28 ответов в этой теме

[Axeront]

До учреждения Сибирской губернии ( до 1708 года ) общее управление Сибирью лежало на сибирском приказе в Москве, а ближайшее управление краем находилось в руках тобольских воевод. В первые 50 лет управление не представляло больших затруднений, пока со второй половины XVIII-го века население не стало резко увеличиваться из-за прирастания за счет беглых и ссыльных, а также принятия разными азиатскими племенами русского подданства.

Несмотря на то, что жизнь в сибирском краю была тяжела и являлась бременем, равносильным самому строгому наказанию, количество беглых было так велико, что в 1673 году были учреждены заставы «у Пермии Великой и у Соли Камской границы», чтобы не пропускать в Сибирь пеших и конных людей без проезжих государевых грамот.



В 1719 году население на треть состояло из ссыльных и беглы, а количество переселенцев-добровольцев было очень незначительно. Положение остального населения было незавидным. В западной части масса беглых и ссыльных теснила и обирала коренных жителей, в восточной — громадная отдаленность от центральной власти способствовала развитию самодурства воевод.

Общую картину состояния сибирского общества в Елизаветинский период В.Щеглов в книге «Госуд. совет в России» (1892) описывает так:

... в самом передовом тогдашнем городе Тобольске один из самых образованных людей того времени тобольский митрополит Павел Конюшкевич не верил в движение земли вокруг солнца, и все старания астронома Шаппа убедить его оставались тщетными.

Тоболичи вместе с генерал-майором смотрели на Шаппа с его инструментами, как на волшебника, думая, что его прибытие в Сибирь было причиною сильного разлива Иртыша. И что река снова воидет в свои берега, как только уедет Шапп.




В 1782 году было учреждено тобольское наместничество. И вот некоторые губернаторы начали писать разные книги о Сибири: Соймонов, Семивский, Корнилов и Пестов. Другие образованные сибиряки писали в то время только хроники, так как другая литература была небезопасна. Журналы служили для приятного препровождения времени и почти не оказывали просветительного влияния. Князь Гагарин, например, хотел сослать на Ледовитое море одного пленного шведа только за то, что он вздумал составить географическую карту Сибири.

На весь енисейский и красноярский край была тогда всего одна школа в Енисейске, в которой обучалось грамоте несколько ребят, назначенных родителями в приказные, а учителем был отставной унтер-офицер. Когда Степан Самойлов, избранный депутатом от Енисейска в комиссию для составления проекта нового уложения, предложил обывателям просить через него об открытии аптеки и школы и о приглашении лекаря, то они заявили, что считают это «совершенно излишней роскошью».

Только в конце 18-го усилиями правительства были открыты навигационная школа и гимназия в Иркутске, а также горная школа в Барнауле. Ученики этих школ смотрели на учителей как на врагов, бегство школьников принимало массовый характер. Случалось часто, что мальчики, бежав из школы, зимой уходили в Верхнеудинск, Верхоленск или Енисейск. Их выгоняли обратно мороз и голод, доставляя обратно полицией. Телесные наказания, особенно в духовных учебных заведениях, граничили нередко с жестокостью. Мальчиков секли, иногда давали до 1000 розг, от которых дети умирали. Еще в 20-х годах 19 века семинаристов секли публично, в продолжении наказания звонил набатный колокол под крышей семинарского здания. Публика собиралась на это зрелище в большом количестве и смотрела на него с полным удовольствием.



Паллас, знаменитый исследователь Сибири, писал в своем дневнике «...разврат и французская болезнь... вместе с пьянством служат ужасным бедствием для населения этой страны». Пили все — старые и молодые, женщины и дети. Вина было много, русские колонисты считали кабак необходимой принадлежностью каждого селения. Воеводы, несмотря на строгие запрещения правительства, сами гнали водку и торговали ей, подрывая казенные продажи. Не только европейцев, но и «соседей азиатцев», возмущало безмерное пьянство сибиряков.
Потеряла прежнюю чистоту и семейная жизнь. Первые завоеватели, пришедшие с Ермаком, отличались особенной строгостью нравов. У них строжайшим образом было запрещено прелюбодеяние, виновного в нарушении супружеской верности сажали в оковы на три дня, потом обмывали от греха при собрании всех товарищей, наполняли песком все его платье и ставили по горло в воду.

Но еще при жизни Ермака все начало меняться. Желая пополнить недостаток женщин в Сибири, правительство посылало их туда, набирая из падших женщин или из преступниц. Например, в 1630 году по указу было препровождено в Сибирь 150 девиц, набранных в Тотьме, Устюге и Сольвычегодске. В 1759 году было решено послать в Сибирь годных для замужества ссыльных женщин. У первых колонистов было развито многоженство.



Часто отцы семейств продавали, закладывали своих жен, дочерей или других родственниц. Распространен был обычай отдачи своих жен «в кортом». Если мужу нужны были деньги, а жену он мог заменить другой, если он уезжал на время в Россию или отправлялся в отдаленный поход, то он оставлял желающему свою жену с тем, чтобы тот за 10-20 рублей пользовался всеми правами мужа и возвратил бы ее в определенное время. Взгляд на женщину, как на вещь, держался в Сибири, особенно в глухих уголках ее, до самого 19-го века.



Удаленный от влияния европейской мысли житель Сибири свято хранил привезенные из митрополии суеверия, да и нередко создавал новые. Нигде на медведя не смотрели с таким страхом и уважением, как в Сибири, про его ум и хитрость рассказывали тысячи рассказов. Его считали человеком, обращенным в зверя. В ноябре 1732 года в Иркутск забежал огромный медведь. Он прогулялся по всему городу, после долго проживал в окрестном лесу, наводя страх на городские табуны. Медведя никто не решился застрелить, считая его оборотнем, а его прогулка по городу была сочтена предвестием смерти вице-губернатора Жолобова.

Тараканов в Сибири долго не было, они стали распространяться в 18 веке через южную границу Западной Сибири из Средней Азии и через Кяхту из Китая посредством перевозимых вещей, а потом из дома в дом сами стали путешествовать по городам и селам.

Помимо суеверий чертой, присущей сибирякам, было презрение к другим народам, особенно к западно-европейцам. Во время северной войны в Сибирь было сослано много шведских пленников, но ни одна сибирячка не хотела идти замуж за «поганаго обливанца». Правительство, желавшее поселить шведов в Сибирь, вынуждено было разъяснить посредством Синода, что брак со шведами «вовсе безгрешен и швед не может опоганить православной женщины». Иностранцы поражались некультурности жителей, их низким нравственным уровнем, сравнивая жизнь в Сибири с адом.



Правительство пыталось что-нибудь изменить. В 1701 году, например, в сибирских городах был получен указ о ношении немецкого платья, обуви и об употреблении в верховой езде немецких седел. В 1706 году указ этот был отменен. Петр Великий сам признал невозможность введения в Сибири одежды немецкого покроя, население ни за что не хотело променять свою одежду на «дьявольское одеяние». Но другой указ о бритье усов и бороды, изданный 11 января 1715 года,выполнен в точности, может быть потому, что за невыполнение его бралась пошлина 100 рублей с торговых и посадских людей и 30 рублей с прочих городских жителей. Те, кто уплачивали пошлину, получали, установленные специально для этого, которые высылались в сибирские города из Москвы.



Тогдашним сибирским губернаторам были даны слишком большие полномочия из-за удаленности от центра, но это не привело ни к чему хорошему. В Тобольске долго и упорно в народе держалось убеждение, будто первый сибирский губернатор князь Гагарин замышлял отделиться от России и образовать отдельное Сибирское государство. А иркутский вице-губернатор Жолобов «за разные законопротивные поступки» был предан суду. Ему вменялось в вину ложное обвинение в важных преступлениях сибирского губернатора тайного советника Плещеева, получение взяток с народа деньгами, золотом, серебром, освобождение за взятку якутских сборщиков, обвинявшихся в хищении казны, пытки двух человек, обвиненных без достаточных улик, причем, после пытки «жег огнем», отчего один умер. Приобретение разными злоупотреблениями 34 811 рублей, переплата себе лишнего жалования и многие другие. За эти провинности в назидание другим велено Жолобова казнить 1 июля 1736 года, указ о его проступках напечатать и опубликовать по всему государству.

Сибирские начальники были деспотами и требовали почестей, «соответствующих их служебному положению». Воеводы ходили в церковь «парадным обычаем, носили перед ними меч оберучный, как перед растригою; а люди его все перед ним с пищалями, саблями и со всяким оружием, как перед курфюстом немецким ходят». Холопов у воевод было множество: одни из них звались дворецкими, другие казначеями, стольниками.

В Енисейске уже в начале 19-го века, перед самым приездом Сперанского, городничий Куконевский катался по городу в экипаже, запряженном чиновниками. Это он делал столько же для собственного удовольствия, сколько и для наказания этих чиновников, которые хотели ходатайствовать о смене его. По городам воеводы и другие приказные люди держали много женщин для себя и своих приближенных, продавая из в жены русским инородцам. Некоторые воеводы заводили развратные дома с целью извлекать из них барыши. Енисейский воевода Галихвостов отдавал на откуп помесячно «зернь и корчму и безмужных жен на блуд, и от того брал себе откупу рублев по 100 и больше, и тем блудным женам велел наговаривать на торговых и проезжих и промышленных людей напрасно для взятки».

Воеводы ссорили между собой жителей, приказывали им жаловаться друг на друга, потом начинали судить их, обирая обе стороны. Занимались и поборами, даже разбоем. Иркутский воевода Ракитин в 1717 году напал на ехавший из Китая караван купца Гусятникова и разграбил его.

Запуганность народа, неуверенность его в торжестве справедливости проявилась особенно сильно во время приезда в Иркутск Сперанского. Народ боялся подавать жалобы на администрацию. Решились только два дряхлых старика пожаловаться на Лоскутова. А когда Лоскутов при них же был сменен и арестован, то они, трясясь всем телом и рыдая, схватили Сперанского за полу и шептали: «Батюшка наш, что ты делаешь? Ведь ты знаешь его, ведь это Лоскутов! Как бы тебе от него за нас чего худого не было». И только небывалая до сих пор в Сибири доступность и честность Сперанского развязала язык обывателей. Полились жалобы. Создано было несколько следственных комитетов, судить приходилось всех поголовно, начиная с губернатора и заканчивая волосным писарем! Взяточничество до того вошло в нравы, что Сперанский только заставлял возвращать взятое.

Взяточничество было большой бедой для Сибири. Начиная с правления Петра, наказания за взятки усилилось. Взяточников ссылали в каторгу, им вырывали ноздри, били кнутом, рубили головы. Но изменить все эти меры уже ничего не могли.

Хочется верить, что сейчас, много лет спустя все эти беды Сибирь миновали...

http://www.krasplace...i-xviii-go-veka

[Отто Дикс]

Биология, чтобы раскрыть тайну человеческой жизни, обратилась к изучению низших животных организмов и только тогда получила правильную точку отправления; социальная наука только тогда стала на ноги, когда обратилась к сравнительному изучению народов, стоящих на низших степенях цивилизации. С этой стороны крайне поучительно сравнительное изучение русского народа, совершенно одичавшего в наших захолустных уездах и даже областях, как Сибирь.
2
Сибирское население слишком часто, если не вообще, — тупое и озлобленное: «едят друг друга и тем сыты бывают». Это одинаково как в светском, так и в духовном звании, где, по пословице, «поп попа кает, только глазом мигает». Но самое приятнейшее дело — это сожрать заезжего человека или, как здесь говорится, «российского». Не знаю, кого-то уж больно взорвало горе, и он сообщил даже из Западной Сибири, что у них настало лето и со всем признаками, — с появлением насекомых, особенно комаров, и прибавлял, что «к чести этих гадов нужна сказать, что они вполне гармонируют с местным населением — чрезвычайно назойливы, ядовиты и самым нахальным образом высасывают кровь (Газета «Сибирь» 1879, № 34.)

Увеличьте этот приговор на несколько градусов, и получится Восточная Сибирь, где от Иркутска до Благовещенска только и видишь, что «каменные души» и «все степени злодейства», где, например, в Благовещенске (на Амуре) нам говорят о трезвых, честных и деятельных молоканах: «это самые негодные и коварные люди».

Здесь одно спасение — цепные собаки , которых все-таки соседи отравляют сулемой, «чичилюбицей», лютиком, а то мясом с иголками или со стеклами. Затем — бесчисленное множество запоров, заряженные ружья и револьверы; дом, кругом замкнутый на ночь железными болтами, словно это не жилище мирного человека, а каземат; но и тут домашние воры по ночам пробуравливают стены (машинкой, называемой «перушко»), и воровство держит население в вечном страхе. По ночам, когда все спит, растянувшись на полу на своих кошмах (войлок), хоть раскричись о помощи — никто и ни за что не выйдет на улицу. Здесь от голодовок одно спасение — огород, и, исключая самых крайних бедняков, положительно нет ни одного дома без огорода. Наступила осень, все поспело, и начинается повальное, сплошное обворовывание огородов, обыкновенно окруженных высоких тыном, — но и тын не помогает. Мало того, что украдут из огорода все съедобное: насмех еще у какой-нибудь несчастной старухи повыдергивают капусту и развесят ее по тыну. Спрашивается, что к этому побуждает? Да привычка к злобе; и обыкновенно подобная гадость возбуждает не преследование виновных, а всеобщее злорадство. Здесь все рады несчастью ближнего и только и глядят «по окнам», чтобы поживиться. Во время пожаров, например, всегда идет отчаянный грабеж. Горит и почти выгорает весь Иркутск, пожарище представляется каким-то адом; среди этого страшного бедствия, казалось, должны бы были заглохнуть все похоти и дикие инстинкты, а сибиряки бросаются на грабеж. «Грабеж и воровство, — говорит местная газета, — были почти у всех погорельцев» (Газета «Сибирь» 1879, №30).

Не торопитесь изумляться всему сказанному, не дочитав настоящей главы. Ведь был же случай в самое недавнее время, что казначей в Чите Портнягин, еще не старый человек, и купец Костров на Шилке, оба, запутавшись в деньгах, взяли да изрубили топорами своих жен и детей, а сами удавились. И поневоле поверишь покойному профессору Щапову, что сибиряки еще недавно были людоедами и жажда крови до сих пор не исчезла из их привычек.

Чтоб здесь кто-нибудь сказал бескорыстно, без лицемерия (которое даже и пирами угощает) какую-нибудь услугу или, по крайней мере, на сделанный ему вопрос дал бы ответ, — этого не дождаться вовеки. Нам давно говорили об этом, но мы не верили, и вот для опыта, вежливо кланяясь бабе, которая сегодня же была у своего исправника, только что мимо нее проехавшего, спрашиваем: «Скажите, пожалуйста, кто это проехал?» «Не знаю »,— отрезала она и зашагала дальше, пощелкивая «серку» (Сибирячки, подобно дикарям, вечно жуют смолку от лиственницы, называемую «серкой», при этом щелкая челюстями).

Мы продолжаем спрашивать, и, получив целый ряд подобных «не знаю», совершенно нечаянно спросили: «А что , нос-то есть у тебя?» и она опять ответила «не знаю», но, спохватившись, обозлилась. Точно такое же коварное «не знаю» сплошь и рядом получаешь и от общества, если спросишь о подробностях местной жизни, а тем паче об ее недостатках. «Ну, — спрашиваем, — а за горбачами-то сибиряки охотятся или нет?» При таком дерзком вопросе начинается целый взрыв негодования.

По этому-то самому до последнего времени крайне трудно было иметь сведения о страшной участи, постигающей бродяг, так как и дело-то само по себе опасное и дурное да и сибиряки все скрывают из-за гордости дикаря, что «они никак не хуже российских». Посмотрим же, насколько они «не хуже» после того, как русским писателям, заезжавшим в Сибирь, удалось вытащить на божий свет множество вопиющих фактов о зверском обращении сибиряка с бродягой, носящим страдальческое и чисто мученическое имя «горбача», т.е. человека, горем и нуждой сгорбленного до земли.

Ссыльно-каторжный, сколько бы ни упал он нравственно, всегда смотрит «свысока» на сибиряка, особенно на сибирячку, и осыпает их насмешками: «сибиряки — соленые уши»; «сибиряки, как родятся, три дня слепы бывают»; «никакого здесь образования нет, — говорит поселенец из простых людей, — одно слово —глушь; только Тобольская губерния и похожа на Россию да еще на Барабе увидишь российский народ, а то все сибирячье» («Дело» 1868, XI, 72).

Несомненно, что подобное мнение о «сибирячье» выработалось у ссыльных вследствие долговременного и тяжелого опыта. В Сибири прежде было великое множество бродяг. Бродяги эти, за известными исключениями, никому не делают вреда и, замученные голодом и нуждой, думают об одном, как бы скорее пробраться «домой», — дорогой занимаются всякими работами, а сибиряки режут их и грабят.
3
Один исследователь, посвятивший себя специальному изучению положения бродяг в Сибири, сообщил следующее. В Сибири у богатых мужиков и мироедов жизнь работника вообще бедственна (С е м и л у ж и н с к и й, «Бродячее население Сибири» («Дело» 1868). Другой писатель добавляет: «Летом сибиряк поселенца берет по нужде — работы много, зимой гонит, но и принявши его в работники в рабочую страдную пору, стесняет во всем и обижает, чем ни попало, — сибиряк и за грех этого не считает, зная и тот коренной закон, что посельщику нет веры и давать ему не велено. Условную заработную плату хозяин охотнее дает поселенцу перед праздником и на Кабак и притом с тем условием, чтоб «водку-то наймит выпил вместе с хозяином» (Максимов, «Сибирь и каторга», ч. I, 277)). Его обременяют трудом, как ломовую лошадь, давая как можно меньше отдыха, и зажиливают плату. Про таких хозяев говорят: «не дай бог жить у богатого мужика, — хуже его нет на свете: он тебя всего выжмет и денег не отдаст». Обращаясь варварски с вольным работником, такой мужик еще суровее обращается с бродягой. Работая, бродяга часто теряет не только деньги, но и самую жизнь. Во многих местах есть крестьяне, пользующиеся бродяжническим трудом бесплатно, и если бродяга просит денег, они его убивают. «Я видел , — говорит Семилужинский, — латыша-бродягу, который показывал мне на шее следы петли. Он работал на пашне у крестьянина; по окончании работы попросил у своего хозяина денег, а он, с помощью другого своего работника, накинул на него петлю и начал его давить. Кончилось тем, что латыш сумел вырваться, бросился в деревню и истребовал с мужика 15 рублей за покушение на убийство». Иногда сибиряки, хотя и дают плату бродяге, но вслед за тем едут по дороге за ним и в лесу обирают его или убивают.

«Сибиряк, — откровенно рассказывал бродяга, — только и норовит, чтоб тебя обокрасть, а украдь у него хоть топор, он не спустит, — в такой азарт воидет: «эй, седлай кобылу, бери винтовку!» Заторопится, запутается. Сейчас в погоню, и от него не уйдешь; 200 верст будет гнаться и уж нагонит. Он выследит, все тропинки и лесу объедет, где ты прошел, заметит:

сук, шишка лежат не так, как вчера, уж он видит. Теперь довольно ему только раз взглянуть на человека — упомнит, в чем он проходил, каков собой, какие приметы, и через месяц узнает. Пронзительный этот сибиряк! Как нагонит, сейчас кричит: «стой, варнаки! становись все под одну пулю!» Разбойники, страсть бьют нашего брата. Убить ему ничего за всякую малость, а другие так и ни за что, только бы обобрать у него деньги, а то и одежкой бродяческой не побрезгуют. «Белка ведь стоит пять копеек, — говорит сибиряк, — а с горбача все ж на полтину возьмешь!» И это говорится вслух, без стыда».

Вот другой подлинный рассказ бродяги, как нельзя лучше рисующий занятие крестьян и казаков, заброшенных в тайгах и на границе и занимающихся грабежом. «Ступайте, —дают совет беглым, — теперь прямо. На пути будет распадок, дорога поидет в него прямо — не ходите: тут казаки ловят. Там далеко есть заимка, — в ней казак живет. Хлеба не сеет, а ходит с ружьем за белкой, и он охотно нанимает вашего брата, парника, в работу да платит за послугу свинцом. Так вы это помните».

Зашли. Казак ласковый такой, встретил, угощает, суетится.

«Оставайтесь, говорит. — Кормить вас буду, вы только работайте, а спрячу так, что никакой сыщик не доберется». Говорит - улещает. Проспали мы ночь. Поутру рано ушли так, что он и не приметил, - спал еще. Смотрим, догоняет он нас на лошади, и винтовка у него за спиной торчит. Стал подъезжать, винтовку в руки, прицеливается... Но ему ничего не удалось, только потерял винтовку и , уезжая на коне, грозился:

«Так ли, не так ли, а вашу-де вину и свою-де обиду на других варнаках вымещу!» (М а к с и м о в, I, 188).

Охота на бродяг — не случайность какая-нибудь, а укоренившееся зло, к которому сибиряк привыкает с детства. Крестьянский мальчик вместо того, чтоб по-своему наслаждаться жизнию, смотрит уже разбойником, и, между прочим, просит

отца убить бродягу из винтовки, чтоб посмотреть, как горбун будет на горбе вертеться!..

Не удивительно, что такие нравы могли являться в Сибири, выросшей на каторжно-инородческой почве. В то время, говорит Максимов, когда производилось заселение Забайкалья (где потом возникли упомянутые ниже Олентуй, Малета, Тарбога-тай) переселенцами с зачетом за рекрута, промысел на горбачей был самым обычным делом.

«Где мужчины?» — спрашивал один проезжий у бабы, случайно остановившись в одной избе по красноярскому тракту. «На горбачей пошли! — спокойно объяснила баба и затем прибавила: — Вчера ходили, промыслили только одного, да бедного: поживились лопатинкой одной, а в прошлом году у одного нашли под стелькой 50 рублев» (М а к с и м о в, I, 204) — «Где твой отец?» — спрашивают у сибирской девочки, и будущая сибирячка хладнокровно дает ответ: «Уехал горбачей стрелять!» («Дело» 1873, X).

Мало убить бродягу, надо еще убитого истерзать. Убитых бродяг сибиряки режут на части и разбрасывают их, чтоб не попался труп («Вестник Европы» 1875, XII, 547).

Свидетельство это подтверждается другим писателем: «Так как многие убийства бродяг открывались полицией и крестьяне были судимы за это, то между ними вошло в обычай, убив бродягу, или сдирать с него кожу и мясо, иди рубить его труп на мелкие куски и потом зарывать их в разных местах, чтоб уничтожить следы убийства и все признаки личности трупа». Это подтверждается рассказами как бродяг, так и самих крестьян («Отечественные записки» 1867, XI, II, 270).

Вследствие этого от Томска и до Читы образовались целые местности, прославившиеся охотою на горбачей. В Томской губернии есть целые деревни, только и живущие что грабежом бродяг. Около Фингуля есть «колки» (редкий лес), и про них бродяги говорят: «здесь нет столько лесу, сколько нашего брата положено в сырую землю». Про речку Карасун в Томской губернии отзываются: «Карасун уж провонял, — так его завалили нашими бродягами». Известны даже имена сибиряков, прославившихся охотою на бродяг. Таков был Битков, живший и промышлявший на Ангаре, Романов — в Фингуле, Заворота — в Енисейской губернии, и еще какой-то Волков. Романов, например, выезжал за деревню и ложился в колки поджидать бродяг и стрелять проходящих по дороге. Битков стрелял с берега плывших по реке. Подобным образом промышляли какие-то два брата по Бирюсе, и, говорят, бывали такие сибиряки, которые убивали в свою жизнь по шестидесяти, по девяносто и более бродяг («Дело» 1868, XI, 45, 107, 113) ...

В Томской губернии известен был мужик Парамоныч, всю жизнь занимавшийся истреблением бродяг и закончивший свою участь тем, что один бродяга нахлобучил ему на голову раскаленный медный котел («Русский мир, 1860,17).

В 15 верстах от Нижнеудинска жители специально занимались истреблением бродяг («Современник, 1863,VII, 90). Есть даже такой край в Сибири, где охота на бродяг помогла скоплению богатств в руках сибирских кулаков. Начиная от Верхнеудинска и до Читы и затем прямо на юг, вплоть до самой китайской границы, на необозримом пространстве плодородных долин по рекам Хилку и Чикою, по Ингоде и Онону возникло множество богатых деревень, раскинутых иногда на несколько верст и населенных староверами («семейскими») и сибиряками. Но эти плодородные долины то - разделены, друг от друга громадными хребтами гор, как, например, Становой и Яблоновый между Хилком и Ингодой или один из главных отрогов его, лежащий между реками Хилком и Чикоем, то — уже современно заброшены в горной тайге (Тайга - дикое горное место, заросшее лесом. У карагазов Нижне-удинского округаI Дайга - Белогория («Записки Иркутского статистического комитета»IV,24)) и здесь, вместо легко возможной цивилизации среди деятельного земледельческого населения из староверов, повсюду одна лишь глушь непроходимая, способная скрыть в себе самые темные дела. Здесь в среде собственно сибирского поселения опять прошли два влияния (вовсе незнакомые староверам): каторжное и инородческое, а при помощи их здесь выработались, кулаки из сибиряков, совершенно завладевшие судьбою окружающего их населения, русского или инородческого. Русский тип в них исчез; это все люди черные, с черными полосами, люди дикие и дерзкие на всякое преступление. Это все богачи, нажившие деньги преступлениями, безжалостной эксплоатацией инородцев или же охотой на бродяг и рабочих, (бегущих с приисков, для которых вся эта страна представляет некое неизбежное перепутье, так как краденое золото уходит в Кяхту и Иркутск. Собрать подробные сведения, как здесь душат бродяг и рабочих, совершенно невозможно во время проезда, — для этого здесь надо пожить; на нового человека смотрят дико и делаются уже совершенно каменными, увидав записную книжку. Душат бродяг и рабочих не староверы, а сибиряки. Проезжая по течению роскошного Хилка, встречаешь небогатые деревни, домов в пятьдесят-семьдесят, и в некоторых из них непременно живет сибиряк, имеющий десятки и сотни тысяч капитала. Несмотря на капитал, мужик живет безграмотным, диким, но таковым не считается; он принят в лучших домах, он успел уже вступить в родство и дружбу с соседними купцами и чиновниками. Таковы многие мужики в Тарбогатае, Олентуе и пр. То, по всей вероятности, помесь поселенца с инородцем: черные волосы, черные глаза на темно-желтом лице, взгляд дикий и мутный. Глава одного такого рода богачей нажил состояние, грабя и убивая бродяг и рабочих, возвращавшихся с приисков; за это он и поплатился: одни говорят, что его убили в своих улусах буряты, которых он успел закабалить, другие же — что бродяги изрубили на куски, положили в мешок, перекинули через седло и пустили коня везти его домой. Состояние отца дополнил сын его, ставший уже местным аристократом. Начальство его уважало; вся деревня была у него чуть не в подданстве.

Вообще здешнее глухое место служит давним притоном бродяг. Работая на крестьян и решительно никого не трогая, бродяги скрываются в ямах и лачугах, — плетут корзины, шьют обувь, хомуты, плотничают, столярничают, делают посуду. Иные из них, пообжившись, поставят ведра два властям и записываются местными обывателями по именам поселенцев, которые разбежались. Но горе бродяге, который вздумал приютиться у кулака-мужика! Обыкновенно бывает так, что, поработав у хозяина и получив расчет, бродяга отправляется дальше, куда лежит его путь; но бывший его хозяин тотчас же скачет по его следам, настигает, убивает и грабит. Бывали случаи, что узнает кулак-сибиряк, что едет исправник для обыска, — он разошлет бродяг в разные стороны, сядет с своими людьми на коней и перестреляет всех бродяг поодиночке. Бродягам и рабочим, возвращающимся с приисков с золотом, — смерть неминучая. Есть селения, где жители все сплошь воры и разбойники, и проезжающие только и стараются о том, чтобы как-нибудь миновать их. Наживая этим путем богатства, сибиряки-кулаки умирают или от пьянства или под ножом (Ср. «Спб. ведомости» 1878,№ 317 и сл.).

Кровожадность сибиряков доходила до того, что иркутский губернатор Руперт велел загонять на смерть 13-таких охотников за горбачами, и не так еще давно в Ачинске судился крестьянин за 14 убийств, совершенных над бродягами. Так сибиряк рассчитывается с бродягой и до сей самой минуты («Сибирская газета» 1881, №8) …

Несомненно, что с примера коренных сибиряков обычай охотиться на бродяг перешел и к бурятам. Дикарь-бурят не жалеет бродягу и издавна сделал его предметом охоты. «Худенький беглый лучше доброй козы», давно уже повторяет бурят, а это значит: «с козули снимешь одну шкуру, а с беглого две или три», т. е. полушубок, азям и рубаху (Максимов, I, 197).

Иные из бурят, подобно сибирякам, даже целью жизни своей поставляют охоту за горбачами. Звери эти отыскивают свою жертву по огоньку, по костру. Засветился такой огонек в стороне, далеко от жилого места, бурят налетает, — выстрелом кладет одного; на всем лошадином скаку еще раз заряжает винтовку, кладет другого и затем третьего, если этот не успел бежать. Еще злее бурятов — карымы, крещеные инородцы. Про одного такого «мужика из карымов» рассказывали: «Увидите его — прячьтесь скорей: человек этот сердца не имеет и пощады не ведает». Зато и казнь таким людям бывает страшная: «раскалился мой котелок до красного цвета. Снял его с огня, как он был красный-раскрасный, да и надел по братскому велению шапку — по самые плечи пришлося», - рассказывает бродяга (Там же, 209).

Этому душегубству помогали некогда самые власти. Так когда-то начальство Петровского завода 381 (обыкновенно набиравшееся из Нерчинска, т. е. из «закаменских»), где работало много каторжных, платило за каждого пойманного 10 рублей ассигнациями, а за убитого 5 рублей. Вследствие этого буряты, соседние заводу, сделали из ловли и убийства бродяг род промысла, который, в свою очередь, вызвал из среды петровского населения мстителя, некоего Масленикова, объявившего бурятам, войну и каждогодне ходившего на охоту за ними («Записки Басаргина» 1872, стр. 122). В 1870-х годах почти по всей Сибири шла отчаянная ловля бродяг, так как крестьянам было объявлено от начальства, что им за каждого пойманного бродягу будут платить 3 рубля, и платили. Поэтому среди поселенцев и сибиряков сейчас явились особые ловцы бродяг, и один из таких считал на своей совести 100 человек, из которых меньшая половина была им перевязана и представлена живыми, остальная, большая половина, была перебита и ограблена... В Забайкалье известен был некто Грудинкин, который, по представлению начальства, имел за поимку ста беглых золотую медаль на шее... (Максимов, I, 205).

И вот едем по дороге (1872 год), встречается телега в одну лошадь, в ней лежит человек, связанный веревками, т. е. пойманный бродяга: возле сидят двое мальчишек — то сельские десятники, и эти мальчишки везут человека на продажу в казну за три рубля... Платили им, конечно, из мирских капиталов, капиталы растратили, а потом слышно было что для пополнения их все деньги, потраченные на поимку бродяг, ведено было разложить на крестьян... Ссыльные все это знают, и песня их огулом проклинает всю Сибирь.

Ох, ты, горе, злая мачеха Сибирь!
Протянулась снежной степью в даль и ширь...


Но не изумляйтесь, когда сибиряк-простолюдин так хладнокровно занимается такими делами, ибо не далеко ушло и остальное сибирское общество. Было время, когда в Сибирь явилась обширная семья декабристов, и сибирское общество отнеслось к ним с крайним недоброжелательством, — оно оскорбляло и терзало их, сколько могло, и точно так же ругалось над политическими ссыльными XVIII века и новейших времен. Все это всплывет на свет в свое время 382.

Пыжов Н.Г. «Восточное обозрение» (1882, №,№ 26 и 27)

[Отто Дикс]

Христианство начало распространяться в Сибири около 300 лет назад (с 1581 года), а первая епархия была учреждена в 1620 году. Это была самая глухая пора, какую когда-либо переживало Московское государство, а потому, несмотря на то, что первые сибирские епископы были большею частью люди весьма образованные и воспитанники знаменитой тогда Киевской академии: св. Дмитрий Ростовский (впрочем, он и не жил в Сибири), Иоанн Максимович (замечательная личность), Георгий Ящуржинский, Андрей Стаховский, Арсений Мацеевич, Филофей Лещинский, Антоний Нарожницкий, Сильвестр Гловацкий и иркутские епископы: св. Иннокентий 1-й (Кульчицкий), Иннокентий 2-й (Нерукович) и Михаил (Миткевич), несмотря на то, что все это люди энергические, но и они ничего не могли достигнуть в Сибири, где накопилась весьма быстро целая масса диких элементов в первые же годы по введении христианства. Вскоре после построения Тобольска открыта там была епископская кафедра, и 30 мая 1621 года прибыл первый сибирский архиерей; что же было сделано до того, в первые 50 лет нашего владычества, для религии и для просвещения туземцев? Первые колонисты, увлеченные духом завоевания и хищничества, успевшие войти с туземцами в ближайшие сношения, не только никого не просветили, но оказались сами одичавшими до последней степени. Первые миссионеры ввели здесь рабство, жили среди гаремов из невольниц, охотились за инородцами, как за диким зверем.
Известно, что наезжавшие в Сибирь митрополичьи бояре совершали здесь величайшие бесчинства. «Крещенье в неволю дикарей, — говорит один из последователей сибирской старины, — было чрезвычайно распространено в Сибири и долго считалось средством, дающим крестителю полное право собственности на окрещенного им. Креститель владел таким рабом, продавал его, оставлял в наследство по завещанию». Биограф св. Иннокентия Иркутского (1680 — 1731) приводит на память сибирякам, как тот епископ, прибыв в Сибирь, нашел здесь настоящие Содом и Гоморру: «Сибирь в его время наполнена была пришельцами; отдаленные места давали полный простор для разгульной жизни.
Большинство сибирских колоний походило на огромные дома терпимости, в которых каждый приезжий мог удовлетворять свои плотские инстинкты. По городам воеводы и приказные люди держали целые ватаги женщин и девушек и продавали их в жены русским и инородцам. Часто отцы семейств продавали и закладывали своих жен, дочерей и других родственников» («Странник» 1879, V, стр. 212) 372. Все это продолжалось вплоть до текущего столетия. Г-н Вагин 373 в истории Сперанского упоминает, что нравственное состояние тогдашнего сибирского духовенства стояло на крайне низкой ступени. На духовенство приносилось множество жалоб. В 1809 году производилось дело о якутском протоиерее, потом иеромонахе и миссионере Слепцове. Комиссар Миллер, в 1818 году, жаловался на олекминских попов, что они ежегодно приезжают в стойбища тунгусов, на протяжении с лишком 1000 верст, на семи и восьми лошадях, и этим совершенно разорили инородцев, — что они спаивают инородцев, напиваются для этого сами, а исповедуют не иначе, как за деньги.

Что касается до миссионерской деятельности, то «христианские» результаты ее, очень желательные, были всегда на одной лишь бумаге, а действительность представляла нечто другое. Возмутительные подвиги казанской «новокрещенской конторы» описаны несколько лет назад в «Православном собеседнике». Миссионерскую деятельность в Сибири обрисовывает, в нескольких словах, князь Щербатов, говоря, что «инородцы на бесчеловечие и мздоимство попов своих жалуются, кои только грабить их и мучать приезжают...» Во время сочинения знаменитого Уложения на то же жаловались депутаты от инородцев. «Монахи-миссионеры, - писал Головин, — отнимали у туземцев женщин, приживали с ними детей, пьянствовали постоянно, грабили алеутов». Подобные миссионеры до того вооружили против себя инородцев, что они гораздо после просили русских не присылать к ним попов, говоря, что они убьют первого приехавшего к ним. Покойный Иннокентий, прибыв в Тигильскую крепость, в Камчатке, начал беседу с коряками о том, что удерживает их от крещения. Тогда Этек, старшина коряков, имеющий медаль, отвечал прямо и просто: «На что креститься, разве для того, чтобы сделаться такими же плутами, как крещеные тигильские казаки, которые нас обманывают, обвешивают, или, чтоб наши женщины стали такие же, как тигильские, которых, по-нашему, надо посадить на копье». Кроме того, у инородцев составилось убеждение, что «русская вера дорога». Даже в текущем столетии, кроме того, случалось, что миссионеры заставляли креститься при помощи земской полиции, которая не скупилась при этом на розги. Остяки плакались на своего попа, что он «обирает их за требы, - за венчание берет 50 белок, а не то лисицу или соболя, за простую «молитву» — 5 белок, за «очищение совести» -- 10 белок и меньше, а в случае неотдачи, бьет по щекам и таскает за волосы».

В то же самое время сибирское духовенство — по словам известного путешественника по Сибири, С. Максимова 374, — попрежнему бедно нравственными силами, богато средствами материальными, на приобретение которых оно тратило и тратит много времени и сил. «Значительная часть духовных лиц, — замечает Максимов, — в этом последнем отношении, достигала того материального довольства, что их называют богачами (кулаками), и встала в то положение, когда на них смотрят, как на людей, умевших забрать в свои руки всю окольную торговлю». Деревня расскажет вам о многих подобных богачах, начиная от Березова до Благовещенска-на-Амуре. Кто не знает, например, знаменитого старого Покровского дьякона?

Но покровский дьякон - это еще самый добродетельный и сердечный человек, если сравнвать его с другими, особенно живущими среди староверов. В тридцатых годах, в округе города Березова, протопоп Вергунов, на пространстве 2000 верст, вел обширную торговлю сукном, холстом, чаем, сахаром, медом, солью, крупою, хлебом, табаком, мехами, и жители привыкли видеть, как весь свой век протопоп и его причетники повсюду разъезжали «на обывательских» — самый зловредный обычай, сохранившийся до сих пор и разоряющий население. Инородцам они, по обычаю всех здешних кулаков, продавали водку по 40 рублей за ведро, сами платя по пяти, спаивали их и обирали. В 50-х годах в Минусинском округе жил один попович, который, кроме торговли, занимался еще конокрадством и воровал не по одному коню, а целыми табунами. За это, как духонный, он наказан был не по гражданским законам, а только лишен права на священнослужение и отдан «под начал», что не помешало, по прошествии некоторого времени, сделать его священником. Этот-то старец, «украшенный сединами», обыкновенно, отпев обедню и наевшись «панихидки» (кутья), отправлялся на промысел. Он обирал Старост церковных, тащил весь скот после умерших, не оставивших после себя близких наследников, а обобранные им люди, обыкновенно, кричали ему вслед: «конокрад!» К сожалению, попов, занимавшихся обширной торговлей или наживой, особенно около староверов, указывают пор. Кети, где поп завладел всею торговлею края, — в Кабанске, в Коченах (Соколов), где попы, умирая, оставляют десятки тысяч капитала, — таковы: поп Дмитрий по Онону, поп Поздышин в Бичуре и пр., и пр.,так что по этому поводу в народе уже слагаются легенды, из которых мы приведем одну.

Есть в Забайкалья село Мухор-Шибирь, населенное староверами вместе с сибиряками. Церковь здесь когда-то строил поп-миллионер Куликанов. Закладывая церковь, он берет у плотника топор и делает первую зарубку, приговаривая: «Что день, то покойник, — что день, то покойник!» — «Не так рубишь, — сказал ему старик-плотник, — у нас вот как». Взял топор, рубит со всего маху да приговаривает: «Что год, то поп, —что год, то поп!» В самом деле, попы здесь умирали один за другим, едва лишь поступали на место, — всего, говорят, умерло до 16-ти попов, так что они думали просить переставить церковь на другое место...

После этого нет ничего удивительного в том, что христианство, внесенное когда-то в Сибирь, здесь совершенно утратилось, люди дошли до крайнего индиферентизма в деле веры, и масса народа перешла на ту ступень, на которой находятся некоторые дикие, не имеющие понятия о боге.

Посольский монастырь на берегу Байкала, монахи которого ездят по староверским селам и нанимают крещеных бурят рубить крест на церквах староверов («Русский курьер» 1881, «№.№ 11 и 15) 375, живет, кроме различных доходов, еще доходами от угодника Николы.

На берегу Байкала, противоположном тому, где Посольск, в селе Голоустном находится изображение Николы, точеное из дерева, которое будто бы в данное время дикий бурят нашел в горах, и оно стояло в бурятской кумирне. В 1701 году в Голоустном уже построена была часовня для Николы (в 1866 году явилась и церковь), а потом он перенесен был в Посольский монастырь.

«Для удовлетворения религиозного чувства населения, в том числе бурят и тунгусов, — говорит епархиальная газета, — признано необходимым раз в год переносить изображение Николы из Посольского монастыря на место его явления (т. е. в Голоустное), что составляет для местного старообрядческого населения, без различия веры, годовой праздник».

Таким образом, когда станет Байкал, Никола торжественно переносится в Голоустное, где и зимует среди бурят, а по последнему зимнему пути он возвращается в Посольский монастырь, отсюда же препровождается для молебствия в других местах («Иркутские епархиальные ведомости» 1879, № 32) 376.
images3
К торжественной встрече Николы собирается множество тунгусов и бурят. Так, в 1880 году «умилительную картину представляло усердие юных христиан, преимущественно, тунгусов, выразившееся в благоговейной, простосердечной молитве их во время богослужения, совершавшегося преосвященным. Даже по окончании службы храм, отверстый для всех, был битком набит тунгусами и бурятами; они молились, как умели, ставили перед Николою свечи и, установившись все в ряд, усердно кланялись и просили его милости в своих незатейливых нуждах. Детская вера их и благоговение служили верным ручательством, что с течением времени вступят в дом господень и остальные овцы, их же подобает нам привести. Остававшийся в это время в Голоустове монах Софроний был приглашаем с Николою в бурятские улусы, что с радостью исполнял по своей священной обязанности (ibid., 1880, № 16).

С весны и до зимы Николу носят по всему Забайкалью и дальше. Поставив его на носилки, нарочно для него устроенные, крестьяне несут его из деревни в деревню, какая бы ни была погода. Сзади едет «на обывательских» тройкой в тарантасе монах, сопровождающий Николу. Останавливаются непременно в каждом селении, встречают со звоном в колокола, и почти в каждом доме служат молебны, собирая обильные даяния. Отец Петр, сопровождавший Николу в 1874 году, говорил, что в лето одна лишь монастырская казна получит от Николы до 10 000 рублей. Спрашивается, сколько же получит сам отец Петр в течение своего шестимесячного, а иногда и годового хождения, тем больше, что он пьет, ест, усердно угощается и ездит даром?

Никола, насколько мы могли осязать его пальцами и ногтем, резной из дерева, вышиною около аршина, стоит в шкафу за стеклом, которое открывается в то время, когда «прикладываются»; глаза у него из камней, лицо и борода раскрашены; на голове шапочка, одет в ризы и на шее висят какие-то ордена. Две руки, тоже точенные из дерева, протянуты вперед, и в одной он держит вырезанную из дерева церковь с несколькими главами, и другой — меч. Во всяком случае, это никак не икона, а статуя.

Появление такого Николы имеет свою историю. Известно, что при начале христианства на христианских святых народ целиком перенес свои старинные верования, соответствовавшие тем или другим временам года, в которые были установлены новые праздники. Никола сделался центром старинных весенних и осенних земледельческих праздников, чествуется «пивом» называется прямо «пивным богом» (у прибрежных жителей «морским богом»), и древняя песня говорит о том, как «ходит Никола по погребу, ищет Никола неполного (вина), непокрытого, и где неполное — дополнивал».Отсюда — распространение почитания Николы по всему свободному и еще земледельческому тогда северу, где в старину, что ни шаг, то церковь Николы, почему и пословица: «От Кемы до Колы тридцать три Николы». Никола этот — чисто народный, христианского еще нет ничего, и потому-то, несмотря на обширное распространение по всему русскому краю имени и церквей Николы, житие его, мало распространенное в старинных сборниках, нисколько не пользовалось популярностью, и в громадной массе позднейших песен калик перехожих совсем нет песен о Николе.

Когда русский народ, вместе с своей культурой, стоявшей тогда несравненно выше, чем теперь, повлиял с этой стороны на соседних инородцев, тогда и эти дикари, делаясь оседлыми, усваивали себе и тогдашнего земледельческого бога Николу, и до сих пор искренно веруют в него, хотя и остаются некрещеными. Таково, например, высокое почитание Николы у некрещеных остяков. Доктор Беляевский, в период свой в 30-х годах между Березовом и Обдорском, увидел на станции, в углу одной юрты, валявшееся распятие и спросил, что это такое. «Кола (Никола), русский бог», отвечали ему крещеные остяки. В присутственной камере ячинской степной думы, в переднем углу стоит большой идол Шигмуни, т. е. Шакламуни, отвергавшего когда-то всяких идолов и спустившегося теперь до степени фетиша; поодаль от него — портрет государя, а в другом углу — икона Николы. Сибиряк, входя в эту камеру, не смеет молиться на все эти изображения, — он должен молиться в задний угол. Есть предание, что при взятии Албазина манджуры нашли там образ Николы и, совершив над ним «испытание», послали его в Пекин, почему китайцы просили прислать им русского священника. Но со времени появления у инородцев народного культурного Николы прошли века, культура русского народа исчахла, извратилась, задохлась, замерла, погибла, и народ, как мы видим, вымирает и вырождается или же, сломя голову, бежит вон из родного ему дома, и теперь сами русские занимают у бурят их древнего фетиша, Николу. Началось это, несомненно, еще в Московском царстве, когда под именем «Пятницы» была обоготворена «простоволосая девка». По поводу реформ Петра в одном тогдашнем сочинении было замечено про Николу: «что касается до изображения святых, то его величество указал, чтоб изображения св. Николая никогда не стояли в комнатах, отменил также и обычай передавать через мертвых письма к св. Николаю». Изображение Николы, подобное вышеописанному бурятскому, будто бы имеется и в Москве, в Кремле, в церкви, именуемой Никола Можайский. Подобное же изображение Николы находилось прежде в церкви Вознесения в Березове, построенной в 1605 году. Афанасий, епископ тобольский и сибирский, видно, был знаком с христианством получше теперешних посольских монахов, и он ни под каким видом не позволял ставить, как прежде водилось, разных изображений Николы, и, по его настоянию, такие изображения в 1835 — 1836 годах были вынесены из церквей и хранились в ризницах или в других укромных местах.
images4

Все последователи единогласно свидетельствуют, что русское население в Сибири, наместо того, чтоб внести сюда цивилизацию, как и следовало народу, обладающему высшей культурой и прочной национальностью, само отступило к состоянию инородца и подчинилось нравственному влиянию дикарей. Сибиряки-простолюдины воспринимают шаманизм и идолопоклонство, усвояют предрассудки инородцев и даже забывают русский язык. Сибиряки тихонько призывают к себе шаманов, платят им и просят их пособия. Чем дальше на восток, тем сильнее влияние шаманства. Крестьяне Верходенского округа живут уже чисто по-бурятски. Они верят в шаманство и парочкой ездят в бурятские улусы шаманить на бурятской лопатке. Даже вблизи Иркутска русские держат у себя бурятских идолов, истуканов или божков на вышках своих домов и там шаманствуют тайком. Заметим, что ничего подобного и тени нет у сибирских староверов, к которым приезжают сибирские миссионеры... 377. В Нерчинске русские лечатся у шаманов; к шаманам обращаются пошаманить, когда потеряют какую-нибудь вещь. Дошло до того, что, но свидетельству самих «Епархиальных ведомостей», шаманы, подобно попам, собирают ругу за то, что охраняют людей от болезней, а скот от медведя, и крестьяне ругу эту платят. Вообще колдовство совершенно опутало сибирское население, особенно сибирячку. Вечером, даже днем не смейте за чем-нибудь постучаться в окно: сибирячка испугается, страшно, но увидя, что вы человек, а не чорт, которого она предполагала, начнет ругаться на чем свет стоит. Поверья в этой одичалой стране такие нелепые, что мы нарочно искали нечто подобное у настоящих дикарей и не нашли. Во всем Забайкальи никто не держит сучек-собак, ни за что не возьмут в дом сучку-щенка, а у кого есть сучка, тот боится пустить ее со двора, потому что девушки, чтоб приворожить парня, отрезывают у нее часть, жарят ее и этим кормят своих приятелей...

Пыжов Н.Г. «Порядок» 1881, № 295

[Приднестровец]

http://www.krasplace...i-xviii-go-veka

Как написать очерк о русской исторри? Да очень просто. Надо строго следить за тем, чтоб отбирались только негативные факты, а ничего положительного быть не должно в принципе. Собрать, перемешать, приправить своими фантазиями-и готово.

[Axeront]

Как написать очерк о русской исторри? Да очень просто. Надо строго следить за тем, чтоб отбирались только негативные факты, а ничего положительного быть не должно в принципе. Собрать, перемешать, приправить своими фантазиями-и готово.

А в чем выражаются фантазии в данной статье? Сомнительно, чтобы жизнь обычных людей в те времена была полна высших идеалов. Выживали в прямом смысле. Я и сам недавно был в ХМАО в глуши, видел как живут на отшибе. А чего уж говорить о временах, когда вообще ничего не было.
Вообще я могу сказать точно, что для русского из европейской части Сибирь всегда представляется как этакий эталон, ойкумена русскости, настоящих русских людей пышащих здоровьем, огромных, сильных, честных русичей. Идеал сибиряка как настоящего русского здесь очень силен. Но по факту мы ничего не знаем ни о сибиряках, ни тем более о Сибири. Многое на поверку оказывается просто идеализацией, фантазией, как в плохом так и в хорошем. О хорошем к примеру. Для меня было удивлением, что Ханты-Мансийск выглядит богаче и намного уютней Москвы, а по чистоте сравнится разве что с операционной.
P.S. Вообще считаю, что меньше надо читать книги и жить абстракциями. Реальные исследования и только путешествия могут хоть как-то внести ясность в представления о мире и о свое собственной стране. На книгах далеко не уедешь. По крайней мере в этнографии.

[Приднестровец]

А в чем выражаются фантазии в данной статье? Сомнительно, чтобы жизнь обычных людей в те времена была полна высших идеалов. Выживали в прямом смысле. Я и сам недавно был в ХМАО в глуши, видел как живут на отшибе. А чего уж говорить о временах, когда вообще ничего не было.

Подборочка фактов мягко говоря однобокая. Вот сравнит. допустим, с этим:
https://www.balto-sl...showtopic=13742

[Axeront]

Подборочка фактов мягко говоря однобокая. Вот сравнит. допустим, с этим:
https://www.balto-sl...showtopic=13742

Возможно. Ну так разные аспекты жизни описываются и разными рассказчиками. Одно дело как видится Сибирь самим сибирякам (потомкам сосланных), совсем другое как она видится постороннему наблюдателю и совсем третье, как она видится историку, который-то и Сибирь может никогда не видел. В любом случае, по-моему, интересно, хоть и не очень весело.

[Axeront]

Климатъ превосходный; есть много замѣчатель­но богатыхъ и хлѣбосольныхъ купцовъ; много чрезвычайно достаточ­ныхъ инородцевъ. Барышни цвѣтутъ розами и нравственны до послѣд­ней крайности. Дичь летаетъ по улицамъ и сама натыкается на охотни­ка. Шампанскаго выпивается неестественно много. Икра удивительная. Урожай бываетъ въ иныхъ мѣстахъ самъ-пятнадцать… Вообще, земля благословенная. Надобно только умѣть ею пользоваться. Въ Сибири умѣютъ ею пользоваться.
»
— Ѳ. М. Достоевскій, «Записки изъ мертваго дома»

[Ravnur]

Вообще я могу сказать точно, что для русского из европейской части Сибирь всегда представляется как этакий эталон, ойкумена русскости, настоящих русских людей пышащих здоровьем, огромных, сильных, честных русичей. Идеал сибиряка как настоящего русского здесь очень силен.

Ну если брать здоровых, то мой дед по его рассказам (потомок семьи ссыльного греко-католического священника из Виленщины за поддержку восстания 1863 года и участника Кругобайкальского восстания 1866 года) до призыва в армию в 1939 не знал, что такое голод. А негодным или отсыревшим зерном даже дичь подкармливали. И всю войну на Ленинградском и Прибалтийском фронте он прошёл и выжил по его собственной шутке потому что дома наелся на 10 лет вперёд.

А если брать русичей, то до того самого 1939 он не слышал русского языка, хотя в документы записали как русского. Вот такие забавные факты.

К сожалению, сейчас его село затоплено огромным водохранилищем строящейся Богучанской ГЭС и всё, что связывает меня с Сибирью осталось под водой

Сообщение изменено: Ravnur, 14 Сентябрь 2013 - 11:29.

[Отто Дикс]

Какая может быть идеализация Сибири в наше время,миграционные потоки приносили в Сибирь и уносили из неё множество людей,говорить о каком-то устойчивом комплексе не приходится! Ментально и физически это те же россияне, что и везде,плюс скида на суровость климата.
То что картина мрачноватая..так она и сейчас такая, никогда не слышал, что сибиряки простые, добродушные и наивные, мне москвичи показались более общительными,чем в крупных сибирских городах (малые и севера не берем так специфика своя), опять же климат, гигантское количество ссыльных и бывших з/к+их охрана дали в целых городах откровенно лагерные принципы организации общества.
Где сантиментам места нет.

[Axeront]

Какая может быть идеализация Сибири в наше время,миграционные потоки приносили в Сибирь и уносили из неё множество людей,говорить о каком-то устойчивом комплексе не приходится! Ментально и физически это те же россияне, что и везде,плюс скида на суровость климата.
То что картина мрачноватая..так она и сейчас такая, никогда не слышал, что сибиряки простые, добродушные и наивные, мне москвичи показались более общительными,чем в крупных сибирских городах (малые и севера не берем так специфика своя), опять же климат, гигантское количество ссыльных и бывших з/к+их охрана дали в целых городах откровенно лагерные принципы организации общества.
Где сантиментам места нет.

Кстати насчет ментальности. Вероятно различия все таки есть, может и незначительные, но определенные различия присутсвуют. Во-первых это более патриархальный социум в целом в Сибири даже в наше время. Существуют некоторые различия во взаимоотношениях людей как раз в этом аспекте. Под патриархальностью можно понимать архаичность представлений о ценностях и укладе жизни. Насчет всей европейской части России сказать сложно, но конкретно в Москве социум и отношения более эгалитарны, либеральны (свободны) и непренужденны, лишены многих стереотипов и предрассудков характерных для глубинки. Общество в целом более терпимо здесь к разного рода странностям, непохожестям, чудачеству и различным выходкам (по российским меркам конечно). В Сибири, думаю, с этим строже...

[aldr]

Кстати насчет ментальности. Вероятно различия все таки есть, может и незначительные, но определенные различия присутсвуют. Во-первых это более патриархальный социум в целом в Сибири даже в наше время. Существуют некоторые различия во взаимоотношениях людей как раз в этом аспекте. Под патриархальностью можно понимать архаичность представлений о ценностях и укладе жизни. Насчет всей европейской части России сказать сложно, но конкретно в Москве социум и отношения более эгалитарны, либеральны (свободны) и непренужденны, лишены многих стереотипов и предрассудков характерных для глубинки. Общество в целом более терпимо здесь к разного рода странностям, непохожестям, чудачеству и различным выходкам (по российским меркам конечно). В Сибири, думаю, с этим строже...

Ну да, и медведи у нас по улицам бродят. Всё как и прежде.

[Axeront]

Ну да, и медведи у нас по улицам бродят. Всё как и прежде.

aldr, Вы не обижайтесь пожалуйста, но в некоторых местах действительно ходят У меня много друзей из Сибири и самое главное жена поэтому я о Сибири не по наслышке знаю. В Хантах кстати, если чуток отъехать от города можно встретить медвежат. Выходят просить еду. Их часто подкармливают.
Кстати вот даже кто-то видео заснял!

В Югре медведи начали выходить на оживленные дороги

В Ханты-Мансийском автономном округе сразу на нескольких автодорогах водители вышли на прямой контакт с медведями. На дорогу Демьянка-Ханты-Мансийск вышли сразу трое медвежат и большой медведь. Вероятнее всего медвежье семейство вышло из тайги в поисках еды. Очевидцы смогли заснять на видео мирно гуляющих по обочине медведей.

А это видео снято пользователем cherdsvet на дороге Горноправдинск -Ханты-Мансийск.
http://www.naurfo.ru/news/3097

P.S. Зверье ходит кстати не только в Сибири. Еще б оно там не ходило! Но и в европейской России. Сам лично в Карелии слышал вой волка и видел какие-то незнакомые лапы на грунте. Жители рассказывали, что мужик живущий на краю деревни встречает в качетсве гостей медведя. Тот повадился к нему за едой ходить. А поскольку избы стоят вплотную к лесу, то и не удивительно!

[aldr]

aldr, Вы не обижайтесь пожалуйста, но в некоторых местах действительно ходят У меня много друзей из Сибири и самое главное жена поэтому я о Сибири не по наслышке знаю.

Да чего мне обижаться. Просто, жизнь меняется а отношение столичных жителей к провинции остается прежним. А уж к Сибири и подавно. Сибирь разная, как и Европейская часть страны, к слову.
Австралия тоже когда-то была местом ссылки, а сейчас туда многие мечтали бы отправиться добровольно.

[Axeront]

Да чего мне обижаться. Просто, жизнь меняется а отношение столичных жителей к провинции остается прежним. А уж к Сибири и подавно. Сибирь разная, как и Европейская часть страны, к слову.
Австралия тоже когда-то была местом ссылки, а сейчас туда многие мечтали бы отправиться добровольно.

Столичные жители о Сибири и сибиряках самого хорошего мнения. Я это вроде уже озвучил. Народ здесь вообще мало что знает о Сибири. Многие, дай бог, до Владимира добирались - самой восточной точки в их жизни.

[Axeront]

Вот наткнулся на очень интересеный и вполне объективный анализ, сопоставление сибиряков и "москвичей". ИМХО, довольно правдиво описаны реакции как со стороны москвичей, так и стереотипы сибиряков о москвичах. И то и другое в общем-то правдиво характеризует и тех и других респондентов. Я думаю это оттого, что сибиряки (основная масса) никогда не жили в европейской части России, а европейские русские в Сибири.

СВОИ И ЧУЖИЕ В ЯЗЫКОВОМ СОЗНАНИИ СИБИРЯКОВ

(Вестник Томского государственного университета. Филология. - № 3 (15). - Томск, 2011. - С. 59-64)

В языковом сознании этноса все явления природного и социального мира подвергаются категоризации на «своё» и «чужое». Эта культурная дихотомия занимает важное место в ценностной картине мире любого народа. По справедливому мнению Ю.С. Степанова, она лежит в основе этнического самосознания, формирует коллективные, массовое, народное мироощущение [1. C. 126-143]. Этнические представления людей могут быть локально окрашенными, существовать в различных региональных вариациях. Человек духовно отождествляет себя со своим народом или с какой-либо локальной группой (сибиряки, кубанские /терские /яицкие/ забайкальские казаки и др.) на основе имеющихся знаний о мире, представлений о региональной самобытности совокупного этнического «Я».

По мнению большинства респондентов, сибиряки - это сильные и смелые люди, которые мужественно переносят трудности, не боятся холода, отличаются отменным «сибирским здоровьем» и любят свой суровый край. В одной из анкет прямо говорится, что «если человек, живущий в Сибири, не любит тайгу и Енисей, не способен восхищаться красотой окружающей природы, - он не сибиряк». Представления о сибиряках опираются на элементы мифологического и обыденного сознания.
Все респонденты подчеркивают жизнелюбие и оптимизм сибиряков, их телесную могучесть и крепость духа. Типичные реакции на слово-стимул «сибиряки»: Сибирь, «Сибирские Афины», Енисей-батюшка, родина, здоровье, мороз, сила, могущество. Выражение «сибиряки есть сибиряки» объясняется так: «Могут все выдержать. Закалены от рождения. Ценят стабильное и не гонятся за мимолетным, высокие моральные устои»; «

В языковом сознании опрошенных образ сибиряка ассоциируется с образом «настоящего мужчины». На первый план выдвигаются такие физические данные, как «сильный» (61 %), «закаленный», «здоровый» (83 %), «крупный», «высокий» (48 %). Этот внешне могучий человек отличается такими нравственными качествами, как храбрость, решительность, гордость, а также умением отстаивать свою точку зрения, готовностью защищать свою Родину и своих близких. В большинстве анкет внешние и внутренние свойства сибиряка органично дополняют друг друга. Типичные ответы: «Как истинный сибиряк, он трудолюбивый, выносливый, упрямый, сильный, храбрый, душа компании»; «Как истинный сибиряк, он мужественный, работяга, не боится сталкиваться с трудностями». Типичный русский недостаток - излишняя любовь к гуляньям, к спиртным напиткам, по мнению респондентов, сибиряку не свойственна вовсе. Совершенно нетипичны для сибиряка хилость, «мерзлявость», любовь к теплу и частые болезни. Не типична любовь к комфорту. Сибиряк лучше чувствует себя на воле, в тайге.

Образ сибирячки в языковом сознании студентов также вербализуют слова и словосочетания с положительной коннотацией: очень красива, действительно умна, хорошо сложена, намного сильнее мужчины, просто /прямо красавица, хороша собой, хорошая мать, лучшая невеста, настоящая женщина и т.п. Сибирячка, по мнению участников эксперимента, не соответствует общепринятым в современном мире стандартам красоты, она «негламурная». Типичная сибирячка представляется респондентам крупной, крепкой, высокой, белокожей и румяной красавицей, с длиной косой и голубыми глазами. Сибирячки легко переносят лютые морозы (так считают около 60 % опрошенных), «шубы носят, как царицы». Низкорослость, худоба, тщедушность воспринимаются как серьезные физические недостатки, а утонченность и изящество - как исключение из правил. По мнению большинства, настоящая сибирячка сильна так же, как и сибиряк-мужчина. Она не боится трудностей, отличается целеустремленностью и особенной домовитостью, хозяйственностью. Она, «не смыкая глаз, все лето заготавливает на зиму соленья-варенья», отличается радушием, отзывчива, гостеприимна (более 50 %), любит петь русские песни и частушки.

Ценностные императивы сибиряков еще более заметны, когда речь идет о москвичах. Языковое сознание отбирает те признаки, которые характеризуют жителей столицы как своих антиподов. В реакциях на слово-стимул «москвичи» есть повторяющиеся указания на то, что москвичи «живут в Европе», «европеизированные», «склад ума не сибирский, а европейский». Сравнительный анализ ответов на слово-стимул «москвичи» позволяет утверждать, что отношение к москвичам двойственное. Анализ анкет позволил выявить два портрета москвичей. Один - привлекательный - в виде робкого наброска. Другой - негативный - выписан яркими красками. Облик «положительных» москвичей вербализуют единичные реакции: «большинство хорошие люди», «очень активные», «деловые», «напористые», «умные», «более окультуренные, чем мы». К жителям столицы некоторые относятся сочувственно, потому что «они усталые и замученные». Результаты эксперимента, к сожалению, свидетельствуют о том, что большинство опрошенных объединяет реакция неприятия, недооценки, непонимания москвичей. Особенно низкий уровень толерантности демонстрируют красноярские студенты. Они приписывают москвичам многие пороки, о чем свидетельствуют ассоциации: невежество, хамство, бескультурье, снобизм, спешка, жадность, скупость, алчность.

В целом участники эксперимента демонстрируют критическое отношение к жителям столицы Российской Федерации, что обусловлено целым рядом экономических, политических и социокультурных факторов. В языковом сознании сибиряков представлены два противоположных образа граждан своей страны. Данные ассоциативного эксперимента свидетельствуют о наличии у сибиряков специфических особенностей в мировосприятии, что отразилось на характере устойчивых коллективных представлений о земляках («своих») и москвичах («чужих среди своих»). Установлено, что в структуре рассмотренных субэтнических стереотипов выделяются в первую очередь эмоциональные компоненты (позитивная интерпретация черт, приписываемых «своим», и негативная интерпретация черт, приписываемых жителям российской столицы). Познавательная составляющая стереотипов (знания о характерных объективных признаках) ослаблена.

http://www.philology...s2/felde-11.htm

[Skalagrim]

Конечно, в случае представлений о сибиряках в основном мы сталкиваемся со стереотипами. на сколько эти стереотипы обоснованны, это большой вопрос. Но тут другой момент - многие сибиряки (осознанно или нет) стараются вписаться в этот стеротип. Я это в армии заметил. Было у них своё чувство землячества/солидарности и сибирской "особенности/отличности", свой сибирский гонор.

[aldr]

Конечно, в случае представлений о сибиряках в основном мы сталкиваемся со стереотипами. на сколько эти стереотипы обоснованны, это большой вопрос. Но тут другой момент - многие сибиряки (осознанно или нет) стараются вписаться в этот стеротип. Я это в армии заметил. Было у них своё чувство землячества/солидарности и сибирской "особенности/отличности", свой сибирский гонор.

Тоже служил, но в отношении сибиряков как-то этого не заметил. Землячества были, но национальные: азербайджанские, узбекские, грузинские, казахские. Но может где-то были и сибирские...
Все мы в той или иной степени живем во власти стереотипов: сибиряки такие, москвичи другие, американцы, украинцы, русские и т.д. и т.д. Кто-то избавляется от стереотипов, кто-то так в них прибывает.
На мой взгляд, судить обо всех по той локальной группе с которой столкнулся лично, совершенно неправильно. Даже если мы живем на одной территории, мы не являемся клонами. Тем более, что территория огромна! Но не это главное, нас отличает уровень образования, культуры, достатка, социальное положение. Бытие, как известно определяет сознание. С повышением достатка (или с понижением) одни и те же вещи начинаешь воспринимать по-другому. Стоит подняться по социальной лестнице и то же самое. Ну, а у людей с разным уровнем образования, а тем более культуры, точек соприкосновения еще меньше. Кто-то переживает, что помидоры не уродились, а кто-то, что недостаточно хорошая акустика в новом концертном зале.
Поколенческие различия весьма существенны.
Жители городов отличаются от жителей сельской местности (опять же - пресловутое бытие).
Забавный случай произошел лет 20 назад. Поехали на свадьбу в Кузбасс, в Новузнецк, чуть больше 350км от Новосибирска. По нашим меркам, это вообще ничто... Пообщались, в процессе беседы один из местных говорит:
- Ну, вот так мы и живем - в Сибири,
Я аж поперхнулся,
- А мы-то, - говорю, - где???
- Ну, - отвечает, - это не то... У Вас там все по-другому...

Все здесь есть. У одних одно представление о ценностях и должном укладе жизни, у других совсем другое... Одним полненькие нравятся, другим худенькие. И либералы свои есть и сепаратисты. И гламур тоже присутствует. Только масштабы не те. Всё же Москва это почти десять Новосибирсков. Плюс, концентрация - столица всё-таки, все сюда стремятся (особенно либералы и гламурные). Только вот почему-то коренных, среди этих столичных встретить большая удача. Копни этого гламурного, а он пару лет как из своего Мухосранска выбрался, а теперь столичный.

Кстати, вдруг заметил, что тема-то в off top ушла. Начиналась-то про Сибирь восемнадцатого века а мы про 21-ый... Правда, думаю, что и в 18-ом было все далеко не так однозначно. Просто Мордер какой-то получился. Как не пережрали друг друга, остаётся только удивляться. Но и времена были другие...

Сообщение изменено: aldr, 20 Сентябрь 2013 - 03:42.

[Приднестровец]

Уж не знаю, насколько такие настроения распространены, но они есть:

"Сибиряки – это субэтническая общность
Ответ протоиерея Вячеслава Пушкарева политологу Андрею Савельеву …

Прочитал на РНЛ реплику Андрея Савельева: «Нет такой национальности – "сибиряк"» и считаю, что автор далек от понимания сути проблемы. А проблема у нас в Сибири раскрывается так.

В Сибири и на Дальнем Востоке сложилась ситуация, при которой действительно рядом проживают два крупные этноса и масса мелких. Первая и пока главенствующая – Великороссы (надо здесь добавить, что с Великороссами себя ассоциируют ещё Малороссы и Белорусы. Почему? Потому, что эти люди уже не при каких обстоятельствах не вернутся на историческую родину, а в Центральную Россию они переедут с удовольствием). Великороссы, как правило, - это дети вчерашних переселенцев приехавших или сосланных в Сибирь и на Восток в 50 – 70 годы ХХ века. Эти люди все свое детство, каждое лето, проводили в гостях у бабушек в Центральной России и на Юге страны. Для этих людей жизнь в Сибири всегда представлялась явлением временным, и они постоянно мечтали и теперь мечтают вернуться на историческую Родину своих отцов и матерей. Именно эти люди составляют те самые ежегодные 100 000 выезжающих на ПМЖ за пределы Сибири и Д.Востока. Великороссов в Сибири и на Д. Востоке примерно две четвёртых от общего населения и они себя четко называют русскими людьми, гордятся своим происхождением и, в конечном итоге, они почти все уедут обратно в Коренную Русь.

Вторым крупным этносом являются массы людей, теперь называющих и давно чувствующими себя Сибиряками и это уже свершившийся факт. Пока они еще субэтнос и они еще только-только начали себя понимать единой общностью, но процесс этот разворачивается очень быстро, что, по сути, и доказывают результаты последних двух переписей населения РФ. Сибиряки составляют сейчас примерно 30-35% от общей численности. Сибиряки – это потомки добровольных переселенцев пришедших в Сибирь в период с XVII по конец XIX века, и, конечно же, дети от множественных смешанных браков – метисы в разных поколениях. У этих людей не было детства на Юге и они лучшими видами природы считают виды своей суровой стороны. Они не связывают свое будущее с Коренной Россией, так как их там ни кто не ждет, а все, что они имеют, им дала Сибирь. Почему они называют себя сибиряками? Да потому, что по крови они уже далеки от русских, отличается даже их антропологический тип. Только в Сибири и на Д.Востоке они сами свои, а в Москве они являются «чурками».

Кроме того, в условиях снижения внутреннего авторитета Великороссийской нации снизилась и степень подражания ей со стороны метисов, которые уже не хотят быть бурятами, якутами, удэгейцами и т.д., но так же не могут и не желают быть русскими с именем которых у них ассоциируется разграбление их родных краев и политика временщичества. Народ в этих краях теперь мало религиозен, и религия его пока не объединяет. Их объединяет география и общая огромная история освоения Сибири и Д.Востока, а также боль за свою Родину, которая (по их мнению) для Москвы является всего лишь рабыней в услужении. Называть себя Сибиряками для них так же естественно и удобно, как для англосаксов называть себя Канадцами, Австралийцами, Американцами. Мало того, в условиях, когда русский народ не имеет особых прав и преимуществ и даже собственной территории, а малые народы живут как сыр в масле на родной им земле с границами и с собственными правительствами при огромных госдотациях, желание самоопределиться в защищенную и материально обеспеченную законодательством народность, является естественным выходом из подобного угнетенного положения. Это способ самозащиты и защиты своей родной земли.

http://izbratska.ru/?sct=2075

[aldr]

Уж не знаю, насколько такие настроения распространены, но они есть:

Не знаю, на сколько распространены. Знаю, что есть, но на улице за руку не хватают, в Сибиряки записаться не предлагают. В период подготовки к переписи пару раз в прессе наталкивался на что-то подобное, но не более. На улицах не митингуют, пикетов не выставляют. Может не по тем улицам хожу...
А вообще, этим настроениям уже не одна сотня лет. И что?... Сумасшедших и тех, кого хлебом не корми - дай какую-нибудь революцию замутить - всегда хватало...

[Axeront]

В любом случае зональное изучение народа это и есть самое интересное. Тем более в такой огромной стране как бывшая Российская Империя. К чему это я? Да к тому, что не одно и тоже сравнивать какое-нибудь, например, черниговское, могилевское, карельское село, где бабки живут 5-8 поколений и никогда оттуда не выезжали и никакая Москва и уж тем более Сибирь на них не влияла и совсем другое изучать города и деревни которые сформировались 200-300 лет назад, а то и совсем недавно (50 лет назад) за 5-6 тысяч км на восток. Это совершенно невообразимые преобразования и путешествия в пространственно-временных рамках для самих этих переселенцев. Искренне верить, что ничто из этого не влияет и что все одинаково заблуждение. Можно часами сидеть и разглядывать карту гугл подумывая куда бы забраться к черту на куличики. Вот оно пространство, вот она разноликая реальность! А то так складывается впечатления, что все везде одинаково, не стоит и беспокоиться, люди-то одни и те же. Чего суету наводить, о чем-то спорить, что-то обсуждать?
Сибирь, США, Австаралия все это уникальные примеры ломки сложившегося биоценоза: культурного, ментального и даже биологического. Смесь столь пестрых по своей природе локальных культур и многовековых традиций, собранных по всему пространству Российской Империи безусловно не могли не породить нечто совершенно новое и не менее интересное, чем то, что мы можем увидить в других уголках России. По-моему это очевидный факт достойный самых пристальных наблюдений и заслуживающмий особого внимания.

[Beyonder]

Даже шанса на независимость Cибири не могло быть. При том, что в отличие от Америки которая представлялась поселенцам как Promised Land, Сибирь большинству жителей России к Западу от Урала, представлялась как проклятие и место ссылки. Уверен предки этих "коренных" cибиряков так же грустили по своей родине и так же мечтали возвратится обратно в центральную Россию, только в 18-17 веках, чего не скажешь об Янки, которые знали что такое частная собственность, которые грезили новыми землями и которых толкал вперед дух авантюризма.

Очень стоящая книга по теме, разбивающая в пух и прах романтиков сибиряков с ихними мечтами.

http://mirknig.com/k...-frontirov.html

[Отто Дикс]

Даже шанса на независимость Cибири не могло быть. При том, что в отличие от Америки которая представлялась поселенцам как Promised Land, Сибирь большинству жителей России к Западу от Урала, представлялась как проклятие и место ссылки. Уверен предки этих "коренных" cибиряков так же грустили по своей родине и так же мечтали возвратится обратно в центральную Россию, только в 18-17 веках, чего не скажешь об Янки, которые знали что такое частная собственность, которые грезили новыми землями и которых толкал вперед дух авантюризма.

Очень стоящая книга по теме, разбивающая в пух и прах романтиков сибиряков с ихними мечтами.

http://mirknig.com/k...-frontirov.html

Cлово "ихний" вообще мем сибирского говора
С тезисом не согласен, как каторжное место представлялось лишь до отмены рабства и только северные территории.
О сибири среди старообрядцев,да и прочих ходили слухи как о старне Беловодье, земле праведников и богатств, о отличии от вечно богоспасемой Руси с её вечнымивойнами и зверствами.
В начале XX в. поток крестьян, шедших из Европейской части страны, перехлестнул южную границу Алтайского округа и начал распространяться в горы, затем в степной край. В 1908 г. в секретной докладной записке из Семипалатинской области сообщалось, что переселение русских сюда началось с 1904 г. без всякой помощи со стороны правительства. Более того, областная администрация выселяла прибывающих крестьян, разоряла их постройки. Но новоселы распахивали земли, разводили скот, приручали маралов, заводили пасеки и, вопреки сопротивлению администрации, создали ряд поселений на территории между Усть-Каменогорском и государственной границей с Китаем 18.

ссылки:
http://www.altaiinte...nts/peres02.htm
http://www.altai-gui...rticles/lykovy/
http://geno.ru/article/46/

[Beyonder]

Так легенда о Беловодье и отличается тем от завоевания земель к западу от Аппалачей, тем, что она иррациональна(утопична) и очень русская по духу и относилась только к территории Алтая и подавляющей частью только в среде старообрядцев. А они составляли малую часть населения в Сибири, к тому же большая же часть Сибири имела климат, куда более скверный чем центральная Россия, в данной книге дано устное творчество жителей того времени, где Сибирь обличается как место страданий. Далее климат. Даже чисто со стороны экономической географии не сравнить с выгодой великих равнин и благодатным американским югом.
Автор показал, что Русское население даже после переселения в Сибирь пыталось возродить традиционную общину, в то время как в США вообще крестьян не было, были свободные фермеры, во много раз более эффективной организацией труда и знанием законов капитализма.
Даже в наиболее оптимистичном варианте, с учетом экономического развития общества и менталитета большей части населения в Сибири получилась бы Мексика, нежели США или Канада.

[Staner]

Прочитал всё и ужаснулся... как это я 6 лет в Сибири прожил? Сибирь проехаел вдоль и поперек - Томск, Колпашево, Стрежевой, Сургут, Вартовск, Ханты, Ноябрьск, Новосиб, Барнаул, Кемерово, Новокузнецк, Красноярск и др. От первопоселенцев мало что осталось - захлестнули волны переселенцев - начало 20 века, ВОВ и пр. В Томске жителей окрестных и дальних сел (не всех) называли "чалдонами", но это больше пренебрежительно. Хотя я это слышал редко. Слово для меня это было удивительное и интереное, но объяснение толкового я так и не услышал, так - типа деревенский, дремучий.
Новосибирск - большой (3-й в России) и не интерестный город, Красный проспект, куча ТЦ, Аэропорт Толмачево и все, ах да, еще барахолка большая была. Кузбасс (Кемерово, Новокузнецк и т.д.) - не понравились, многоэтажки, рабочие районы - Кемерунцы мне челюсть сломали на свадьбе друга ))) Томск, это особенный город для меня, чистый, красивый, уютный. Про Красноярск и Иркутск говорить не буду - в каждом жил не более 2-х недель и мнения своего не составил. Бывал в таком населенном пункте Томской обл, как Новый Васюган - (НьюВасюки ))), Игол, Пионерный- это было нечто - похлеще Амазонки
Для Axeront - ХМАО и ЯНАО как бы в в моем понимании не совсем Сибирь - Сургут, Ханты, Вартовск. Если на машине после Тобольска, Пыть-Яха Сибирь кончается и начинается Другая Страна - и не Урал и не Сибирь - Ойлленд....
А вообще люди в Сибири, на мой взгляд, отличаются в большинстве своем (от русских европейской части) прямолинейностью (типа, что думают, то и говорят), самодостаточностью. Это мой взгляд (уроженца Ср.Азии) из Поволжья, где опять не все так плохо как в Нечерноземье (субъективно).

[Отто Дикс]

Прочитал всё и ужаснулся... как это я 6 лет в Сибири прожил? Сибирь проехаел вдоль и поперек - Томск, Колпашево, Стрежевой, Сургут, Вартовск, Ханты, Ноябрьск, Новосиб, Барнаул, Кемерово, Новокузнецк, Красноярск и др. От первопоселенцев мало что осталось - захлестнули волны переселенцев - начало 20 века, ВОВ и пр. В Томске жителей окрестных и дальних сел (не всех) называли "чалдонами", но это больше пренебрежительно. Хотя я это слышал редко. Слово для меня это было удивительное и интереное, но объяснение толкового я так и не услышал, так - типа деревенский, дремучий.
Новосибирск - большой (3-й в России) и не интерестный город, Красный проспект, куча ТЦ, Аэропорт Толмачево и все, ах да, еще барахолка большая была. Кузбасс (Кемерово, Новокузнецк и т.д.) - не понравились, многоэтажки, рабочие районы - Кемерунцы мне челюсть сломали на свадьбе друга ))) Томск, это особенный город для меня, чистый, красивый, уютный. Про Красноярск и Иркутск говорить не буду - в каждом жил не более 2-х недель и мнения своего не составил. Бывал в таком населенном пункте Томской обл, как Новый Васюган - (НьюВасюки ))), Игол, Пионерный- это было нечто - похлеще Амазонки
Для Axeront - ХМАО и ЯНАО как бы в в моем понимании не совсем Сибирь - Сургут, Ханты, Вартовск. Если на машине после Тобольска, Пыть-Яха Сибирь кончается и начинается Другая Страна - и не Урал и не Сибирь - Ойлленд....
А вообще люди в Сибири, на мой взгляд, отличаются в большинстве своем (от русских европейской части) прямолинейностью (типа, что думают, то и говорят), самодостаточностью. Это мой взгляд (уроженца Ср.Азии) из Поволжья, где опять не все так плохо как в Нечерноземье (субъективно).

Вы путаете туризм и эмиграцию В Томске половина города состоит из районов в сравнении с которыми и Кемерун вполне себе цивилизация и культура, да кстати и выходцев оттуда в Томске огромное число. С северными поселками согласен, сразу на север от Томска начинаются дикие земли,населенные варварами,циклопами и прочими мифическими драконами...с небольшими островками благодати как Стрежевой,Парабель и Каргасок

[Staner]

Вы путаете туризм и эмиграцию В Томске половина города состоит из районов в сравнении с которыми и Кемерун вполне себе цивилизация и культура, да кстати и выходцев оттуда в Томске огромное число. С северными поселками согласен, сразу на север от Томска начинаются дикие земли,населенные варварами,циклопами и прочими мифическими драконами...с небольшими островками благодати как Стрежевой,Парабель и Каргасок

У меня как бы не совсем туризм. В Томске жил больше 5-ти лет. И районы города неплохо знаю и Заисток, Черемушки были конечно не лучшими (не знаю как сейчас). Просто если сравнивать в целом с Кузбассом, то сравнение явно в пользу Томска. А уж сравнивать с большинством городов европейской части Росси даже и не стоит....

[Отто Дикс]

У меня как бы не совсем туризм. В Томске жил больше 5-ти лет. И районы города неплохо знаю и Заисток, Черемушки были конечно не лучшими (не знаю как сейчас). Просто если сравнивать в целом с Кузбассом, то сравнение явно в пользу Томска. А уж сравнивать с большинством городов европейской части Росси даже и не стоит....

Точно 5 лет в Томске? ЧеремОшки же
Черемушки в Москве и еще сотне городов...
Естественно есть места хуже и лучше..Томск средний, да и мнения обычно субъективны, меня вот Самара пугала и Тверь, а кто-то наоборот в восторге.

[Staner]

Точно 5 лет в Томске? ЧеремОшки же
Черемушки в Москве и еще сотне городов...
Естественно есть места хуже и лучше..Томск средний, да и мнения обычно субъективны, меня вот Самара пугала и Тверь, а кто-то наоборот в восторге.

Точно, точно в Томске. Описался. Давно правда не был, года четыре назад.
А так, меня и Кузня в общем-то не пугала, да и особо ни один российский город не испугал...