В этой теме нет ответов

[eugene-march]

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ
СБОРНИК
Под редакцией академика Б. Б. ПИОТРОВСКОГО
Ленинград
«-ИСКУССТВО», 1979 г.

К ПРЕДЫСТОРИИ ЧЕРНЯХОВСКОЙ КУЛЬТУРЫ.
ТРИНАДЦАТЬ СЕКВЕНЦИЙ.

М.Б. Щукин








ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, мы построили 13 стратиграфических колонок,13 секвенций, увенчанных Черняховской культурой. Каждая колонка существует не изолированно, а во взаимодействии с,другими и с выходом за пределы рассматриваемой территории. То есть мы имеем дело с сеткой секвенций. Теперь можно сделать горизонтальный срез через все 13 колони и получить историко- культурную ситуацию для любого отрезка времени (на современном уровне исследования, конечно). Если параллельно провести еще сопоставление со строго синхронными данными письменных источников, то можно добиться оптимально ясной па сегодня исторической картины.

Нижняя часть нашей колоннады, интересная сама по себе и позволяющая судить о ряде исторических процессов на этой территории, в частности, о двух волнах движения сарматских племен на запад, в данный момент нас занимает мало. Нас интересует процесс формирования Черняховской культуры. Не трудно заметить, что между самыми ранними проявлениями Черняховской культуры Волыни н Верхнего ГІОДИЄстровья и ее повсеместным распространением в оформившемся виде лежит промежуток времени около 60—70 лет, отрезок, приблизительно равный жизни одного поколения. Именно это поколение людей, живших в конце II и в первой половине III в., сформировало и разнесло эту культуру на столь обширное пространство. Обладателями ее в оформившемся виде были уже следующие поколения, дети и внуки ее создателей.Что же это были за люди, какие этнические группировки они представляли? Очевидно, в той или иной степени в процесс формирования некой новой общности должны были включиться представители всех тех культур, которые дожили до начала этого процесса, т. е. до последних десятилетий II в. В Подиепровье, Молдавии и Мунтенин это могли быть сарматы, кроме них, в процессе могли принять участие и группы пост-зарубинецкого населения в северной части Среднего Поднепровья и Подолии, а также носители культур Килия и Поянешты — Выртешкой в Румынии.Многочисленные знаки вопроса, которые мы видим на таблице, сигнализируют о том, что многое еще не ясно и новые полевые исследования могут принести еще немало для конкретизации и уточнения хода этого процесса.

Однако можно думать, что основным стимулом к разрушению старых общностей и сформированию повой, Черняховской, могли быть, по всей вероятности, события, произошедшие в это время на Волыни и в Верхнем Поднестровье. Бросается в глаза отличие в строении колонных секвенций Волыни и Верхнего Поднестровья от всех прочих, хотя разница в степени исследованности этих районов и, скажем, Среднего и Нижнего Поднепровья не столь уж существенна.Если в Поднепровье Черняховской культуре непосредственно предшествует хиатус, пустота, отсутствие сколько-нибудь ярко выраженного пласта памятников, то в Верхнем Поднепровье и на Волыни мы наблюдаем интересное переплетение памятников, хронологически как бы сцепленных друг с другом, своего рода шестеренку: пшеворские и вельбаркско-цецельские памятники частично синхронны черняховеким и несколько раньше их, а черняховские имеют период сосуществования с первыми, но существуют дольше. И этот период сцепления приходится на то же время, что и хиатус в Поднепровье, т. е. на конец II — первую половину III в.

При этом можно наблюдать и смешение на Волыни и в Поднестровье элементов указанных культур. Встает вопрос, не имеем ли мы здесь дело с генетической секвенцией, и не отражает ли это передвижку населения из восточных районов Польши одновременно двумя потоками на Волынь и в Поднестровье? Поскольку культура пришельцев подвергается изменениям в процессе движения, можно думать, что это была не миграция, а микромиграция, т. е. движение отдельных сравнительно небольших и разных по своему характеру групп населения, приводящее обычно к расщеплению этноса и культуры 1Э7. Это движение, по всей вероятности, и вызвало на остальных территориях, в частности, в Поднепровье ту напряженную стрессовую ситуацию местных социальных организмов, фиксируемую нами в виде хронологического хиатуса, своеобразного проявления «реакции тревоги».

Сейчас трудно решить, сколь велик был физический вклад носителей вельбаркско-цецельской и пшеворской культур в состав населения черняховской культуры, составляли ли они основной костяк этого населения? Роль и весомость отдельных групп в составе новой общности может и не соответствовать их воздействию на облик материальной культуры.

Во всяком случае группы местного населения, перечисленные выше, не приходится сбрасывать со счетов. Не случайно на Волыни, на единственном участке черняховской культуры, где в предшествующее время не отмечено ни одного сарматского памятника, и характер культуры несколько иной, чем на других территориях.Кем же были носители пшеворской и вельбаркско- цецельской культур? Отмеченное движение последней хронологически соответствует продвижению готов к берегам Черного моря. Вторая волна этого движения тогда могла бы соответствовать гепидам. Именно так трактовали могильник Дытыничи его исследователи 198.И в этой связи безразлично, по какому пути поидут дальнейшие поиски прародины готов, удастся ли найти ее в Скандинавии на побережье Балтики или вдали от моря, в Мазовии 200. Нужно учесть только тот момент, что в движение могли быть вовлечены самые разные группы населения, в том числе и не германские, среди которых сами готы численно могли составлять и небольшую часть. Сложную картину взаимодействия различных культурных групп в Мазовии показала работа Е. Окулича20*. Следует напомнить и свидетельство Иордана о двух выдающихся родах готов — Амалов и Балтов 202, свидетельство, в легендарной форме отражающее сложность этнического состава этого объединения.

Появлению в Верхнем Поднестровье носителей пшеворской культуры и прекращение здесь в этот же момент липицкой культуры связывали с событиями170 г., когда вандалами-астингами были разбиты и изгнаны костобоки 203. С точки зрения хронологии такое сопоставление вполне оправдано. Но если отмеченный выше неоднократный приток носителей пшеворской культуры действительно имел место, то сюда могли проникать не только вандалы, но и другие группы населения, поскольку пшеворская культура — явление сложное, гетерогенное и, по всей вероятности, полиэтничное. Не исключено, что в составе этих групп могли быть и славяне, венеды Певтингеровых таблиц 204.

Именно на памятниках Верхнего Поднестровья удается заметить момент преемственности в керамике черняховских и славянских поселений 205. Здесь нет воз можности вдаваться в сложную проблему раннего славянства, но следует обратить внимание также на секвенции Левобережья и Среднего Подиепровья, где параллельно с черняховской культурой существуют памятники киевского типа; при этом без следов активного взаимодействия друг с другом. К сожалению, характер этих памятников не позволяет определить доста­точно точно их хронологические позиции, это линия развития культуры на северном пограничье Черняховского ареала пока намечается лишь пунктиром, но, вероятно, где-то в этой контактной зоне вдоль северной границы черняховской культуры от Сейма до Днестра следует искать и венетов, побежденных на рубеже III— IV вв. Германарихом, и антов, с которыми на рубеже IV—V вв. столкнулся его преемник Винитарий20в.Чем же характерен период от конца II до второй половины III в. н. э., когда происходит формирование черняховской культуры? Он совпадает с бурным периодом активности варваров в Северном Причерноморье, с разрушением готами Ольвии, Танаиса и городов Крыма, с морскими набегами готов, боранов и других «скифов» на побережья Малой Азии и Греции, с походами готов, карпов, боранов, герулов и других племен в различных сочетаниях на Балканы. Ко времени, когда после поражения варваров в 270 г. наступает период относительной стабильности, а затем возникаем мощный союз племен во главе с Германарихом, мы находим Черняховскую культуру уже в сложившемся виде.

Обстановка в Северном Причерноморье была, таким образом, достаточно подходящей для того, чтобы легко нарушались связи и контакты, чтобы вся система взаимоотношений и взаимодействий отдельных социальных и этнических групп пришла в расстройство, а затем сложилась в новых сочетаниях, чтобы возникла новая культура.

Вновь возникшая Черняховская культура не равна, однако, сумме элементов всех предшествующих культур. Это качественно новое образование, характер которого еще надлежит выяснить. И этого нельзя сделать без учета еще одного обстоятельства. Здесь имеется в виду воздействие так называемой провинциально-римской культуры. Это воздействие имело, по всей вероятности, и своих физических носителей в составе Черняховского населения в лице ремесленников, организовавших и наладивших производство серой лощеной и шероховатой гончарной керамики, принесших знание письменности 207и, возможно, христианство 208.

Провинциально-римскому воздействию подвергались и предшественники черняховской культуры, импортные римские вещи мы, например, находим во многих сарматских погребениях, но в культурах предчерняховских это лишь вкрапления, не придающие им специфической окраски. Черняховская же культура сама носит провинциально-римский характер. И это естественно. Ведь до середины III в., до готских войн, варвары никогда не проникали так далеко в глубинные районы Империи.

Разноэтничные участники походов на Афины и Филиппополь, растерявшие в перипетиях военном жизни традиции своих племенных культур, были подготовлены к быстрому восприятию элементов культуры не только своих товарищей по оружию, но и своих противников.
Восприятие это было облегчено еще и тем, что, начиная с III в., в связи с кризисом Римской империи меняется характер взаимодействия варварского и античного миров в целом. Вызванные кризисом сложные социальные и экономические процессы находят свое выражение, с одной стороны, в «провинциализации» культуры империи, где легионная, солдатская культура становится, определяющей и, с другой стороны, в явлении кельтского Ренессанса, охватившего районы лимеса и почти всю Европу от Черного моря до Британии.

Впрочем, это тема, требующая специальной разработки. Для того, чтобы представить себе процессы, связанные с движением племен с северо-запада и с формированием Черняховской культуры в Северном Причерноморье в более конкретной форме, чем это сделано здесь, кроме новых находок, исследования культурно-типологического характера и изучения взаимодействия варварского и античного миров в целом, плодотворным может оказаться и построение историко-этно- графической модели общества, находящегося в аналогичной ситуации. Однако это уже далеко выходит за рамки настоящей работы.

Скачать:
http://yadi.sk/d/3MofhCE26QWyC