую землю, провозгласив ее самостоятельным княжеством. В ответ начались разорительные нападения на неё Сарайских войск. Археологические раскопки показали большие разрушения болгарских городов и селений в эти годы. К тому же с 1361 по 1366-ой в Поволжье был голод, эпидемии, от которых сильно пострадало и булгарское населении. По современным данным, в этом регионе годы с 1350 по 1380-й были наиболее тёплыми и сухими за всё 2 тысячелетие н. э. К середине лета степи выгорали, что вынуждало кочевавшие татарские орды заходить далеко на север, в том числе, в Булгарскую, Рязанскую и Московскую земли.
В 1367 году Булат-Тимур со своим войском хотел завоевать Суздальско-Нижегородскую землю, но потерпел здесь поражение и сбежал в Сарай, где был казнен. В 1370 году Булгарской землей правил булгарский князь Хасан, отделив ее от Золотой Орды. По требованию посла Мамая Ачи-Ходжи, суздальско-нижегородский князь Дмитрий Константинович в 1370 году направил войско против Хасана, но тот, якобы, встретил его с большими дарами, и воины, не вступив в сражения, вернулись в Нижний Новгород. При этом в Булгаре «на княжении посадиша Салтан Бакова сына». Вероятно, Салтан Бяков сын являлся Мамат Солтаном – сыном Узбека (Аз-Бяка). Из сказанного следует, что с 1370 года подставной хан Мамаевой орды сидел в булгарском городе, тогда как её настоящий правитель – Мамай – в нём не появлялся. Территория восточнее Волги составляла Синюю Орду. Хотя большая часть Булгарии находилась в Заволжье, Мамай был заинтересован прибрать её себе, для чего посадил туда «законного хана» (потомка Джучи, Батыя и Узбека).*
Из русской летописи известно об ухудшении отношений Московского князя Дмитрия с Мамаем. В 1374 году, когда он потерпел очередное тяжелое поражение в борьбе за Сарай, летописи отмечают «розмирье» Москвы с Мамаем, – Дмитрий Иванович отказался платить дань Орде, мотивируя отказ тем, что повеление о выплате исходит не от законного хана, а от «князя» Мамая.
Однако ожидаемого в таком случае нападения на Москву не последовало. Зато в 1376 году (по другим источникам на год позже) Московско-Нижегородские войска совершили нападение на … Волжскую Булгарию. Хорошо вооруженные булгары (впервые было применено огнестрельное оружие) оказали сопротивление, но победа была на стороне москвичей, получивших большую контрибуцию и посадивших в Булгаре своих чиновников, главный из которых – даруга – мог назначаться только ханом, а, следовательно, без Мамая здесь не обошлось. (Произошло это событие в период междуцарствия в Сарае, – после изгнания с поста очередного Сарайского хана Арабшаха. Последний в поисках «своего улуса» вторгся во владения Нижнего Новгорода и Москвы, разбил русских на Пьяне, но «царствовал» здесь недолго.)
В Рогожском летописце (единственная русская летопись, избежавшая тотальной промосковской цензурной правки) читаем: «И высла (вышли) из города князь Болгарьскыи Осан и Махмат Солтан и добиста челом князь великому и другому (?) 2000 рублев, а воеводам и ратем 3000 рублев». **
Обратим внимание, в Булгаре находился официальный хан Мамаевой Орды Мамат-Салтан (он же Мухаммед-Булак. За год до того прекратилась чеканка монет «в Орде» с именем Булака). Не против ли него была послана Московская (читай – Мамайская) рать? Сравним это с известием о розмирии Мамая и Дмитрия Ивановича, и отказе последнего платить дань. Эти сообщения явно перекликаются. Сколь долго Москва и Мамай распоряжались в Казани неизвестно, так как в 1377 году новый Сарайский хан Урус с боями, разоряя города, селения и жителей, переподчинил себе Булгарскую землю. При этом судьба Мамат Солтана неясна.
В 1380 году Мамай, реальный правитель Донской Орды, по официальной версии, собрав войско, пошёл на Русь, но на Куликовом поле потерпел сокрушительное поражение от объединенных русских войск во главе с московским великим князем Дмитрием Ивановичем (впоследствии прозванный Донским). Поражением Мамая воспользовался хан Синей (Заволжской) орды Тохтамыш, ставший Сарайским ханом в этом же 1380 году. Он одержал победу над остатками войска Мамая, и захватил всё его богатство. При этом татарские князья и мурзы перешли на сторону Тохтамыша. Власть Тохтамыша распространилась на всю территорию Улуса Джучи, включая территорию бывшей Мамаевой Орды, – Московию, Рязанское и Нижегородское княжества.
Некоторые историки пишут, что в войске Мамая были булгары (бесермяне). В русских летописях 14–15 веков этого нет. В летописях составленных позже на стороне Мамая появляются «Бесермены и Армены… и Буртасы». Об этом подлоге писали историки еще до 1917 года и в советское время. Булгары не могли быть в войске Мамая и по той причине, что Булгарская земля в 1377 году была возвращена Сарайской Орде, т.е. не подчинялась Мамаю, а находившийся здесь ставленник Мамая хан Мамат бежал.
В 1382 году Тохтамыш «посла Татар своих в Болгары… и повеле торговци Рускые избити и гости грабити, и суды их с товаром отъимати и попровадати к себе на перевоз». Такое отношение к русским торговцам говорит о кризисе в отношениях, причин для которого вроде бы не существовало. Собрав огромное войско, в составе которого на этот раз наверняка были и бесермены-булгары, Тохтамыш двинулся на Московскую Русь, взял и сжег Москву и другие русские города. Такова вкратце канва событий. Мы еще не раз обратимся к этому интереснейшему моменту нашей истории, и обгрызём его со всех сторон, а пока вернёмся к нашим баранам…
Ушкуйники – беспокойная новгородская молодежь, потомки русских викингов, – представляли собой неофициальный военный флот Великого Новгорода. Им поручались сбор дани с обширных северных владений Новгорода и другие опасные предприятия. Часто они явно превышали полномочия, действуя по своему почину. Ушкуй – узкое, легкое и быстроходное речное судно на 20 – 30 гребцов. На таких судах легко преодолевались сухопутные волоки и мелководья, их использовала в основном для военных походов.Впервые известия об ушкуйниках появляются в начале 14 века. С 1360 года для улучшения отношений с северными Скандинавскими соседями и Литвой, ранее страдавших от набегов ушкуйников, а также вероятно для подрыва экономической основы Золотой Орды, их деятельность была перенесена на Каму и Волгу. В основном ушкуйники вторгались в Булгарию, где громили и грабили ее города и селения. Можно подметить, что их активность возрастала в периоды ослабления Ордынского государства: 1360–80, 1391–93, 1400–09.***
Ханы Орды контролировали торговый путь по Волге до Торжка и Новгорода. При этом они давали разрешение на приезд в Ростово-Суздальскую землю западным купцам. В 13 веке Новгородцы распространяют влияние на восток и север до Колы и Югры. С 1323 года Устюжане стали тяготеть к Москве против Новгорода, заступать путь по Сухоне на Югру и Двину.
С 1328 года сборным пунктом пушнины доставляемой в качестве дани для хана Орды стал Великий Устюг принадлежавший Суздальским князьям. Отсюда ее отправляли на Волгу, где на важнейших торговых речных путях располагались богатые города Волжской Болгарии, вассала Орды, достигшего к середине 14 века своего экономического расцвета. Товары севера (меха, олово, рабы-пленники, мёд, лён) сплавляли по Волге на юг Каспия, где меняли на восточные ткани, пряности и серебро, а через переволок напротив Сарая-Берке (ныне здесь Волго-Донской канал) – на Дон, а по нему в Крым и далее через живших на полуострове генуэзских купцов – в Средиземноморскую Европу.
Вероятно, из Устюга пушнину доставляли на нижнюю Волгу прямым путём через Вятку. Вятский регион, находящийся на важном речном и сухопутном пути, связывающим русский север с поволжским югом (своеобразный местный путь «из варяг в греки») всегда был предметом посягательств со стороны Владимиро-Суздальского княжества (позже Москвы), Великого Новгорода и соседней Волжской Болгарии (в последствии Казанского ханства), что оказывало сильное влияние на всю его историю. Это обстоятельство и вызвало появление богатых булгарских городов в низовьях Камы (Жукотина и Кашана). Новгородские бояре и купцы (по современным понятиям многих из них правильнее называть банкирами и олигархами) желали избавиться от конкурентов и посредников. Первый удар пришелся на крупнейший тогда на нижней Каме булгарский город Жукотин, центр отдельного княжества. В Никоновской летописи читаем подробное сообщение об этом. Так как ушкуйники часто не делали разницы между Московскими, Суздальскими, Булгарскими и Сарайскими городами и торговцами, то в летописях их часто называют разбойниками.
«В лето 6868 (1360) из Великого Новгорода разбойници приидоша в Жукотин и множество татар побиша и богатство их взяша, и за то разбойничество христиане пограблены быша в Болгарех от татар. В то же лето князи Жуковстии поидоша во Арду ко царю и биша челом царю дабы царь оборонил себя и их от разбойников, понеже много убивства и грабления сотворяше от них беспрестани. Царь же Хидырь посла трёх послов своих на Русь: Уруса, Каирмека, Алтын цыбела ко князем русским чтобы разбойников поимали и к нему прислали. И бысть всем князем съезд на Костроме: князь великий Дмитрий Константинович из Володимера, и брат его старейший князь великий Андрей Константинович из Нижнего Новогорода, и князь Константин Ростовский, и поимаша разбойников и выдаша их всех послам царевым и со всем богатством их, и тако послаша их во Орду».
В Пискарёвской летописи: «Toe же весны прииде на царьство Волжьское некий царь с востока, именем Хидырь, и бысть лесть во князех ордыньских, и убиен бысть царь Наурус, а Хыдырь седе на царьство и дасть княжение великое князю Дмитрею Констянтиновичю суздальскому. И приде в Володимер июня в 22 день и сед на великом княжении, а не по отчине и не по дедине. И тогда при нем митропалит Алексей постави в Володимери Новугороду архиепискупа Алексея. Того же лета бысть в Орде мятеж силен: мнози царие побиени быша и царицы, и царевичи и рядцы, изсекоша сами межи себе. Toe же зимы возведоша посла из Орды жукотинцы о разбойницех, и бысть всем князем съезд на Костроме: князь Дмитрей Костянтиновичь и брат его старейший Андрей из Нижнего Новагорода, и князь Костянтин ростовский, и выдаваша разбойников, а посла отпустиша в Орду».
В Новгородской летописи сказано кратко: «взяше новгородцы Жукотин и много бесермен посекоша мужей и жен».
Видимо, захватив несметные богатства, ушкуйники вернулись назад в Кострому и начали «пропивать зипуны» (награбленные одежды). По приказу очередного Сарайского хана Хызра (правил в 1360 году) Суздальские князья тайно подошли к Костроме, с помощью части ее жителей захватили ничего не подозревавших ушкуйников и поспешили выдать их на расправу хану. Но вскоре почти ежегодные набеги возобновились, теперь уже на Ярославль, Кострому, Нижний Новгород и вновь на нижнюю Каму и Волгу. То есть набеги ушкуйников на русские города объясняются предательством их князей и жителей.
В Новгородской летописи мы находим следующее. «В лето 6874 (1366) ездили из Новагорода люди молодые на Волгу без новгородского слова и воеводою Есиф Варфаломеевич, Василей Федорович, Александр Обакунович, и приехаша все здравы. И за то великий князь Дмитрий Иванович разгневася и разверзе мир с Новым городом, рекуще так: За что есте ходили на Волгу и гостей моих пограбили много? Того же лета на зиму от князя изымаша Василья Даниловича с сыном на Вологде (заложников), а он поеха того не ведал, не стерегся… Пришли новгородци в ошкулех, воеводами Осиф Варфаломеич, Василей Федорович, Алексей Обакунович на Нижней Новгород и много бессермен избиша, а наших пострелиша Филиппа Устректова и Бориса Квашенкина да 2 человека».
В Рогожском летописце это событие описано так: «Того же лета проидоша Волгою из Новагорода из Великаго полтораста ушкуев Новогородци, разбоиници оушкуиници, избиша множество Бесермен в Новегороде в Нижнем, множество муж и жен и детеи, товар их бесчислено весь пограбиша, а суды их кербаты и лодии и оучаны и павозкы и стругы, то все посекоша, а сами отидоша в Каму и проидоша до Болгар, тако же творяще и воюющее».
В Пискарёвской летописи: «Того же лета ездиша из Новаграда люди молодые на Волгу без наугороцкова слова, а воеводы у них Осиф Ворфоломеевич с товарищи, и возвратишася со многим прибытком. Князь же великий Дмитрей Иванович разгневася про то на Новград. Того же году поимаше на Вологде боярина новгороцково Василия Даниловича и с сыном ево Иваном, и приведоша его на Москву».
В Типографской летописи: «Того же лета проидоша из Новагорода Волгою из Великого полтора ста оукшуев с разбойники с Новогородскыми, и избиша по Волзе множество Татар и Бесеръмен и Ормен и Новъгород Нижний пограбиша, а соуды их, кербаты и павозкы и лодии и оучаны и строугы, все изсекоша и поидоша в Каму и проидоша до Болгар, такоже творяще и воюющее».
В. Татищев это событие описал в два приёма, посчитав, сообщения летописей относящимися к двум разным походам. «Разбой на Волге. В тот же год пришли из Новгорода Великого новгородцы разбойники, и было их двести ушкуев; и пошли вниз Волгою рекою, и побили татар и армян в Новгороде Нижнем множество, гостей там бывших татарских, а также и новгородских, и жен и детей их побили, и товар их бесчисленно пограбили, и суда их все иссекли, и паузки, и кербасы, и ладьи, и учаны, и мишаны, и струги, и все огню предали, а сами отошли в Каму; и так Камою ходили, болгар завоевывая, и многих побили.
На Вологду. В тот же год из Новгорода Великого молодые дворянчики совокупили себе рать без новгородского совета, а воеводы были у них Иосиф Варфоломеевич, Василий Федорович, Александр Аввакумович, и ходили на Волгу, и много гостей московских и ростовских пограбив, возвратились в Новгород со многою наживой. И князь великий Дмитрий Иоаннович за то разгневался на новгородцев и изверг на них гнев, говоря: «Почему вы ходили на Волгу грабить и бить моих гостей?»; и послал на Волгу воинов своих в волость Новгородскую. Посланные же от великого князя Дмитрия Иоанновича поймали на Вологде боярина новгородского Василия Даниловича с сыном его Иваном, а он ехал с Двины, того не ведая, не остерегаясь. И много волости воевали, дань великую по Двине, и по Югу, и по Купину взяли».
В Нижнем, как видим, проживало множество богатых мусульман, – торговцев из Булгарии и, вероятно, с нижней Волги и Каспия. Московский князь осерчал на Новгородцев за разбои ушкуйников, взял заложников, и новгородцам пришлось откупаться и делать уступки в новом договоре. Бояре отпирались, но это было лукавством, та как с ушкуйниками ходили известные новгородские воеводы. Оружием и деньгами им помогали богатые новгородские купцы, причем не безвозмездно, – вернувшись, те наверняка делились добычей.****
Татищев разделил один поход на две части для объяснения заинтересованной реакции Московского правителя. Такой приём, как увидим в дальнейшем, был обычной практикой ранних фальсификаторов истории. Раделяли надвое не только «неудобные» события, но даже «неудобных» исторических личностей. Хотя претензии были предъявлены новгородцам, карательный разбой учинили далеко на восток от Новгорода, – на реках Двина и Юг.
В 1369 год. «Тои же осени шли Волгою 10 ушиев, а иные шли Камою и биша их под Болгары».
В 1370 год. «Дважды шли новгородцы Волгою и много зла сотворили».
В 1371 год. «Того же лета ушкунцы разбойницы Новаграда пришед взяша Кострому». (Пискарёвская летопись.)
Обратим внимание, что ушкуйники шли на Булгар разными путями: обычно Волгою, а иногда Камою, но не Вяткою, так как Великий Устюг (северные ворота на Вятку) принадлежал тогда Суздальским князьям. Возвращаться каждый раз обратно в Великий Новгород стало опасно, да, и часть горожан, ожидая мести московитов и татар, выражала недовольство. Этим, прежде всего, объясняется желание ушкуйников найти себе пристанище-зимовье на Каме, а в перспективе – на более удобной во многих отношениях Вятке.
В «Повести» упомянут малый городок на Каме, где 7 лет жили новгородцы до переселения на Вятку. Существование такого зимовья вероятно, так как штурмовать Вятские города-крепости без предварительной разведки и других подготовительных мер было бы неразумно. Все эти годы ушкуйники не сидели без дела, ослабляли противника (прежде всего булгарские города на нижней Каме) периодическими налетами и грабежами, уводом людей. Подобная практика обычна при покорении народов и территорий пришлыми завоевателями. Так, например, поступали русы из Старой Ладоги в отношении славян в 8–9 веках. Предположительно, это зимовье находилось где-то в средней части Камы, вдали от татарских городов, в районе проживания пермяков и деятельности епископа Стефана Пермского.
Судя по сообщению Новгородской летописи о прохождении по Каме ушкуйников, они могли поселиться здесь в 1369 году или ранее. Нападение в 1360 году на Жукотин могли совершить именно они. Во-первых, ушкуйники тогда объявились вдруг далеко от устья Камы, во-вторых, награбленное они стали продавать и проживать в русской Костроме (находились там не менее 3-х месяцев), а не в Новгороде Великом, куда, похоже, не собирались плыть. Таким образом, если отнести сообщение нашей «Повести» (собранной задним числом по старым легендам) к 14 веку, новгородцы-ушкуйники поселилисьна Вятке в 1366 (67) году.
Всё изложенное находит подтверждение в Булгарской летописи, с которой автор ознакомился уже после написания начала данной главы. Как уже отмечалось выше, после 1242 года Булгарская хроника не так полна и последовательна. Создаётся впечатление, что эта рукопись является пробулгарской кампиляцией сообщений взятых из некого гипотетического протографа 13–15 веков булгарского или даже русского происхождения. Решать этот непростой вопрос должны специалисты. Мы же ограничимся добычей фактов касающихся нашей темы, напрямую не связанных с основной линией повествования летописи, а потому несколько более надёжных.
В 1262 году, по трактовке летописи, хан Берке отказался платить дань Империи (монгольским ханам, обосновавшимся в Китае). После этого часть монголов покинула степи Кипчак. Булгары, имевшие определённый суверинитет в рамках империи монголов (им перепадала часть русской дани) за активную помощь во время западного похода (на Русь и другие страны Европы), откололись от Кипчакской орды, за что подверглись наказанию. «После того, как Беркай захватил зависимые от Булгара русские бекства и ввел туда своих башкаков, Галидж (Новгород) получил от хана разрешение на войну с Державой и вторгся в провинцию Бийсу. Война эта была очень тяжкой для нас, так как и Булымер, и Балын (Владимир и Суздаль) помогали галиджийцам, а силы наших были разобщены». Таким образом, Новгородцы вернули себе большую часть провинции Бийсу. При этом Кипчакскую (Ордынскую) дань булгарам, всё-таки, пришлось платить. Особенно она усилилась в правление «неверного» Джанибека (1341–57).
Перейдём к отрывкам непосредственно касающихся Вятки, но прежде напомню основные выводы сделанные в предъыдущей части.
Появление особой территории, Вятской республики, было вызвано отчасти некоторой изоляцией региона, а также изначальной его обособленностью в составе Булгарского государства. Как мы видели выше, русы и булгары составляли в 9–11 веках симбиоз с достаточно чётким разделением функций. Русы через Новгород осуществляли торговые связи между Булгарией и Северной Европой, для чего контролировали речные пути и проживали в городах по берегам крупных рек, в том числе в Булгарских. Со временем они обулгарились (женились на булгарках, перенимали элементы культуры, некоторые становились мусульманами), отчего перестали восприниматься русскими (в том числе и новгородцами) как полностью родственными себе. Вследсвие чего это властное сословие получило особое название «Новгородские (Нукрадские) булгары». В 10 веке они, вероятно, имели свой центр на нижней Каме – город Кашан, но со временем настоящие булгары потеснили их на север. Так на Вятке (и её притоке Чепце) появились Нукратские города-крепости (Колын, Каргадан-Иднакар и другие), а сама река Вятка с 12 века стала зваться булгарами Нукрат-су. Подчеркну, что Нукратские булгары составляли только правящую военную верхушку. Основное население Вятки собиралось из различных местных финно-угорских и пермских народов путём их постепенной ассимиляции с помощью выходцев из русских княжеств и Новгородских земель. Булгарская летопись так описывает отношения между Булгаром, Новгородом, Ордой и Вяткой на рубеже 13–14 веков.
«В 1278 году хан Манкай (Мунке) велел галиджийцам захватить северные земли Булгара в обмен на утроение ими кыпчакской дани. Тогда галиджийцы, пользуясь тяжкими бедствиями, обрушившимися на Державу нашу, а также переселением в Галидж с других русских земель 500 тысяч ульчийцев (славян), захватили западную часть провинции Бийсу (вероятно, Сев. Двину) и воздвигли там свои остроги. Опираясь на эти разбойничьи гнезда, галиджийцы стали врываться и в другие области Булгарского Севера. Для лучшего противодействия вражеским захватам эмиру Галимбеку пришлось образовать новую провинцию из южных земель Бийсу – Нукрат с центром в Колын-Кале. Улугбекскую власть в ее западной части – с самим Колыном – эмир передал в руки потомков Садыка и его булгарских ульчийцев, иначе бы Манкай силой заставил Державу передать Нукрат русским. Галиджийцы пожаловались хану на это, утверждая, что эмир надул его. Однако когда ханский посол-христианин проехал в Колын, то город встретил его колокольным звоном и хлебом-солью сына Садыка Ар-Буги – почтенного белобородого старца с крестом на шее, храбро совравшего прямо в лицо Татарину о его полной независимости от Булгара. Галиджийские доносители были обвинены во лжи и казнены к удовольствию Ар-Буги, ибо они были его личными врагами и в 1278 году отбили у него Джукетун (Устюг), присоединенный к Державе в 1237 году. Правда, посол возложил на Колын дань, как будто на отдельное владение, но она не была очень уж велика и обременительна для нукратцев, ибо эмир уменьшил на ее размер дань Колына Булгару. На самом деле тюрэ Колына продолжали подчиняться булгарскому улугбеку Нукрата, сидевшему в Ар-Балике, но назначались самими эмирами».
Это бесценный для нас отрывок, повествующий о совершенно неизвестных подробностях жизни на Вятке в конце неспокойного 13 века. Прежде всего, мы видим, что Вятка (вероятно уже задолго до того) разделилась на две части: северо-запад с центром в Колыне (город в устье Моломы) был формально независим от булгар и русских (управлялся формальным христианином по имени Ар-Буги); и булгарский юго-восток с центром в Колын-кале.
Город Киров? (бывший Хлынов-Вятка) черемисы-марийцы называли Науграт, бесермены(прикамские мусульмане, вероятно, потомки булгар, см. ниже) – Колло, Казанские татары – Колын. Известно также, что в прошлом бесермены называли Слободской город именем Колло-га. Из сопоставления этих фактов можно заключить, что Коллога – это сокращенный вариант от Колын-кала (гала), что на русский язык можно перевести как «Холун-город». Пока можно лишь заметить, что такое название перекликается с название притока Вятки реки Белая Холуница (раньше её звали просто Холуница), устье которой находиться в 3 км ниже центра Слободского города. Учитывая близость к Слободскому городу Чуршинского городища, и то, что «кала» переводиться также как «крепость», можно полагать, что Слободской городок первоначально являлся пригородом (посадом) города-крепости на Чуршинской горе, составляя с ней одно целое. Действительно, между ними всего 7 км, – на таком небольшом расстоянии не может находиться одновременно два центра власти. Тем более что вблизи самого Чуршинского городища пасада не обнаружено. Относительно большое расстояние (7 км) может означать, что люди власти располагавшиеся в крепости на Чурше недоверяли своему народу. Подобную практику разделения поселений мы наблюдаем в ранний период созидания государств русов (в 8–10 веках), а также у нас в устье Моломы, где на расстоянии около 1 км располагались два отдельных городка с этнически и социально различным населением.
В этом же районе на расстоянии около 12 км к востоку (на другом берегу) расположено поселение татар-кипчаков Карино-Нукрат, о котором будет разговор отдельно. Пока можно лишь отметить, что появление треугольника Чурша–Карино–Слободской говорит о существовании здесь некого центра власти и тройственного союза, – Нукратских булгар, татар-кипчаков и славяно-финнов.
Таким образом, по булгарской летописи Колын-кала был центром восточной части Вятской земли, принадлежавшей Булгарии. Заметим, что 1278 год – первая дата упоминания Слободского города.
Учитывая, что городок Орлов первоначально звался Балчуг (вариант Балик), именно в нём мог сидеть «булгарский улукбек Нукрата» (булгарский посол-баскак на Вятке). Этот Ар-Балик (Арский городок?) располагался на некотором удалении от Колына, но, всё-таки, был ближайшим к нему крупным поселением.***** Можно предположить, что позже, в 14 веке, посол перебрался в Колын-калу или Карино.
Граница раздела, видимо, проходила по реке Пижме, далее по Вятке и восточнее её притока реки Великой, при этом принадлежность территории в районе города Кирова неясна (по Л. Макарову она принадлежала к Никулицкой волости, то есть, восточной части). Колынцы платили умеренную дань непосредственно хану Орды. Какая-то зависимость от сеседних булгар, разумеется, оставалась.
Русская волость с центрами в устье Моломы и Орлове имела сельскую округу, заселённую русскими переселенцами-беженцами (первой волны), формально она подчинялась напрямую ханам Орды, в конце 12-го–начале 13-го веков благоволившим христианам (Узбек стал мусульманином после 1320 года). Что касается территории к востоку от этой волости, то русского населения здесь тогда вероятно было ещё немного, – главным образом финно-угорское. Однако, судя по археологии, управляли им люди русского происхождения, поселившиеся в небольших городках вдоль берега Вятки. Об этом свидетельствуют городища: Вятское, Никульчинское, Чуршинское, Кривоборское и, вероятно, Слободское. При этом центром местной власти была, несомненно, старая Чуршинская крепость – Колын-Кала, населённая Нукратскими булгарами, но уже обзаведшаяся к 14 веку славяно-вотским пригородом (будущим Слободским городом).
В 1292 году булгары участвовали в подавлении русского мятежа (Дюденёва рать по нашим летописям). «В этом походе наши, возглавляемые сыном Бурата Кукчи, не позволили ни одному кыргызу любимого башкака натянуть тетивы лука – все сделали сами. Горя ненавистью к неверным за разгром Черемшана и потерю почти всей провинции Бийсу за исключением Колынской округи, Кукчи со своими казаками, иштяками и башкортами взял вначале Булымер, а затем Балын, Джурги, Мер-Сулу, Амат, Улак, Мосху, Гулям – всего 14 городов. Так как неверным кыпчакам запрещалось грабить церкви, наши делали это за них – с таким же прилежанием, с каким урусы грабили мечети. Всех мужчин с оружием убивали на месте, кроме купцов и мастеров, а женщин и детей полонили. Галиджийцы перепугались, вернули Булгару восточную часть Бийсу (вероятно Печору) и также стали платить дань Булгару за захваченные районы Бийсу».
А вот короткий рассказ о взаимоотношениях новгородцев с колынцами-вятчанами. «Асыл и Адам разбили в 1346 году отряд галиджийцев из 600 разбойников, плывших под видом охраны русской дани Кыпчаку. При этом Адам получил смертельную рану. Асыл пощадил пленных и, получив за них выкуп из Галиджа, – отпустил. В память об этом Асыл взял имя вожака разбойников – сына бояра Эбрема, а Эбрем (Абрам) – имя предка Асыла – Васыла». Как видим, отношения вятчан и новгородцев достаточно комплиментарные, имена и вероятно вероисповедания тех и других одинаковые.
«А теперь расскажу о прекращении разбоев другой шайки – галиджийцев или ушкуйников. Обиженные галиджийцы не прекращали своих разбоев, но в случае поимки их людей всегда отрицали свою причастность к ним. А после смерти Узбека (в 1341 году) они стали объединяться для разбоев уже в большие ватаги, ибо очень стала цениться франгами и альманцами (франками и немцами) их добыча – меха (заметим, что меха ушкуйники могли получать в виде дани с аборигенов), и после ряда бедствий много стало разоренного и готового на всё люда. Эти ватаги называли «ушкуями». Одни говорили, что это слово образовалось от слов «уч каек» («три лодки»), ибо они атаковали на кораблях, вмещающих людей трех булгарских лодок (до 30 человек).
Нукратские ульчийцы (буквально – вятские славяне), которые называли себя также «будиш-лар» (батиш, ватиш, – вятчане), превратили «уч каек» в более удобное для себя «ушкуй», и все наши, в конце концов, стали называть разбойников по-нукратски. Другие же утверждали, что это слово происходит либо от названия первой добычи галиджийцев – трех овец, либо от названия округа «Уч Куй» на Верхнем Чулмане – недалеко от места его поворота на юг. Этот округ захватили галиджийцы в 1359 году, после чего укрепили его десятью острогами и превратили в главное разбойничье гнездо. Здесь они строили свои корабли, на которых потом пускались в свои разбойничьи набеги. Говорят, что жило там постоянно около 50 тысяч галиджийцев, и число это не уменьшалось, ибо туда бежали из Галиджа всё новые люди. У них были свои вожаки, которых они сообща избирали на своих сходах, и эти вожаки не подчинялись Галиджу и связывались с ним лишь в случае обмена добычи на хлеб, соль, одежду, железо, оружие и украшения. Выбить разбойников с этой округи не удавалось. В лучшем случае наши, с невероятным трудом добравшись туда, жгли оставленные ушкуйниками остроги и потом возвращались, ибо Державе невозможно было разместить и снабжать в столь отдаленной местности большие алаи. Небольшие же легко уничтожались разбойниками, выходившими из дремучих чащ после ухода большого войска».
Название «ушкуй» выводят из разных языков, внятного объяснения его происхождения пока нет. Заметим, булгарский летописец косвенно признаёт слово «ушкуй» вятским. На мой взгляд, коренного вятского жителя, просматривается близость со словом «узкий». Эти суда издалека выделялись своей узкой формой, за что и получили соответствующее прозвище, по-вятски слово «узкий» звучит почти как «ушкой» (так говорили ещё недавно наши старики). Для примера перехода звука «З» в «Ш» приведу пару местных топонимов: Азлань – Ашлань. Можно сюда добавить и два варианта названия старой Казани (по булгарской и русской летописям), – Учель и Ошель. Весьма близки к данной ситуации названия двух булгарских городов – Казан(ь) и Кашан.
Кама поворачивает на юг к западу от Чердыни, правда, ясно выраженного места повора течения реки нет. В этой округе (в основном на берегах северных притоков Камы Колва и Вишера) известно несколько русско-пермских городищ 14–15 веков. Массовое поселение русских (новгородцев) началось (по Л. Макарову) в конце 14 века, но первые из них стали жить здесь среди аборигенов на сотню лет ранее.
«Руководил ушкуйниками тот самый Абрам–Васыл, который в молодости при Коране поклялся Асылу больше не разбойничать (см. выше запись под 1346 годом). Но вскоре Асыл погиб вместе со своим старшим сыном при отражении набега новых ногайцев Мурза-Тимура на Джукетау, и разбойник почувствовал себя свободным от своего обещания. Потом дело возглавил его сын – тоже Васыл, который в своих набегах имел слабость не нападать на город своего имени – Васыл-Балик (по Бул. лет. это город Яр Чаллы, – Набережные Челны). Сын Васыла Анбал был последним знаменитым вожаком ушкуйников (вероятно, имеется в виду Анфал Никитин, см. ниже)».******
«Набеги разбойников были столь чувствительны, что эмиры поручили борьбу с ними казакам беков Гарафа и его сына Буртаса, а также салчиям флота Кудаша и его сына Субаша. Поэтому эта война получила название «Войны четырех бахадиров». Центром этой войны стал Великий Болгар, который казаки называли просто «Йорт». После того, как жители выселились из него, здесь остались под охраной городского алая лишь представители нескольких торговых домов, члены братства «Эль-Хум», владельцы здешних кабаков и караван-сараев, а в Саиновом Дворе (ханском) – кыпчакские тамгачии. А народу в городе всё равно было много, ибо в нем останавливались наши на пути в Черемшан или из Черемшана в Симбир, конеторговцы по пути в Казань и Чаллы через Лаиш и купцы-работорговцы. Война давала последним обильный товар. Джабраил и наследники бахадиров поведали мне кое-что о некоторых событиях ее, и я передам их рассказ. Что же касается истины – то ее доподлинно знает лишь один Аллах».
Как видим, автор предупреждает о том, что не располагает точными сведениями, то есть кое какие подробности могут не соответствовать действительности. Город Булгар располагался к югу от устья Камы, в конце 14 века он утратил своё значение.
«После памятного разгрома Джукетау Абрамом (в 1360 году, в бул. летописи об этом подробностей нет, напомню, по нашим летописям разбойников схватили в Костроме), бек Алып – сын Асыла – сходил зимой в Уч Куй и сжег разбойничьи остроги, но когда он покинул этот округ, ушкуйники вернулись на пепелище и возродили свои жилища. Правда, тысяч с 15 их перемерло от холода и голода во время вынужденной отсидки в чащобах, но к лету их было еще более прежнего.
В 1366 году ушкуйники на 200 кораблях прошли на Агидель, но кудашевцы перекрыли реку у Кашана и заставили разбойников отплыть к Таш-Керману. Отсюда на них напал уже сам Кудаш. Часть ушкуйников, прижатая к берегу, высадилась на него и была перебита Гарафом. Потеряв 50 кораблей, ушкуйники ушли вверх по Кара-Идели (Волге).
В 1369 году разбойники подплыли к Великому Болгару на 10 кораблях. Кудаш потопил три корабля, а ушкуйники остальных высадились на берег с намерением переждать опасность. Однако Гараф вновь был начеку и отправил их в ад вместе с их вожаком Абрамом.
Раздраженные галиджийцы на следующий год дважды подходили к Великому Болгару на 20 и 30 кораблях, но оба раза были отбиты и потеряли 25 кораблей и тысячу людей».
Как видим, всё описанное довольно хорошо совпадает с русскими источниками.
Примечание*. Булгарская летопись повествует об этом по-своему. «В 1369 году глава Ширской (Донской) орды улубий Мамай велел подчинившимся ему русским бекам заставить Булгар возобновить выплату дани Кыпчаку и утвердить там своего даругу – хана Мамед-Султана. Джунские беки (Нижегородские князья) вместе с послом Мамая двинулись к Казани и осадили ее, а замешкавшийся со сбором войска московский бек двинулся следом. У Кара-Идели Енейтек внезапно атаковал москвичей с тыла и уложил половину неверных. Другая половина в полном расстройстве добежала до Казани и своим видом вызвала невообразимую панику в лагере джунцев. Бек джунцев стал со всеми русскими поспешно отступать по старой Галиджийской дороге через Кукджак и потерял на этом пути все войско. Говорят, тогда на Новый Болгар ходило 80 тысяч неверных, и только черные ары убили 60 тысяч из них. Когда первая часть их явилась к эмиру с воткнутыми на пики головами урусов, Азан тут же перевел их в разряд ак-чирмышей и освободил от джизьи. Услышав об этом, остальные ары разделили головы неверных по одному на мужчину с целью получения привилегий большинством их народа и явились с ними в Казань. Эмир всех причислил к ак-чирмышам. И так 60 тысяч аров стали ак-чирмышами и стали весь свой народ называть «чирмышами» (черемисами).
Брат московского бека и 10 тысяч джунцев попали в этом деле в плен. Потрясенные случившимся московский и джунский беки согласились платить Булгару дань и приняли булгарских даруг в обмен на пленных. Мамед-Султан сам сбежал во время сумятицы в Казань и был охотно принят на службу эмиром. Нрав у хана был мирный, и он радовался своей тихой жизни в казанском балике Джукетау – вдали от страшившей его орды Мамая». Из этого отрывка видно, что подросший хан Мамат был сослан в Булгарию подальше от глаз Мамая, решившего быть самовластным правителем. Никоновская летопись связывает события 1370 и 76 годов с Казанью. Если вспомнить о бедах постигших булгарские города Булгар (в 13 веке) и Биляр (в 1360-х), то появление нового центра – Казани – вполне понятно. Заметим, что Казань (или другой Булгарский город) столицей Мамаевой орды не являлась.
Примечание**. Продолжим сравнение. «В 1374 году джунский бек, поощряемый Мамаем, вновь отказался платить дань Булгару, и Азан послал на изменников бека Марджана. Марджан унаследовал от своих предков невероятную богатырскую силу, благородство и нелюбовь к напрасно проливаемой крови. Став богатейшим казанчием, он сохранил в отношениях со своими казаками дух подлинного товарищества, почему те готовы были очертя голову выполнять любой его приказ... Сходу, ворвавшись в Джун-Калу (Нижний Новгород), Марджан захватил такую большую добычу, что пришлось посылать для вывоза ее эмирский флот.
А в 1376 году уже джунцы и почему-то зимой двинулись на Казань, выполняя приказание Мамая. К ним пристали и москвичи, взявшие с собой низвергнутого эмирского даругу Гусмана. Гусман был сыном купца и суварбашы Салиха и легко управлялся в Москве с обязанностями даруги и торговлей бобрами и меховыми одеждами... Москвичи (мэскэуле) сходу бросились к казанским стенам, но наши ударили из неизвестных русским пушек, и неверные обратились в паническое бегство. Марджан стремительно вылетел из города со своими казаками и рубил москвичей до Ягодного леса. Джунцы, бывшие в лесу, с полным безразличием наблюдали за происходящим и только по приказу своего горячего бека схватились с приблизившимся Марджаном. Видя, что выманить джунцев из леса не удастся, бек отошел в город. Следом за ним джунцы и остатки москвичей нехотя вновь приблизились к Казани, однако очень скоро позади русских появились всадники Енейтека. Семь тысяч урусских пехотинцев были окружены нашими и укрылись за своими возами, конница же неверных отошла к Биш-Балте и не давала Енейтеку раздавить осажденных.
Конница была наполовину московской и отличалась неплохими боевыми качествами. Ее создал московский бек по образцу булгарской сразу после гибели русского войска в 1369 году. Тем не менее, быть долго в таком положении русские не могли, и их воеводы вступили в торг с нашими, тоже не расположенными нести ненужные потери. Наши предложили, что русские заплатят за каждого пехотинца по ермаку, а неверные, соглашаясь на выкуп, отнимали от суммы две тысячи ермаков – по одному за каждого своего погибшего. Наконец, наши приняли условия русских, и те привезли требуемую сумму из Джун-Калы. Енейтек открыл дорогу, и неверные стали отходить под прикрытием своей конницы. Жена Гусмана Сююмбика ехала на санях за своим сыном, бывшим среди москвичей. А они после вылазки Марджана хотели убить Гусмана, но их воевода Джим-Тюряй не допустил убийства. Когда русские подошли к крепости Лачык-Уба, они отпустили Гусмана и Сатылмыша – нашего даругу в Джун-Кале и одновременно главного эмирского таможенника на Руси. Наши же отпустили взятых Марджаном русских воевод Аслана и Уджика. Сююмбика была так довольна спасением сына, что подарила Джим-Тюряю бобровую шубу. Из-за нее завидовавшие воеводе русские бояры прозвали его Бобриным». Выдумки и приувеличения в булгарской летописи наверняка есть, но что-то от реальных событий должно остаться. В походе 1376 года (по Ник. лет.) участвовали Суздальские князья, а от Московского князя – Дмитрий Михайлович (Боброк) Волынский. Они подошли к Казани 16 марта. Казанцы встретили их огнём из луков, самострелов и пушек.
Примечание***. Информация с fullsail.netfirms.com/ushk.htm
В конце 13 века на Руси был создан новый тип корабля – ушкуй. Это название, по мнению ряда лингвистов, произошло от древневепского слова «лодка», но более вероятно – от имени полярного медведя – ушкуя. Косвенным аргументом в пользу второй версии служит то, что норманны ходили по морям на «морских волках». Часто ушкуи украшались головами медведей. Так, в новгородской былине в описании корабля Соловья Будимировича сказано: «На том было соколе-корабле два медведя белые заморские». Впервые об ушкуях упомянуто в хронике Эрика в эпизоде, относящемся к 1300 году, когда шведский флот под командованием маршала Кнутссона вошел в Неву и сжег несколько новгородских ушкуев. Последнее упоминание об ушкуях содержится в Псковской летописи 1473 года. Кстати, в летописях они считались более крупными судами, чем ладьи.
Обычно ушкуй строился из сосны. Киль его вытесывался из одного ствола и представлял собой брус, поверх которого накладывалась широкая доска, служившая основанием для поясов наружной обшивки. Она скреплялась с килем деревянными стержнями (гвоздями), концы которых расклинивались. Морские ушкуи (в отличие от речных) имели плоскую палубу только на носу и корме. Средняя часть судна (около трети длины) оставалась открытой (туда под палубу клали груз-балласт для большей устойчивости в морской воде). Грузоподъемность их составляла 4 – 4,5 т. На внутреннюю обшивку опирались шесть или восемь скамей для гребцов. Благодаря малой осадке (около 0,5 м) и большому соотношению длины и ширины (5:1), судно обладало сравнительно большой скоростью плавания. Как морские, так и речные ушкуи несли единственную съемную мачту, располагавшуюся в центральной части корпуса, с одним косым или прямым парусом. Навесных рулей на ушкуи не ставили, их заменяли кормовые рулевые весла.
Речные ушкуи отличались своей конструкцией от морских не только наличием сплошной палубы. Так, по мнению ряда историков, речные ушкуи представляли собой лодки вместимостью до 30 человек. Киль был широким и плоским. Одинаково изогнутые носовая и кормовая балки соединялись с килем деревянными гвоздями или в потайной шип. Корпус набирался из тесаных досок. Планширь (деревянный брус с гнездами для уключин, идущий вдоль борта лодки и прикрывающий верхние концы шпангоутов) отсутствовал. В зазор между обшивками вставляли клинья-кочети, которые служили опорами для весел. Утолщенные последние пояса наружной и внутренней обшивок обеспечивали достаточную прочность борта при возможном абордаже или при перетаскивании ушкуя через переволоку.
Речной ушкуй имел длину 12 – 14 м, ширину около 2,5 м, осадку 0,4 – 0,6 м и высоту борта до 1 м. Грузоподъемность достигала 4 – 4,5 т. Укрытий ни в носу, ни в корме на нем не было. Благодаря симметричным образованиям носа и кормы ушкуй мог, не разворачиваясь, моментально отойти от берега, что приходилось часто делать при набегах. При попутном ветре ставили мачту-однодревку с прямым парусом на рее. Для его подъема верхушка мачты снабжалась нащечинами. Простейший, без блоков, такелаж крепился за скамьи, а носовая и кормовая растяжки – на соответствующих оконечностях. Весла в местах соприкосновения с обшивкой обтягивали толстой кожей.
Эти суда использовались в военных и торговых целях. Но в историю они вошли как военные корабли новгородской вольницы – ушкуйников, походы которых начались в конце 13 века. Первый же их большой поход датируется 1320 годом во время войны Господина Великого Новгорода со шведами. Дружина Луки Варфоломеевича на морских ушкуях прошла Северной Двиной, вышла в Белое море, а затем в Северный Ледовитый океан и разорила область Финмаркен, располагавшуюся между южным берегом Варангер-Фьорда и г. Тромсе.
Арабский путешественник Ибн Батута, посетивший Золотую Орду в 1334 году, писал, что город Сарай – один из красивейших городов, и потребовался почти целый день, чтобы объехать его. Значительной статьей дохода ханов была торговля - купцы платили пошлину татарам в размере 3 – 5% от стоимости товара, а по Волге шли целые караваны судов из стран Ближнего и Среднего Востока, Индии и Китая. Одним из наиболее прибыльных товаров считались рабы. Причем особенно ценились русские рабы, которых постоянно добывали татары в ходе набегов на русские земли. Торговый путь по Волге был курицей, несущей золотые яйца, поэтому за нападение на купцов карали смертной казнью.
В 1363 году ушкуйники с воеводами Александром Абакуновичем и Степаном Ляпой во главе вышли к реке Оби. Здесь рать разделилась: одна часть пошла воевать вниз по Оби до самого Ледовитого океана (Студеного моря), а другая – гулять по верховьям Оби на стыке границ Золотой Орды, Чагатайско-го Улуса и Китая. По масштабам их путешествия не уступят путешествиям Афанасия Никитина и Марко Поло.
Надо отметить, что ушкуйники имели первоклассное вооружение, и не стоит их представлять толпой крестьян в зипунах с топорами да рогатинами. Это были профессиональные бойцы, умело действовавшие как в пешем, так и в конном строю. Они имели панцири – чаще всего кольчуги из рубленых из стального листа колец (байраны или боданы), делали и комбинированные панцири (бахтерцы), в которых между колец вплетались стальные пластины. Кстати, ушкуйникам противостояли не воины Чингиз-хана, не имевшие даже панцирей, а отборные ханские отряды в тяжелом защитном оснащении. Наступательное вооружение ушкуйников состояло из традиционного набора: копья, мечи, сабли; причем саблям отдавалось предпочтение. Из метательного оружия были луки и арбалеты как носимые, так и стационарные, стрелявшие тяжелыми стальными стрелами – болтами.
Примечание****. Возникает пикантный вопрос: почему Московский правитель пёкся о басурманских купцах? Считается, что хан Золотой Орды обратился за помощью к своему подданному московскому князю Дмитрию Ивановичу, а тот прислал грамоту в Новгород.
Примечание*****.Существует «Повесть о начале заведения города Орлова». Она вставлена в один из вариантов «Повести о стране Вятской» перед описанием основания Хлынова. «Повествуется от старожилов, новогородцы, оставя часть своих товарищей в городе Кошкаре, то есть Котелниче, желая увидется с земляками своими, жившими в городе Болванском, пошли по реке Вятке вверх судами. И, дошед до потоку, имянуемому Орлок, ниже города Орлова в пяти верстах, остановились сколко для ряздыху и вытеснения живших по сему потоку черемис, то наипаче для места весма приятного и к обороне способного, которое столь им полюбилось, что вознамеривали было завесть город. Но, не нашед способного по притчине низких и мокрых мест положения, оставили намерение, но с тем, сколь скоро выгодное место отыщется, именем того потоку первое селение завесть. Между тем всех по потоку сему жителей и черемискаго князка из жителства, называемаго и поныне Боярское, вытеснив, увидели от Боярского выше в одной версте с половиной место, натурально укрепленное и возвышенное, по нагорной стороне над рекою Вяткою, которое окружено с одной стороны Вяткою, а с двух сторон речкою Плестихою с крутыми и высокими берегами, впадающею в реку Вятку. И, учиня осмотр и нашед способным к заселению, сделали на месте том, называемом и поныне Балчугом, обзаведение. А неукрепленную сторону для безопасности от набегов обвели рвом и земляным валом, – и по сие время видим. И наименовали обзаведение Орлок. Что и учинило начало заведения сего города, который переменяющимся веками переименование получил Орлов. Из сего явствует, что город Орлов города Вятки старее. Смотри в летописях, взятых в Нижней Новгород.
Примечание (19 века?). Судя по иным городам, которые не по месту, где они обселены, но по местам, иногда отдаленными, имеют название, удивлятся повествованию нелзя. Ибо и Оренбург намеривали построить у реки Орь, но по недостатку лесу выстроен напоследок между реками Уралом и Сакмарой. Наименование ж свое первоначалное по реке Орь несмотря на то, что она за 200 верст от места, на котором город выстроен, и поднесь тоже имеет. Что ж принадлежит до нынешняго именования во вместо Орлок Орлов, то сие упователно переименование воспоследовало или от писца, или от первопоселившагося в нем. Ибо здесь многия селения от заводившагося или первоначално избравшаго место и заселившаго селение имеют названия.
В писцовых книгах Балчуг именуется городом. … А ныне на Балчуге, где по повествованию первоначалное обселение было, никакого строения нет, а видны толко остатки прежних, на нем бывших, церквей, кладбища, ров и земленой вал». Опубликовано: Орловская газета № 8 (20 января) – 2000 год.
Орлок называется существующее ныне в пяти километрах ниже города Орлова озеро Орлик (старица реки Вятки). Село Боярское также существует в настоящее время, но его название связывается исследователями с именем вятского воеводы Михаила Рассохина, жившего в первой половине XV в. Интересно название самой старой части Орлова – Балчуг. Так же назывались районы старой Москвы и Галича. Возможные этимологии данного названия: древне-тюркское слово balyk «город»; длинный и природный широкий овраг; рыбный торг, привоз, базар. Представляет интерес примечание составителя «Описания» о топониме Орлов. Он не принял официальную версию происхождения названия города от птицы, отраженную в гербе, хотя наверняка знал ее. Примечательны в «Повести» также следующие моменты: первоначальное поселение не называется составителем сразу городом, а лишь обзаведением, и только позднее сказано, что «в писцовых книгах Балчуг именуется городом»; описание современного составителю вида Балчуга совпадает с обследованиями археологов, проведенными в настоящее время. (Комментарий с сайта А. Мусихина, – текст взят с сайта «Наша Вятка».)
Комментрий Е. Х. Описанные события (поселение новгородцев), если верить словам Булгарской летописи об Ар-Балике и отождествить этот городок с Балчугом, – относятся к 14 веку, времени проникновения ушкуйников на Вятку. Но возможно и более раннее – конец 12 века, когда на Вятке появились первые новгородцы. Слово «Орлок» в толковых словарях мною не найдено, хотя известны такие гидронимы и имена. Вероятно, в далёком прошлом река возле города Орлова сильно изгибалась на восток, но этот меандр в одно прекрасное лето был спрямлён, образовался узкий проток с быстрым течением, который и получил экспрессивное название Орлок. Случилось это на глазах русских поселенцев или незадолго до их появления. Сохранение памяти людей прежнего (нерусского) названия говорит о достаточно мягкой смене власти (отражённой в Орловском тексте), некотором периоде близкого совместного проживания прибывших сюда новгородцев и прежнего пробулгарского населения. Это подтверждают упомянутые выше результаты раскопок в Орлове.
По словам В. Низова, «ПЗО составлена по рассказам старожилов, в основе которых лежат летописи и древние предания. Уникальным сообщением в первой части «Описания» является также повествование о чудодейственном образе Архангела Михаила, существовавшего уже «в первые годы заведения здешняго города», и свидетельство о существовании в Орлове церкви Архангела Михаила во времена царя Ивана Васильевича Грозного, еще до взятия Казани (1552 г.)».
Примечание******. Замечу, что упомянутые в этой главе имена и фамилии встречаются на Вятке, в частности Квашенкин, Ляпунов. В районе Слободского и Шестаково 7 топонимов с основой «Абрам». Кроме того, это имя было в прошлом достаточно распространено у нас среди русского населения. Фамилия Кудяшев известна у Слободских татар.
Наверх
Ответить
Цитировать
