149 ответов в этой теме

[Ингигерда]

ДЛЯ ДРУГИХ— КРАЯ ДРУГИЕ

Для других — края другие,
для себя хвалю — родные.
Мне чужбина — как черничка,
край родной — как земляничка,
белой яблони цветочек.
Край чужой краснее крови.

Лучше на земле родимой
посреди ходить болота,
чем в чужой земле немилой
улицею городскою
по булыжникам гремящим.
Лучше на земле родимой
из-под лаптя пить водицу,
чем в земле чужой немилой
пиво пить из полной кружки,
хмель пригубливать из рюмки.

Лучше на земле родимой
в бане спать на жестком камне,
чем в земле чужой немилой
на постели спать ворсистой.
Лучше на земле родимой
обходиться хлебом грубым,
чем в земле чужой немилой
есть в гостиных хлеб пшеничный,
кушать булки с красной коркой.

Лучше на земле родимой
проживать в избе-трехстенке,
чем в земле чужой немилой
хаживать в господских залах
с теми, кто в накидках синих,
в тонких армяках суконных,
кто в изящных свитках желтых.

Ларин Параске.

[ломехи]

леонид губанов.

Я беру кривоногое лето коня
Как горбушку беру,только кончится вздох
Белый круг твоих рук не желает понять,
Ну а вечер и Бог ? Ну а вечер и Бог

Знаю я ,что оставят меня на потом
И в прихожих,где чахло колеблятся свечи
Оставляют меня гениальным пальто
Выгребая всю мелочь,которая вечность

Ястою посреди анекдотов и ласк,
Только ревность сгорит, только ссора притухнет,
Серый конь твоих глаз, серый конь твоих глаз
Кто то влюбится в вас ,и овёс напридумывает.

Только ты не жалей и не трогай с крыльца
В тихий траурный дворик"люблю"
Ведь на медные деньги чужого лица
Даже грусть я себе не куплю

Рассыпаются руки,бредут по домам,
Низкорослые песни поют
Люди сходят с ума,люди сходят с ума
но коней за собой не ведут

Снова лес обо мне-называет купцом
Говорит,что смешон и скуласт,
Но стоит,но стоит над убитым лицом
Серый конь,серый конь твоих глаз.

Я беру кривоногое лето коня-
Как он плох,как он плох,как он плох.
Белый круг твоих рук не желает понять,
Ну а Бог?Ну а Бог?Ну а Бог?


Квадрат отчаяния.

Я.Я.Я.
Я ли? Я ли?Я ли?
Яр. Яр Яр.
Ябед.Ябед Ябед.

Ю.Ю.Ю.
Ю ли? ю ли?ю ли?
Юн .Юн. Юн.
Пули .Пули Пули.

Пыль.Пыль. Пыль.
Странно.Странно.Странно.
Был.Был.Был.
Рана.Рана.Рана.

Дашь,дашь,дашь.
Хмель,юг,рекруты...
Ваш,ваш,ваш.
М.Ю.Лермонтов.


Шалаш настроения.

Всё будет у меня-и хлеб,и дом,
И дождик,что стучит отчаянно...
Как будто некрещёных миллион
К крещёным возвращается печально.

Заплаканных не будет глаз моих
Проклятья миру этому не будет
Благословляю вечный свой родник
И голову свою на чёрном блюде

И плащ,познавший ангела крыло
И смерть,что в нищете со мною мается
Простое и железное перо,
Которое над всеми улыбается

Всё будет у меня -и хлеб,и дом.
И божий страх,и ангельские числа,
Но только умоляю-будь потом,
Душа,поцеловавшая отчизну!

Сообщение изменено: ломехи, 06 Май 2011 - 17:10.

[профессор Перзеев]

ЗМЕЙ TУГАРИН (А.К. Толстой 1867 г.)


Над светлым Днепром, средь могучих бояр,
Близ стольного Киева-града,
Пирует Владимир, с ним молод и стар,
И слышен далеко звон кованых чар -
Ой ладо, ой ладушки-ладо!


И молвит Владимир: "Что ж нету певцов?
Без них мне и пир не отрада!"
И вот незнакомый из дальних рядов
Певец выступает на княжеский зов -
Ой ладо, ой ладушки-ладо!


Глаза словно щели, растянутый рот,
Лицо на лицо не похоже,
И выдались скулы углами вперед,
И ахнул от ужаса русский, народ:
"Ой рожа, ой страшная рожа!"


И начал он петь на неведомый лад:
"Владычество смелым награда!
Ты, княже, могуч и казною богат,
И помнит ладьи твои дальний Царьград -
Ой ладо, ой ладушки-ладо!


Hо род твой не вечно судьбою храним,
Настанет тяжелое время,
Обнимут твой Киев и пламя и дым,
И внуки твои будут внукам моим
Держать золоченое стремя!"


И вспыхнул Владимир при слове таком,
В очах загорелась досада -
Но вдруг засмеялся - и хохот кругом
В рядах прокатился, как по небу гром,-
Ой ладо, ой ладушки-ладо!


Смеется Владимир, и с ним сыновья,
Смеется, потупясь, княгиня,
Смеются бояре, смеются князья,
Удалый Попович, и старый Илья,
И смелый Никитич Добрыня.


Певец продолжает: "Смешна моя весть
И вашему уху обидна?
Кто мог бы из вас оскорбление снесть?
Бесценное русским сокровище честь,
Их клятва: "Да будет мне стыдно!"


На вече народном вершится их суд,
Обиды смывает с них поле -
Но дни, погодите, иные придут,
И честь, государи, заменит вам кнут,
А вече - каганская воля!"


"Стой!- молвит Илья,- твой хоть голос и чист,
Да песня твоя не пригожа!
Был вор Соловей, как и ты, голосист,
Да я пятерней приглушил его свист -
С тобой не случилось бы то же!"

Певец продолжает: "И время придет,
Уступит наш хан христианам,
И снова подымется русский народ,
И землю единый из вас соберет,
Но сам же над ней станет ханом!


И в тереме будет сидеть он своем,
Подобен кумиру средь храма,
И будет он спины вам бить батожьем,
А вы ему стукать да стукать челом -
Ой срама, ой горького срама!"


"Стой!- молвит Попович,- хоть дюжий твой
рост,
Но слушай, поганая рожа:
Зашла раз корова к отцу на погост,
Махнул я ее через крышу за хвост -
Тебе не было бы того же!"

Hо тот продолжает, осклабивши пасть:
"Обычай вы наш переймете,
На честь вы поруху научитесь класть,
И вот, наглотавшись татарщины всласть,
Вы Русью ее назовете!


И с честной поссоритесь вы стариной,
И, предкам великим на сором,
Не слушая голоса крови родной,
Вы скажете: "Станем к варягам спиной,
Лицом повернемся к обдорам!""

"Стой!- молвит, поднявшись, Добрыня,- не
смей
Пророчить такого нам горя!
Тебя я узнал из негодных речей:
Ты старый Тугарин, поганый тот змей,
Приплывший от Черного моря!


На крыльях бумажных, ночною порой,
Ты часто вкруг Киева-града
Летал я шипел, но тебя не впервой
Попотчую я каленою стрелой -
Ой ладо, ой ладушки-ладо!"


И начал Добрыня натягивать лук,
И вот, на потеху народу,
Струны богатырской послышавши звук,
Во змея певец перекинулся вдруг
И с шипом бросается в воду.


"Тьфу, гадина!- молвил Владимир и нос
Зажал от несносного смрада,-
Чего уж он в скаредной песни не нес,
Но, благо, удрал от Добрынюшки, пес,-
Ой ладо, ой ладушки-ладо!"


А змей, по Днепру расстилаясь, плывет,
И, смехом преследуя гада,
По нем улюлюкает русский народ:
"Чай, песни теперь уже нам не споет -
Ой ладо, ой ладушки-ладо!"


Смеется Владимир: "Вишь, выдумал нам
Каким угрожать он позором!
Чтоб мы от Тугарина приняли срам!
Чтоб спины подставили мы батогам!
Чтоб мы повернулись к обдорам!


Нет, шутишь! Живет наша русская Русь!
Татарской нам Руси не надо!
Солгал он, солгал, перелетный он гусь,
За честь нашей родины я не боюсь -
Ой ладо, ой ладушки-ладо!


А если б над нею беда и стряслась,
Потомки беду перемогут!
Бывает,- примолвил свет-солнышко-князь,-
Неволя заставит пройти через грязь -
Купаться в ней свиньи лишь могут!


Подайте ж мне чару большую мою,
Ту чару, добытую в сече,
Добытую с ханом хозарским в бою,-
За русский обычай до дна ее пью,
За древнее русское вече!


За вольный, за честный славянский народ!
За колокол пью Новаграда!
И если он даже и в прах упадет,
Пусть звон его в сердце потомков живет -
Ой ладо, ой ладушки-ладо!


Я пью за варягов, за дедов лихих,
Кем русская сила подъята,
Кем славен наш Киев, кем грек приутих,
За синее море, которое их,
Шумя, принесло от заката!"


И выпил Владимир - и разом кругом,
Как плеск лебединого стада,
Как летом из тучи ударивший гром,
Народ отвечает: "За князя мы пьем!
Ой ладо, ой ладушки-ладо!


Да правит по-русски он русский народ,
А хана нам даром не надо!
И если настанет година невзгод,
Мы верим, что Русь их победно проидет,-
Ой ладо, ой ладушки-ладо!"


Пирует Владимир со светлым лицом,
В груди богатырской отрада,
Он верит: победно мы горе проидем,
Н весело слышать ему над Днепром:
"Ой ладо, ой ладушкн-ладо!"


Пирует с Владимиром сила бояр,
Пируют посадники града,
Пирует весь Киев, и молод и стар,
И слышен далеко звон кованых чар -
Ой ладо, ой ладушки-ладо!

[ломехи]

Л.Губанов.Памяти Полежаева.

Погибну ли Юнцом
И фатом на фанты?
Юсуповым кольцом
На Гришкины следы?

Не верю не жене
Ни мачехе,ни другу,
В чахоточной стране,
Где казни пахнут югом,

Сходились на погост
И в день рожденья сыщика
Мы поднимали тост
за лучшего могильщика.

И шебуршила знать,
Когда нас запрещали,
В такие годы брать.
Мороз по завещанью,

Стеклянная пора,
Где глух топор и сторож
где в белый лоб дыра,
Где двух дорог не стоишь,

Гдн вам жандармы шлют
Гнилой позор допросов,
Где всем поэтам шьют
Дела с косым откосом

Где девки,куплола,
Где чокнутое облако,
Россия,как спала,
С утра наверно робко вам?

И щами не щемит
Во рту народовольца,
И брезжит динамит,
И револьвер готовится,

Горбатая Москва
Россия зубы светит,
Печоркин горячо
Напишет с того света.

Ворую чью-то грусть,
Встречаю чью-то лесть,
Белеющая Русь,
я твой порожний рейс!

Толпа ,толпа,толпа,
Среди бровей поройся,
Не дура та губа,
На бронзовом морозе!

Как снятие с креста
Судьба моя печальная,
храни меня звезда,
Счастливая,случайная!

[Приднестровец]

Владимиру Кириллову

Мы – ржаные, толоконные,
Пестрядинные, запечные,
Вы – чугунные, бетонные,
Электрические, млечные.

Мы – огонь, вода и пажити,
Озимь, солнца пеклеванные,
Вы же таин не расскажете
Про сады благоуханные.

Ваши песни – стоны молота,
В них созвучья – шлак и олово;
Жизни дерево надколото,
Не плоды на нем, а головы.

У подножья кости бранные,
Черепа с кромешным хохотом;
Где же крылья ураганные,
Поединок с мечным грохотом?

На святыни пролетарские
Гнезда вить слетелись филины;
Орды книжные, татарские,
Шестернею не осилены.

Кнут и кивер аракчеевский,
Как в былом, на троне буквенном
Сон кольцовский, терем меевский
Утонули в море клюквенном.

Ваша кровь водой разбавлена
Из источника бумажного,
И змея не обезглавлена
Песней витязя отважного.

Мы – ржаные, толоконные,
Знаем Слово алатырное,
Чтобы крылья громобойные
Вас умчали во всемирное.

Там изба свирельным шоломом
Множит отзвуки павлинные…
Не глухим, бездушным оловом
Мир связать в снопы овинные.

Воск с медынью яблоновою –
Адамант в словостроении,
И цвести над Русью новою
Будут гречневые гении.
Николай Клюев,1918.

[ломехи]

л.губанов.

Запятая платья
Не в диктанте тела
Пусть сады не платят
Чернокнижьем девок.

Я-наивно запрост,
И смешон,так дале,
Одноногий Август
Золотил сандали,

Ворковал крестьянство,
Разрубив верёвку,
И на угли пьянства
Соблазнял золовку,

Мимо груш и кладбищ
Та усадьба снова
Переливом клавиш
На колоду зова.

У невесты любо,
И,пожалуй,жарко.
Сколько будут губы
О подолы шаркать?

Чьи-то руки тужат
По плечам греховным,
Да и я ведь тут же,
Как свеча с иконой,

Спите,райский садик,
Я мешать не стану,
Ах,в моей усадьбе,
Забивают ставни!

Мне построят,верно,
Подлецы без битвы,
Жуткий дом на венах,
Крытый хрупкой бритвой!

[makc]

http://www.stihi.ru/2004/01/06-170

[Ингигерда]

Что-то всё какие-то грустные любимые стихи в большинстве...

[Лысый]

Борис Барский. ЖЖёт чертяка.



Я сижу с бокалом в баре
И ужасно скучно мне,
Я мечтаю о пожаре
И о девушке в окне.

Как ее, собой рискуя,
Я спасаю из огня,
И как нежно поцелует,
Скажет:" На, возьми меня!"

Я возьму, дрожащий нервно,
Год проидет - и вот итог:
Думаю, что эту стерву
Я б собственноручно сжег.



Осенило, понимаю:
Ничего собой не значу,
Понимаю - не поймаю,
Я за хвост свою удачу,

Никогда не полюблю
Девушку в волшебном гроте,
Никогда не запою
Как Лучано Паваротти,

Ничего не напишу,
Никого не нарисую,
И "to be, or not to be", -
Тоже не произнесу я.

И, захлебываясь грустью,
Весь в тоске, все опостыло,
Щас возьму, поиду, напьюсь я
И набью кому-то рыло.



Для счастья нужно ведь так мало -
Приборы: ножик, рюмка, вилка,
Скатерть, хрустящая крахмалом,
И запотевшая бутылка.
Стол, стул и в вазочке цветочки,
Два бутербродика с икрою,
И малосольные грибочки,
И ассорти еще мясное:
Потом селедочка в маслинках
Или свинячие биточки,
И симпатичная блондинка,
И чтобы ямочки на щечках.
И чтоб не девушка, а пончик,
Локтем локтя ее коснусь я:
Но стоп! Мечтать закончим,
А то слюною захлебнусь я

Сообщение изменено: Лысый, 15 Май 2011 - 09:58.

[Atanvarno]

Цокуренко Вадим
Баллада о Рафтери 06.02.2009 08:34


Молчите люди, банши, птицы, звери!
Настроив душу на высокий лад,
О шанахи великом – о Рафтери,
Я расскажу на языке баллад.
Теперь никто, пожалуй, не поверит,
Но это было!.. Много лет назад…


…Когда смычок, натертый канифолью,
Едва касался обнаженных жил,
Вздымалось море, дышащее солью,
Луна вставала над травой могил,
И ветер, заколдованный триолью,
Над топкими болотами кружил.

По волшебству послушного смычка,
Являлась миру вся бездонность неба,
И жаворонок пел над полем хлеба,
А с ним, в траве, – зеленый брат сверчка…
Вставало солнце за окном ветвей
В густом лесу над мостиком горбатым,
И слышался в пассажах пиццикато
Веселый топот ножек легких фей.

И, отдаваясь музыке во власть,
Сердца добрели, просветлялись души,
А люди шли, чтоб шанахи послушать,
И было негде яблоку упасть!
Из тысяч ртов – дыхание: «Играй!!»
На лицах – восхищенные улыбки.
Так шмель весной летит на стебель гибкий
Цветущих трав, когда приходит май…
Под курткой пряча тело хрупкой скрипки,
Он уходил… Куда?.. Поди – узнай!..
Он деньги презирал и их законы,
И лишь Любовь была его иконой!..

Холодный дом, незапертые двери,
Скамья в углу, да старый стол пустой,
Отважный Динни и красотка Мэри
Сюда вернулись мужем и женой.
И словно тень великого Рафтери
Вошла Любовь и встала за спиной...

Беднее их не сыщешь на земле,
Но как убоги представленья наши! –
Любовью переполненные чаши,
Невидимо стояли на столе.
Своё богатство, пастбища, коров,
В замен любви другие предлагали.
Влюбленные соблазна избежали,
Одну любовь впустив под общий кров.
В лачужке жалкой свадебная ночь
Без шумного застолья и подарков.
Любовь для них в окне луною яркой
Горела, словно силилась помочь.
Вдруг – словно лёгкий ветерок подул,
Дверь приоткрылась, скрипнула пугливо,
Седой старик вошел неторопливо,
Присел к огню, подвинув старый стул.
И помолчав, хозяевам признался:
«От ужина бы я не отказался!».

"Поужинать мы сами бы не прочь!
Всё, что найдется, рады вам подать бы,
Но пусты закрома у нашей свадьбы!..
Есть лишь любовь, но ей нам – не помочь"…
"Любовь вам в помощь!". Словно был факир
Он скрипку нежно вынул ниоткуда.
"Так пусть любовь и вам подарит чудо!
Зовите всех соседей к вам на пир!
Пусть не скупятся сонные тетери –
Играть на свадьбе буду я – Рафтери!"

И новость побежала по дворам,
Как пламя при лесном бежит пожаре.
И все спешили в дом к влюбленной паре,
И удивлялись собственным дарам!
Окорока, постельное бельё,
Бочонки масла, с птицами корзины,
Душистый чай, картошку и маслины –
Едва смогло вместить в себя жильё!
Как славно все на свадьбе пировали!
Припомнится подобное едва ли!..



Закончен пир. Поставив стул на стол
Рафтери сел, привычно вскинув скрипку,
И, словно спрятав грустную улыбку,
Смычком по струнам медленно повел…

..Когда смычок, натертый канифолью,
Едва коснулся обнаженных жил,
Явилось море, дышащее солью,
Луна всплыла над травами могил,
И ветер, заколдованный триолью,
По сумрачным болотам закружил…
По волшебству послушного смычка,
Являлась миру вся бездонность неба,
И жаворонок пел над полем хлеба,
А с ним в траве - зеленый брат сверчка…
И встало солнце за окном ветвей
В густом лесу над мостиком горбатым,
И слышался в пассажах пиццикато
Веселый топот ножек легких фей…

…Смычок опущен. И последний звук
Уходит в ночь, подобно птичьей трели...
Поношенную шляпу снял Рафтери
И с ней пошел, очерчивая круг...
А всем казалось, будто виртуоз
Снял с головы не шляпу, а корону...
Кто шиллинг положил туда, кто крону -
От всей души, без церемонных поз.
И шляпа, провожаемая взглядом,
Легла на стол, наполненная кладом.

Очарованьем музыки храним,
Закончен пир. В распахнутые двери
Убрались гости, и ушел Рафтери,
Сказав: «Любите!» нашим молодым.
Они одни остались за столом,
Случившемуся веря и не веря..
«Верни его!,- вдруг закричала Мэри, -
Ведь он забыл про шляпу с серебром!»
«Куда ушел он? По какой дороге?»..
Тут новый гость явился на пороге…

Пришел поздравить коробейник Пэт.
«Бог в помощь вам!» и одарил улыбкой.
«Послушай, Пэт, там был старик со скрипкой..
Верни его!» «Да никого там нет!
Я шел один… А ты о ком спросил!?»…
«Он здесь играл! Да не сойти мне с места!
Рафтери сам!!! Прославленный маэстро…
Потом ушел, а деньги – позабыл!»…
«Рафтери!? Динни, ты в своем уме ли?
Рафтери умер!..Три прошло недели…»

«Могилу я закапывать помог...
Великим был, а умер, как скиталец!..»
Пэт поднял к небу свой корявый палец :
«Какой скрипач!!.. Ведь он играл, как бог!»

..Когда смычок, натертый канифолью,
Едва касался обнаженных жил,
Вздымалось море, дышащее солью,
Луна вставала над травой могил,
И ветер, заколдованный триолью,
Над топкими болотами кружил…

По волшебству послушного смычка,
Являлась миру вся бездонность неба,
И жаворонок пел над полем хлеба,
А с ним в траве - зеленый брат сверчка…
Вставало солнце за окном ветвей
В густом лесу над мостиком горбатым,
И слышался в пассажах пиццикато
Веселый топот ножек легких фей…

И, отдаваясь музыке во власть,
Сердца добрели, просветлялись души,
А люди шли, чтоб шанахи послушать,
И было негде яблоку упасть!
Из тысяч ртов – дыхание: «Играй!!»
На лицах – восхищенные улыбки…
Так шмель весной летит на стебель гибкий
Цветущих трав, когда приходит май…
Под курткой пряча тело хрупкой скрипки,
Он уходил… Куда?.. Поди – узнай!..
Он деньги презирал и их законы,
И лишь Любовь была его иконой!...

Сообщение изменено: Atanvarno, 15 Май 2011 - 15:11.

[Приднестровец]

Что-то всё какие-то грустные любимые стихи в большинстве...

Весна 1921 г.
Симферополь
Зимою вдоль дорог валялись трупы
Людей и лошадей. И стаи псов
Въедались им в живот и рвали мясо.
Восточный ветер выл в разбитых окнах.
А по ночам стучали пулемёты,
Свистя, как бич, по мясу обнажённых
Мужских и женских тел.
Весна пришла
Зловещая, голодная, больная.
Глядело солнце в мир незрячим оком.
Из сжатых чресл рождались недоноски
Безрукие, безглазые… Не грязь,
А сукровица поползла по скатам.
Под талым снегом обнажались кости.
Подснежники мерцали точно свечи.
Фиалки пахли гнилью. Ландыш – тленьем.
Стволы дерев, обглоданных конями
Голодными, торчали непристойно,
Как ноги трупов. Листья и трава
Казались красными. А зелень злаков
Была опалена огнём и гноем.
Лицо природы искажалось гневом
И ужасом.
А души вырванных
Насильственно из жизни вились в ветре,
Носились по дорогам в пыльных вихрях,
Безумили живых могильным хмелем
Неизжитых страстей, неутолённой жизни,
Плодили мщенье, панику, заразу…

Зима в тот год была Страстной неделей,
И красный май сплелся с кровавой Пасхой,
Но в ту весну Христос не воскресал.

Максимилиан Волошин

[Ингигерда]

Совсем ужастики.
Мне у Макса Волошина больше другие нравятся, четверостишия, которым он свои акварели подписывал. Наизуть не помню

[Atanvarno]

Лиличка! Вместо письма
Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?

Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
26 мая 1916 г. Петроград

[Ингигерда]

Из "Песни о Гайавате" Генри Лонгфелло:

ТРУБКА МИРА

От утеса взявши камень,
Он слепил из камня трубку
И на ней фигуры сделал.
Над рекою, у прибрежья,
На чубук тростинку вырвал,
Всю в зеленых, длинных листьях;
Трубку он набил корою,
Красной ивовой корою,
И дохнул на лес соседний,

От дыханья ветви шумно
Закачались и, столкнувшись,
Ярким пламенем зажглися;
И, на горных высях стоя,
Закурил Владыка Жизни
Трубку Мира, созывая
Все народы к совещанью.
...
И в доспехах, в ярких красках, -
Словно осенью деревья,
Словно небо на рассвете, -
Собрались они в долине,
Дико глядя друг на друга.
В их очах - смертельный вызов,
В их сердцах - вражда глухая,
Вековая жажда мщенья -
Роковой завет от предков.

Гитчи Манито всесильный,
Сотворивший все народы,
Поглядел на них с участьем,
С отчей жалостью, с любовью, -
Поглядел на гнев их лютый,
Как на злобу малолетних,
Как на ссору в детских играх.

Он простер к ним сень десницы,
Чтоб смягчить их нрав упорный,
Чтоб смирить их пыл безумный
Мановением десницы.
И величественный голос,
Голос, шуму вод подобный,
Шуму дальних водопадов,
Прозвучал ко всем народам,
Говоря: "О дети, дети!
Слову мудрости внемлите,
Слову кроткого совета
От того, кто всех вас создал!

Дал я земли для охоты,
Дал для рыбной ловли воды,
Дал медведя и бизона,
Дал оленя и косулю,
Дал бобра вам и казарку;
Я наполнил реки рыбой,
А болота - дикой птицей:
Что ж ходить вас заставляет
На охоту друг за другом?

Я устал от ваших распрей,
Я устал от ваших споров,
От борьбы кровопролитной,
От молитв о кровной мести.
Ваша сила - лишь в согласье,
А бессилие - в разладе.
Примиритеся, о дети!
Будьте братьями друг другу!

[ломехи]

Хаим Нахман Бялик ."Склонилась душа"

Под гнётом вашего привета
Склонилась в прах моя душа.
Я-только медная монета
В гремящей тыкве голыша...

С чем вы пришли в мою обитель?
В чём грех,в чём подвиг мой? Весь век
Я был не врач и не учитель,
И не пророк,а дровосек.

В руке топор из грубой стали,
Я молча делаю своё,
Проходят дни,плеча устали,
И затупилось лезвиё.

Ведь я холоп,с утра пришедший,
И я уйду с закатом дня,
Не мне произносить вам речи,
Не вам плескать вокруг меня.

Что будет завтра?Небо чёрно...
Кто завтра буре даст отпор?
Сзывайте всех на круг соборный!
К отчёту!К жертве! За топор!!!

Перевод З.Жаботинского.

[альбинос в черном]

Октябрь уж наступил...
А. Пушкин

С любовью к Октябрю Россия увядает,
Она жива сегодня, завтра нет.
Зажги свечу и плачь!.. Уж роща отряхает
Кровавые листы — их так любил поэт.
Народная слеза в осадок выпадает,
Народная тропа уходит на тот свет.

Юрий Кузнецов Осенняя годовщина

[Ингигерда]

Я и вы.

Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из другой страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.

Не по залам и по салонам,
Темным платьям и пиджакам -
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.

Я люблю - как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.

И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,

Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник и мытарь
И блудница крикнут: вставай!

Николай Гумилёв

[альбинос в черном]

Соблазнительно для нации, скорой на руку формации, Прийти с мечом к соседу и сказать: "Вы уже окружены! Вложим мы мечи в ножны, Если вы согласны откуп дать".

И это зовется "Дань Дании":
Захватчик дает вам понять,
Что если получит "Дань Дании",
То армия двинется вспять.
Соблазнительно для нации обленившейся формации Мошну свою похлопать и сказать: "Мы могли бы и сразиться - только некогда возиться! Мы предпочитаем откуп дать".

И это зовется "Дань Дании":
Но, право, пора и понять,
Что стоит хоть раз дать "Дань Дании" -
Захватчик ворвется опять.
Отвратительна для нации перспектива оккупации, Но ежели придется выбирать - Откупиться ли деньгами или в бой вступить с врагами, - Будет лучше прямо им сказать:

"Отродясь не платили "Дань Дании"!
Да и дело совсем не в деньгах!
Ведь такой договор - это стыд и позор
И для нации гибель и крах!"

Редьярд Киплинг "Дань Дании"

[Приднестровец]

Два стихотворения Готфрида Бенна

***
Той высшей волей, что часы дарует,
твой дух дерзнул покинуть предков ряд —
он созерцанья миг преобразует
в бесстрастный час, что разрушает взгляд, —
нагие вещи вторгнулись в виденья,
нет уз меж ними — есть одна лишь страсть:
забыть их суть и в круг стихотворенья
холодной властью слова их заклясть.
Что прах и щебень мировой руины,
горы масличной вещий скорбный знак,
Анжуйских битв кровавые крестины,
железный Гогенштауфенов шаг?
Вот новый крест — но он не убиенье,
вот Страшный суд — но он не мести глас:
строфа здесь клятва, суд — стихотворенье,
и рокот прялок тих: то Парок час.
Той вышней волей, что часы дарует
и чье значенье смутно и темно, —
что минул год, она нам указует,
но часа песнь постичь нам не дано, —
прочь минул год — империй сотрясенье,
прах в небесах, прах власти — мимо, прочь, —
и грянул час, твой час: в стихотворенье
ведут беседу боль твоя и ночь.

- 1943

***

Послушай…

Послушай, вот таким и будет он —
последний выход твой, последний вечер:
«Юноны» пачка, пиво (три) и речи,
нахватанные «Шпигелем» в ООН.
Один за столиком; спиной прирос,
мерзляк злосчастный, к трубам отопленья.
Вокруг тебя — людские испаренья,
чета супругов и треклятый пёс.
И это всё. Ни дома, ни холма,
чтоб взор тонул на солнечных просторах.
Ты жил всегда в довольно тесных шорах —
был отчий дом таков, и жизнь сама.
И это всё. Но Зевс, его огни,
рой духов, сонмы солнц, вселенной дали —
все сквозь тебя прошли, тебе сияли, —
и это всё, в конце, как и в начале, —
последний вечер… А теперь усни.

- 1954—1955

Перевод с немецкого Альберта Карельского

[Ингигерда]

ДИАЛОГ У НОВОГОДНЕЙ ЁЛКИ

Стихи Юрия Левитанского

— Что происходит на свете? — А просто зима.
— Просто зима, полагаете вы? — Полагаю.
Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю
в ваши уснувшие ранней порою дома.

— Что же за всем этим будет? — А будет январь.
— Будет январь, вы считаете? — Да, я считаю.
Я ведь давно эту белую книгу читаю,
этот, с картинками вьюги, старинный букварь.

— Чем же всё это окончится? — Будет апрель.
— Будет апрель, вы уверены? — Да, я уверен.
Я уже слышал, и слух этот мною проверен,
будто бы в роще сегодня звенела свирель.

— Что же из этого следует? — Следует жить,
шить сарафаны и лёгкие платья из ситца.
— Вы полагаете, всё это будет носиться?
— Я полагаю, что всё это следует шить.

Следует шить, ибо сколько вьюге ни кружить,
недолговечны её кабала и опала.
Так разрешите же в честь новогоднего бала
руку на танец, сударыня, вам предложить!

— Месяц серебряный, шар со свечою внутри,
и карнавальные маски — по кругу, по кругу!
— Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку,
и — раз-два-три,
раз-два-три,
раз-два-три,
раз-два-три!..

1970

[Лысый]

Внезапно!
Тарас Грыгорович:

Вип'єш першу - стрепенешся,
вип'єш другу - схаменешся.
Вип'єш третю - в очах сяє,
думка думку здоганяє!

[киевлянин]

А это точно Шевченко, а не Тютюнник?
http://fb2.booksgid....nik-vir/43.html

— Ох, чарочка малесенька, пощипує злегесенька. Вип'єш першу — стрепенешся, вип'єш другу — схаменешся. Вип'єш третю — в очах сяє, думка думку здоганяє!

— Молодець, Вихтір!

[lana]

Це є така легенда, що нібито Шевченко десь на стіні пивнушки написав такі вірші.

[Ингигерда]

Эдуард Асадов

Я могу тебя очень ждать…

Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!

Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что всё не зря,
Что тебе это вправду надо!

Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По песку без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!

Все проиду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что всё не зря,
Что потом не предашь в дороге.

Я могу для тебя отдать,
Всё, что есть у меня и будет,
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.

Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что всё не зря,
Что люблю тебя не напрасно!

[lana]

Ліна Костенко

Вже почалось, мабуть, майбутнє.
Оце, либонь, вже почалось…
Не забувайте незабутнє,
воно вже інеєм взялось!
І не знецінюйте коштовне,
не загубіться у юрбі.
Не проміняйте неповторне
на сто ерзаців у собі!
Минають фронди і жіронди,
минає славне і гучне.
Шукайте посмішку Джоконди,
вона ніколи не мине.
Любіть травинку, і тваринку,
і сонце завтрашнього дня,
вечірню в попелі жаринку,
шляхетну інохідь коня.
Згадайте в поспіху вагона,
в невідворотності зникань,
як рафаелівська Мадонна
у вічі дивиться вікам!
В епоху спорту і синтетики
людей велика ряснота.
Нехай тендітні пальці етики
торкнуть вам серце і вуста.

[Eydis]

Михайль Семенко

МІСТО НАД БУХТОЮ

Я палаю захватом, я чекаю вечора
Я мрію про щастя я мріяв і вчора
Я лину до тропіків
Я багну холодного глетчера
Я хочу прилащитись до зимного моря

Хочу буть диким як вітер над скелями
Хочу буть скелею щоб серця граніт
Розбився об серце, що пахне морелями
Блукає в душі де кохання і лід

Співаю про захвати щастя безстумного
Щастя безмежного в місті над бухтою
Чекаю я вечора хмарно-роздумного
Зустрінутись з нею, квапливо-безрухою.

Сообщение изменено: Eydis, 01 Январь 2012 - 16:18.

[hirundo]

А тень ее там, все за той же оградой,
завтра поидешь – не застанешь,
тогда-то в тебя
воидет навсегда ее облик.

Геннадий Айги.

[Lord of the dance]

А С Пушкин
Делибаш
Перестрелка за холмами;
Смотрит лагерь их и наш;
На холме пред казаками
Вьется красный делибаш.

Делибаш! не суйся к лаве,
Пожалей свое житье;
Вмиг аминь лихой забаве:
Попадешься на копье.

Эй, казак! не рвися к бою:
Делибаш на всем скаку
Срежет саблею кривою
С плеч удалую башку.

Мчатся, сшиблись в общем крике...
Посмотрите! каковы?..
Делибаш уже на пике,
А казак без головы.

[Lord of the dance]

Р Киплинг
Бремя белых
Твой жребий - Бремя Белых!
Как в изгнанье, пошли
Своих сыновей на службу
Темным сынам земли;
На каторжную работу -
Нету ее лютей,-
Править тупой толпою
То дьяволов, то детей.

Твой жребий - Бремя Белых!
Терпеливо сноси
Угрозы и оскорбленья
И почестей не проси;
Будь терпелив и честен,
Не ленись по сто раз -
Чтоб разобрался каждый -
Свой повторять приказ.

Твой жребий - Бремя Белых!
Мир тяжелей войны:
Накорми голодных,
Мор выгони из страны;
Но, даже добившись цели,
Будь начеку всегда:
Изменит иль одурачит
Языческая орда.

Твой жребий - Бремя Белых!
Но это не трон, а труд:
Промасленная одежда,
И ломота, и зуд.
Дороги и причалы
Потомкам понастрой,
Жизнь положи на это -
И ляг в земле чужой.

Твой жребий - Бремя Белых!
Награда же из Наград -
Презренье родной державы
И злоба пасомых стад.
Ты (о, на каком ветрище!)
Светоч зажжешь Ума,
Чтоб выслушать: "Нам милее
Египетская тьма!"

Твой жребий - Бремя Белых!
Его уронить не смей!
Не смей болтовней о свободе
Скрыть слабость своих плечей!
Усталость не отговорка,
Ведь туземный народ
По сделанному тобою
Богов твоих познает.

Твой жребий - Бремя Белых!
Забудь, как ты решил
Добиться скорой славы, -
Тогда ты младенцем был.
В безжалостную пору,
В чреду глухих годин
Пора вступить мужчиной,
Предстать на суд мужчин!

[Lord of the dance]

Р Киплинг

Серые глаза - рассвет,
Пароходная сирена,
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены.

Черные глаза - жара,
В море сонных звезд скольженье,
И у борта до утра
Поцелуев отраженье.

Синие глаза - луна,
Вальса белое молчанье,
Ежедневная стена
Неизбежного прощанья.

Карие глаза - песок,
Осень, волчья степь, охота,
Скачка, вся на волосок
От паденья и полета.

Нет, я не судья для них,
Просто без суждений вздорных
Я четырежды должник
Синих, серых, карих, черных.

Как четыре стороны
Одного того же света,
Я люблю - в том нет вины -
Все четыре этих цвета.