4 ответов в этой теме

[eugene-march]

Рудич Т.
ДО ПИТАННЯ ПРО АНТРОПОЛОГІЧНИЙ СКЛАД НАСЕЛЕННЯ
ЛІВОБЕРЕЖНОЇ УКРАЇНИ ДАВНЬОРУСЬКОЇ ДОБИ (ЗА МАТЕРІАЛАМИ
З МОГИЛЬНИКА НА ОКОЛИЦІ М. ПЕРЕЯСЛАВА-ХМЕЛЬНИЦЬКОГО)



8 стр. Было бы здорово, если кто-нибудь взялся за перевод на русский язык.

Линк

[makc]

Перевод:

Т.А. Рудич. НАСЕЛЕНИЕ ЛЕВОБЕРЕЖНОЙ УКРАИНЫ ДРЕВНЕРУССКОГО ВРЕМЕНИ ПО МАТЕРИАЛАМ АНТРОПОЛОГИИ.

Статья посвящена антропологическим исследованиям населения древнерусского времени лесостепной части Днепровского Левобережья.
К л ю ч е в ы е с л о в а: Левобережная Украина, антропология, славяне, северяне, поляне
Антропологи обращаются к теме состава населения Левобережья Днепра древнерусской эпохи в течение почти 130 лет, но историография по этому вопросу незначительна. Исследования носили эпизодический характер и отражали этапы развития антропологической науки.
Начало им положил А.П. Богданов (1878), который опубликовал материалы курганов древнерусского времени по р. Псел Суджанского уезда Курской губернии (раскопки Д.Я. Самоквасова). У антрополога погребенное там население вызвало ассоциации не сколько со славянскими популяциями, сколько с соседними угро-финскими народами.
Отдельные черепа из древнерусских могильников, главным образом бассейна Нижней Десны, исследовал известный антрополог В.В. Бунак (Bunak 1932). По его типологической схеме, долихокранный узколицый морфотип этой группы принадлежал к понтийской ветви средиземноморской расы и был одним из двух ведущих типов восточных славян.
Антропологические работы базировались на разделении черепов по племенным группам согласно археологическим представлениям того времени. В тогдашней исторической литературе вся территория лесостепного Левобережья рассматривалась как северянские земли, а потому в разработанную Г.Ф. Дебецом (1948, с. 259-261) северянскую коллекцию вошли материалы из курганов древнерусского времени всего лесостепного Левобережья (96 черепов). Долихокранные со средней шириной лица черепа этой серии исследователь рассматривал как представляющие дальнейшую ступень развития протоевропеоидного типа. В зависимости от того, насколько отдельные черепа отличались от первоначального прототипа, они могли быть диагностированы как «северные» или «средиземноморские».Мнения отражали популярные тогда в науке идеи стадиальности.
Более аргументированно о неоднородности древнерусского населения Левобережной Украины писала Т.А. Трофимова (1946; 1948).Этому способствовало расширение источниковой базы, а также то, что исследовательница, основываясь на исследованиях Б.А. Рыбакова, впервые разделила краниологический материал Левобережья на группы северян, полян переяславских и черниговских.То есть костные останки Черниговского и Перяславского уездов, которые раньше считались северянскими, Т.А. Трофимова рассмотрела уже отдельно, как серии полян черниговских и переяславских.Это позволило ей выделить два доминантных на Левобережьи морфотипа. Долихокранный узколицый европеоидный тип, который характеризовал северян и полян Переяславского уезда (а также вятичей Зарайского уезда, кривичей Волоколамского и Рузского уездов), по мнению исследовательницы, имел параллели среди финских групп Поволжья, населения Болгарского царства и частично золотоордынских городов. Мезодолихокранный узколицый морфотип полян Черниговского уезда не прослеживался на соседних территориях, а ближайшие аналоги находил среди ильменских славян, славян Померании и Австрии.
Т.о. Трофимова отмечала, что ранее этот тип попадался на могильниках черняховской культуры. Заметим, что в то время в научном обороте была только одна Черняховская серия из Нижнеднепровского могильника Николаевка, которая действительно демонстрировала существенные связи с северными и центральными районами Европы.
Дальнейшие исследования показали еще большее разнообразие населения региона. В 60-е гг. Г.П. Зиневич обработала своеобразный материал с раскопок могильника у с. Шестовица (Черниговская обл., Правый берег Десны). Черепа происходили из раскопок П.И. Смоличева (1926 г.) и Д.И. Блифельда (1956-1958 гг.) Серия была небольшой (11 мужских и 9 женских черепов) и неоднородной.Мужская группа характеризовалась длинным, средневысоким, долихомезокранным черепом, узким лицом, несколько уплощенным по горизонтали, высокими орбитами, носом, что едва выступает (комбинацией, несвойственной славянам).Женская серия отличалась долихокранией, длинным высоким черепом, узким хорошо профилированным лицом, очень выдающимся носом. У исследовательницы не возникло сомнений относительно принадлежности женщин к славянскому кругу и близости к северянкам, полянкам черниговским и переяславским (Зиневич 1962).
Все известные на то время краниологические материалы древнерусского времени с Левобережья были использованы в фундаментальной работе Т.И. Алексеевой (1973), посвященной восточным славянам. Работа базировалась преимущественно на материалах с раскопок конца XIX - начала ХХ ст., хотя привлекались и поступления 20-60 гг. Количество скелетов, которые происходили из отдельных пунктов, не позволило автору сформировать репрезентативные выборки из отдельных могильников, и она была вынуждена оперировать сборными сериями из племенных территорий, очерченных археологами.В то время приобрела уже широкую популярность точка зрения Б.А. Рыбакова (1947), который считал ареалом северян среднее течение Десны, бассейн Сейма и верховья Сулы. То есть, северянская территория значительно сужалась, а приднепровские районы Левобережья рассматривались как принадлежащие полянам. Согласно этим представлениям и были сгруппированы антропологические материалы.
Северянам принадлежали скелеты из курганов на берегу реки Псел возле Белгород-Николаевского монастыря, в с. Гочево, с. Александровка, на Моисеевском городище, у уроч. Голубица, в с. Коробкин Курской губ., с. Лебедки Орловской губ., В с. Красное и хут. Сетном на Сумщине - всего 22 мужских и 32 женских черепа. Они происходили из раскопок Д.Я. Самоквасова, В.И. Сизова, П.С. Рыкова, П.И. Засурцева и А.Е. Алиховой.
В суммарную группу черепов с территории полян переяславских (36 мужских и 11 женских) вошли материалы из раскопок возле г. Переяслав, с. Медвежье, с. Липовое, с. Липлява, хут. Ломан, c. Броварки и г. Дубно. Они происходили из раскопок конца XIX - начала ХХ ст. В.М. Щербаковского, Д.Я. Самоквасова, В.В. Хвойки и М. Шмиткина.
Представительной оказалась популяция полян черниговских. Отдельно анализировался материал из сел и городов. Т.И. Алексеева рассматривала как сельское население людей, погребенных в курганах (выборку составили 24 мужских и 13 женских черепов). Это были материалы из раскопанных Д.Я. Самоквасовым курганов у Троицкого монастыря на Болдиных горах, с. Гущин, с. Стольное, г. Бахмач и раскопок П.И. Смоличева возле с. Шестовица. Городское население черниговских земель репрезентовали материалы с кладбища в Чернигове, черепа из пещер Свято-Троицкого монастыря в Чернигове (раскопки Д.Я. Самоквасова), кладбища на берегу реки Стрижень возле церкви Бориса и Глеба, а также черепа из г. Конотоп (раскопки Т.В. Кибальчича) и Замковой горы в Любече (раскопки Б.А. Рыбакова и Т.И. Макарова). Такой подход к распределению материала дал интересные результаты.
Т.И. Алексеева (Алексеева 1973, с. 67) предложила классификацию восточнославянских (мужских) групп, в основу которой были положены черепной указатель, ширина скул, носовой указатель и угол носа. По этой схеме сборная серия северян, отмечалась долихокранией со середнешироким лицом, имела такие же морфологические характеристики, как и сборные группы дреговичей, радимичей и смоленских кривичей. Поляне черниговские и переяславские были отнесены к тем же мезокранным середнелицым формам, что и поляне киевские. Меньший черепной указатель и более узкое лицо полян левобережных по сравнению с киевскими исследовательница объясняла морфологией древнего субстратного населения Левобережья. То есть, на антропологических материалах фиксировалось генетическое родство населения левобережных и правобережных полянских земель.
Исследовательница также отметила, что древнерусские горожане отличались от крестьян бОльшим черепным указателем и более широким лицом. Объясняла это она процессом брахикефализации, который быстрее проходил у городского населения.
В 70-80 гг. продолжали существенно пополняться антропологические коллекции, которые репрезентовали население Левобережья Днепра.
Материал из 35 захоронений курганного могильника XI-XII вв. у с. Каменное на правом берегу среднего течения р. Псел исследовали В.Д. Дьяченко и П.М. Покас (Дяченко, Покас, Сухобоков 1984). Мужская серия характеризовалась большими размерами резкодолихокранного черепа, середнешироким хорошо профилированным лицом, резко выдающимся носом. Ближайшие аналоги антропологи видели в северянских сериях, но отметили бОльшую высоколицесть и узколицесть этой группы. Именно размеры и пропорции лица и орбит навели их на мысль о степных влияниях, которые могли отражать генетическую линию, которая тянется от ираноязычных групп (скифов Поднепровья) через часть черняховцев до населения древнерусской эпохи региона.
В дальнейшем П.Н. Покас продолжил исследования антропологического состава населения Левобережья. Он проработал материал с территории бассейна реки Псел (Покас 1987), где поблизости хут. Зеленый Гай был раскопан ряд захоронений древнерусского времени на курганном (XI-XII вв.) и грунтовом (XII-XIII вв.) могильниках. Рассмотрев материалы с этих могильников отдельно, исследователь отметил их типологическое сходство. То есть, изменение обряда не сопровождалось резким изменением населения. П.М. Покас фиксировал морфологическую близость этого населения со сборной серией северян и подчеркивал отсутствие типологической схожести с популяциями салтовской культуры как с Салтовского могильника (аланская составляющая), так и Зливкинского (болгары).
П.М. Покасу принадлежат также исследования населения Среднего Подесенья (Покас 1988). Он предложил при анализе обращать внимание на социальный статус умерших (горожане, крестьяне, дружинники). Напомним, что Т.И. Алексеева уже рассматривала отдельно городские и сельские подборки, но П.М. Покас исследовал также выборку из дружинных погребений у сел Гущин, Шестовица, Табаевка и Клонов. В сложившуюся представительную серию черепов, репрезентовашую сельское население, вошел новый материал
из курганных могильников у сел Жукля, Комань, Рябцев и грунтового могильника у с. Лесково. Этот материал он объединил с черепами из могильников Влазов, Мериновка, Стольное, Кошары, которые уже исследовали Т.И. Алексеева и Г.Ф. Дебец. П.М. Покас отметил сходство сельского и городского населения (хотя горожане были более смешанными), но зафиксировал бОльшую длину головы, бОльшие размеры лица и более резкую горизонтальную профилировку черепов из сельских могильников. Подборка мужских черепов из дружинных некрополей оказалась смешанной и достаточно близкой к горожанам, она характеризовалась мезокранией, большим черепом и середнешироким лицом. Женская группа из этих могильников, наоборот, была ближе к сельскому населению региона. Интересные результаты дало сравнение морфологии сельского древнерусского населения Подесенья с черняховцами Поднепровья, хотя материалов черняховской культуры было немного. Древнерусские черепа оказались слабее профилированными на верхнем уровне, но лучше - на среднем, имели более низкие лица и орбиты, широкий нос. Эти статистически достоверные различия, которые не объясняются эпохальной изменчивостью, позволили П.М. Покасу отрицать возможность связи древнерусского населения Подесенья с Черняховским.
Новый материал из Левобережных земель дали раскопки грунтового могильника второй половины XI - начала XIII вв., проведенные в 2004-2006 гг. под руководством М.Т. Товкайло на окраине г. Переяслав-Хмельницкий. Вопрос о его принадлежности горожанам или крестьянам остался открытым. Антропологический материал из могильника исследован автором (Рудич 2007).
Мужская группа (12 черепов) характеризуется длинным, узким, средневысоким, долихокранный черепом. Лицо средних размеров. Горизонтальная профилировка его на верхнем уровне находится на грани резкой и умеренной, на среднем - резкая. Орбиты низкие, нос средних размеров, выступает на границе среднего и значительного.
Серия укладывается в размах вариаций славянских групп X-XIII вв. Происходит она из земель, которые относят к полянам переяславским, т.е. следовало бы ожидать максимального морфологического сходства популяции с территориально близкими группами полян. Но от сборных серий полян переяславских и черниговских эта группа отличается значительной долихокранией, широким лицом, имеет более слабое профилирование.
Можно предполагать приток на Переяславщину населения с земель полян киевских, поскольку, в отличие от других княжеств, Переяславское в XII-первой половине XIII в. было в полной зависимости от Киева. Киевские князья заселяли и укрепляли южные и восточные границы не только Киевской, но и Переяславской земли, вследствие чего возник ряд городищ. Но для популяций Киевской земли, в отличие от Переяславской группы, характерна, главным образом, мезокрания при меньших размерах черепа и лица.
Объяснить различие наших переяславцев от полянских серий влиянием степняков нельзя. Известно, что на переяславском рубеже оседали кочевые племена, но ни одна из этих групп (даже аланы) не могла привнести такой малый черепной указатель. К тому же, по строению лица все известные серии кочевников существенно отличаются от Переяславской популяции, хорошо укладывающейся в размах вариаций славянских групп.
Если обратиться к схеме дифференциации восточнославянских групп Т.И. Алексеевой, то наша переяславская популяция является ближайшей к долихокранным со середнешироким лицом (дреговичи, смоленские кривичи, радимичи, северяне), а также долихокранным с относительно широким лицом (волыняне, полоцкие кривичи) типам. Заметим, что среди западных славян выраженная долихокрания характерна для вислян (в сочетании со середнешироким лицом) и мазовшан (в сочетании с относительно широким лицом). То есть серия из Переяслава-Хмельницкого четко демонстрирует северное и северо-западное направления связей, а малому черепнму указателю переяславцев легко находятся аналоги в славянском мире, хотя на несколько северных территориях.
Чтобы уточнить место левобережных серий в кругу славянских групп, мы обратились к методам многомерной статистики, что способствует объективизации результатов анализа. Использовался пакет программ SYSTAT. Для межгруппового факторного анализа привлечены 20 серий мужских черепов древнерусской эпохи из Поднепровья, т.е. территориально близких популяций. Они представлены материалами из могильников Николаевского, хут. Половецкого, Шестовицы (Зиневич 1962; 1967), Яблоновки, Монастырки, Липового, Зеленого Гая (Покас 1987; 1988; 1988), Юрьева (Орлов, Моця, Покас 1985), Каменного (Дяченко, Покас, Сухобоков 1984), Бучака, Григорьевки (Козак 2000), Княжей горы, Витачева, Киева, Любеча, Чернигова (Алексеева 1973), Переяслав-Хмельницкого (Рудич 2007), а также сборными сериями полян переяславских, черниговских и северян (Алексеева 1973).
Серии сравнивались по таким признакам: длина, ширина, высота черепа, углы горизонтального профилирования лица и угол носа, ширина и высота лица, орбитный и носовой указатели. Межгрупповой анализ (МГФ[*Метод Главных Факторов(=Компонент)*]) показал, что среднеднепровские популяции максимально дифференцируют признаки, которые имеют нагрузку по первому фактору: угол носа, ширина лица и носа (положительные), углы горизонтальной профилировки, ширина черепа (отрицательные). По второму фактору наибольшие нагрузки имеют длина черепа, высота лица, черепа и орбит. По значениям нагрузок в серии все группы были вписаны в пространство двух факторов полиморфизма. Результаты анализа продемонстрировали неоднородность населения Левобережья, что хорошо отразило сложность его формирования.
Максимально удаленными от общего массива серий оказались группы из могильников Шестовица, Каменное и Липовое (материалы П.Н. Покаса). Серия черепов из могильника Шестовица дистанцируется от других благодаря узкому и уплощенном лицу, не характерному для славянских групп. Антропологи отмечали своеобразие серии. По результатам межгруппового анализа с привлечением широкого круга серий VI-XVI вв. группа из Шестовицы обнаружила наибольшую статистическую близость с сериями викингов, особенно Швеции и Великобритании (Санкина, Козинцев 1995).
Отличие серии с Каменного от общего массива обеспечивает значительная высота лица и орбит. Эти признаки были для исследователей аргументом в пользу иранских влияний (Дяченко, Покас, Сухобоков 1984). Одонтологи в серии с Каменного усматривали наличие салтовского (аланского) компонента (Сегеда 2000, с. 274).
Своеобразие выборки черепов с Липового П.М. Покас, используя свои краниологические материалы, также объяснял восточными влияниями на формирование популяции. Известная латышская исследовательница Р.У. Гравере на одонтологическом материале фиксировала близость выборки из Липового с сарматскими сериями - черепами Дмитриевского могильника салтовской культуры и могильника Каменка на Нижнем Днепре (Гравере 1999).
Но рассмотрим основной массив популяций региона. Здесь намечаются такие тенденции. На Левобережьи концентрируются, главным образом, серии с большим продольным диаметром более высоким лицом, резкой горизонтальной профилировкой и сильнее выдающимся носом. Они характеризуются долихокранией. Это группы северянских, переяславских и частично черниговских земель (Любеч). Однако близкое сочетание признаков, хотя и не так ярко обозначенное, проявляется в отдельных сериях с территории полян киевских (Николаевский могильник, Юрьев, Монастырек). Всего на правобережьи Днепра доминируют группы, для которых характерны меньшие длина черепа, высота лица в сочетании с более слабой горизонтальной профилировкой и меньшим углом выступания носа. Это серии из могильников Григорьевка, Бучак, хут. Половецкий, Яблоновка. По черепному указателю все они характеризуются мезокранией. К ним, благодаря незначительной длине черепа, высоте черепа и лица, тяготеет население Княжей горы, Сагуновки, Киева и двух левобережных серий - Чернигова и сборной полян черниговских (последняя в меньшей степени).
Результаты кластерного анализа (иерархическая процедура, расстояние Евклида, метод Соmрlеtе) тоже хорошо иллюстрируют антропологическую ситуацию в Среднем Поднепровье (рис.).

Рис. Кластеризация мужских серий древнерусского времени Среднего Поднепровья.

Основной массив древнерусских серий распадается на субкластеры, отражающие региональные особенности. Достаточно близкими оказались сборные группы северян, полян переяславских, а также популяции из могильников Переяслав-Хмельницкий, Любеч (черниговские территории) и Зеленый Гай (северянские территории). Сборные серии полян черниговских и Чернигова вошли в круг правобережных групп: Княжа Гора, хут. Половецкий, Бучак, Григорьевка, Киев, Яблоновка.
Но рассмотрим древнерусские левобережные группы в несколько ином масштабе, в широком кругу восточнославянских серий. Для этого к анализу привлечена 21 серия мужских черепов. Сборные группы X-XIII вв. представляют территории полян киевских, черниговских, переяславских, дреговичей, кривичей ярославских, костромских, смоленских, тверских, владимирских, вятичей, радимичей (Алексеева 1973), древлян-волынян (Рудич 2003, с. 202-204), тиверцев (Великанова 1975 ), а также население городов Киева, Чернигова, Смоленска, Любеча, Витачева (Алексеева 1973), Галича (Рудич 1998) и Переяслава-Хмельницкого (Рудич 2007).
Серии сравнивались по признакам: продольный, поперечный и высотный диаметры, ширина и высота лица, орбит, носа, ширина лба, угол выступания носа и углы горизонтальной профилировки лица. Во втором варианте анализа продольный и поперечный диаметры, высота и ширина лица, носа, орбит были заменены на указатели.
Результаты обоих вариантов кластерного анализа (иерархическая процедура, расстояние Евклида, метод Complеte) оказались близкими. Большинство левобережных популяций демонстрирует ближайшее сходство с сериями северных территорий. Группы северян, полян переяславских, сборная полян черниговских объединились в один кластер с дреговичами и радимичами. То есть, главный массив мужского населения Левобережья четко тяготеет к славянскому населению северных территорий, где проживали дреговичи и радимичи.
Но для того, чтобы точно выяснить ситуацию в регионе, обратимся к сравнительному анализу не только мужских, но и женских серий. Мужские группы считаются более мобильными, они являются лучшим материалом для изучения миграционных процессов, женские лучше характеризуют тип субстратного населения этой территории, поэтому являются источниками для исследования автохтонных линий.
Для женских групп земель северян и полян черниговских, а также серии из могильника в Переяславе-Хмельницком (Рудич 2007) характерно сочетание долихокраниии со средней шириной лица, которое в восточнославянском мире отличает радимичей и дреговичей. Сборную серию полянок переяславских (Алексеева 1973) определяет сочетание признаков, которое является типичным и для женщин тиверских, волынских, древлянских (Рудич 2003) и восточнохорватских земель (Рудич 1998). Это сочетание мезокрании с широким или относительно широким лицом. Укажем, что эта комбинация вообще является самой распространенной среди женщин славянского мира, она охватывает большой антропологический массив, и в него входят не только восточнославянские популяции. Так, на западных территориях она характеризует вислянок, полянок польских, моравок, лужичанок, хорваток, часть словацких женщин. Мезокранией (с тенденцией к долихокрании) и середнешироким лицом отмечаются на Левобережьи женщины из сельских и дружинных могильников Подесенья и Зеленого Гая. Они занимают промежуточное положение между двумя упомянутыми массивами-западным и северо-западным.
Следовательно, население Левобережья в древнерусское время не было однородным, но и мужчины, и женщины большей части региона демонстрируют сходство, прежде всего, с населением, которое проживало на территориях радимичей и дреговичей, и собственно говоря, составляют с ними один антропологический массив. Вопрос о том, какому хронологическому срезу мы обязаны такому сходству, является открытым. Это вызвано тем, что население целого ряда культур I тыс. предпочитало кремацию умерших и не оставило материала для краниологов.
Поэтому когда антропологи пытаются выяснить время появления какого-то морфотипа на Левобережьи, они могут привлечь только черепа черняховской и салтовской культур как относительно хронологически близкий сравнительный материал. Но в первом случае имеем несколько веков, не представленных антропологическим материалом, поскольку первые древнерусские серии датируются лишь X-XIII вв. Эти несколько веков по археологическим данным характеризовались миграциями, которые охватывали территорию, где когда-то бытовала черняховская культура, и соседние регионы.
В послечерняховское время часть памятников V-VII вв. Левобережья принадлежала пеньковской культуре. Достопримечательности пеньковской и более северной колочинской культуры, подоплеку которой видят в киевской, были одним из компонентов формирования волынцевской и роменской культур Левобережья. Обе занимали территорию, которая считается северянской. Еще одна составляющая левобережных культур VIII-X вв. связана с потомками носителей пражской культуры, что в VII-VIII вв. проникли на левый берег Днепра. Но на территории полян киевских, откуда была возможна инфильтрация населения на Левобережье, археологическая ситуация также является сложной. В VI-VII вв. здесь сходились границы пражской, пеньковской и колочинской культур, в VIII-X вв. - лукарайковецкой и волынцевской. Ни одна из перечисленных групп не представлена ​антропологически. Теоретически в составе их носителей могли быть потомки черняховцев. Но поскольку во второй половине I тыс. археологически фиксируются перемещения людей, можно предположить, что население, которое могло быть родственным генетически с черняховской культурой, не обязательно оставалось там, где жили его предки в черняховскую эпоху. Это позволяет не ограничиваться сравнением черняховских и древнерусских материалов исключительно в пределах региона, хотя такой вариант рассматривается в первую очередь, и расширить круг серий для сравнения.
Относительно черняховских материалов Левобережья (Покас 2000), то их следует отдельно сравнивать с древнерусскими популяциями из земель полян черниговских, переяславских и северян.
Мужская сборная группа полян черниговских (по материалам Т.И. Алексеевой, Г.П. Зиневич, П.М. Покаса) в среднем характеризуется мезокранией, середнешироким лицом и носом. Формально она попадает в ту же категорию, что и мужчины черняховской культуры Левобережья (материалы П.Н. Покаса). Но полянская группа отличается от последних более длинным и более широким черепом, меньшим черепным указателем, более широким и более низким лицом, но одновременно узкими орбитами, более низким, но более широким (на 1,4 ед.) носом. Эти различия, за исключением ширины носа, незначительные, но не вписываются в представления об эпохальной изменчивости. Если же из сборной полянской серии, которой мы оперируем, изъять материалы дружинных могильников (с их пришлым компонентом), то ее морфологические различия с левобережными черняховцами вырастут еще больше.
Сборная серия полянок черниговских относится к категории долихокранных, со середнешироким лицом и широким носом. В отличие от них, черняховки Левобережья характеризуются мезокранией, середнеширокими лицами и носом. Полянки существенно отличаются от черняховок региона меньшим на 2,8 ед. черепным указателем,лицом шире на 3,1 мм (по указателю на 3 ед.), большими размерами носа (на 4,6 ед.). Такое направление изменений размеров и пропорций лица и его деталей не согласуется с эпохальной изменчивостью, т.е. свидетельствует против прямой генетической линии между черняховскими и полянскими женщинами.
Мужская сборная серия полян переяславских относится к долихокранным формам со средней шириной лица и носа. Поляне имеют более длинную в отличие левобережных черняховцев черепную коробку (на 2 ед.), более крупные размеры лица, более низкие орбиты и более широкий нос, более слабую горизонтальную профилировку лица. Такой характер различий нельзя объяснить эпохальной изменчивостью физического типа.
Группа женских черепов полян переяславских (Алексеева 1973) входит в категорию мезокранных широколицых и широконосых форм. Этим она отличается от черняховок Левобережья, у которых мезокрания сочетается со середнешироким лицом и носом. Переяславская славянская серия отличается более широким (на 3,7 ед.) И более низким (на 4,2 ед.) лицом, большими размерами носа, который шире по указателю (на 4,0 ед.), Более слабой профилировкой лица и слабее выдающимся носом (на 1,3 ед.). При таких статистически достоверных различях нет возможности говорить о генетических связях женского населения территории полян переяславских и черняховской культуры Левобережья. Если и фиксируется морфологическое сходство полянок переяславских с одной из черняховских групп, то, скорее, с черняховками западного региона Украины.
Мужчины северянской серии относятся к долихокранным со середнешироким лицом и носом (Алексеева 1973; Покас 1987). Они имеют, в отличие от черняховцев региона, значительно длиннее (почти на 6,0 мм) череп, меньший черепной указатель (на 2,8 ед.), более узкое лицо, но более широкий нос, более низкие орбиты, более слабую горизонтальную профилировку лица на верхнем уровне , менее выступающий нос. Характер статистически достоверных различий не позволяет говорить о генетической связи между черняховцами Левобережья и северянами.
Черепа северянок отличаются от черняховских меньшим черепным указателем, более широким лицом и носом, более резкой горизонтальной профилировкой, слабее выдающимся носом. Это не не позволяет говорить о преемственности между ними.
То есть, во всех трех случаях прослеживаются значительные изменения в составе населения Левобережья во второй половине I тыс.
Методы многомерной статистики ярко демонстрируют различия между черняховцами и населением древнерусского времени (Рудич 2007). К межгрупповому анализу привлечены черняховские серии со всей территории культуры, а также ряд восточнославянских и западнославянских популяций эпохи средневековья. Результаты анализа позволяют говорить о значительных изменениях в составе населения (особенно мужской его половины) во второй половине I тыс. практически на всей бывшей территории черняховской культуры, а не только на Левобережьи. Древнерусские группы (особенно мужские) отличаются от черняховцев, прежде всего, пропорциями лица и его деталей, они имеют более широкие лицо и нос, более низкие орбиты.
Совпадают и по линейным признакам, углам, и по указателям пропорций черепа, лица и его элементов со средневековыми славянскими группами сборные серии женских черепов черняховской культуры Западной Украины и Буджака. Отметим, что линии морфологического родства пролегают от черняховских женских серий Западной Украины (а также Буджака и масломенчской группы вельбарской культуры Восточной Польши) к многим славянским популяциям средневековья, в том числе и к части населения Левобережья.
Сходство касается не только общих размеров, но, что важнее, пропорций черепа, лица и его деталей. Этот морфологический комплекс будет в исторической перспективе характерным для населения эпохи средневековья целого ряда восточнославянских групп (станет лицом восточнославянских популяций), а также частично западно-и южнославянских серий. Антропологи давно ищут истоки этого комплекса. Для первой половины I тыс. мы локализовали его в регионе Западной Украины и Восточной Польши, который, видимо, и был для этого морфокомплекса выходным. Не исключено, что его распространению мы обязаны миграциям из западных районов на восток, происходивших в послечерняховское время .
Сейчас отметим, что население Левобережной Украины древнерусской эпохи было неоднородным, но четко наметилось два главных направления связей северо-западный и западный. Первый доминирует на Левобережье: на всех северянских землях, территориях полян черниговских (за исключением части населения г. Чернигов и мужчин с дружинных могильников) и частично среди полян переяславских. Морфотип долихокранный со середнешироким лицом, представляющим большинство древнерусского населения перечисленных территорий, характерен также для дреговичей, радимичей и кривичей смоленских. То есть, мы имеем дело с одним большим антропологическим массивом. Важно, что этот морфотип является господствующим и для мужчин, и для женщин этих земель, поскольку женское население лучше представляет автохтонные линии. Ближайшие параллели типа находят в группах балтов II-XIII вв. (пруссов, селов, земгалов и жемайтов), которые отличаются от упомянутых славянских популяций разве что шириной носа. Именно балты представляли массив, для которого характерен самый маленький черепной указатель на антропологических картах Европы I-II тыс. Считается, что популяции дреговичей, радимичей, смоленских кривичей обязаны своим морфокомплексом субстратному балтскому населению этих земель, на которых славяне оказались в процессе колонизации (Т.И. Алексеева, В.П. Алексеев, В.В. Седов). Возможно, это касается и северных районов Левобережной Украины. Эта территория издавна находилась на грани балтского мира, а в отдельные периоды была периферией балтского этнического массива. Палеолингвисты фиксируют многочисленные балтские топонимы и гидронимы не только в зоне Верхнего, но и Среднего Поднепровья (Топоров, Трубачев 1962, с. 230-232). Они могут свидетельствовать в пользу того, что регион долгое время был зоной обитания балтов. Правда, топонимы и гидронимы не всегда четко датируются.
Присутствие балтов в Приднепровье допускают и археологи, связывая с ними ряд культур от эпохи бронзы до железа (среднеднепровская, сосницкая, милоградская и юхновская культуры), не исключено их присутствие в составе зарубинецкой и киевской, а также колочинской и волынцевской культур.
К сожалению, все перечисленные культуры практически не представлены антропологически. Балтскую составляющую можно зафиксировать антропологически на могильниках скифского времени сейминской и ворсклинской групп, а также среди черняховцев (Рудич 2003). Относительно носителей черняховской культуры, то балтская линия четко прослеживается по материалам правобережья Среднего Поднепровья и довольно эпизодически - на левом берегу. Поэтому утверждать, что специфичностью своего морфологического комплекса население древнерусской эпохи региона обязано балтской линии, прошедшей именно через черняховскую культуру Левобережья, трудно. Теоретически можно представить, что балты (или их потомки) в рамках черняховской культуры на этой территории, в отличие от Правобережья, отдавали предпочтение исключительно кремации, а потому их составляющая читается слабее. Но, скорее всего, балты предоставили своеобразные черты морфокомплексу древнерусского населения левобережного региона через поздние культуры. Возможно, этот морфотип принадлежал потомкам носителей колочинской и волынцевской культур, в составе которых отдельные археологи видят балтов. Но доказать это, оперируя исключительно антропологическим материалом, сегодня нельзя, потому что ряд культур I тыс. представлен кремациями.
В формировании населения Левобережья древнерусского времени принимали участие выходцы из правобережных районов Днепра. Их присутствие, правда на довольно ограниченной территории, фиксируется с частью материалов переяславских земель, опубликованных Т.И. Алексеевой и представляют преимущественно людей, похороненных в г. Переяслав и его окрестностях, а также по материалам исследовательницы из г. Чернигов. О присутствии выходцев из Правобережья можно говорить также на почве мужских черепов из дружинных могильников среднего Подесенья (материалы П.Н. Покаса). Генетическую линию, представляющую мезокранный со середнешироким лицом тип, трудно провести через черняховскую культуру левобережного региона. Однако следует помнить, что часть черняховцев предпочитала кремацию, то есть антропологические представления об этом населении не являются полными. Возможно, мы имеем дело с поздней миграцией из Правобережья. Не исключено, что она проходила из зоны распространения именно пражских памятников. Хотя антропологически в пользу этого может свидетельствовать лишь то, что на пражских памятниках существенные балтские влияния археологически не фиксируются. Но из-за отсутствия антропологического материала и с пражских, и с лукарайковецких памятников, эта мысль является гипотетической.
Отдельные кочевые группы также принимали участие в формировании населения Левобережья древнерусской эпохи. Это подтверждается многими археологическими и письменными свидетельствами. Антропологи наиболее уверенно могут предполагать вклад алан. О достаточно длительном пребывании в южной части северянского региона именно иранского этнического компонента свидетельствуют, прежде всего, гидронимы. Племенное название северян происходит из иранского языка. В последнее время лингвисты склонны думать, что топонимы и гидронимы этой территории отражают иранский языковой слой датируемый не скифской эпохой, как считалось прежде, а порой не раньшей, чем III-VII вв. (Тищенко 2008, с. 178). Исходя из антропологических исследований, корректно говорить не про выразительный иранский субстрат, а именно о кочевых влияниях на формирование типа населения, что наблюдается на Левобережьи. Возможно, они отражают хронологический слой еще салтово-маяцкой культуры, в составе которой видят ираноязычных аланов. В этом случае легче объяснить, почему иранские влияния лучше фиксируются на одонтологическом материале, который, как известно, лучше сохраняет древнюю информацию, чем краниологический. Конечно, аланские группы в послесалтовскую эпоху могли входить в состав различных тюркоязычных союзов (печенегов, половцев и др.). О контактах древних славян с ясами (аланами) упоминают древнерусские летописи. Но, чтобы четко определить время конкретных аланских воздействий на древнерусское население, например, в случае с людьми, погребенными у с. Каменное, следует существенно расширить базу данных о кочевых группах средневековья с территории Украины и соседних регионов. В целом проблема контактов между славянами и кочевниками Левобережья является очень интересной темой, которая заслуживает отдельного и тщательного рассмотрения.
Присутствие норманнов на Левобережьи по материалам антропологии сегодня можно наиболее четко фиксировать только на могильнике Шестовица, где было похоронено очень разнообразное в антропологическом и этническом смысле население.

Сообщение изменено: makc, 29 Февраль 2012 - 14:34.

[Steiner]

Еще бы на абзацы разбили бы, вообще было бы здорово.

[eugene-march]

Отличная работа !

Хотелось бы отметить несколько важных моментов:

1. Антропологический анализ продемонстрировал неоднородность населения Левобережья.

2. Однако, и мужские, и женские серии большей части региона демонстрируют сходство, прежде всего, с населением северных территорий, которое проживало на территориях радимичей, дреговичей и смоленских кривичей, образуя с ними один антропологический массив. Ближайшие параллели этого единого морфотипа находят в группах балтов II-XII вв. Т.е., и славяне и балты имеют единый субстрат.

3. Можно говорить об иранском аланском вкладе в антропологический тип населения Левобережья, но корректнее говорить не о выразительном субстрате, а о влиянии, которое отражает, видимо, хронологический слой еще салтово-маяцкой культуры (могильник Каменное).

4. Характер статистически достоверных различий не позволяет говорить о генетической связи между черняховцами Левобережья и северянами.

5. Присутствие норманнов четко фиксируется только на могильнике Шестовицы. Данная группа обнаруживает наибольшую статистическую близость с сериями викингов, особенно Швеции и Великобритании.

[makc]

Еще бы на абзацы разбили бы, вообще было бы здорово.

Это БС-овский движок так переформатировал . Впрочем, границы абзацев все равно видны и при копировании в текстовый редактор процесс разбиения на абзацы не потребует много труда.