7 ответов в этой теме

[Gweorth]

Мы привыкли говорить о существовании этносов или народов как о чем-то само собой разумеещемся. Попытки осмыслить природу этого явления (в частности, чем один этнос отличается от другого) ведут нас к словарям, энциклопедиям, далее к учебникам по этнографии или этнологии, а потом и непосредственно к научной литературе по теме. Данный пост – это адаптированный под формат форума итог размышлений о природе этноса.
Итак, термин «этнос» (иногда термин «народ» употребляется как его полный синоним) используется в научной литературе уже давно, однако общепринятого определения самого понятия, как ни странно, до сих пор не существует. В современной этнологии можно выделить два главных подхода: примордиализм и конструктивизм. Часто называемый третьим подходом инструментализм не интересуется вопросом об объективной основе существования этноса, а ориентирован на выявление функций этничности, поэтому далее мы о нем говорить не будем.
Примордиализм основывается на том положении, что этнос является объективно существующей общностью. Соответственно, можно указать на объективные признаки, свойственные индивидам как членам этноса и в то же время отличающие представителей одного этноса от представителей другого. В примордиализме выделяется два направления: социобиологическое, или природное, и эволюционно-историческое. Первое направление исходит из положения, что этнос является сущностно биологической группой, т.е. принадлежность к этносу передаётся генетически. Представители второго направления утверждают, что этнические признаки сущностно социальны, они воспринимаются в процессе социализации и усвоения культуры общества.
В отечественной этнологии долгое время господствовало второе направление. Наиболее популярное лежащее в рамках этого направления определение этноса, повторяющееся с незначительными модификациями во многих источниках, принадлежит Ю.В. Бромлею: этнос – это «исторически сложившаяся на определенной территории устойчивая совокупность людей, обладающая общими относительно стабильными особенностями языка, культуры и психики, а также общим самосознанием, зафиксированным в самоназвании.
Однако критика подобного подхода за последние лет двадцать (в России, на Западе большинство давно от него отказались) только нарастала. Дело в том, что при более тщательном рассмотрении ни один из приписываемых этносу атрибутов не является определяющим. Есть языковые группы, есть культурные группы, есть территориальные группы – сложить все эти признаки и получить в итоге привычные нам «народы» не получается. Попытки включить в список присущих этносу черт «этническое самосознание» приводят лишь к «порочному кругу» в определении понятия: этнос определяется через этническое самосознание, а этническое самосознание через этнос.
Социобиологическое направление примордиализма в современной науке является маргинальным. Хотя концепции этого направления не испытывают сложностей, присущих эволюционно-историческим концепциям, но при попытке определения этноса как биологического феномена неизбежно возникают иные проблемы. Понимание этноса как группы, связанной общим биологическим происхождением и ничем больше, малопродуктивно по следующим причинам. Если считать этносы биологическими общностями, связанными с расой родо-видовыми отношениями, то их можно трактовать двояко: как группы людей с одинаковым антропологическим типом (в типологической концепции расы) или как популяции (в популяционной концепции расы). В первом случае факт независимого наследования расовых признаков входит в противоречие с главной целью подхода – выделению групп с общим происхождением: так, родные братья теоретически могут иметь различные антропологические типы. К тому же количество представителей «чистых» типов относительно невелико. Такие группы в общем случае не будут совпадать с теми, которые мы привычно называем «народами»: «русскими», «немцами», «французами» и т.п. Для чисто практических целей такое выделение малоэффективно: оно имеет смысл только при постулировании этнического (в биологическом смысле) детерминизма человеческого поведения. Однако научного обоснования такового детерминизма на сегодняшний день нет. Во втором же случае значение термина «этнос» тождественно значению термина «популяция».
В рамках данного направления ещё остаётся возможность определить этнос как сущностно биологическую группу, обладающую некоторыми дополнительными признаками. Если в качестве такового взять общность территории, то получим классическое определение популяции. В то же время трудно себе представить человеческую популяцию – группу с общим генофондом и территорией – без общности языка. Попытка определить этнос как популяцию с общей культурой также малообоснованна, т.к. культура в значительной степени является профессиональным, сословным или классовым признаком. Таким образом, на биологическом уровне вряд ли оправдано выделение какой-либо иной человеческой общности, кроме популяции.
Второй подход – конструктивизм – ставит под сомнение объективность существования этнических признаков, предлагая считать этнос человеческим конструктом. Этносы как социальные конструкции возникают и существуют в результате целенаправленных усилий со стороны людей. Таким образом, этнос (этническая группа) – это общность на основе культурной самоидентификации по отношению к другим общностям. На такой позиции стоит, в частности, директор Института этнологии и антропологии РАН В.А. Тишков. Конструктивизм де-факто господствует на Западе. Тут же можно упомянуть и об концепции Л.Н. Гумилёва, в которой главным признаком этноса является противопоставление «мы-они».
Однако и конструктивизм несвободен от теоретических проблем. Во-первых, говоря об этносах как о «группах единомышленников», необходимо чётко указать, о каком именно единомыслии идёт речь, а ссылки на «этническое самосознание» или «этнодифференцирующие признаки» ведут к уже упоминавшемуся логическому кругу в определении. Если же, как В.А. Тишков, положить в основу именно культурную самоидентификацию, тем самым приравняв этническую идентичность к культурной, вряд ли имеет смысл использовать новые дефиниции для уже существующих понятий. Во-вторых, возникают объективные трудности, связанные с фиксацией независимым наблюдателем «этнического самосознания» – оно, видимо, невозможно в принципе.
Как констатировал В.Р. Филиппов, «освободив терминологический континуум этнологии от примордиалистских категорий "этнос" и "этническое самосознание", конструктивисты так и не смогли предложить убедительной концептуализации альтернативных категорий – "этническая общность" и "этническая идентичность"».
Таким образом, непротиворечивого определения понятий "этнос" и "этничность" не предложено, а значит, и само существование обозначаемых ими социальных феноменов может считаться не более чем гипотезой. На возможное возражение, что отсутствие непротиворечивого определения феномена ещё не означает отсутствия самого феномена, следует ответить, что в данном случае из-за отсутствия определения исследователь сталкивается с большим риском принять за феномен этноса иные социальные феномены – что, по-видимому, и происходит.
Таким образом, напрашивается вывод, что понятие «этнос» для обозначения социальной группы, выделяемой по объективным либо субъективным признакам, ввиду отсутствия чётких и непротиворечивых определений представляет собой фикцию, а в качестве отражения биологической реальности явно избыточно.
Иначе говоря, никаких «этносов»/«народов» не существует. Этот вывод, может быть, нелегко воспринять, но логически возразить против него сложно (вспомните, какие копья ломаются в интернетах по поводу определения «русскости»!). Существуют биологические популяции, существуют языковые группы, существуют социальные, культурные, конфессиональные, профессиональные и прочие группы. Эти группы могут пересекаться, а могут и нет. «Этнические карты», представленные и на этом форуме – это карты языков, в лучшем случае – карты расселения людей, отвечающих одинаково на один из вопросов в переписи населения. Говоря об «этничности», «этнической идентичности», «этническом менталитете» и т.п., необходимо помнить, что всё это достаточно условно…

Ссылки по теме:
Филиппов В.Р. Фантом этничности (моё пост-конструктивистское непонимание этнической идентичности) // Дневник Алтайской школы политических исследований. № 21. Современная Россия и мир: альтернативы развития (национальная, региональная идентичность и международные отношения). – Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2005. – C.167-171.

Курносова Л.С. Временной аспект социальной организации культурных различий в примордиалистском подходе. // Вестник нижегородского университета им. Н.И.Лобачевского. Серия Социальные науки. Выпуск 1(3). – Н.Новгород: Изд-во ННГУ, 2004. – С. 204-211.

Чешко С.В. Человек и этничность // Этнографическое обозрение, 1994, № 6. – С. 35-49.

[Приднестровец]

Таким образом, напрашивается вывод, что понятие «этнос» для обозначения социальной группы, выделяемой по объективным либо субъективным признакам, ввиду отсутствия чётких и непротиворечивых определений представляет собой фикцию, а в качестве отражения биологической реальности явно избыточно.

Собственно смысл этничности в том, что она включает в себя все устойчивые признаки, обьектиные и субъективные, человеческих сообществ.
Собственно именно отказ от этого:

В рамках данного направления ещё остаётся возможность определить этнос как сущностно биологическую группу, обладающую некоторыми дополнительными признаками. Если в качестве такового взять общность территории, то получим классическое определение популяции.

и приводит к познавательной импотенции этнологической науки.

Таким образом, на биологическом уровне вряд ли оправдано выделение какой-либо иной человеческой общности, кроме популяции.

А это совершенно не обьясняет наличие обособленных популяций, проживающих на одной территории.
Таким образом:

Иначе говоря, никаких «этносов»/«народов» не существует.

вполне естественный вывод из отказа от примордиализма.

Попытка определить этнос как популяцию с общей культурой также малообоснованна, т.к. культура в значительной степени является профессиональным, сословным или классовым признаком.

Стоит добавить, что полноценная культура этноса-это только та, которая имеет полный социальный/классовый набор субкультур.

[Хмурый]

Многие проблемы этнологии связаны не столько со сложностью познания народов, сколько с самоопределением самой науки, движимой разнонаправленными мотивами: с одной стороны, она стремится решить «проблему народа», сведя ее к доказуемой теореме, если не лемме (в идеологическом варианте «решить национальный вопрос»); с другой стороны, этнология безостановочно генерирует знания о народах, утверждая их многообразие и значимость в мироустройстве и жизни человека, наращивая объем и сложность изучаемых явлений. Наукой движет свой механизм мотива-действия, один вектор которого направлен на «включение» (активацию) народа, другой — на его «выключение» (деактивацию). Зачастую исследователь руководствуется сразу двумя мотивами — разворачивает насыщенную этническую картину (включает) и сводит ее к концептуальным или идеологическим штампам (выключает). При этом выключение может мотивироваться как социальным заказом (дать рецепт политикам или урегулировать общественное мнение), так и персональными исследовательскими амбициями («овладеть» народом, подчинить его научной классификации).
Этнологические методологии различаются главным образом способами этого включения-выключения. Так называемые традиционалисты, примордиалисты и перенниалисты активируют «народ» как исконное явление и деактивируют его применительно к современности, считая народы сложившейся данностью, а этногенезы давно завершенными. Модернисты, конструктивисты и инструменталисты, напротив, деактивируют «народ» применительно к древности и активируют его в качестве конструкта (инструмента) недавних событий, например нациестроительства в Новое время. Те и другие по-своему искусны в этнографических толкованиях, но излишне категоричны в отстаивании концептуальных приоритетов и стремлении средствами науки «обуздать народ», принудить его вести себя академично.
Однако племена и народы проявляют упорство, «включаясь и выключаясь» по законам своей внутренней динамики, а не научной логики, и часто вне очевидной связи с иными общественными процессами — образованием или распадом государств, каст, классов. «Народ», будто воздух, оказывается везде и нигде, он иллюзорен и актуален. Его ключевые признаки — язык, территория, культура, управление, менталитет, название, самосознание — растяжимы и изменчивы настолько, что исследователи, отчаявшись найти среди них универсальный, устало призывают опираться на всю совокупность. Это многообразие породило даже своего рода этнофобию — отрицание народа как сущности и представление о нем как об иероглифе, за которым скрываются разнородные социальные реалии. Современные доктрины (интернационализм, мондиализм, глобализм) допускают возможность замещения или отмены устаревшего понятия «народ» как искусственного конструкта, созданного не то древними мифотворцами, не то хитроумными политиками, не то изобретательными учеными.
Разгоревшаяся в последние десятилетия дискуссия между сторонниками исконности народа (примордиалистами) и его искусственности (конструктивистами) существенно расширила диапазон народоведения и позволила отрешиться от ряда стереотипов. «Реквием» В. А. Тишкова (2003) отпевает не народ как явление, а «этнос» как научный и идеологический штамп. Конструктивизм и инструментализм открывают деятельностныи горизонт этничности, и народ предстает не статичной данностью, а живым явлением, творимым, используемым и преобразуемым реальными людьми, а отстаиваемая примордиалистами исконность народа оттеняет его устойчивость во времени. По существу, примордиализм и конструктивизм — взаимодополняющие измерения, одно из которых показывает стойкость этничности в череде поколений, другое — механизм ее действия. Понятие «этничность» удобнее «этноса», поскольку обозначает сущность изменчивого явления, а не его конкретную форму.
Каждое поколение по-своему воссоздает этничность, и каждый человек заново становится эвенком или казахом. Поскольку поколения рождаются не сплоченными шеренгами, а плавным потоком, сдвиги этничности не всегда заметны современникам; к тому же историческая память постфактум придает происшедшим переменам упорядоченный облик Между тем дрейф этничности заметен даже в сравнительно недавней истории: например, за последние век-полтора немцы и русские сменили несколько государственных форм и национальных идеологем, хотя не всегда понятно, произошли ли эти перемены в текущей реальности или ее позднейшей оценке.
Чем глубже в праисторию погружается взгляд исследователя, тем туманнее выглядят общности, растворяясь в условностях археологических культур. Это создает иллюзию аморфности древних этнических форм и побуждает конструктивистов заявлять о недавнем рождении этничности, а примордиалистов — искать момент в этноистории, когда бесформенная масса людей складывается, наконец, в осознавший себя народ. Чем богаче источники и виртуозней исследователь, тем больше он обнаруживает противоречивых проявлений этничности. У озабоченного стадиальным порядком историка эта множественность вызывает интеллектуальный протест, и он пытается, преодолевая сопротивление материала, навязать-таки
народу акт-факт рождения или исчезновения. Тем самым он искусственно разрывает дрейф этничности, абсолютизируя один из эпизодов как зенит или надир этногенеза.
В действительности каждая этноистория — бесконечная череда перерождений. Какие бы причудливые формы ни принимала этничность, она живет в каждом поколении и остается постоянным генератором социальной материи. Ее изменчивость выглядит устойчивым свойством, восходящим к прачеловеческой стайно-стадности и древнейшим опытам экосоциальной адаптации. Жизнестойкость общности далеко не всегда выражается в фиксируемых характеристиках (переписях, административных границах), а отмечаемые летописцами и историками благополучные состояния народов вовсе не обязательно совпадают с реальными пиками этничности. Напротив, коллапсы и драмы вроде крупных войн, миграций или рассеяний (диаспор) нередко оказываются эпизодами мобилизации этничности, а политические триумфы — ее формализации. Дрейф этничности напоминает скорее цепь ситуативных реакций, чем линейную эволюцию, и его направление не копирует зигзаги политической истории: взлет этничности часто зарождается в политической смуте, а спад приходится на фазу социального благоденствия.

Головнев А.В. Антропология Движения. Екатеринбург, 2009. С 118-120.

Сообщение изменено: Хмурый, 19 Декабрь 2011 - 08:11.

[Folkvald]

По существу, примордиализм и конструктивизм — взаимодополняющие измерения, одно из которых показывает стойкость этничности в череде поколений, другое — механизм ее действия. Понятие «этничность» удобнее «этноса», поскольку обозначает сущность изменчивого явления, а не его конкретную форму.
Каждое поколение по-своему воссоздает этничность, и каждый человек заново становится эвенком или казахом. Поскольку поколения рождаются не сплоченными шеренгами, а плавным потоком, сдвиги этничности не всегда заметны современникам; к тому же историческая память постфактум придает происшедшим переменам упорядоченный облик

Исключительно верно написано. Приблизительно о том же я писал в соответствующей теме. Этническое чувство постоянно, вечно, и столь же постоянно подвергается конструированию сами носителями этого чувства.

[makc]

Если рассматривать вместе эволюционно-историческое направление примордиализма и конструктивизм, тогда все выглядит непротиворечиво. Но если оправдывать это "этническое чувство" с т.з. социобиологической, то получается, что это направление примордиализма основано на научно малодоказуемых фактах(а то и вовсе на метафизике).

[Mordred]

Таким образом, непротиворечивого определения понятий "этнос" и "этничность" не предложено, а значит, и само существование обозначаемых ими социальных феноменов может считаться не более чем гипотезой.

Предельный рационализм и узкие научные рамки в этой области явно неуместны.
Пока "учёные" шарлатаны от конструктивизма продвигают подобный абстрактный бред, вполне реальные сербы рубятся в Метохии со вполне реальными албанцами. Это к примеру.

Никто толком не оспорил черты, формирующие этнос:

I. Биологическое популяционное единство (всё-таки да, в силу преобладания эндогамии).

II. Культура в широком смысле:
1. Осознание общности происхождения.
2. Язык
3. Обычаи
4. Ценности
И т.д.

Можно продолжать подбирать другие критерии.
Разумеется, не всех представителей народа можно отнести к нему сразу по всем критериям. Какие-то "выпадают", но это не повод отменять сами критерии.
Но речь не о строгом выполнении стандартов для каждого индивида, а лишь а закономерностях, описывающих основную массу.
И не вижу смысла пытаться выделять из критериев главный с условием, что остальные можно отбросить. Одним не обойтись.

Сообщение изменено: Mordred, 19 Декабрь 2011 - 14:38.

[makc]

Разумеется, не всех представителей народа можно отнести к нему сразу по всем критериям. Какие-то "выпадают", но это не повод отменять сами критерии.
Но речь не о строгом выполнении стандартов для каждого индивида, а лишь а закономерностях, описывающих основную массу.

Прям аналогия с популяционной концепцией расы какая-то.Только получается, что по той же самой аналогии этническое определение индивида будет также неуместно, в силу как раз того, что он может соответствовать (в худшем варианте)вообще только одному из критериев и являться частью "мозайки"©

[Mordred]

Прям аналогия с популяционной концепцией расы какая-то.

Верно.
Ибо биологическая основа этноса - и есть популяция или группа относительно близких популяций с общей исторической судьбой и культурой.
Без этой относительной замкнутости обособленного генофонда, без преобладания эндогамии быстро перестанет существовать и сам этнос - как, впрочем, и без поддержки культурного обособления.

Только получается, что по той же самой аналогии этническое определение индивида будет также неуместно

В некотором смысле, да. Индивид в отрыве от общности - только индивид, со своим особым "портретом". Этнос не может состоять из одного индивида.
На этом основании, например, Дугин вообще противопоставляет этническую (групповую) и индивидуальную идентичность как таковую.
В то же время, можно заметить, что каждый индивид порождается изначально в среде этноса, в силу чего и принадлежит к нему, имеет этническую идентичность.