14 ответов в этой теме

[Bagdasar]

В этой теме я расскажу о 4 –х уникальных субъэтнических группах армян: амшенцев, донских (крымских) армянах, армян-татов и армян-зоков.

[Bagdasar]

Проживающее по всему миру армянство, разумеется, далеко не однородно. Зафиксировано множество этнографических, языковых и прочих "красок” и "оттенков”, которые учеными-этнологами и исследователями в основном изучены. Но есть крупицы армянского этноса, о которых известно очень мало.

К их числу принадлежат жители ряда армянских сел восточного Закавказья, которых называют татоязычными армянами, армяне-таты, таты-армяне, таты-христиане или григорианцы. Их упоминают в регионе наряду с другими татоязычными — горскими евреями. Сведения о них долгое время были чрезвычайно скудны. Вот, к примеру, что сообщает Армянская энциклопедия. "Таты — народность. Проживают в прикаспийских областях Аз.ССР, Южном Дагестане, частично в Ираке. Общее число в СССР — 14,2 тыс. (1970). Говорят на татском языке, в Азербайджане — на азербайджанском. Верующие таты — магометане-шииты. Небольшая группа татов-христиан являются приверженцами Армянской Апостольской Церкви и проживают в селах Килвар и Мадраса Аз.ССР”.
Трудно сказать, почему до татов-армян так долго шли наши ученые мужи. Первые исследования провел кандидат исторических наук Арсен АКОПЯН и опубликовал их в электронном журнале "Карабах 88”. Отрывки из них предлагаем читателям. В них отражена историческая память армян-татов о событиях начала ХХ века — обрывки их истории.

АРМЯНЕ-ТАТЫ — КТО ОНИ?

Формирование этой группы произошло на армянской этнической основе, сегодня стало ясно, что они являются ассимилированными армянами, которые в силу исторических обстоятельств потеряли свой родной язык, но сохранили армянское самосознание, культурные элементы и христианское вероисповедание. Предками этой группы являются армянские военные переселенцы, которых Сасаниды в VI в. вместе с персидскими переселенцами размещали в северо-восточном Закавказье и Южном Дагестане.
В этот период иранский элемент имел доминирующие этнокультурные и политические позиции в Восточном Закавказье, вследствие чего армянская элита подверглась культурно-языковым изменениям, стала ираноязычной. Однако эти процессы не привели к изменениям этнической идентичности.
В VI-XI вв. ираноязычность группы дала возможность сохранения высшего социального статуса в доминирующей иранской среде, а христианство — возможность сочетания этого социального положения с этнической армянской принадлежностью с соответствующим статусом. В дальнейшем, в позднем средневековье, в период активной исламизации и тюркизации региона, как противодействие тюркоязычной среде к этносохраняющим функциям христианства добавилась татоязычность. Именно в этот период распространяется термин "тат”. Так тюрки-кочевники называли местное земледельческое — оседлое население.

Примечательно, что татский язык вместе с христианством становился важным фактором сохранения и проявления армянской идентичности. Он также был языком межнационального общения. Группа сохранила армянскую идентичность, которая проявлялась уже в основном через конфессиональную принадлежность.
В 1796 г. во время похода В.Зубова в Закавказье основная часть татоязычных армян из районов Кубы, Мушкура и Дербента вместе с русскими войсками мигрировала в Россию, обосновавшись на Северном Кавказе, в поселке Эдессия, в городе Кизляре, Святом Кресте (ныне Буденновск), в окрестностях Кизляра и т.д. Ныне в этих местах продолжают жить их потомки. Оставшиеся в Закавказье татоязычные армяне жили в основном в трех селах Бакинской губернии: Мадрасе, Килваре и Хачмасе.

Антиармянские выступления начала XX века и формирование в 1918 г. Азербайджанской Республики имели негативные последствия и для жителей этих сел, вследствие чего в Советском Азербайджане татоязычные армяне жили только в селах Мадраса и Килвар. Жители этих сел в 1988-1989 гг. вынуждены были покинуть родные места. Сейчас часть мадрасинцев пытается обосноваться в Армении, построив село Новою Мадрасу, а килварцы и часть мадрасцев в основном находятся на Северном Кавказе.
События начала ХХ века, армяно-”татарские” стычки 1905 г., турецкая интервенция в Закавказье и формирование Азербайджанской республики в 1918 г. оказали весьма негативные последствия на судьбу группы и воспоминания об этих событиях сохранились как часть коллективной памяти. Отметим, что этническим гонениям и репрессиям в Бакинской губернии подверглись также другие христианские народы (удины, русские и т.д.).

В 1918 г. татоязычное армянское село Мадраса было важным центром сопротивления армян Шемахинского района. Здесь нашли убежище жители 16 армянских сел района. После трехдневного сопротивления мадрасинцы, не выдержав наступления османской, мусаватской армии и местных мусульман, были вынуждены покинуть свое село. До сих пор среди мадрасинцев бытуют воспоминания о тех событиях: "Отец рассказывал, что в 1918 г. от резни его спас один турок по имени Гянджали. Мой отец был солдатом Андраника и дашнаком. Я не знаю, с чего все это началось и как это было. Мой отец всегда говорил: "Турка в дом не пускай”. Со мной один турок работал, который однажды сказал, что хочет посетить мой дом. Я сказал. "Нет”. Он обиделся: "Почему?” Я ответил, что это завещание отца: "Турков в дом не пускать”.

Обычай "турка в дом не пускать” передавался из поколения в поколение, и в советский период объяснялся через "адат”, но под собой несомненно имел весомые предпосылки, связанные с "историей”. Отец информанта пережил трагические события 1918 г., когда село Мадраса подверглось депортации и резне.
По словам другого рассказчика: "Андраник в наше село пришел,.. отец в его полку служил. Семь армянских деревень у нас приютились, но потом бежали в Баку, а потом в Красноводск, Среднюю Азию. В 1920 г. после советизации возвращались. Молокане нам помогли”.

В этом контексте интересна история с соседним татско-мусульманским селением Ангихаран. Как рассказывают мадрасинцы, жители Ангихарана во время событий 1918 г. взяли в заложники четырех или шестерых мадрасинцев и потом убили, а взамен мадрасинцы — 72 ангихаранцев. А место, где убили ангихаранцев, мадрасинцы называют "таджиккюшта” (по-”фарси”), т.е. место "убитых таджиков”. Мадрасинцы по "фарси” турков называют "таджик”.
Это показывает, что события оставили глубокий след в памяти мадрасинцев, что "зафиксировалось” в местной топонимике.
В 1918 г. драматическая ситуация складывалась также вокруг Килвара — второго села татоязычных армян в Бакинской губернии. Село сохранилось благодаря усилиям Гамдулы эфенди-мусульманского священника соседнего села Калага, который активно действовал в 1905 году. Воспоминания об этих событиях до сих пор очень распространены среди килварцев и часто приобретают мифологизированную форму.

Например, "...Мне Хачатур, дядя моей жены, рассказывал, его слова золотом весили. Мне было 13. Билиджийцы (Даг-Билиджи — соседнее село) приехали, стояли на горе у нашего села. Хотели войти в село, зарезать килварцев. Весь народ был вооружен. Когда наступала ночь, армяне с русскими были, служили с ними во время войны. Знали русский язык. Когда ночь наступала, в селе под команду шагали, по-русски говорили и команды давали. Билджийцы пришли в село Калага, где жил мулла Гамдула эфенди. После советизации его арестовали. Ему сказали, что в селе есть военные из Еревана. Эфенди на лошади поспешил в Килвар. В Килваре он нашему священнику говорит, что из Еревана военные приехали, подземная дорога есть из Еревана в церковь. Священник говорит — я поп, и ты поп, давай в церковь зайдем, ищи, дороги нету. Гамдула приблизился к двери и на коленях зашел в церковь. Искал, но не нашел дорогу. Дороги не было. И тогда эфенди спрашивает, как это понять? Наш священник говорит, что он все это организовал, чтобы турки не зашли в село. Эфенди говорит, мать мне сказала, что если ты позволишь, чтоб килварцев зарезали, мое молоко пусть твои глаза ослепит. "Я не позволю, чтобы Килвар резали”. Потом, некоторое время спустя, как волки на баранов охотятся, армян так убивали в засаде, поодиночке. Есть село Пирамасан, здесь был хороший знакомый турок — как брат. Наш священник говорит Гамдуле: "Я поп, и ты поп. Скажи мне, в которой книге написано, чтобы армянин турка убивал, а турок — армянина. Покажи эту книгу, принеси, посмотрим”... Гамдула отвечает. "Правильно говоришь. Поеду, весь народ соберу и буду им говорить, что если хоть один житель из Килвара будет убит, я вас по-другому буду убивать. У меня свои солдаты есть, вас убьют, семьи тоже, если хоть одного килварца убьете”. После этого руку не поднимали”.

Интересно, что в этих историях тоже, как у мадрасинцев, в какой те мере проявляется армяно-русская солидарность.
А вот другой рассказ: "Это было во время Мусафата (Мусават — правящая партия в 1918-20 гг. в Азербайджанской республике). Дядя моего мамы, Гокор, играл на зурне, уста был, рассказывал, что однажды из района Шамиль пристав приехал с двумя казаками. Он турок был. Командовал: теплой водой вымойте ноги лошадей. Привозили ведра с теплой водой и мыли. "Кормите лошадей”, — командовал он. Ночью оставался. "Здесь красивая девушка, женщина здесь есть?” Одна была, но муж жив был. Имя женщины Маргарита. Ее привезли и она на ночь осталась, спала с ним. Был один у нас, короткого роста, его Аршак звали... он в 1942 г. умер. Он обращался к попу. "Дай право убить Шамиля”. Поп ответил, что если он убьет его, то все села турок на Килвар нападут и зарежут кильварцев. Утром пристав спал до 10-11 часов. Когда проснулся, позвал "уста”-музыкантов. Трое пришли, уста Гокор на зурне играл, другой — дам держал, а третий — на дооле. Шамиль весь народ созвал, чтобы их зарезать. Это было в 1919 г. во время мусафата. Но из другого села, заслышав звук зурны, пришли двое. В их селе Гокор свадьбу играл. Пристав и казаки в униформах были. Эти двое спрашивали — это свадьба? "Нет, музыку заказали” — ответили. "...Большевики уже в селе, на реке, по берегу реки идут”. Сначала не поверили, а потом пристав и казаки в церковь вошли. Все богатство церкви, что было, собрали и убежали. Почему пристав и казаки в Килвар пришли, да потому что убийство было. Одной женщине голову отрубили. Ее мужа Карджалу звали, его спросили, кто убил жену, а он сказал, что не знает. "Шелеры” такое местечко было, в поле. Оттуда пришли и в огороде помидоры, огурцы "украли” и что-то разбили, а увидели, что жена идет, спрятались. Женщина, увидев, что в огороде что-то разбили, начала ругаться. Они услышали, вышли и отрубили ей голову. А пристав пришел и мучает Карджалу, бьют, головой вниз, ногами наверх на дереве повесили. Жене голову отрубили, а мужа — пристав убил”.

В рассказе о событиях 1918-20 гг. в Килваре и вокруг него фигурируют герои национальной освободительной борьбы — Андраник и Амазасп. Эти герои есть также у мадрасинцев в описаниях этих событий. Как рассказывал один килварец: "...в 1918-1919 гг. ситуация ухудшилась. Из Еревана Амазасп и Андраник приехали с военными в Дивичи (город в нынешнем Азербайджане)... до Кубы (город в нынешнем Азербайджане)... Старики говорили, что они хотели до Дербента всех убить, но им золото дали и они уехали. Даваум для моего деда рассказывал, что когда пришли Амазасп, Андраник, многих убили. Так в чайнхане турки говорили дяде. Дядя ответил, что первым вы начали, а потом они пришли, мстили. Это возмездие было. В Дивиче был один богатый армянин по имени Герасим, который имел двух дочерей. Это дядя моей жены рассказывал, что дочерей и жену Герасима убили. Амазасп и Андраник были родственниками Герасима. Узнали, что убили дочку и жену Герасима. За это всю Дивичу мучили. Они были героями Еревана”. В проявлениях идентичности татоязычных армян начала ХХ века ключевую роль играет образ легендарного армянского полководца Андраника и сопутствующие этим воспоминаниям элементы (антитурецкая борьба, "дашнаки”...).

Мифологизированный образ народного героя Андраника в армянском сознании ассоциируется с национально-освободительным движением конца XIX — начала XX вв., "защитником” армян и антитурецкой борьбы. В советское время на его имя было наложено "табу”. Отметим, что Андраник никогда не был в Бакинской губернии, но распространение о нем устных историй и отклонение от реальных событий свидетельствуют о наличии представлений об общей исторической судьбе с армянством, причем с антитурецким подтекстом. Наличие образов Андраника и Амазаспа в устных историях связано также с желанием иметь "защитника” или "мстителя”.
Андраник — не только "защитник” армян, а также символ, посредством которого группа выписывает себя в рамках "армянства” и таким образом демонстрирует, что его "история” — это часть истории армянского народа. Надо подчеркнуть, что мифологизированный образ Андраника свойствен в разных проявлениях армянской идентичности.
Люди вспоминают также частные события, например спасение отца или родственника с помощью "мусульманина” или "турка”, но все это в этих представлениях как бы второстепенно на фоне общих трагической массовой резни и депортации. В основе разделенной исторической памяти у армян лежит идея "страшной судьбы вечных изгоев”. Сужение Великой Армении до небольшой горной страны и геноцид армян окрашивают историю народа в трагические тона. Анализ материалов показывает, что события 1918 г. включают и татоязычных армян.

Воспоминания, связанные с событиями начала ХХ века, сложились на основе уже существующих коллективных представлений, где описывается жизненный опыт существования. Эти обобщенные истории иллюстрируют жизненную стратегию выживания группы и определенную модель поведения, где четко представляется образ "врага”-”турка”.
Так сложились уже "конкретные” истории о событиях начала ХХ века. Интересен механизм передачи этих воспоминаний. Надо отметить, что все эти "истории” передавались в советский период, когда по политическим соображениям "националистические” темы были табуированы, а господствующей моделью в идеологии была "дружба народов” и "интернационализм”.

Следовательно, здесь речь не может идти о литературном влиянии на устные истории татоязычных армян о событиях начала ХХ века. По словам одного информанта, отец об этом в семье много не говорил, боялся потому, что в советское время это преследовалось, но старшие между собой говорили и он от них слышал о событиях 1918 года. Именно их родители и старшие родственники пережили события 1918-20 гг. Информанты, которые рассказывали эти истории, были примерно 70-80 лет и фактически передача "информации” о событиях начала ХХ века перешла к ним непосредственно от поколения, которое пережило эти события.
В советский период, несмотря на "интернационализм” и "дружбу народов”, жизненная стратегия выживания килварцев, мадрасинцев в мусульмано-татско-азербайджанской среде продолжала обуславливаться и конструироваться в воспоминаниях о прошлом. Ведь если до 1918 г. эти села находились в Бакинской губернии, то в советский период — уже в составе национальной республики, где "титульной нацией” были азербайджанцы.

В советский период "антитурецкий” компонент идентичности группы как образа "врага”-”турка” продолжал существовать в новых формах. Для усиления этого компонента в это время важное место занимают воспоминания о событиях начала ХХ века. Под влиянием этих событий "армянство” проявляется через мифологизированные образы Андраника, и в меньшей степени — Амазаспа.

В советский период образ "турка” — как "врага”, "чужого” не только сохранился, но также повлиял на поведенческую стратегию "выживания под угрозой”.
Материалы о событиях начала ХХ века являются также продуктом советского времени, поскольку закрепление в памяти, передача и мифологизация произошла именно в этот период. Эти события и воспоминания о них являются, по сути, "ресурсом” для конструирования коллективной памяти. В смысловом контексте эти проявления коллективной памяти основываются уже на пережитом историческом опыте.

События конца 80-х — начала 90-х гг., в частности выживание в качестве беженцев, актуализировали эти воспоминания и ответы на сегодняшние вызовы находятся в "прошлом”, и поэтому иногда эти истории заканчиваются "упреком” в адрес своих старших: почему они тогда еще не пошли в Армению, ведь "человек должен жить в среде своей нации”.

Арсен Акопян, кандидат исторических наук

Сообщение изменено: Bagdasar, 13 Ноябрь 2013 - 11:54.

[Bagdasar]

ИССЛЕДОВАНИЕ О ТАТОЯЗЫЧНЫХ АРМЯНАХ ВЫЗВАЛО, БУРНУЮ РЕАКЦИЮ У АЗЕРБАЙДЖАНЦЕВ

Как известно, 14 мая в Москве, в Институте стран Азии и Африки МГУ им. М.Ломоносова состоялась конференция, посвященная подведению итогов конкурса «Общая история конца XX - начала XXI веков». Как сообщили в редакции газеты армян России «Еркрамас», главными темами мероприятия, в котором в общей сложности приняло участие около 60 человек - победители и члены жюри конкурса, другие ученые из России и СНГ, депутаты Государственной Думы РФ, представители Администрации Президента РФ, стали внешняя политика и национальная безопасность на постсоветском пространстве, особенности становления предпринимательства и бизнеса в государствах бывшего СССР, этническая идентичность и миграционные процессы. Завершилась конференция торжественным награждением победителей: им были вручены специальные дипломы и денежные премии. Отметим, что из 86 представленных работ в финал прошли лишь 8. Причем две из них представлены учеными из Армении: Гайком Демояном и Арсеном Акопяном.
Книга директора музея-института Геноцида армян Айка Демояна «Турция и Карабахский конфликт» завоевала диплом первой степени. Как сообщил автор книги, для того, что бы его работа получила широкое распространение, необходима организация ее продажи за пределами Армении и перевод на английский язык. «Необходима активная и целенаправленная поддержка для того, чтобы книга «Турция и Карабахский конфликт» поступила на прилавки московских магазинов», - заявил Демоян. В этой связи он не исключил, возможность переиздания книги «Турция и Карабахский конфликт» в России.

Обладателем диплома третьей степени стал кандидат исторических наук, этнолог Арсен Акопян, который представлял работу «Особенности идентичности татоязычных армян за последние сто лет и современные тенденции ее проявления». «Это первое историческое, этнологическое исследование об этой уникальной группе армян, которая жила на Восточном Закавказье. На протяжении истории эта группа армян не раз мигрировала в границах региона и частично рассеялась», - отметил Арсен Акопян в интервью газете армян России «Еркрамаса» и дополнительно пояснил: «Долгие годы в советской историографии было ложное представление о некоем «едином татском этносе». Эта тенденция сохранилась и до наших дней. В отношении этой группы армян и их потомков все еще в ходу такие искусственные и лживые термины, как «таты-григорианцы», «таты-кегацирены» и т.п. Таким образом, делается попытка искусственным образом оторвать это уникальное этнокультурное наследие армянского народа от армянского мира. Поэтому не была случайной бурная реакция представителей посольства Азербайджана во время моего выступления на конференции. Они хотели пытались дискредитировать исследование, высказать сомнения в источниках, но это им не удалось. Отпор с моей стороны был обстоятельным и жестким».

Исследования Арсена Акопяна показали, что татоязычные армяне - группа, которая в виду ряда обстоятельств практически потеряла свой родной язык, став ираноязычной. Но эти люди сохранили свое армянское самосознание, религию и культуру и представляют собой интересный пример диаспоральной жизни, начиная со времен раннего средневековья. Эта группа армян жила в Восточном Закавказье и, в силу историко-культурных процессов, говорила на татском языке, а начиная с конца XVIII века, большая часть этой группы армян мигрировала на территорию Северного Кавказа и обосновалась в Кизляре, его окрестностях, в Святом Кресте, Эдиссии, и т.д., причем они стали основателями ряда населенных пунктов. Первые упоминания о языковых своеобразиях группы начинаются с конца XVIII века. До 1988 года последние представители этой группы армян в Закавказье - жители Мадраса и Килвара Азербайджанской ССР - вынуждены были покинуть свою родину и расселиться по разным регионам России, Армении и других стран. Исследование этой группы дает не только интересные примеры диаспоральной жизни, но и примеры трансформации идентичности в разных условиях.
Работа «Особенности идентичности татоязычных армян за последние сто лет и современные тенденции ее проявления» основана на полевых исследованиях, проведенных в городах Буденновске (Святом Кресте), Прохладном, селах Эдиссие, Карабаглы и других населенных пунктах Северного Кавказа. «Моя победа важна тем, что затронутая в моей работе тема вышла из узких рамок и представлена в широком контексте региональных процессов», - сказал Арсен Акопян.

СПРАВКА: Конкурс и конференция были организованы историческим журналом «Родина», историческим альманахом «Русский сборник» и АНО «Издательство Европа» (при содействии некоммерческой организации Фонд развития «Институт евразийских исследований»). Конкурс проводился среди специалистов-обществоведов (историков, политологов, социологов, экономистов и этнографов) стран СНГ и Прибалтики. Задача конкурса - стимулировать обсуждение молодыми специалистами недавнего прошлого своих стран. В состав жюри конкурса под председательством директора Государственного архива РФ профессора Сергея Мироненко входят ведущие историки и обществоведы России и стран СНГ, в том числе известный специалист по Кавказу, профессор МГИМО Владимир Дегоев, член Совета по науке, технологиям и образованию при Президенте РФ Симон Кордонский, профессор Центрально-Европейского Университета Алексей Миллер, ректор РГГУ Ефим Пивовар, депутат парламента Эстонии Эльдар Эфендиев, директор Института стран Азии и Африки МГУ им. Ломоносова Михаил Мейер, профессор Славянского университета в Бишкеке Александр Князев. Работы победителей конкурса к сентябрю этого года будут изданы в виде научного сборника.

Сообщение изменено: Bagdasar, 13 Ноябрь 2013 - 11:55.

[Eugene_rus]

Это Вы сам все написали?
Если нет - то надо указать первоисточник

[Bagdasar]

Амше́нцы, хемши́лы, хемши́ны (самоназвания: хемшинли, хомшеци; арм. Համշե(ն)ցիներ; тур. Hemşinli) — субэтнические группы армян. Область расселения — побережье Чёрного моря на территории Турции, в области Амшен, Абхазии, Армении[2] и России. После насильственной депортации в 1944 году с территории Грузии небольшое число проживает в Казахстане и (с 1990-х годов) во внутренних районах России. Общая численность этноса может достигать 400 тыс. человек.

Говорят на диалектах армянского и турецкого языков. Большинство хемшилов, проживающих на территории Турции, исповедует ислам (сунниты ханифитского мазхаба), часть является приверженцами Армянской апостольской церкви.

Этногенез

Армянские князья Хамам и Шапух Аматуни, потеряв в сражении с арабами свои владения в Артазе, переселили 12 000 армян в пределы Византийской империи. Гевонд, автор конца VIII века сообщает[3]:

Лишившись всего имущества, голые, босые, голодные, нуждающиеся в пище, хотя уже и поздно, они решили перейти в страну греческую. Число их, говорят, было до 12,000 мужей с женами и детьми. Предводителями их были Шапухр, из рода Аматуни, Хамам, сын его и другие из вельмож армянских и их всадников. Немилосердые неприятели погнались за ними и настигли их на пределах Иверии, в области Ког; но были разбиты и обращены в 6егство; а сами они перешли реку Акампсис, которая, протекая по стране тайской на северо-запад через Егерию, впадает в Понт. По переходе их через реку, слух о них скоро дошел до императора Константина, который призвал их к себе, наградил почестями вельмож и их всадников; а остальной народ поселил в плодоносной и богатой стране.

Они основали город Тамбур (Дампур) в Понтийских горах, позднее переименованный в Хамамшен и далее в Хамшен (таково армянское и местное название; официальное турецкое название — Hemşin). Этническая группа, практически отрезанная от остальной части армянского этноса, сохранила особый диалект.

Большинство амшенских армян были христианами и принадлежали Хачкарской епархии Армянской апостольской церкви. В 1461 году Амшен был захвачен турками. После османского завоевания на протяжении XVI—XVIII веков значительное число амшенцев приняло ислам, однако сохранило свой язык и культуру. Исламизированные амшенцы (хемшилы) не преследовались турецкими властями. В XIX веке хемшилы населяли восточные районы Трапезундского вилайета Османской империи.
Ризе — место основного расселения амшенцев

Амшенцы, не принявшие ислам, в большинстве своём переселялись в западную часть Понта: в Трабзон, Гиресун, Орду, Самсун, на запад Турции (Адапазары, Болу и др.), а позднее также на черноморское побережье Российской империи. Лишь в отдельных районах Амшена, например, в местечке Елиовит, сохранялось христианское население. В начале XX века, в связи с геноцидом армян и войной за независимость Турции, большинство спасшихся амшенцев-христиан Турции эмигрировало в поселения на территории России. Группа амшенцев из Адапазары, согласно некоторым источникам, нашла убежище в Армении.

Среди амшенцев, переселившихся на черноморское побережья Кавказа, выходцев из Амшена практически нет; преобладают трапезундцы и ордусцы. При знакомстве принято интересоваться «происхождением» собеседника. Считается, что трапезундские амшенцы, внешне более светлые, относительно высокие, с «крупными» чертами лица, добродушны, меланхоличны и немного ленивы, в то время как амшенцы из Орду — активные, даже агрессивные, к тому же неисправимые сквернословы. Согласно шутливой традиции, при выборе мужа предпочтение отдаётся именно выходцам из Орду, как более предприимчивым, способным обеспечить семью, а жениться надо на девушках из Трапезунда, скромных и покладистых, в отличие от своенравных и «языкастых» девушек из Орду.

Этнические группы

Амшенцы делятся на три основные группы (согласно Берту Воксу, профессору Университета штата Висконсин в Милуоки).

Амшенцы (хемшилы) западной группы (хемшинли), или баш-хемшины, проживают в основном в горных деревнях ила Ризе. Это мусульмане-сунниты, представленные в большом количестве в районах Чамлыхемшина (Вийя) и Хемшина. Меньшие по численности общины хемшилов проживают далеко на западе Турции в илах Стамбул, Эрзурум, Сакарья, Дюздже, Коджаэли и Зонгулдак. Западная группа использует особый диалект турецкого языка, называемый hемшинче.

Амшенцы восточной группы (хомшеци), или хопа-хемшины, также являются мусульманами-суннитами и проживают в иле Артвин, большей частью в городе Кемалпаша (Макриали), в районе Хопы, а также в посёлке Муратлы (Берливан) в районе Борчка. Большое число проживало в Аджарии (Грузия), но они, так же как и местные турки (в том числе турки-месхетинцы), во время Второй мировой войны подверглись депортации в Казахстан и Киргизию. Значительная часть этих переселенцев в 1989 году переселилась в Краснодарский край вместе с турками-месхетинцами. Разговорный язык восточных амшенцев — архаичный диалект армянского языка (хомшецма).

Восточные амшенцы подразделяются на следующие патронимические подгруппы:

Турцеванцы (в том числе джермакци) — наиболее многочисленная группа
Ардлецы
Севкедаци (карадерли, информация о них в наст. время отсутствует)
род Топалоглу (отдельная этническая группа причисляющая себя к хопа-хемшилам)

Амшенцы северной группы (хамшенци) являются потомками неисламизированной части амшенцев, которые покинули Хамшен в период обращения в ислам остального населения и обосновались поначалу в районах Самсуна (Джаник, Куршунлу, Чаршамба), Орду, Гиресуна и Трабзона (в долине Кара-дере, «Чёрной речки» к востоку от Трабзона). Большинство этих амшенцев сейчас проживают в Краснодарском крае, в частности в Сочи, в Абхазии и Адыгее. Являясь христианами, они хранят самобытную культуру и особое амшенское самосознание. Как и амшенцы восточной группы, они говорят на амшенском диалекте, называя его hяйрен(армянский). Среди особенностей диалекта — «оканье», замена звука «р» на «й», использование суффикса «-уш» вместо «-ел» и «-ал» в неопределенной форме глагола и др. Например: вещь-бан-пон, ветер-ками-коми, без-аранц-ронц, рот-беран-перон, груша-тандз-дондз, медленно-камац-гомац, открывать-банал-понуш, мучить-танджел-донджуш, крепкий-амур-омур, человек-март-машт, четыре-чорс-чойс, высоко-барцр-пайср, наружу-дурс-тус, поле-арт-айд, невеста-hарс-hяйс, холод-цурт-цуйд соответственно на русском, литературном армянском языках и амшенском диалекте.

Амшенцы северной группы подразделяются на следующие патронимические подгруппы:

Джаник-ордуйцы (в том числе уньецы, термецы, чаршампацы, фатсацы)
Трабзонцы

Амшенцы Турции

В настоящее время наблюдается всеобщий и значительный всплеск интереса к культуре амшенцев (хемшилов) в Турции. Первый игровой фильм на хемшинском диалекте, «Моми» («Бабушка»), был снят в 2000 году. Амшенский певец Гёкхан Бирбен (Gökhan Birben), представитель Западной группы, и лазский певец Кязым Коюнджу (Kâzım Koyuncu) также поют на хемшинском диалекте. В 2005 году вышел в свет первый альбом исключительно с народными песнями, исполняемыми в основном на хемшинском, под названием «Кто это? — Песни амшенцев» (Vova — Hamşetsu Ğhağ).

Старое поколение амшенцев-мусульман негативно воспринимает название «эрмени» (то есть «армяне»: так называют амшенцев их соседи лазы), однако молодёжь, особенно с сильными левыми политическими убеждениями, тяготеет к армянской самоидентификации.

Месут Йылмаз (Mesut Yılmaz), бывший премьер-министр Турции, уроженец Стамбула, происходит частично из западно-амшенской семьи. Другие известные амшенцы — министр образования Ахмет Тевфик Илери (Ahmet Tevfik İleri), родившийся в в деревне Ялткая (Гомно), и Мурат Караялчын (Murat Karayalçın), нынешний лидер Социал-демократической партии Турции (SHP) и бывший мэр города Анкара. Амшенцем был главный визирь Оттоманской империи накануне Крымской войны 1853 года Дамат Мехмет Али Паша (Damat Mehmet Ali Pasha).

В последнее время в местах традиционного расселения амшенцев в Турции возросло число туристов, которых привлекает красота таких мест как Ризе, Хопа и Айдер. Многие амшенцы возмущены таким внезапным туристическим бумом, из-за которого подвергаются опасности местная природа и культура. «Айдер начал вырождаться после того, как дорога соединила его с соседним городом Чамлыhемшином» — говорит местный амшенский активист Сельчук Гюней, который считает своей целью охрану родных мест — долины Фыртына (Fırtına, Furtuna), находящейся по соседству.
Амшенцы в России и бывшем Советском Союзе

В 1878 году по Сан-Стефанскому мирному договору в состав Российской империи вошёл Батумский округ, на территории которого располагались двенадцать хемшильских сел.

25-26 ноября 1944 хемшилы вместе с греками, курдами, турками-месхетинцами были депортированы из Аджарии как «неблагонадежное население» в Киргизию и Казахстан. Большинство из них поселили малыми группами в Южной Киргизии (главным образом, в районе Оша и Джелалабада), небольшую часть — в Чимкентской и Джамбулской областях Казахстана. В 1956 их освободили от административного надзора, но не дали вернуться в те места, откуда они были высланы.

В 1982—1984 годах 22 хемшилские семьи переехали из Киргизии в Апшеронский район и, примерно в это же время, вместе с первыми семьями турок и курдов — в станицу Пшехскую Белореченского района Краснодарского края. Межнациональные конфликты в Средней Азии подтолкнули в 1989—1990 около 200 хемшильских семей из Киргизии бежать в Краснодарский край.

В конце 1980-х хемшилы Казахстана направили петицию правительству СССР с просьбой разрешить им переселиться в Армению. Однако их просьба была отвергнута Москвой ввиду опасений, что переселение мусульман в Армению может вызвать конфликт с христианским населением.

После распада Советского Союза большинство амшенцев жили в относительном спокойствии, однако амшенцы Абхазии оказались втянутыми в грузино-абхазскую войну на стороне абхазов.

В Краснодарском крае амшенцев, как и турок-месхетинцев, не прописывали и не выдавали им российских паспортов. С 2000 несколько сот амшенцев-мусульман, переселившихся из Казахстана и Киргизии в Краснодарский край (в основном в район Апшеронска), пытались получить формальное признание со стороны местных властей, но получили отказ. Амшенские организации обратились в защиту своих собратьев с письмами в адрес российского посла в Ереване с просьбой о помощи российских федеральных властей в предоставлении амшенцам-мусульманам законного статуса.

Среди амшенцев-христиан растёт интерес к своей культуре и истории. В 2006 в Краснодаре вышел первый музыкальный альбом на амшенском языке с фольклорными песнями в исполнении группы «Караван». Научно-информационный и культурный центр начал работу по восстановлению культурного наследия амшенцев, проживающих в регионе. В Сухуме издаётся газета «Амшен».

Численность хемшилов в Российской Федерации — 1,5 тыс. человек. Большинство живёт в Краснодарском крае (1 тыс. чел), наиболее компактно — в Апшеронском и Белореченском районах, а также в Каменском районе Ростовской области и Грибановском районе Воронежской области[4].

Культура

Амшенцы известны как рассказчики забавных анекдотов, загадок и историй. Некоторые из анекдотов, рассказываемых амшенцами-мусульманами, основаны на более древних армянских рассказах, претерпевших «дехристианизацию».

Свои танцы амшенцы сопровождают самобытной музыкой, используя тулум (понтийскую волынку, Западная группа), кеменче (народную понтийскую скрипку), шимшир-кавал (самшитовую флейту, Восточная группа) и hамшна-зурну (амшенскую зурну, Северная группа).

Традиционными занятиями амшенцев Турции является выращивание чая и кукурузы, животноводство и пчеловодство. Амшенцы северной группы, проживающие на юге России и в Абхазии, занимаются выращиванием цитрусовых, табака, кукурузы, чая, разведением тутового шелкопряда, а также рыбной ловлей. Некоторые из амшенцев (как мусульмане, так и христиане) известны в местах проживания как видные кондитеры, держатели ресторанов и транспортники. Амшенцы Турции являются отменными оружейниками.
Признание в армянском обществе

Большинство армян признаёт амшенцев, как мусульман, так и христиан, армянами.

[Bagdasar]

Хемшилы - тоже армяне

...Древний край Амшена, амшенские армяне, амшено-мусульмане и турки-хемшилы... Еще недавно значение этих слов было известно лишь узкому кругу историков и краеведов. Но упоминание об этой этнической группе армян можно встретить не только у армянских ученых, но даже в записях испанского дипломата XY века Рюи Гонзалеса де Клавихо “Дневник путешествия ко двору Тимура в Самарканд в 1403-1406 гг.”.

Массовая исламизация предков хемшилов вырвала их из общеармянской среды, хотя и сегодня они продолжают говорить на амшенском диалекте армянского языка. Несмотря на множество различий между хемшилами, проживающими на постсоветском пространстве, и хопа-хемшилами, живущими в Турции, и у тех, и у других наличествует двойное этническое самосознание: идентифицируя себя с турками, владея турецким языком, они тем не менее имеют и свой собственный язык — диалектную форму армянского, за которым по сей день сохраняется приоритет.

Самые первые упоминания об Амшене содержатся в “Истории халифов” Вардапета Гевонда (80-е годы VIII века н. э.). В истории Гевонда рассказывается о 12 тысячах армянских переселенцев, которые во главе нахараров Шапуха и Амама из княжеского дома Аматуни мигрируют на побережье Черного моря. Восточнее г. Трабзона с разрешения византийского императора они основывают полунезависимое княжество. Во второй половине VIII в. князь Хамам Аматуни основал на месте разрушенного войной г. Дампура (Тамбура) новый город, который получил название Хамам-шен в честь князя Хамама, откуда и пошло название области “Хамшен”.

В 1204 г. внуком Византийского императора Андроника I Комнина Алексеем образуется независимое государство Трапезундская империя (1204-1461 гг.). Амшенское ишханство, как и все области Понта, вошли в состав империи. Упоминания о средневековом Амшене встречаются также в памятных записях армянских рукописей XV в.

В 1452 г. началось завоевание турками-османами Трапезундской империи. Последний амшенский князь Давид II в 1480 г. после турецкой экспансии покидает княжество. С падением Амшена весь понтийский регион подпадает под власть Османов.

С конца XVI в. турецкие власти по отношению к христианам Понта стали проводить политику насильственной исламизации. Приблизительно в середине XVI в. часть населения под давлением захватчиков приняла ислам, и в течение двухсот лет шло формирование из них особой этнической группы — хемшилов, которая разделилась на две самостоятельные группы: хопа-хемшил (хомшеци), которые в начале XIX в. переселились на восток, и хемшилов самой области Хемшин. Другая часть амшенцев, чтобы сохранить свою веру и язык, покинула Амшенский край и бежала на запад в сельские районы, г. Трабзон, г. Орду и далее в Джаник. Впоследствии, спасаясь от произвола турецких властей и геноцида армян, выжившие амшенцы мигрировали на территорию Российской империи, теперь основная их масса живет в Краснодарском крае и Абхазии.

...Ареал проживания хопа-хемшилов (хомшеци) охватывает Хопский и Борчский районы. По некоторым данным, численность хопа-хемшилов составляет около 30000-40000 человек, основная масса хопа-хемшилов проживает в Хопском районе, также существуют небольшие колонии в Самсуне, Стамбуле и других городах Турции.

После утверждения границ между СССР и Турцией в 1921 г. около шести сел с проживающими в них хопа-хемшилами остались в составе Аджарской АССР. В ноябре 1944 г. хемшилы вместе с турками, курдами, лазами и другими народами были высланы в Южную Киргизию, а небольшую их часть выслали в Казахстан. Начиная с середины 80-х годов несколько десятков семей хемшилов переселились из Киргизии в Апшеронский район Краснодарского края, после узбекско-киргизского конфликта в 1989 г. сюда же переехало большинство из оставшихся в Киргизии хемшилов. Сегодня большинство хемшилов России проживает в Апшеронском и Белореченском районах Краснодарского края и состоит из немногим более тысячи человек, несколько сот хемшилов, переселенцев 1990-х годов, проживают в Воронежской и Ростовской областях, продолжают жить в Киргизии и Казахстане еще несколько тысяч хемшилов. Таким образом часть хопа-хемшилов (сегодня около 5000) оказалась оторвана от своих сородичей на многие годы, особенно после выселения хемшилов из Аджарии, родственники на десятилетия потеряли связь между собой.

В начале 80-х годов хемшилы из Средней Азии стали переселяться в Краснодарский край, где встретились с амшенскими армянами, с которыми судьба разлучила их более трехсот лет назад.

Хопа является центром одноименного района, по некоторым данным, хемшилы заселили горные массивы этого района приблизительно 200 лет назад. Заселение хемшилами черноморского побережья и г.Хопы началось около 30-40 лет назад. Сегодня в городе хемшилы составляют большинство, опередив по численности аборигенов-лазов, более того, в 2004 г. они впервые избрали главой г. Хопы хемшила из рода топал-оглы.

Основная часть хемшилов осознает себя особой этнической группой турецкого народа и называет себя турки-хемшилы. При этом в большинстве названий поселений, гор, местностей Хемшина угадываются армянские или нетурецкие топонимы. Например, в названиях гор: Качкар — арм. Хачкар (крест-камень), Верченик — арм. Верч (конец, последний), Татос — арм. имя; в названиях поселков и местностей: Хачиванак — арм. Хачиван (поселок креста), Паловит — арм. Пал (вишня), Кармик — арм. Кармир (красный) и т.д. Жители Амшена (Хемшина) сохранили из поколения в поколение память о событиях начала XIX в., но о кровавом уходе амшенцев-христиан в середине XVII в. свидетельств почти нет.

Можно предположить, что жители подобных поселков являются потомками исламизированных амшено-армян, оставшихся после событий середины XVII в. Естественно, говорить, что все хемшилы являются потомками исламизированных армян, нельзя, в течение трех столетий существовали потоки естественной миграции, когда жители Хемшина покидали свой очаг в поисках заработков и, наоборот, в Хемшине селились приезжие из других мест Турции. Не исключается, что Хемшин целенаправленно заселялся турецким населением, чтобы ускорить процессы ассимиляции в проблемных районах.

Артавазд Гулумджян, председатель Научного центра “Амшен”

[Bagdasar]

Боша

Цыгане-боша. Фотография XIX века

Судя по последним исследованиям в области ромологии, цыганские группы впервые появились на территории Армении в 11-12 вв. вследствие почти трехвековой миграции из северо-западных и центральных частей Индийского полуострова через Иранское плоскогорье. Одна ветвь цыган, оторвавшись от основной массы своих соплеменников, осталась в Армении и в Малой Азии и впоследствии, приняв христианство армянского толка, положило начало формированию самобытной этнографической группы - армянских цыган - "боша".
В конце прошлого и начале нынешнего века на территории Западной и Восточной Армении насчитывалось более 50.000 боша, проживавших в основном в районах Евдокии (Токат), Бойабада, Везирь-Кепру, Карса, Эрзерума, Басена, Ахалкалака, Ахалцыха, Олты, Сарыкамыша и т.д. Есть также свидетельства о том, что многочисленная колония боша проживала в Ереване, в районе Конд.
После геноцида 1915 года основная масса уцелевших от резни боша переместилась в Восточную Армению и Грузию. В настоящее время на территории Армении они проживают в Ереване (в районах Сари-Тах, Канакер, Мараш), в Гюмри (в районе Боши-Майла), в поселке Харберд (в основном репатрианты 1947-48 гг. из Греции). На территории Грузии боша обитают в городах Ахалкалака и Ахалцыха, а также в Шаумянском районе, Шулавере и Марнеули.
Общая численность боша, по нашим наблюдениям, приближается к 10-12 тыс., из которых около 8-9 тыс. - в Армении. Есть свидетельства о том, что на территории Турции и поныне проживают принявшие ислам армянские цыгане боша, общая численность которых достигает 12 тыс. (по данным на 1987 г.).
Самоназвание армянских цыган - "лом" (от санскрит. "думба" - названия одной из низших каст, ср. евр. цыган. "ром", азиат. цыган. "дом"). Возможно, цыгане - потомки индийской кочевой касты «дом», занятия которой частично напоминают традиционные цыганские.
Какова этимология цыганского слова «ром»?

Цыгане в Европе и Америке называют себя ром, в Сирии и Палестине - "дом", в Армении - "лом". Языковедами конца XIX- начала ХХ века (Г.Асколи, Фр.Миклошичем и другими) утверждается, что современное цыганское «р» в Европе, «д» - в Передней Азии, «л» в Армении в данной лексеме относятся к древнеиндийскому «д». Исходя из этого, можно предположить, что предками цыган были представители народности северо-западной Индии, этноним которой дом.
Языком общения является исключительно армянский (западные диалекты), однако и по сей день бытует тайный язык - "ломаврен", который использует словарный фонд индо-арийского происхождения и грамматику армянского языка.
Указанный язык используется при тайных разговорах, когда "боша" не хотят, чтобы окружающие поняли, о чем идет речь. Лингвисты в большинстве своем считают, что морфология контактирующих языков не поддается смешению. Максимум, что может произойти - это носители одного языка перейдут на морфологию другого, сохранив свой словарный запас и отчасти фонетику.

В качестве примера обычно приводятся цыгане. Язык молдавских цыган - это язык с молдавской морфологией и цыганской лексикой. А у армянских цыган - армянская морфология, но опять-таки цыганская лексика.
Язык армянских цыган, занимающий особое место в системе цыганских диалектов, еще в XIX веке употреблялся главным образом в домашних условиях, скорее, в качестве секретного языка, арго. Ныне им владеют лишь люди старшего поколения, и то - в довольно искаженном виде.
Армянские цыгане жили главным образом в Васпураканской провинции и Эрзрумском вилайета (современная Турция), в Джавахке (на юге нынешней Грузии) ив Тифлисе. Они - потомки цыган, пришедших в Армению, видимо, в первых столетиях второго тысячелетия н.э. (то есть в XI-XIII веках) как часть большой миграции цыган с их исторической родины - восточной Индии. Арменизация цыган, осевших на территории Армении, произошла, вероятно, в XIV-XVI вв., во всяком случае уже к началу XIX века все они имели армянское самосознание, хотя и сохраняли свой язык (один из индо-арийских диалектов), особый быт, уклад жизни и чувство принадлежности к своей группе. Кстати, ряд армянских деятелей науки и культуры XIX века были выходцами из цыганских («боша») семей.

Армянский цыганский ономастикон (система имен и фамилий), а также все личностные атрибуты - армянские. Учитывая армянское самосознание и одновременно самобытность, армянских цыган следует отнести к числу групп с так называемым сложным идентитетом.
Хотя христианство наложило большой отпечаток на психологию и мировоззрение боша, однако традиционные занятия и образ жизни, оказавшись более живучими, сохранились и поныне.

Все армянские цыгане считают себя армянами, хотя на уровне бытового сознания чувствуют некоторую отчужденность.
Поскольку боша занимают низкое положение в социальной иерархии, они подчас скрывают свою принадлежность к данной этнографической группе. Так или иначе, боша оказались в парадоксальном положении - зная, что они не “чистые” армяне, боша всячески стараются доказать свое армянское происхождение. Например, среди боша почти полностью отсутствуют чужеродные (европейские, русские) имена, столь популярные у так называемых “чистых” армян. Каждый этнос стремится к самосохранению, армянские цыгане, однако, стараются ускорить процесс ассимиляции. Вследствие этого, возможно, уже в ближайшем будущем эта группа полностью исчезнет.

Армянские цыгане - христиане. Они исповедуют армяно-грегорианское православие, являются последователями Армянской Апостольской Церкви.
Сам этноним «боша» возник сравнительно недавно, в начале XIX века - он означает по-армянски «бродяга». В более древних армянских источниках применялось слово «гнчу». Считается, что часть цыган пришла из Турции во время русско-турецкой войны 1829 года. Цыганский язык боша достаточно беден, уже в описываемый период он состоял из 500-600 слов. При этом была заимствована армянская грамматика. Столь высокая степень языковой ассимиляции является доказательством очень давних контактов этой группы цыган с армянами. Что касается происхождения "боша", по нашему мнению, вероятнее всего они относятся к той части цыган, которая осела в Закавказье, не доидя до Византии.
Проведённый нами лингвистический анализ словаря боша показывает отсутствие греческих заимствований - это ещё раз подтверждает наши выводы о генезисе данной этнической группы.

[Bagdasar]

Достаточно полное описание их образа жизни составлено на рубеже XIX и XX веков; ниже мы приводим выдержки из исследования В.М.Папазьяна:

«...боша не остаётся на месте; сегодня или эту зиму он здесь, завтра или следующую зиму он в другой деревне или в другом округе. Лишь на зиму он водворяется в определённом месте и ждёт весны, уплачивая за хижину крестьянину или горожанину.
Всю зиму они делают сита, разные корзины, плетёные лотки, щётки и тому подобное; и когда приходит весна, открываются дороги, женщина-боша навьючивает на себя свой товар и отправляется в города и окружные деревни торговать, нищенствовать, собирать съестные припасы всякого рода.
Торговою частью у боша ведает женщина. Перебросит она за спину кожаный мешок, прикрепляет к ней две корзины, в правую руку берёт несколько сит, засовывает за пояс веретено или носок и, взяв в руки толстый длинный посох, ходит по домам продавать сита или обменивает их на съестное и назойливо выпрашивает милостыню. Входя в дом, она старается ударами и быстрыми размахами посоха держать на почтительном расстоянии нападающих собак, затем предлагает хозяйке купить что-нибудь, начинает расхваливать свой товар, превозносит красоту хозяйки, её доброту, глаза, брови... Удаётся ей сбыть что-нибудь или нет, она, и в том и в другом случае, начнёт выпрашивать кусок хлеба, затем хлам, старое платье и т.д. Она говорит с такой быстротой, ловкостью и любезностью, с таким чутьём угадывает, чем можно прельстить покупателя, так остроумна и умеет понравиться, что не выйдет из дому, чего-либо не продав. Проводя целые дни, недели вне дома, она не остаётся без дела и даже на ходу вяжет носки, прядёт шерсть.
Ходят они по домам, деревням, неутомимо, под палящим солнцем, часто с грудными детьми; их они кладут в сумки, повешенные на ослов, а иногда даже привязывают к спине, если только один ребёнок; ночуют в деревнях у знакомых. В городах и деревнях армянские мальчишки по улицам пристают к ним, щиплют их... острят над ними; но женщина-боша невозмутима, на остроты она отвечает ещё более остроумными и грязными шутками; а когда приходиться пускать в ход посох, она так смело и ловко управляет размахами его, что пристающие скрываются; и, со всем тем, трудно найти женщину, нравственнее боша Она бойка на сальные остроты, грязную ругань, но горе тому, кто покусится на её честь. Она превращается во льва и умрёт, но не позволит коснуться чести её домашнего очага и супружеской верности...
Золотых украшений боша не употребляют, даже богатые. Молодые носят иногда серебряные большие старые кольца. Кроме браслетов и колец, у женщины боша больше нет украшений; одежда её очень проста и скромна. В то время как у многих из окружающих народов встречаются разные украшения и связанные с ними привычки, женщины боша не насурмливают глаз, как это делают женщины чимгене, не надевают ни серёг, ни украшений на нос, подобно курдским женщинам; не мажут хиной рук и ног, как это часто делают даже армянки.
В Армении у боша все песни и мелодии танцев - армянские.
Боша курят; мужчины курят много табаку, а из женщин-боша на Кавказе курят только старухи, но чаще они нюхают табак; а в Турецкой Армении женщина-боша никогда не курит - это считается неприличным.
К концу октября перестают кочевать. Дом боша полон теперь пшеницей, мукой, маслом и всякими припасами. Наступает теперь очередь мужчин; они отправляются с ослами в окрестности, иногда и дальше, за ивовыми прутьями и волосом для сит; собрав, сядут где-нибудь, сообща очищают прутья и делят между собой.
Боша ведёт, если не вполне, то преимущественно бродячий образ жизни. О последнем мы уже рассказывали. Единственный товарищ его скитаний - осёл, о котором он много заботиться и которого никогда не бьёт.
Живя испокон веков среди земледельческих народов, он никогда не подумал взяться за плуг. Его единственное занятие - делать сита, корзины, плетёные лотки и т.д., поправляет старые сита и корзины, иногда он исполняет обязанности певца, кузнеца или коновала.
Женщина-боша не ворует; мужчина,- иногда; соблазниться, например, лошадиным хвостом, если найдёт его волосы хорошими для сита. Но, вообще мужчина боша не профессиональный вор и никогда ничего не стащит из дому, если даже увидит открытую дверь. В сделках займа у боша замечательная простота нравов; без расписки, без свидетеля берёт взаймы, возвращает, даёт сам и доверяет, брать проценты он избегает. Боится клятвы и данной клятвы не нарушает, не обманет, независимо от того, выгодно или нет это ему».

Таково свидетельство о нравах армянских цыган, напечатанное журналом «Этнографическое обозрение» в 1901 году. Остаётся добавить, что благодаря тому, как зарекомендовали себя боша, современные армяне относятся к цыганам как к нации гораздо лучше, чем представители других народов, бывшего СССР (во всяком случае, об этом говорят социологические исследования).
Армянские цыгане интересны для этнолога тем, что осели в Армении, не доидя до Византии. Соответственно, у данной группы и в конце XIX века сохранились общественные институты, которые были у их индийских предков. Вот как описывает В.Папазьян обычаи этих бродячих ремесленников:
«Из стариков избирается вождь племени бошa, которого называют староста (атhоркал) и который в старину назывался джамадар (князь, вождь). Староста и теперь пользуется теми же правами, что и раньше. В его ведении находится суд; он назначает наказание, произносит последнее слово в важных вопросах. Никому из бошa не придёт в голову ослушаться его приказов. Но староста не творит суд единолично; правда в незначительных случаях, он не обращается к совету, но сколько-нибудь важные вопросы он подвергает обсуждению в собрании стариков, которое он для того и собирает.
Русское правительство считает бошa частью армянского народа, ремесленниками-ситоделами... А как ремесленному цеху, им предложено избирать устбаша, в ведении которого находятся мелкие судебные дела; важные вопросы он обязан передавать коронному суду. Устабаш собирает подати и занимается судебными делами. Но никто не обращается к нему, кроме тех случаев, когда нужно приобрести право продавать сито и т.п. Суд и споры, как сказано, подвергают решению старосты и стариков, а на устабаша смотрят как на лишнее должностное лицо. Бошa не любят устабаша, повинуется ему лишь по принуждению, считает его самозванным судьёй...
Мне часто приходилось наблюдать открытое выражение презрения к устабашу и даже ругань. Бошa толпой шли по улице и насмехались над устабашем, говоря, что он большой осёл (леле) и если бы не староста, они бы ни одному его слову не повиновались; а когда я спрашивал о старосте, они сделались серьёзны и выражались о нём с большим уважением и почтением.
Таким образом, у армянских цыган, не подвергшихся европейскому влиянию, мы видим в точности то же отношение к собственной и навязанной извне власти, какое мы видели выше в Польше и Германии. Это позволяет сделать вывод об устойчивости индийского субстрата в цыганской правовой культуре."
«Ни один бошa никогда не был присуждён за преступление к тюремному заключению или высылке. Конечно, это можно приписать к тому, что среди боша никогда не бывает убийств и не обнаруживается каких-либо междунациональных преступлений, те же, которые бывают в своей среде, они ловко скрывают, подвергая виновного лишь суду старосты. В Турции и на Кавказе во всех кварталах городов есть полицейские сторожа, а в кварталах бошa это считается излишним, так как никогда не бывает беспорядков, чтобы потребовалось вмешательство полиции».

«Женщина-бошa не ворует... мужчина никогда ничего не стащит из дому, даже если видит открытую дверь». Бошa даёт взаймы без расписок, полагаясь лишь на честное слово, он не берёт проценты; «клятвы не нарушает, не обманет, независимо от того, выгодно или нет это ему».
«Религиозное усердие, та вера, с которой они относятся к обрядам армяно-григорианской церкви, и уважение к духовным лицам, выражены подчас у армянских бошa гораздо сильнее, чем у армян...».

Но оказывается, всё, описанное выше - лишь результат умелого притворства. Цыган-бошa, по словам Папазьяна, «в совершенстве изучит местный язык, знакомится с людьми, их свычаями-обычаями, внешне подчиняется всем местным законам, но всё это - с целью извлекать выгоду».
Для начала он процитировал мнение своего соотечественника Срванцтяна, написавшего: «они относятся с благоговением к церкви, духовным лицам и уставам церковным», и охарактеризовал его как поверхностное. Далее Папазьян отмечает:

«Но взглянув глубже, приходишь к заключению, что всё это делается лишь для виду, соблюдается одна внешность; нет у них представления о религии - они об этом не читают и не любят религиозных бесед или рассказов. Священников они слушают, уважают и боятся их проклятия, тем не менее, постоянно поступают наперекор самым элементарным положениям церкви».

Основной вид хозяйственной деятельности - распространенное в целом среди оседлых цыган кузнечное дело, плетение корзин, изготовление домашней утвари. В отличие от других цыган, боша, как считают некоторые исследователи, не занимаются гаданием и магией.
Что касается гадания, В.Папазьян признаёт, что бошa почти оставили предсказания судьбы «в виду боязни перед проклятьем армянской церкви». Собеседники не раз говорили ему: «Грех, мы больше таким вещами не занимаемся». Однако, нашлись несколько цыган, которые согласились погадать автору по картам, бобам и воде в чашке - следовательно, непокорство церкви, пусть и втайне, было ими проявлено!

«...Показывая с внешней стороны себя набожными и богобоязненными, бошa сохранили ещё свои старые верования и обычаи, - продолжает в том же духе двойных стандартов армянский исследователь. - Держась старины, бошa не придают значения церковному браку; незаконное сожительство у них распространено и не считается предрассудительным».

Здесь трудно спорить. Цыгане всех этнических групп действительно считали брак заключённым после того, как свадьба сыграна на глазах у всей общины. Заметим, однако, что с точки зрения табора такой брак являлся священным и нерушимым. Читатель уже знает, как женщина-бошa умела оборонять свою супружескую честь.
Главный пункт обвинения у В.Папазьяна следующий: цыгане верят в Бога поверхностно, не так, как просвещённые люди, монахи или теологи.

«У бошa, как и у всех цыган, нет никакого истинного представления о религии. По его мнению, посещение церкви, зажигание свеч, почтение к священнику - это и есть религия. О Боге он знает, лишь механически повторяя то, что думают и говорят окружающие; он не молится вне церкви и смысла молитвы не воспринимает. Религия для него не больше, чем обычай».

Некоторые авторы пишут, что в маленьких странах с высокой концентрацией цыганского населения (Германия, Польша) был выработан язык условных знаков, по которым можно было определить, в какую сторону проехал табор. Р. Либих, в частности, утверждает, что цыгане навязывали лоскутки на кусты близ перекрёстков, помогая отставшим догнать свою семью. Он же говорит о воткнутых в землю ветках, о выложенных на обочине камнях, и о линиях на земле или на снегу.
Польский этнограф Е.Фицовский называет и другие приметы (привязанная к дорожному столбу метла). К этой информации следует относиться с большой осторожностью. В России о подобной практике ничего не известно, хотя русские цыгане - прямые потомки синти. Конечно, огромные русские территории вполне могли отучить кочевников от условных знаков, но всё же гораздо логичнее будет предположить, что таковых просто не существовало, или ими пользовались в исключительных случаях.
Очень характерна для изучаемого вопроса статья В.Папазьяна - в ней сконцентрированы все существующие в литературе стереотипы о кочевье. Этнограф пишет, что цыгане,

«не зная местных языков, дорог, географии... прямо идут к намеченному пункту», причём происходит это «без всяких расспросов».
«Всякая группа цыган, проходя по какой-либо местности, делает на стенах, в дуплах деревьев, различные знаки, понятные только цыганам».

Папазьян поместил в своей статье эти изображения, заимствованные из журнала «Globus» за 1897 год; среди знаков оказались крест, трезубец и даже свастика.
Все процитированные здесь положения не выдерживают критики, поскольку базируются на чисто кабинетном представлении о кочевье и о цыганской психологии.
Во-первых, как мы уже говорили, кочевники в подавляющем большинстве случаев прекрасно знали местность и живущих в ней людей, следовательно, они не нуждались в условных знаках «для внутреннего употребления». Заботиться же об удобствах цыган из других групп, которые являлись для них чужаками, тем более, не было никакого расчёта.

Во-вторых, представляется странной идея вырезать знаки «в дуплах деревьев». Даже если бы кто-то решился на эту трудоёмкую процедуру, то легко ли было последующим странникам найти такой указатель? Тем, кто об этом пишет, стоило бы представить себя в роли кочевника, старательно ищущего в роще деревья с дуплами вместо того, чтобы спросить дорогу у местного жителя - тогда у них возникли бы сомнения в собственной правоте. Хотя, возможно, и этого аргумента было бы недостаточно.
Штампы в цыганологии настолько сильны, что их трудно опровергнуть логикой или фактами. Тот же В.Папазьян, узнав из зарубежной литературы о таинственном древнем кодовом языке, попытался найти его и у бошa.
Исследователь показывал армянским цыганам изображения и они, естественно, говорили ему, что ничего подобного в их обиходе нет. Реакция В.Папазьяна весьма показательна. Он пишет: «Бошa так тщательно хранят тайну этих знаков, что даже часто отрицают их существование».
Ещё существует убеждение, что армянские боша пользуются в пути знаками, указывающими, где можно выгоднее продать сита и даже по какой цене.

Функция «тайного языка» среднеазиатских "мугат" - объясняться между собой во время гадания и торговли. Примерно также, в режиме "тайного языка" задействованы остатки цыганского у армянских лом ("боша").
преимущественно на узбекском. Цыгане используют "тайные" слова в своей речи вместо общеупотребительных таджикских и тюркских слов, так чтобы окружающие не могли понять, о чём говорится. Цыганский арго на 50% состоит из той же лексики, которая имелась в "тайном языке" (абдол-тили) среднеазиатского цеха маддахов и каландаров, т.е. странствующих и нищенствующих дервишей-суфиев и профессиональных рассказчиков разного рода историй.
Что касается диалекта (языка) армянских цыган ("боша"), то здесь наибольшая сложность заключается в фрагментарности материала, представленного записями конца XIX века. Данные о его лексике известны из книг и рукописных записей К.П. Патканова, В. Папазьяна, А. Паспати и др..
В начале XX в. они были собраны и проанализированы Ф.Н. Финком.
Принимая во внимание тот факт, что, согласно методике С.А. Старостина, за 1000 лет в двух разошедшихся языках сохраняется 91% основного словарного состава, можно подсчитать, что примерное время, когда произошло расхождение трех европейских цыганских диалектов (кэлдэрарского, северно-русского и финского), составляет 1250-1300 гг. Эта дата старше исторически зафиксированного года начала исхода предков европейских цыган из Мореи в Греции - 1406 г. (видимо, под влиянием вторгшихся на Балканы турок), хотя и вполне укладывается в допускаемые рамки отклонений. Впрочем, нельзя исключать и того факта, что отдельные диалектные различия начали проявляться в языке морейских цыган еще во время их совместного проживания.
Ориентировочное время расхождения языка-предка европейских цыганских диалектов и языка "боша" - 650 г.
На фоне общей согласованности результатов данные по языку "боша" выглядят парадоксально. Лексикостатистические расчеты показывают, что процент общей лексики между боша и арийскими языками Индостана немного выше, чем между последними и цыганскими диалектами Европы.
Данные о времени расхождения языка боша и языка европейских цыган достаточно хорошо соответвуют историческим фактам. Существует гипотеза, согласно которой предки цыган были насильственно переселены на территорию Балканского полуострова из Армении, где они проживали до этого, после разгрома византийцами государства Павликиан с центром в Тефрике. Это произошло в VII в. н. э. Таким образом, данные глоттохронологии подтверждают эту гипотезу.


Список использованной литературы:
Папазьян В.М. Армянские боша: цыганский этнографический очерк. Этнографическое обозрение. М., 1901, кн. 49, № 2, С. 111-123.
Цыганы. Природа и Землеведение. СПб., 1864. Т. 3, № 3. С. 85.
Вардан Восканян, научный сотрудник Кавказского центра иранистики (Ереван), статья «Индо-иранские этнические группы в Армении. Этно-политическая перспектива»
«История цыган - новый взгляд» (Н. Бессонов, Н. Деметр - “История цыган – новый взгляд”, Воронеж, 2000).
М. Т. Дьячок – «Цыганский язык и глоттохронология»

[Bagdasar]

Армянские цыгане (боша

)

Судя по последним исследованиям в области ромологии, цыганские группы впервые появились на территории Армении в 11-12 вв. вследствие почти трехвековой миграции из северо-западных и центральных частей Индийского полуострова через Иранское плоскогорье. Одна ветвь цыган, оторвавшись от основной массы своих соплеменников, осталась в Армении и в Малой Азии и впоследствии, приняв христианство армянского толка, положило начало формированию самобытной этнографической группы - армянских цыган - боша. В конце прошлого и начале нынешнего века на территории Западной и Восточной Армении насчитывалось более 50.000 боша, проживавших в основном в районах Евдокии (Токат), Бойабада, Везирь-Кепру, Карса, Эрзерума, Басена, Ахалкалака, Ахалцыха, Олты, Сарыкамыша и т.д. Есть также свидетельства о том, что многочисленная колония боша проживала в Ереване, в районе Конд. После геноцида 1915 года основная масса уцелевших от резни боша переместилась в Восточную Армению и Грузию. В настоящее время на территории Армении они проживают в Ереване (в районах Сари-Тах, Канакер, Мараш), в Гюмри (в районе Боши-Майла), в поселке Харберд (в основном репатрианты 1947-48 гг. из Греции). На территории Грузии боша обитают в городах Ахалкалака и Ахалцыха, а также в Шаумянском районе, Шулавере и Марнеули. Общая численность боша, по нашим наблюдениям, приближается к 10-12 тыс., из которых около 8-9 тыс. - в Армении. Есть свидетельства о том, что на территории Турции и поныне проживают принявшие ислам армянские цыгане боша, общая численность которых достигает 12 тыс. (по данным на 1987 г.).

Самоназвание армянских цыган - лом (от санскрит. думба - названия одной из низших каст, ср. евр. цыган. ром, азиат. цыган. дом). Языком общения является исключительно армянский (западные диалекты), однако и по сей день бытует тайный язык - ломаврен, который использует словарный фонд индо-арийского происхождения и грамматику армянского языка. Указанный язык используется при тайных разговорах, когда боша не хотят, чтобы окружающие поняли, о чем идет речь. Хотя христианство наложило большой отпечаток на психологию и мировоззрение боша, однако традиционные занятия и образ жизни, оказавшись более живучими, сохранились и поныне. Все армянские цыгане считают себя армянами, хотя на уровне бытового сознания чувствуют некоторую отчужденность. Поскольку боша занимают низкое положение в социальной иерархии, они подчас скрывают свою принадлежность к данной этнографической группе. Так или иначе, боша оказались в парадоксальном положении - зная, что они не “чистые” армяне, боша всячески стараются доказать свое армянское происхождение. Например, среди боша почти полностью отсутствуют чужеродные (европейские, русские) имена, столь популярные у так называемых “чистых” армян. Каждый этнос стремится к самосохранению, армянские цыгане, однако, стараются ускорить процесс ассимиляции. Вследствие этого, возможно, уже в ближайшем будущем эта группа полностью исчезнет.

[Bagdasar]

Донские армяне (крымские)

Уже более двух столетий проживают на Дону армяне.
Донские армяне в основной своей массе являются потомками жителей города Ани. Этот город являлся столицей средневековой Армении. Ани была процветающей и богатой столицей царства Багратидов (с 961 г.) со 100-тысячным населением. Для тех времен город очень большой и крупный. В нем-то и в окрестных селах и жили далекие предки донских армян.
В далеком XI веке предки донских армян подверглись разрушительному нападению ви­зантийцев, а в 1065 году Армению наводнили турки-сельд­жуки, нанесшие окончательный удар окровавленной стране. Богатая и цветущая столица средневековой Армении — Ани была разорена. Население этой части Армении и, в частности, жители города Ани в XII и XIII столетиях стали поки­дать свою родину и искать приют на чужбине. Пошли кара­ваны беженцев, которые дошли до Грузии, Закавказья, Юга России, Галиции, Польши, Киликии и других стран.

Особый взор анийские армяне обратили в сторону Юж­ного Поволжья. Эта территория славилась своими торговы­ми путями и привлекала внимание армян еще задолго до их массового переселения. Они вели интенсивную торговлю с татарами, проживающими в этих местах. Ввиду этого часть переселенцев продвинулась на север, к берегам Волги, в места, занятые татарами. И в середине XIII века обосновались в татарском городе Аксарай (севернее г. Астрахани).

Армяне-переселенцы сосредоточили почти всю торговлю края в своих руках, завязав торговые отношения с Персией, Крымом и т. д. Несмотря на всю свою предприимчивость и материальное благополучие, армяне тяготились своим бес­правным положением. Огромные налоги, преследование хри­стианской религии, частые набеги ногайцев — все это склонило армян к решению покинуть Аксарай. Они уже знали, куда им податься. Ведя торговлю с генуэзцами, владевши­ми приморскими городами Крьгма, армяне были хорошо зна­комы с его природными богатствами и благодатным клима­том. Они вели тайные переговоры с генуэзцами и получили согласие кафского консула на переселение в Крым. Аксарайские татары прекрасно понимали, что потеря трудолюбивых пришельцев нанесет им большой материальный ущерб. И, узнав о желании армян переселиться в Крым, стали чинить им всяческие препятствия. Несмотря на угрозы и запугива­ния татар, аксарайские армяне в начале XIV века с оружием в руках проложили себе дорогу в Крым. Куда они и прибыли в 1330 году после долгих и мучительных скитаний по диким, безлюдным и необжитым степям.

Спустя еще полвека, другая большая группа беженцев из Анн, которая жила до этого в Киликии, переселилась в Крым. Киликия — это древнее армянское государство на берегу Средиземного моря, которое было основано армяна­ми к концу XI века и просуществовало около 300 лет (1080 - 1375 гг.). В 1375 году египетский султан Мелик-эль-Ашреф-Шабан прекратил существование этого христианского госу­дарства. Впервые генуэзцы появились в Крыму в 1281 году при крымском хане Оран-Тимуре. На купленной у хана тер­ритории они устроили торговую факторию, осваивали при­брежные районы Крыма. Крымские татары располагались в основном в степной части полуострова. Благодаря большому притоку итальянцев из Генуэзской республики, эта факто­рия быстро разрослась и в XIII—XIV веках стала крупным торговым центром под именем Кафа (нынешняя Феодосия). Кафа была хорошо укреплена, защищена широким рвом и обнесена валом. Город и все поселения генуэзцов управлялись своим консулом, который находился под властью Генуи. Генуэзцы были фактическими хозяевами всей 'примор­ской части полуострова с городами: Кафа, Солдая (Су­дак), Гезлов (Евпатория), Сурхат и другими, платя хану лишь пошлину с привозимых и вывозимых товаров.

Армяне были радушно приняты генуэзцами, они поль­зовались всеми правами, которые были у тех, и даже име­ли особые привилегии. Армяне и генуэзцы жили довольно дружно и при необходимости рука об руку защищались от внешних врагов. По инициативе и на средства армян строи­лись оборонительные сооружения, покупалось оружие. Та­кая в общем-то безмятежная жизнь у армян продолжалась до 1475 года, когда турецкий султан Магамет II снарядил флот и повелел дотла разорить и уничтожить Кафу. Нача­лась осада города. Генуэзцы и армяне стойко и мужествен­но защищались, но турецкая артиллерия разбила толстые стены крепости. Часть жителей была уничтожена, другая часть бежала в горы, многие нашли спасение в татарских аулах. Большинство генуэзцев спаслось бегством и поки­нуло Крым. Имущая часть армян и других христиан также покинула полуостров. Они нашли себе убежище в Польше, Молдавии, Валахии и других странах. Крым стал подвластной территорией оттоманской империи. Управлялся ханом, который назначался турецким султаном. Те из армян кто смог уцелеть, в скорое времени смогли восстановить свое экономическое влияние на полуострове. Они составля­ли вместе с греками к тому времени значительную часть го­родского населения в Крыму.

В 1774 году в результате войны с Турцией русским правительством был заключен Кучук-Кайнарджийский мир, по которому татарское ханство в Крыму признано было независимым от Турции. Россия усиливает свое влияние в Крыму и серьезно начинает претендовать на то, чтобы стать могучей морской державой. В частности, контролировать Черное море. Для того, чтобы упрочить свое влияние в Крыму, русское правительство возвело на ханский престол своего ставленника Шагин-Гирея, человека для того време­ни образованного и эрудированного. Чтобы поставить ха­на, его чиновников и мурз в еще более зависимое положение от России, правительство Екатерины II задумало эко­номически ослабить ханство, выселив из Крыма греков и армян, так как уплачиваемые ими подати составляли глав­ную статью доходов хана, они держали в своих руках поч­ти всю торговлю, земледелие и ремесленное дело полуострова. Другой немаловажной причиной, побудившей российское правительство организовать переселение армяни греков, было стремление поскорее положить начало колонизации тогда еще безлюдного Новороссийского края. Агенты царского правительства начали вести тайные переговоры с армянским и греческим духовенством, а также с авторитетными представителями этих народов. Многие армянские купцы по своим торговым делам имели деловую связь с населенными пунктами Южной России и, конечно, не прочь были переехать в новые края и здесь широко раз­вернуть свою коммерческую деятельность, тем более в хри­стианском окружении. Ведь армяне страшно боялись, что турецкий султан вытеснит русских из Крыма. Слухи о пе­реселении христианского населения Крыма дошли до хана и его мурз. Хан был в бешенстве. Он требовал разъяснений от российского правительства, лично от А. В. Суво­рова. Официальные ответы гласили о том, что эта акция проводится по просьбе христианского населения Крыма, по человеколюбию и долгу, и, конечно, Россия готова принять своих единоверцев. Татары были очень взволнованы. По их признанию они теряли христиан «как душу из тела».

Отношение к христианам настолько ухудшилось, что греческий митрополит выехал из Бахчисарая в русский ла­герь, а армянский архимандрит счел за благо скрыться в Кафе у своей паствы. Но щедрые подарки и заманчивые обещания русского правительства подействовали на хана и его мурз. Они пошли на уступки. Дело принимало боль­шой размах и сдвинулось с мертвой точки. Командующего русскими войсками в Крыму князя Прозоровского, не согласного с политикой переселения, как и фельфмаршал Ру­мянцев, сменяет в апреле 1778 года решительный и энер­гичный генерал А. В. Суворов. Екатериной II Суворову приказано дело ускорить. Суворов организовывает и коман­дует переселением христианского населения Крыма.

Переселение армян осуществлялось в несколько партий. Первая партия переселенцев, под командованием донских казаков, пустилась в путь 18 августа 1778 года, вторая — 22 августа, третья — 18 сентября. В Крыму христианского заселения, преимущественно состоящего из армян и гре­ков, не осталось. Достоверно не зная о месте своего посе­ления, о привилегиях, обещанных царским правительством от имени Екатерины II, армяне столкнулись с большими трудностями, к которым они не были готовы. Суровая при­рода, холодная зима, необжитые, безжизненные степи, хо­лодные пронизывающие ветры и долгая дорога, а также крайний недостаток в топливе, продовольствии, лекарствах. Можно представить себе страдания и лишения, кото­рые пришлось пережить и преодолеть несчастным пересе­ленцам. Голод, холод, различные заболевания унесли мно­гие жизни армян, в основном стариков и детей. Умер так­же и предводитель крымских армян архимандрит Петрос Маркосян.

Но нельзя сказать, что организаторы переселения были вообще глухи к страданиям людей. Трогательную заботу о крымских армянах проявлял лично генерал А. В. Суворов. Он неоднократно обращался к Потемкину по поводу бед­ственного положения переселенцев. Им оказывалась по­мощь: выдавались продукты, одежда, выделялся транспорт, деньги. Хотя, к сожалению, этого было недостаточно. К кон­цу 1779 года переселенцы дошли до низовий Дона. К тому времени подоспела и грамота (Указ) императрицы Екате­рины II от 14/25 ноября 1779 года. По этому указу армя­нам отводилось 86 тыс. десятин земли рядом с крепостью Святого Дмитрия Ростовского, разрешалось основать один город (Нахнчеван) и пять селений (Чалтырь, Крым, Боль­шие Салы, Малые Салы, Несвитай). Так завершилось это драматическое переселение. Из Крыма выехало 31 386 чело­век. Из них греков — 18407, армян — 12598, грузин—219, валахов — 162. Греки большей частью селились между реками Бердой и Калмиусом, где были основаны города Мариу­поль и Мелитополь. С Крыма выехало 12598 армян, 1/3 из которых не дошла до места.

Вышеупомянутый указ Екатерины II был зачитан на центральной площади будущего города (ныне пл. Карла Маркса). Царская грамота ныне хранится в Историческом музее Армении. Она состоит из пяти пунктов, написана на русском и армянском языках. Согласно этому документу, переселенцам предоставлялись определенные льготы-приви­легии. В числе привилегий надо отметить освобождение ар­мян от государственных податей и служб на десять лет, от воинской повинности на сто лет, разрешалось строительст­во церквей с проведением в них обрядов по своим законам и обычаям, разрешалась свободная торговля внутри и вне государства, а также армяне получили право строить своими силами фабрики, заводы, купеческие мореходные суда. Генерал А. В. Суворов еще долгое время проявлял за­боту об армянах-переселенцах. В крепости Св. Дмитрия Ро­стовского Суворов прожил вместе со своей семьей зиму 1783—1784 гг. Здесь же он получил извещение о том, что Турция официальным актом 1784 г. признала Крым и Кубанский край входящими в 'состав Российской империи.

Но и армяне, оказывается, и до переселения время от времени обживали Дон. Армянские купцы обосно­вались одно время в Золотоордынском Азате (Азове)в XIV—XV вв. Еще раньше армянские фактории существова­ли в рамках Хазарского Коганата IX—Х вв. Но массовое переселение армян на Дон осуществилось только в XVIII веке. После полутора лет переселения, связанного с боль­шими трудностями, армяне получили право на постоянное жительство. В устье Дона, на имперской территории, а не на казачьей, с востока крепости Дмитрия Ростовского, где располагался его форштадт Полуденка, был основан армянский город Нахичеван со своими селениями, названный по аналогии с Нахичеванью в Закавказье и существовавшим некогда одноименным армянским городом в Крыму. Назва­ние Нахнчеван следует понимать не как первый привал (что получается при дословном переводе), а как первенст­вующий (главенствующий) среди окружающих его насе­ленных пунктов. Оно отвечало функциональной роли горо­да как населенного пункта армянской колонии на Дону, включавшей также пять селений, расположенных под за­щитой русских крепостей и оборонительных сооружений.

(Моя версия это надо переводить как "Прародина", ибо думается не такое настроение было у переселенцев, что бы просто повторять топоним или обозначать главенствующее положение над деревнями в 3 улицы). Южанин

Надо отметить, что в XVIII веке существовало три го­рода одного и того же названия Нахичеван (в том числе два — на новоприобретенных территориях), армянские по­селенцы стали называть свой город Новый Нахичеван (по-армянски Нор-Нахичевая). Со временем в связи с тем, что к России присоединился Нахичеван-на-Араксе, Нор-Нахичеван стал именоваться Нахичеван-на-Дону. Выехавшие из шести городов Крыма армяне поселилась в Нахичеване (это города Бахчисарай, Кафа, Карасубазара, Солхата, Гезлева — ныне Евпатория, Ак-Мечети — ныне Симферополь), а крестьяне из сел Топлу, Мелик, Камышли, Сала (ныне с. Грушевка), Чурук-Су, Султан-Сала, Орталанк (ныне с. Земляничное), Сарыбуз, Солдая (ныне Судак), Алушта, Алупка, Бурундур-Отар, Тапчак и др. Как мы видим, армяне оставили значительный след в истории Кры­ма. Когда армяне собирались переселяться на Дон, они со­брались все возле русской крепости в Перекопе. Это как раз там, где сейчас в Крыму находится Армянск. Так что можно сказать, что память об армянах в Крыму находится повсюду. Как уже было сказано выше, армянское город­ское население Крыма поселилось в Нахичеване, а пересе­ленцы из крымских селений — на расположенной к северо-западу от крепости Дмитрия Ростовского территории, где основали пять армянских поселений. Ближайшим к Нахичевану стало названное по наименованию речки с. Чалтырь, в котором обосновались жители крымского села Орталанк. Севернее него появилось село Крым, или Топты. построен­ное переселенцами из г. Солхата и с. Топлу, в связи с чем в нем образовалось сразу два прихода со своими церква­ми, а северо-восточнее села Султан Сала, или Малые Салы (Покр Сала) и в верховьях речки Темерник Большие Са­лы (Мец Сала).

Самым северным оказалось село Несвитай около речки Тузлов. Эти села входят теперь в состав Мясниковского района Ростовской области с районным центром в селе Чал­тырь. Несколько позднее часть жителей Нахичевана, име­новавшихся сабанчи, основала на реке Самбек шестое ар­мянское село под названием Катеринаван (Екатериновка), ныне именуемое Самбек.

Выбор места для Нахичевана определялся рядом усло­вий. Отведенная территория ограничивалась с востока балкой Кизитеринкой, с юга — рекой Доном, а с запада — границей крепости Дмитрия Ростовского. В состав города Нахичевани вошел и Полуденский форштадт. Он был расположен к во­стоку от крепости Дмитрия Ростовского. Обитатели Полуденского форштадта частью удалились в крепость Святого Дмитрия и увеличили тем самым ее население, а частью же переселились за реку Дон и основали селение Койсуг на речке того же имени. Полуденка органически слилась с городом Нахичеваном, в котором она составляла его юго-западную часть. Улицы Полуденки образовалилинии, позднее названные: Нижняя нольная, 1-я, 3-я, 5-я, 7-я, 9-я, 11-я, 13-я, идущие от берегового обрыва местами до улиц Листопадова, Пролетарской, Мясникова. Нахичеван со дня своего основания получил четко выраженную планировку в виде сетки из пересекающихся под прямым углом улиц, полностью сохранившуюся до наших дней. Такая планиров­ка характерна для русской градостроительнойпрактики XVIII века. Для примера можно взять Василеостровский район Санкт-Петербурга. Хотя существующая застройка проспектов и линий Васильевского острова Петербурга в ос­новных чертах сформировалась в конце XIX—начале XX вв. Надо отметить, что такая планировка городов характерна и для древнейших государств Востока, в частности, и для Армении.

Есть более прозаическая версия, что бы получить статус города, каждую улицу разделили на две. Потому, что если это было задумано изначально, планировщиков надо было лечить, кто не согласен со мной приезжайте в Нахичевань и попробуйте найти нужный вам адрес среди 49-ти линий))))) Южанин

К сожалению, документально точно не установлено, кто является автором генерального плана города. Можно пред­полагать, что им был исполнитель задания Екатерины II и Г. А. Потемкина, известный русский зодчий И. Е. Старое, по проектам которого на Юге России были распланиро­ваны Николаев и Екатеринослав (Днепропетровск), в одно­именную губернию 'которого входил в то время и Нахичеван. Однако некоторые краеведы, в частности, известный ростовский краевед И. С. Чардаров, предполагали уча­стие в планировке города А. И. Ригельмана, коменданта и строителя крепости Дмитрия Ростовского, уделявшего мно­го внимания благоустройству округа, в котором располага­лась эта крепость.

Надо сказать, что особую роль в жизни армянской ко­лонии на Дону сыграл Иван Лазаревич Лазарев (Ованес Лазарян) — крупный российский государственный деятель (1735—1801 гг.), который приложил немало усилийдля развития и укрепления дружественных отношений между армянским и русским народами. Он был один из семи круп­ных предпринимателе» и миллионеров России, приложил немало усилий для создания института -восточных языков (Лазаревского института).

В ноябре 1780 года к переселенцам приехал из Петербурга их новый духовный глава — архиепископ князь Ио­сиф Аргутинский, официальный преемникархимандрита крымских армян Петроса Маркосяна, умершего во время переселения. У донских армян появился свой новый духов­ный глава. 'Вслед за основанием города и окружающих сел в Нахичеване был учрежден армянский магистрат, то есть судебно-административное учреждение, в котором было со­средоточено внутреннее управление городом и селениями;

Магистрат управлял всеми делами в колонии. В магистра­те была должность городского головы. Нахичеванский ма­гистрат распадался на два отдела — армянский и общий. Армянский отдел заведовал всеми делами, за исключением дел уголовных, которые передавались в общий отдел и рассматривались в соответствии с действовавшими тогда об­щегосударственными законами. Интересно, что судебные дела разбирались и рассматривались на основании обыч­ного права, с одной стороны, а с другой — на основании сборника писаных законов Мхитара Гоша, ученого монаха, умершего в 1213 году. Этот армянский судебник был при­способлен к законам императора Юстиниана.

В селах власть принадлежала духовенству и выборным старостам, которые подчинялись магистрату. Колония име­ла свой герб, утвержденный в 1811 году, печать. Герб изображал щит, разделенный на две половины наискось. В верх­ней половине, в серебряном поле, изображены; золотые пчелы, а в нижней половине, в зеленом поле, — золотой улей. Основание Нахичевана как первого торгового и ремеслен­ного города Российской империи конца XVIII века на юге страны продиктовало характер главных занятий его жителей. По-видимому, по своему режиму город был приписан к крепостям и форштадтам, населению которых в соответствии со специальным сенатским указом конца XVIII—начала XIX в. заниматься сельским хозяйством не только не рекомендовалось, но даже запрещалось. Вот поэтому это входило в обязанность армянских крестьян окрестных се­лений, в чем они значительно преуспевали. Выращиваемое ими зерно вывозилось как на внутренний рынок, так и в зарубежные страны, в частности, парижский хлеб выпекал­ся уже не из крымской, а из нахичеванской муки. Уже позднее, в середине XIX века, в связи с переездом в Нахичеван жителей армянских сел изменился состав городского населения. Многие из горожан стали содержать домашний скот и птицу, а зажиточные — лошадей для личных экипажей, что повлияло на состав строений и планировку городских усадеб.

Коренные горожане — интеллигенция, торговцы и ремесленники скот не держали. Обязательным занятием горожан была торговля и различные ремесла. Выгодно используя предоставленные Екатериной II льготы и местные условия, купцы Нахичевана организовывали торговлю не только в своем городе, но и в Ростове-на-Дону, в Центральной Рос­сии, на Кубани и Тереке, в Екатеринодаре (ныне Красно­дар), Ставрополе, Таганроге и Азове, Ейске и других ме­стах, где были построены здания торговых пунктов по закупке местных товаров и продаже зерна, шелка, шерсти, кожи, сала и иных продуктов. Городские ремесленники за­нимались производством шелковых, шерстяных, кожевенных и прочих товаров. В 1825 г. по «Статистическому описанию городов и посадов Российской империи» в Нахичеване чис­ло фабрик — водочных, рыбных, салотопенных, кожевенных, хлопчатобумажных и других достигало 33. В Таганроге же их было 26, а в Ростове-на-Дону только 12. С 1860-х годов пошел рост ремесленных предприятий. Особенно предприя­тий, связанных со строительством — кирпичных, черепичных, известковых, кафельных и других. Благодаря развитию торговли и ремесел, а также городского благоустройства Нахичеван вскоре после своего основания стал привлекать внимание видных русских и европейских путешественников и ученых XVIII и XIX веков. Таких, как К. де Барта, С. Палласа, Н. Раевского, И. Безбородко, М. Бжишкяна, А. Демидова,. Гомера де Гелля и других. Они отмечали не только многолюдность, оригинальность образа жизни и быта населения, его большую, чем у жителей южнорусских городов способность к торговой деятельности, хорошую пла­нировку города и армянских селений, но и высокий худо­жественный уровень их сооружений.

Выдающиеся российские архитекторы проектировали и строили в Нахичеване общественные здания, дома, церкви. И Нахичеван представал перед путешественниками как го­род очень необычный, с непередаваемым колоритом. Город, в котором сошлись Европа и Азия, древняя история и новая творческая мысль. Таким он и предстал перед А. С. Пуш­киным, когда он вместе с генералом П. Н. Раевским в 1820 году был проездом на Кавказ. Об этом путешествии гене­рал. Раевский оставил свои воспоминания: «На другой сто­роне крепости (св. Дмитрия) есть другой форштадт, или го­род по имени Нахичеван, населенный армянами. Город этот многолюдный и в торговом отношении очень богатый. Здесь и жизнь, и строения, черты лица и одеяние населения — все своеобразно».

А вот как писал о Нахичеване Анатолий Демидов в сво­ей книге «Путешествие в Южную Россию и Крым через Венгрию, Валахию и Молдавию: «...город замечательный по своей странной наружности, свидетельствующий, впро­чем, о господствующей здесь торговой деятельности... Хотя Нахичеван находится 'не в таком счастливом географиче­ском положении, как Ростов, зато жители его несравненно способнее к торговым делам, нежели ростовские. Из глуби­ны этой пустыни, почти никем не посещаемой, они содержат постоянные сношения со своими соотечественниками, живущими в Астрахани, Лейпциге, Малой Азии... Они овладели почти всею торговлею Донского бассейна. По причи­не своих многочисленных базаров Нахичеван обратился в богатое складочное место, способное 'наводнить товарами все окрестные ярмарки... Многочисленные магазины этого небольшого города наполненыпрекрасными шелковыми тканями и разными восточными, преимущественно персид­скими товарами. Здесь нам не понравилась только чрезвы­чайная дикость женщин, простирающаяся даже до того, что мы едва имели случай увидеть, и то вскользь, огромные косы здешних красавиц, расположенные на голове венцом, и их шелковые платья».

В первые годы основания Нахичевана и окрестных армянских сел магистрат очень зорко следил за нравствен­ностью населения и подвергал за прелюбодеяния тяжелым телесным наказаниям как мужчин, так и женщин. Эта по­зорная кара проводилась в исполнение либо перед зданием магистрата, либо на площади базара. Однако уже при­близительно с 1800 года подобные истязания в протоколах магистрата не упоминаются. Для «охраны порядка» имелся штат в 30 будочных Сторожей. Но преступность в Нахичеване в то время была редкостью. В статистическом от­чете, предоставленном таганрогскому градоначальнику от 23 июня 1823 г., можно прочитать: «В течение последних 10 лет в округе Нахичевана никем из жителей ни одного убийства не учинено».

Отцы города прекрасно понимали, что одними полицей­скими методами и мерами ничего не решить. И стали придавать большое значение образованию, культурно-просвети­тельной работе. И результаты не заставили себядолго ждать. Не прошло и ста лет с тех пор, как армяне посели­лись на Дону, как Нахичеван, состоящий изначальноиз неграмотного и малообразованного населения, превратился в город европейской культуры. Это без преувеличения. Армяне посылали своих детей учиться в Петербург, Москву, Париж, Лондон, Берлин. Они возвращались, принося с собой культуру и знания. О том, сколько видных деятелей культуры и науки мирового значения вышло из Нахичевана, будет сказано чуть далее особо.

А прежде хочется еще раз подчеркнуть, что не прошло и ста лет с момента переселения армян на Дон, как резко изменился культурный уровень населения. Нахнчеван из города, где люди ходили в восточных одеждах, превратил­ся в европейский город, в котором сохранился аромат Во­стока, национальная неповторимая самобытность. А свет­ские нахичеванские салоны ничем не отличались от таковых в Петербурге, Москве или Ростове-на-Дону. Уже ничем не отличались эти города друг от друга и в одежде людей, их населяющих, и в архитектуре. Переселение крымских ар­мян на территорию Российской империи отразилось на мно­гих сторонах их жизни. С первых же дней своего переезда они не только вынуждены были осваивать русский язык, вводить его в повседневный обиход, менять национальные привычки и обычаи, но и переделывать транскрипцию личных имен, фамилий и даже прозвищ на русское звучание. Окончание «ян» заменялось на «ов» и «ев». Берберяны становились Берберовыми, Костанаяны — Кастанаевыми, Алавердяны — Алавердовыми, Багдыкьянцы — Багдыковыми и т. д. Существуют многочисленные примеры перевода ар­мянских имен и названий на русские. Например, Ованеса на Ивана, Мкртыча на Никиту, Гукаса на Лукьяна. Появи­лись очень известные нахичеванские фамилии в русской транскрипции. Такие, как - Генч-Оглуевы, Шапошниковы, Черновы, Хаэизовы, Берберовы, Эзековы, Эскидаровы и т. д. Отсутствие подобных изменений в фамилиях затрудняло получение права на открытие торговых и промышленных, а также ремесленных заведений. В частности, отсутствие подобных изменений в фамилиях затрудняло поступление на государственную службу. Очень многое изменилось в жиз­ни армянской колонии на Дону за какие-то сто лет (с кон­ца XVIII до конца XIX веков).

Можно посмотреть на то, как изменились свадьбы донских армян. Раньше выбор невесты проводился родственниками парня или специальными посредниками. В этом деле большую роль играли деньги, ее приданое. В большинстве случаев браки, заключенные в Нахичеване, — результат расчетов и практических соображений. Выгодной женить­бой бедные интеллигентные люди создавали себе обеспе­ченную жизнь, купцы же выгодной женитьбой увеличивали свой оборотный капитал, расширяли свои торговые дела, приказчики выходили из-под опеки своих хозяев и начина­ли свое собственное дело. Браки по расчету заключались довольно часто. От традиционных свадеб к началу двадца­того века сохранились только элементы. Так, уже выбор не­весты проходил двояко. Первый вариант — традиционный, когда родные или близкие родственники выбирают невесту для юноши. А вот второй вариант получил распространение в первой половине двадцатого века. Он характеризуется тем, что молодые люди сами знакомятся и принимают ре­шение о вступлении в брак. В наши дни, к счастью, чаще встречается второй вариант. Хотя и в этом случае молодые люди ставят в известность своих родителей, мнение которых и здесь играет важную роль. Так что, как мы видим, обычаи, нравы, традиции донских армян претерпели за бо­лее чем двести лет определенные изменения.

С момента своего основания город Нахичеван непрерывно рос и развивался. Росла и численность города. Так, на­селение Нахичевана в 1811 году составляло 4 тысячи человек, а в 1914 г. уже 49523 человека. Улучшалось и благо­устройства города. Улицы до 1850 г. имели древесное и кирпичное покрытие. Кстати, из-за того, что в Нахичеване в то время многие дома и постройки были деревянные, довольно часто случались пожары. После 1850 г. появляются улицы, мощенные камнем, в 1887 году прокладывают рельсовые пути в городе, по которым ходят запряженные ло­шадьми конки-вагонки. Улучшается освещение улиц. Если в середине XIX в. улицы освещались спиртовыми и кероси­новыми лампами, то к концу XIX века в городе появилось электрическое освещение, а также очень хороший .водопро­вод. В Нахнчеване самыми лучшими архитекторами Рос­сии строились церкви: кафедральный собор им. Григория-Просветителя, св. Никогоса, св. Успения, св. Георгия, св. Теодороса, св. Вознесения, св. Ионна Предтечи. Эти все церкви были уничтожены за годы советской власти. Это были хра­мы, неповторимые по своей красоте, в которых хранились уникальные книги, утварь, иконы, «Хачкары», (армянские камни-кресты), привезенные из Ани (Армения) и Крыма. Эти камни-кресты люди несли на себе, спасаясь от варва­ров и завоевателей. Лишь чудом сохранилась армянская кладбищенская церковь св. Карапета. Ценой огромных уси­лий была восстановлена часть церкви-монастыря «Сурб-Хач» без колокольни, как музей. Сейчас периодически про­ходят службы в этом уникальном музее-монастыре. В Нахичеване существовала прекрасная русская православная Александро-Невокая церковь, которая также была варвар­ски уничтожена большевиками.

Вообще можно сказать, что Нахичеван был городом интернациональным, в котором совершенно спокойно ужи­вались люди различных национальностей: армяне, русские, украинцы, евреи, татары, осетины, грузины и немцы. Если в 1897 году в Нахичевани армянское население составляло 72%, то в 1914 уже 40%. Нахнчеван рос и развивался, все больше появлялось смешанных браков, все больше армяне роднились с Россией. Донские армяне жили всегда жизнью государства Российского, всегда занимали активную жизненную позицию. Так, в Нахичеване были созда­ны: церковное попечительство о бедных армянах Нахичевана, Союз армянских учителей, Нахичевано-Ростовский н/Д Армянский комитет, Армянское благотворительное общество, Общество попечения, о детях-армянах в Нахичеване, Ар­мянское женское благотворительное общество, Общество содействия воспитанию детей дошкольного возраста, Армян­ское общество любителей драматического искусства. После Октябрьской революции 1917 года все эти общественные организадии были закрыты. В Нахичеване до революции был духовный семинарий, который готовил священников и учителей для армянских церковно-приходских школ. Существова­ли свои школы, гимназии и училища: армянская женская гимназия (7 «л.) им. Гогояна, школа Сармакешевой, школа Чубарова, женское училище Сандухтян, женское учи­лище Рипсимяна, мужское училище Амбарцума,мужское училище Торосян, ремесленное училище при церкви св. Ус­пения, армянский педагогический техникум для подготовки учителей в армянских школах. Так что, как мы видим, к началу двадцатого века нахичеванские армяне были не­плохо образованны. Для небольшого города такое количе­ство учебных заведений говорит само за себя. Но под различными предлогами все армянские школы к 1940 году бы­ли закрыты.

В Нахичеване издавалось множество газет и журналов, в том числе и на армянском языке, которые впоследствии после 1917 года были также все закрыты. В Нахичеване, в Сурб-Хаче была создана первая типография на Юге Рос­сии. Много доброго и светлого оставили после себя предки донских армян. Армяне всегда помнили то добро, которое они видели от русских, казаков. И 18 сентября 1894 года в знак глубокой благодарности армянским населением сов­местно с казачеством был установлен памятник императрице Екатерине II. Этот памятник был символом единения всех народов, проживающих на Дону. Но, к несчастью, это великолепное произведение искусства, изготовленное гени­альными русскими скульпторами А. М. и М. М. Чижовыми, было снесено большевиками. И на месте, где стояла Екатерина II, был установлен памятник Карлу Марксу. И главная площадь Нахичевана стала называться площадью Карла Маркса. При всем уважении к таланту этого немецкого ученого остается непонятным, какое отношение он имеет к Нахичевану. В отличие от Екатерины II у истоков города не стоял, да, думается, что, живя на этом свете, он даже и не подозревал о существовании такового.

Ученые-историки выделяют два периода в развитии Нахичевана, имевший каждый свой облик. Первый период — со дня основания этого города и до 1860 года, когда он, заселенный преимущественно армянами, пользовался особы­ми правами, льготами и играл немаловажную роль в эко­номическом развитии Дона и всего Юга России, и второй период — примерно с 1860 года, когда начался очень бы­стрый экономический рост соседнего города — Ростова. В этот период хозяйственное значение Нахичевана падает, а Ростова возрастает. Во многом это связывают со строи­тельством в Ростове железнодорожного вокзала. Ростов становится важным торговым городом, «портом пяти мо­рей», через который проходят все основные торговые пути Юга России. Приблизительно в это же время, в 60-х годах XIX столетия, полицейская власть отошла от армянского магистрата. Было введено хозяйственное управление города Нахичевана, вследствие чего и эта функция отошла от ар­мянского магистрата. А с введением судебных уставов ма­гистрат был лишен и этих судебных функций. Сохранился интересный исторический документ, так называемое секрет­ное донесение шефу жандармов от некоего подполковника Якова. В нем он раздраженно пишет: «Город Нахичеван управляется армянским магистратом, руководствующимся древним римским судебником, и, не имея русской полиции, составляет как бы особое государство... Ссылаясь на высочайшее дарование грамоты и превратно толкуя изло­женные в оных привелегии, нахичеванское общество упорно сопротивляется введению общественного управления и рус­ской полиции...». Городовое положение 1870 г., введенное в Нахичеване в 1871 г., придало городу общий муниципаль­ный тип российских городов, и армянский магистрат пре­кратил свое существование. Армянское население города и селений в 1874 году на общем основании было призвано к отбыванию воинской повинности. Таким образом, все предоставленные когда-то армянам — выходцам изКрыма привилегии Екатериной II отошли в область истории. Но Нахичеван продолжал оставаться Нахичеваном, российским городом с присущим только ему национальным армянским колоритом. Никто не лез в дела армянской культуры, в тра­диции, в образ жизни. Оставалась неповторимая культур­ная самобытность донских армян. Город Нахичеван слился с соседним городом Ростовом в 1929 году и стал называть­ся Пролетарским районом города Ростова-на-Дону.

Вот такая интересная историческая метаморфоза города: Нор-Нахичеван — Нахичеван-на-Дону — Пролетарский район г. Ростова-на-Дону. Нынешним потомкам древних анипских армян есть чем гордиться.

За более чем два столетия, что армяне находятся на Дону, сделано очень много. Донские армяне подарили миру гениального художника Мартироса Сарьяна, классика армянской литературы, поэта, прозаика Рафаэла Паткаияна, революционера-демократа, писателя, публициста, соратни­ка Герцена, Огарева, Чернышевского, Бакунина — Микаэяа Налбандяна, патриарха, католикоса всех армян Геворга VI Чорекчяна, заслуженного архитектора, лауреата Го­сударственной премии СССР Марка Григоряна, лауреата Государственной премии СССР, доктора архитектуры Оганеса Халпахчяна, писательницу Мариэтту Шагинян, заслуженного деятеля науки, профессора Амбарцума Кечека, за­служенного тренера СССР, заслуженного мастераспорта Арменака Ялтыряна, выдающегося педагога-просветителя, ученого, поэта, драматурга, врача, общественного деятеля Арутюна Аламдаряна, видных государственных деятелей СССР Александра Мясникяна и Саркиса Лукашина (Срабионяна), видныхвоеначальников — генерала-лейтенанта Галаджева (Геладжян), генерала-лейтенанта Владими­ра Тамручи, генерала-майора, профессора Христофора Михайловича Джелаухяна, героя гражданской войны, комбри­га Михаила Назаретянца, члена подпольной организации «Молодая гвардия» Майю Пегливанову, известного худож­ника Григория Ивановича Шилгтяна, художника, наставника и друга М. Сарьяна Амаяка Арцатпаняиа, талантливого скрипача, народного артиста Армянской ССР, лауреата Государственной премии СССР и Армянской ССРАветика Кар­повича Габриэляна, композитора, музыковеда, профессора, заслуженного деятеля искусств Армянской ССР Гаянэ Моисеевну Чеботарян, известного дирижера,профессора, заслуженного артиста Армянской ССР Аристакеса Григорье­вича Каспарова, одного из основателей армянского театра оперетты, народного артиста Армянской ССР Гайка Хрп-стофоровича Данзаса (Бионяна), известного литературове­да, члена-корреспондента Академии наук Армянской ССР Алексея Карповича Дживелегова, председателяобщества любителей драматического профессионального театра в На­хичеване Григория Чубарова, народного художника Армянской ССР Чубара Гукаса, поэта, писателя, педагога, музыканта Федора Сергеевича Готьяна, известного художни­ка Акима Карповича Ованесова, талантливого актера Московского театра сатиры Георгия Бароновича Тусузова, известного народного скрипача Мирона Георгиевича Хачумова, поэтов Людвига Дуряна, Леонида Григорьяна, Аршака Тер-Маркаряна, АшотаГарнакерьяна и многих, многих других видныхи знаменитых людей: актеров,писателей, ученых, врачей, поэтов и т. д.

На Дону жили и продолжают жить видные сыны армянского народа и России. Повторюсь, что всех перечис­лить просто невозможно. Для нынешнего поколения донских армян Россия стала их родиной и их судьба неразрывно связана с матушкой Русью. В 1988 году было создано культурно-просветительское общество «Нор-Нахичеван», которое занимается возрождением культуры, духовности, национальных традиций донских армян. И на этой основе способствует укреплению взаимопонимания и дружбы меж­ду всеми народами, проживающими на Дону. Общество бы­ло создано по инициативе заслуженного деятеля искусств России, профессора Ростовской государственной консерва­тории им. Рахманинова, руководителя ансамбля донских ар­мян «Ани» Крикора Дзероновича Хурдаяна, который с момента основания общества являлся его постоянным председателем.

Сама идея созданияармянского культурно-просветительского общества была поддержана русской интеллиген­цией. «Нор-Нахичеван» широко взаимодействует со всеми национальными культурно-просветительскимиобществами, которые существуют на Дону, и, конечно, особенно с казачеством. Уникальность донских армян заключается в том, что они уже почти тысячу лет с момента падения Ани живут за пределами своей исторической родины Армении. Постоянно скитаясь по свету, вбирая в себя культуры других народов и стран, донские армяне, несмотря ни на что, остались армянами, сохранили свою национальную веру, традиции. Конечно, за столько столетий многое изменилось. Много появилось различий в языке, в культуре Армении» донских армян. Армянский нахичеванский диалект во многом отличается от литературного языка, он вобрал в себя много татарских, русских, украинских слов. Да и язык армянский за эти тысячу лет изменился, как, впрочем, и любой язык мира. Донские армяне смогли сохранить свою самобытность, при этом взяв многое из других культур. Последние двести лет особенно сроднили донских армян с Россией, без которой они уже не видят своего будущего.



Вот ресурсы донских армян:
http://www.chaltyr.ru/
http://nahichevan.ru/

Флаг и герб донских армян.
Флаг представляет собой армянский национальный флаг с белой вертикальной полосой-символом Дона
Герб состоит из Российского двуглавого орла-что символизирует сюзернитет России над Нор-Нахиджеваном, в центре щит из 2-х полей, верхний левый золотые пчёлы на лазури-символизируют богатство и процветание, нижняя правая часть представляет собой элемент древнего герба Ани.

Сообщение изменено: Bagdasar, 13 Ноябрь 2013 - 13:55.

[Bagdasar]

Зоки

Этнографическая справка

Зоки (самоназв. зок) – историко-этнографическая (субэтническая) группа армян, традиционно проживавших до начала 90-х гг. XX в. на территории Араксской области в уезде Гохтн (Голтн в древних источниках). Материал, посвященный традиционной культуре зоков, предоставлен молодыми информантами, которые являются энтузиастами и любителями своей родной истории и культуры. Временные рамки, к которым относятся данные сведения, определяются с 1910-х гг. вплоть до 1970-х гг. Традиционная культура зоков, будучи самобытной, в то же время по своим основным компонентам относится к общеармянскому культурному массиву. Устойчивые представления зоков и остального армянского населения об их еврейском происхождении дают право считать зоков стигматизированной группой. На современном этапе большая часть зоков, которая проживает в городах России (например, в Санкт-Петербурге) придерживается либо местных русских традиций, либо общеармянских.

Историческая гправка

История Гохтна уходит своими корнями в глубокую древность, поскольку является одной из исторических областей формирования армянского народа. Находящиеся там города располагались на пересечении торговых путей, что повлияло на их экономический и политический рост. Зоки исповедуют христианство армяно-григорианского толка. Как уже отмечалось, по мнению известного арменоведа К. Патканова, эта группа получила прозвище «зок» за особенность своего диалекта, который по некоторым показателям является одной из древних форм восточного варианта армянского языка[i]. В литературном источнике конца XIX в. по истории Араксской области делается предположение о неармянском происхождении зоков, «которые приняли язык богослужения и религию у армян»[ii]. Отличались они от остальных армян и по антропологическому типу, поскольку были голубоглазыми и светловолосыми[iii]. Зоки идентифицируют себя с армянским этносом, но среди остального армянского населения принято считать их «армянскими евреями». Историческую связь древнееврейского и древнеармянского народов подтверждают свидетельства об Армении в Ветхом Завете, которая упоминается под названием, не встречающемся более ни в каком другом историческом источнике Передней Азии, а именно: «Тогарма» или «дом Тогармы» (Быт., 10, 3; Иезек., 27, 14, 38, 6). Потомки еврейских пленников, уведенных из Иерусалима вавилонским царем Навуходоносором II (VI в. до н. э.), в большом числе проживали в прилегающих к Армении царствах Парфянском и Персидском[iv]. Армянский историк Фавстос Бузанд (V в.) утверждал, что армянский царь Тигран II (95 – 55 гг. до н. э.) в результате военного похода в 69 г. до н. э поселил множество иудейских пленников из Палестины в городах Великой Армении[v]. Он же сообщает, что персы в IV в., при царе Шапуре II, «разрушили эти города, пленили их жителей, с ними вместе всю Армянскую страну и гавары. Из всех этих гаваров, краев, ущелий и стран вывели они пленных, пригнали всех в город Нахичеван, который был сосредоточием их войск. Этот город они тоже взяли и разрушили и оттуда увели 2 тысячи семейств армян и 16 тысяч семейств евреев и увели вместе с другими пленными»[vi]. Именно этот регион Нахчевана (с X в. Нахичевана) совпадает с местом проживания зоков до 1989 – 1990 гг. Фавстос Бузанд перечисляет и другие армянские города, откуда персидский шах вывел армян и евреев. Так, он замечает, что персы в период с 360 по 370 гг. увели из города Арташата – 40 тыс. армянских и 9 тыс. еврейских семейств, из Ервандашат – 20 тыс. армянских и 30 тыс. еврейских семейств, из Зарехвана – 5 тыс. армянских и 8 тыс. еврейских семейств, Заришата – 10 тыс. армянских и 14 тыс. еврейских семейств, из Вана – 5 тыс. армянских и 18 тыс. еврейских семейств[vii]. В свое время Я.А. Манандян писал, что «приведенные числа не имеют исторической ценности», что у Ф. Бузанда, «черпавшего свои сведения из народного предания, цифры всегда чересчур преувеличены, а иногда даже баснословны». В то же время он заметил, что «не подлежит сомнению, что евреи и сирийцы... составляли в Армении значительную часть городского населения»
Исторические свидетельства о населении Нахичевана имеются в труде армянского историка XVII в. Аракела Даврижеци «Книга историй». Он сообщает, что в самом начале XVII в., во время правления иранского шаха Аббаса I, множество семей армян были выселены из городов Армении, в том числе из крупного города Джуги и переселены на другой берег р. Аракс, в глубь Ирана, где в окрестностях Исфахана (тогдашней столицы Ирана) они основали город Нор-Джуга (Новая Джуга)[ix]. В период правления иранского шаха Аббаса II в 1659 г. был издан указ, в котором «армянам, а с ними вместе и племени гебров (от библ. традиц. – иври, в англ., фр. яз. – hebrew(u), в рус. яз. – евреи) предписывалось уйти оттуда и переселиться туда, где устроились ереванцы, даштинцы и джугинцы то есть рядом с г. Нор-Джуга[x]. Город Нор-Джуга вскоре прославился своим богатством и торговыми связями. Но в 1722 г., воспользовавшись кризисом персидской державы, афганцы заняли столицу Персии Исфаган и разорили г. Нор-Джугу, при этом они взяли огромную контрибуцию с этого города, что вконец ослабило положение армянского населения.

Расселение

До 90 гг. XX века. зоки проживали в селах Верхний и Нижний Акулис, Аза (побережье р. Гиран), Азнаберд, Ариндж, Агри, Анапат, Бист, Бохрут, Гандзак, Гахерецик, Гочен, Дер, Диза (недалеко от Ордубада), Эджин (с конца XIX в. – Яйджи), Хурс, Месропаван, Навуш, Ордубад (или Ордвар), Рамис, Вананд, Танакерт (армяне жили до 1990 г.), Трунис (Труник), Цхна, Килит (от перс. – ключ, покинут армянами в сер. XIX в.), Тотам (от араб. – хна, красящее средство), армяне ушли в XVIII в.).

Материальная культура. Жилье

Один из последних источников по этнографии зоков относится к концу XIX в.[xi] По этому описанию, поселение зоков было «построенное на азиатский лад с кривыми узкими улицами... Дома устроены опрятнее...»[xii]. По словам автора, в Гохтне в XIX в. существовало три типа домов: старые армянские, более новые, построенные в персидском стиле, и новые типа европейских. Комнаты выглядели в полуперсидском – полуевропейском стиле (данные за 1896 г.). В XIX в. в крупном селении Акулис, где жили зоки, имелись «несколько церквей и упраздненных монастырей, при которых учреждались школы, где было восемь учителей и четыреста учеников». Сама церковь была больших размеров, с богатым интеръером. Купол ее, по свидетельству очевидцев, был разрисован, «как в татарских мечетях, сероватыми красками»[xiii]. Согласно собранным А. Е. Тер-Саркисянц в 1978 г. полевым материалам исследований в Ордубадском районе Нахичеванской АССР, в сел. Верхняя Аза были традиционные одноэтажные глинобитные дома с плоскими крышами, земляными полами, причем строительство жилищ такого типа наблюдалось еще не только в начале XX века, но и в 30 – 40-е и даже в 60-е годы. Дома строились окнами во двор, который был окружен высоким глинобитным забором. Второй тип сельского жилища был отмечен ею в сел. Цхна. Это были большие двухэтажные дома, состоящие из 3-5 комнат, с балконами по верхнему этажу, с аркообразными окнами, просторными подвалами для хранения продуктов и вина; рядом с ними сохранялись еще более старые традиционные жилища – hацатуны с четырьмя, нередко украшенными резьбой, столбами[xiv].

Одежда

Традиционная женская одежда у зоков была похожа на народный костюм карабахских армянок. В комплекс нательной одежды входили: длинная, до щиколоток, рубаха с широкими и прямыми рукавами и золотым шитьем на груди. Повседневный архалуг (длинное платье с вырезом на груди и застежкой на талии) облегал фигуру и складками ниспадал до колен. Длинные рукава архалуга по краям расшивались золотыми нитками. Поверх архалуга носили пояс из шелка. В холодную погоду на него надевали второй архалуг. Носили также муфту зеленого, бордового либо синего цвета. Края муфты украшались накладной шелковой праздничной тканью или лисьим мехом. Поверх одежды надевался мандил – своеобразный нагрудник из цветного материала. На ноги женщины надевали шерстяные узорчатые носки ручной работы гульпа и самодельные остроносые туфли коши красного или зеленого цвета.

Сложным знаковым кодом маркировался женский головной убор, свидетельствовавший о возрасте, социальной группе и материальном положении женщины. Головной убор варьировался также в зависимости от времени года, участия женщины в тех или иных традиционных обрядах (свадьба, похороны, рождение ребенка и т. д.). Девушки, расчесав волосы на прямой пробор, вплетали красные ленты в косы (от трех до семи), оставляя на висках несколько прядей. Сверху они надевали красный платок елах и завязывали его под подбородком. Девушки из богатых семей под елах надевали арахчин, с ниткой монет на лбу. Не менее сложным был головной убор у замужних женщин. Разделив волосы на прямой пробор, они также заплетали косу, и оставляли пряди на висках. Затем, на волосы надевали сначала белый платок тчи елах, а затем сверху еще два: такеалтун (длиной 72 см), который закрывал половину лба, подвязывался под горло и соединялся пуговицами с пали (длиной 27 см), на который мазали тесто, заворачивали и получали высокую стойкую полоску – «башенку». «Башенка», или пали, была высотой от 8 до 15-18 см, и свидетельствовала о статусе замужней женщины[xv]. Между пали и такеалтуном поддевали пали таки мор, платок, соединяющий два прежних. Поверх всего носили платок халца, украшенный изображениями птиц, растений, по краям висели зеленого цвета валики. Поверх этого платка подвязывали еще один, различающийся по цвету: у молодых женщин – белый, у пожилых – зеленый. Особенным был разноцветный кткал, который сшивался из кусков материи (белого, зеленого, желтого и красного цвета), причем каждый отрезок был длиннее другого на 1,5 см. Кткал ниспадал до плеч, и многие женщины «в знак уважения» закрывали им нижнюю часть лица. Последним надевали платок из толстого материала, на котором возле висков закреплялись серебряные украшения. Замужние женщины старались снимать этот сложный головной убор тогда, когда дома не было мужчин, а также свекрови[xvi]. Чтобы носить такую специфическую прическу и головной убор, необходимо было соблюдать особые правила ухода за волосами. Волосы женщины мыли один раз в неделю мылом, потом собирали прическу за один-два часа, сооружали головной убор и ходили так всю неделю с субботы до субботы. Для укрепления и красоты волосы красили хной. В качестве духов женщины употребляли настой из роз [xvii].

По сведениям источника XIX в., в церковь женщины ходили в «белой чадре, похожей больше на саван, чем на обычную чадру»[xviii].

Мужская одежда у зоков состояла из нательной рубахи с длинными рукавами, застегивавшими на пуговицы, и широких штанов тала хом, заправленных в гульпа. На рубаху надевали архалуг, ворот которого застегивали на пуговицы и подпоясывали простой шалевой тканью, длиной 3 м. Сверху этой одежды носили чукай (тип черкески) с откидными, свисающими с плеч рукавами, которые имели разрезы до локтя. Для красоты концы чукая набрасывали на плечи. На ноги мужчины надевали коши и гульпа. Головным убором служили меховые папахи, иногда сшитые из дорогого «бухарского» каракуля.

[Bagdasar]

Брак и семья

В традиционной культуре зоков, как и у всех народов Кавказа, большую роль играла свадьба. Свадебный обряд был хорошо разработан и во многих своих элементах сохранился до наших дней. Зоки издревле играли свадьбы по своим законам, даже когда область Гохтн находилась под властью персидского шаха. По древнему обычаю, местные армяне старались выдавать замуж своих дочерей пораньше – в 11-13 лет, чтобы те не попали в гарем. У зоков до начала XX в. сохранялся традиционный минимальный брачный возраст для девушек – 15 лет, для юношей – 20 лет. Большая разница в возрасте между женихом и невестой не приветствовалась, также старались избегать того, чтобы невеста была намного старше. Соблюдалась также территориальная и этническая эндогамия. Обычной формой заключения брака был сговор родителей предполагаемых жениха и невесты. В связи с родом своих занятий (торговля, посредничество и т. д.) мужчины подолгу находились вне дома, но традиционно возвращались в родное селение, чтобы создать семью. Часто о своей предстоящей свадьбе молодые люди узнавали из письма родителей. Когда при девушке начинали говорить о предполагаемом женихе, она должна была молча удалиться. В современной семье зоков такие строгие традиции отошли в прошлое, и молодые сами определяют себе пару. Одним из поводов для заключения браков был обычай примирения между семьями. В таких случаях обручали детей десяти – одиннадцатилетнего возраста. Практиковалось также люлечное обручение, особенно в тех семьях, где часто умирали дети: считалось, что предполагаемая судьба невесты или жениха принесет семье счастье. Редким явлением был брак похищением, и в XX в. он практически не встречался. В определенных случаях, а также из экономических соображений у зоков применялись формы левиратного и сороратного браков.

Традиционный свадебный комплекс в культуре зоков состоял из сватовства, сговора, собственно свадьбы и послесвадебного периода. Сватовство считалось важным этапом свадебного комплекса, поэтому доверялось дяде жениха, который шел в дом невесты и просил согласия на брак своего племянника с их дочерью. Обычно с ответом не принято было спешить, а когда давали согласие, то при этом угощали водкой. Следующим этапом в традиционной свадьбе был сговор. И если жених по каким-то причинам в это время отсутствовал, то обряд проходил следующим образом: приходили родители жениха и приносили невесте кольцо, воткнутое в яблоко. Роль яблока в свадебных обрядах у зоков, как и у всех армян, очень символична и связана с элементами любовной приворотной магии. Так, жених во время свадьбы дарил невесте яблоко с воткнутыми в него сухими гвоздиками и сверху обернутое в золотую блестящую бумагу. Этот подарок женщина хранила всю жизнь.

Если жених во время сговора находился в селе, то он сам участвовал в этом обряде. К дому невесты направлялась танцующая процессия, в которой участвовали жених, его мать, крестный (кнкавор), который играл роль посаженого отца (кавор) и близкие родственники. Входя в дом, они, несмотря на любое время суток, желали «доброго утра», тем самым, отгоняя «злых духов», а затем в шутливой форме спрашивали у отца невесты, что он хотел бы получить взамен дочери, и тот отвечал тоже в шутку, например: «Сад, дом и т. д.». Жених и кавор стояли у дверей, ожидая приглашения к столу от матери невесты. Она их угощала, а жениху в рот клала кусочек сахара, который тот передавал кавору. Потом жених подходил к будущему тестю и целовал ему руку, а тот, в свою очередь, целовал его в лоб. В доме невесты жених все время молча стоял рядом с кавором. Через некоторое время невеста в сопровождении пожилой женщины выходила из своей комнаты и становилась напротив жениха. Присутствовавший на церемонии священник благословлял принесенное стороной жениха кольцо, после чего жених надевал его на средний палец своей невесте. Затем невеста сразу удалялась, а гости садились за накрытый стол. Мать и родственницы невесты наливали вино жениху, а тот должен был бросить в кувшин деньги, поэтому такой кувшин называли «кувшином жениха»[xix].

Обручение у зоков, жителей Нижнего Агулиса, происходило так же церемонно, как и сговор. Родственники жениха приносили в дом невесты поднос с фруктами, сладостями, шкатулкой с 10–20 золотыми монетами и золотым кольцом. Этот поднос был обернут шелковым платком с цветами и яблоком посередине, и на нем было написано сухими гвоздиками имя невесты. В этот день сторона невесты накрывала стол и угощала гостей. На следующий день такой же поднос с подарками и яблоком с именем жениха сторона невесты посылала в его дом. Спустя несколько дней жениха с его родственниками приглашали в дом невесты, где он дарил ей золотое кольцо и украшения. Вечером жених встречался с невестой и позже всех гостей возвращался домой. С этого момента жених не имел права общаться со своей невестой, стеснялся разговаривать с будущим тестем и часто посещать их дом.

В то же время родители будущих супругов начинали поддерживать тесные отношения, часто виделись, посылали друг другу подарки шалак, которые состояли из фруктов, одежды и украшений. На Рождество или Пасху устраивали пристесух (на вост. арм. яз. – ерес), то есть «смотрины лица», во время которых сестра жениха с невестой шли в церковь, где их ждали родственники жениха. Они одаривали невесту золотыми и серебряными украшениями. За неделю перед свадьбой, собравшись вместе, будущие свойственники обсуждали харси хахарч (выкуп за невесту), то есть вопрос о том, «сколько должен отец жениха отцу невесты». Сейчас у зоков харси хахарч не практикуется. Как и у остальных армян, у них полагается лишь приданое для невесты. Для того, чтобы сшить свадебное платье жениху и невесте, к каждому из них домой приходили по две женщины, приносившие с собой головку сахара, обмотанную красной и зеленой нитью, и после того, как их угощали за столом, они снимали с каждого мерки. Для того, чтобы получить плату за шитье, портнихи говорили, что «ножницы не режут».

День свадьбы выбирался особенно тщательно. По традиции зоки справляли свадьбы зимой, причем надо было подготовиться к свадьбе до среды. В последние дни перед торжеством в домах жениха и невесты собирались их близкие родственницы, чтобы смолоть муку для приготовления «свадебного хлеба». Свои действия они сопровождали пением и по завершении работы их одаривали. В эту ночь хозяйка дома готовила тесто, утром в четверг начинали печь хлеб и гату. В этот же день сторона жениха посылала невесте поднос с нечетным числом фруктов, сладостей и т.д., а сторона невесты, в свою очередь, посылала жениху такой же поднос, но только с четным числом угощений.

В пятницу дружки жениха, махараши-телохранители, шли с бычком на привязи к дому жениха, и, после того, как их угощали, они этого бычка приносили в жертву. Во время этого обряда родственницы жениха должны были петь и танцевать. Затем дружки направлялись к ближнему родственнику жениха и назначали его махарбашой, то есть старшим дружкой на свадьбе. Предварительно в доме кавора устраивали трапезу, которую называли хонча (поднос). Во время хонча готовили специальный поднос с угощениями из фруктов, гаты, вареной курицы, а также обязательно клали красную рубашку и архалуг для жениха, а также два полотенца зеленого и красного цветов, чтобы «царь (тагавор) скрестил их у себя на груди». Кроме подноса с подарками, готовили свадебное дерево в виде специальной ветки ури чух (ветвь ивы), на которую нанизывали изюм, горох, орехи и разные плоды. В завершение хончу несли в дом жениха, а жена кавора – каворкин, вместе с другими женщинами, относила в дом невесты в подарок ей хну. В этот же день приглашали на свадьбу соседей и родственников[xx].

На следующий день, в субботу, в дом жениха приглашали цирюльника, который брил поочередно всех махаров, затем кавора и жениха. Прическа жениха была особенной, так как ему на голове выстригали крест, и все присутствующие должны были его в это место поцеловать и при этом положить монетку в поставленную рядом тарелку. Затем цирюльник, собрав деньги, продолжал стрижку и оставлял жениху на лбу небольшой чуб. Во время этой процедуры была важна роль священника, который благословлял одежду жениха, надевал на него шапку, пояс и повязывал на груди крест-накрест красно-зеленую перевязь из платков. По окончании процедуры накрывали стол с угощениями. После соблюдения всех правил, из дома жениха к невесте направлялся свадебный поезд, в котором участвовали: жених, кавор и махары, один из которых держал у себя на голове поднос со свадебным платьем невесты. Все участники свадебного поезда держали зажженные свечи и, доидя до дома невесты, начинали петь и танцевать. Во время танца поднос со свадебным платьем передавали родственнице жениха. Встречавшая гостей мать невесты обязательно целовала жениха и давала ему кусочек сахара, яблоко или гранат, а махарам раздавала шелковые платки. Принимая платье, каворкин со стороны невесты одаривала родственницу жениха и шла готовить невесту к выходу. Во время одевания свадебного головного убора девушке отрезали прядь волос. За такие услуги крестная и помогавшие ей девушки получали денежное вознаграждение от жениха. Когда невеста была одета, то к жениху ее выводила крестная, становясь по левую сторону от нее. С левой стороны от жениха стоял кавор, при этом он должен был держать за край один из связанных между собой двух платков, а другой край держал жених. В таком порядке свадебное шествие направлялось в церковь. Во время венчания жених и невеста стремились тайком наступить друг другу на ногу – это делалось для того, чтобы быть главой в семье. После церковного обряда, когда свадебная процессия направлялась к дому невесты, по дороге ее встречали у своих домов родственники и соседи с хонча, на котором находились сладости и напитки. Полагалось, чтобы жених что-либо из этого съел, и макары пожелали бы здоровья и поблагодарили хозяев за угощения. В доме невесты жених садился на заранее занятое для него каким-либо мальчиком место, за что он одаривал его несколькими монетами. Рядом с женихом садился кавор. Женщины накрывали для них стол на полу, где гости усаживались на корточках и начинали обедать. На свадьбу обычно готовили шашлык, долму, плов. Столом управлял тамада, который провозглашал первый тост за священника, второй – за жениха с невестой и кавора. Каворкин подводила невесту к ее отцу, который в свою очередь передавал ее жениху. Невеста и жених целовали его руку, после чего процессия направлялась к дому жениха, предварительно заплатив выкуп за выход из дверей брату или младшему родственнику невесты. Существовал обычай разбивать при выходе невесты из дома вслед ей тарелку, чтобы она уже не смогла вернуться в дом своего отца. Молодых в доме жениха встречала его мать, которая осыпала невесту сладостями, а гости, танцуя, дарили невесте подарки, после чего отец жениха, кавор и махарбаши должны были дать брату невесты денежный выкуп, чтобы он разрешил войти невесте в дом жениха. Там невеста получала от матери жениха подарок и только после этого она садилась на предложенное ей место. Принято было из дома невесты приносить для нее еду. Жених и невеста не могли сидеть за общим столом. В первую ночь свадьбы невеста спала со своей подружкой. На следующий день, обычно в воскресенье, макары от имени жениха забирали из дома невесты одну курицу и кувшин с вином и под музыку зурны приглашали родителей невесты к жениху на обед, называемый хнамшаканч. Вечером того же дня, танцуя с мечами или ножами, макары ощипывали курицу, а жених должен был отрубить ей голову. В эту ночь подружка невесты стелила молодым постель, а утром в знак девственности невесты показывала простыню, после чего получала от свекрови вознаграждение. В понедельник в дом молодого приходили все макары и для них накрывали стол. Обычно подавали хаш (густой и клейкий бульон из желудка и бараньих или говяжьих ног). Молодая также выходила к столу и целовала руки у присутствовавших женщин, за что ее одаривали деньгами и украшениями. На этом свадьба кончалась. Через три-четыре дня невестка должна была вымыть ноги всем старшим членам своей новой семьи, при этом обязательно начиная с правой ноги. Обмывая ногу, она должна была поцеловать ее, за что в таз с водой ей кидали монеты. Через неделю после свадьбы совершался обряд глухлвай (мытье головы), во время которого невесте из дома ее родителей приносили мыло, расческу и полотенце и какая-либо из ее родственниц начинала мыть ей голову, а затем дарила украшение. Спустя несколько недель молодая женщина получала из дома своих родителей приданое ожит и демонстрировала его родственникам мужа. Чтобы молодая в доме могла говорить, жених делал ей подарок.

Во время рождения и крещения детей у зоков существовали особенные обряды. Бездетность у них, как и у всех армян, считалась большим горем и божьим наказанием. Если женщина не могла долго забеременеть, она шла на кладбище, где были похоронены священники, и брала с их могилы землю. С этой же целью по обычаю крали в церкви кольца. Если это помогало, то собирали милостыню и на эти деньги заказывали серебряный крестик с цепочкой, а когда ребенку уже было 3-4 года, то переплавляли его в крестик большего размера и ставили две большие свечки в церкви.

Во время беременности женщины окружающие старались исполнять все ее желания, но если прихотей, по мнению родственников, было слишком много, то они собирали из семи домов еду и, слегка ударяя беременную по спине, говорили: «Кушай, насыться». Считалось, что в период внутриутробной активности ребенок перенимает черты того человека, который находится рядом с его матерью.

Во время родов приглашали повивальную бабку. Женщина рожала либо лежа, либо сидя на корточках. Чтобы облегчить роды, роженицу клали на теплый пепел и укрывали одеялом. В момент рождения ребенка повивальная бабка получала вознаграждение и завязывала пуповину. После этого пуповину зарывали в углу дома для того, чтобы, как полагали, «ребенок был домашним и верующим». По традиции повивальная бабка исполняла обряд, отгоняющий злые силы от матери и ребенка. Для этого она насаживала луковицу на шампур и водила по стенам комнаты, а когда ее спрашивали, что она делает, она отвечала, что «рисует изображения Бога и Матери Небесной». Затем бабка оставляла этот шампур с молитвенником под подушкой у роженицы. После такого действа обычно приглашали священника, который благословлял воду и обрызгивал ею роженицу, ее постель и стены дома. Этой же водой молодая мать омывала свою грудь и начинала кормить ребенка. Женщине после родов давали выпить стакан растительного масла для того, чтобы ее «спина окрепла». До крещения ребенка его мать считалась «нечистой», поэтому ее помещали в доме в отдельную комнату, где были только ее вещи. Спустя 10–15 дней, стараясь не видеть солнца, роженица начинала вставать с постели. После сорока дней женщина вместе с родственницами шла в церковь к вечерней обедне, куда несла отварную курицу, гату, хлеб и вино. Священник совершал молитву о роженице, и с этого момента происходило ее очищение.

Ребенка старались крестить на седьмой день после рождения, но иногда это происходило и через год. Бабушка ребенка посылала священнику четыре яблока, кувшин вина и букет цветов, что символизировало просьбу о крещении. Купала ребенка крестная, за что она получала плату. Положив в тазик с теплой водой медную монету, чтобы отогнать злых духов, она начинала купание. Затем крестная брала на руки ребенка, а другая родственница этот тазик с водой и обе направлялись в церковь. Вместе с ними шел крестный, который приносил с собой простыню и две большие свечки. После крещения ребенка все направлялись к дому его родителей. Впереди обычно шел священник с колокольчиком. На звук этого колокольчика им открывали дверь, после чего угощали обрядовой яичницей. Считалось, что после такой трапезы ребенок не будет плаксивым. Чтобы уберечь ребенка, его окружали особенными охранительными обрядами, например, в момент посещения новорожденного не разрешалось носить золотые украшения, что могло вызвать у него желтуху. Если болезнь у него уже начиналась, то ребенка купали в тазике вместе с монетами. Для того, чтобы ребенок не умер, его отец брал его на правое плечо и вносил в дом. У зоков считалось вредным долго кормить грудью, поэтому через некоторое время мать мазала свою грудь копотью. Чтобы ребенок быстрее заговорил, его не кормили яйцом (сравнить – священник ест яичницу, чтобы ребенок не плакал). По этому же поводу шли в церковь и брали с собой замок, и делали так, чтобы язык ребенка прошел через петлю замка. В случае, если ребенок долго не ходил, его брали на кладбище, где находились священные камни и заставляли его три раза пролезть через особое в них отверстие. В период, когда у детей резались зубы, им давали погрызть лук и при этом следили, какие зубы появлялись у него первыми: если это были верхние зубы, то верили, что в доме должен кто-то умереть.

[Bagdasar]

Похоронная обрядность. Религиозные воззрения

Как и у всех народов, похоронный ритуал в культуре зоков играл важную роль, в нем участвовали все члены семьи, родственники и соседи. Старались, чтобы перед смертью умирающего причастили, повернув его головой к востоку. Перед тем, как омыть тело покойного, звали священника, чтобы тот освятил воду, после чего он должен был прочесть молитву над усопшим. Двое мужчин или женщин (в зависимости от пола умершего) приходили его омыть, для чего его тело клали на доску лицом к востоку и начинали мыть с головы. После окончания этой процедуры собравшиеся родственники покойного должны были вымыть свои руки в этой воде. Затем воду наливали в таз и оставляли на три дня, а маленький кувшин, из которого обливали покойного, обязательно разбивали, чтобы, по словам информантов, больше никто в этой семье не умер. В комнате, где находился покойник, зажигали лампаду, которая горела в течение всего времени до похорон. Священник отрезал кусок ткани и вместе с ладаном клал в рот покойнику, а в его правую руку вкладывал две свечи, которые трижды зажигал и гасил.

Похороны обычно проходили утром. Редко когда покойника не хоронили три-четыре дня, обычно все происходило на второй, реже на третий день после смерти. Взрослых покойников обязательно отпевали в церкви. Детей же сразу несли на кладбище, а если и заносили в церковь, то панихиды по ним не устраивали. Из дома покойника провожали все родственники и соседи. Согласно обычаю, хозяин дома должен был завернуть в носовой платок монеты и стать рядом с умершим. Проходящие мимо люди, выражая соболезнование, брали у него по монете и бросали в стоящую рядом с покойным тарелку, которую затем отдавали в пользу священника. Вокруг гроба собирались плакальщицы, которые исполняли традиционные песни-плачи, но на тюркском языке. Затем гроб брали четыре человека и три раза поднимали и опускали его, что символизировало прощание покойного со своим домом и домочадцами. Хозяин дома в этот момент раздавал всем присутствующим первую поминальную пищу: завернутые в лаваш вареное мясо или фасоль, а также вино. После этого гроб несли в церковь, а затем на кладбище. Женщинам не полагалось идти туда в это время. Прежде чем опустить тело покойного в могилу, мужчины на кладбище перекладывали тело из гроба, так как он был «общественным», и доставали из могилы положенные туда крест на крест кирку и лопату. На кладбище обязательно присутствовал священник, который, благословляя землю, вкладывал ее в руку хозяина дома, а тот должен был первым бросить ее в могилу. Хозяин дома раздавал всем по порции лаваша с мясом и наливал вино. Возвращаясь домой после кладбища, гроб несли перевернутым, а палки от кирки и лопаты выбрасывали, для того, чтобы в доме больше никто не умирал. Дома их встречали женщины с кувшином воды, чтобы они вымыли руки, после чего для них накрывали на полу поминальный обед, который состоял из блюда, приготовленного из фасоли, и бозбаша (мясной суп) Первыми садились за стол мужчины. Во главе сидел священник, который, прочтя молитву, провозглашал тост в память всех умерших в этом роду, на этой улице, городе. Ему подавали два яблока или две айвы, он нюхал их и передавал поочередно каждому сидящему от него по правую и по левую стороны. Эти плоды, проидя круг, возвращались к священнику; он клал их себе в карман и уходил. Затем уходили остальные сидевшие за столом мужчины. После мужчин помянуть усопшего садились женщины. Вечером того же дня в дом вновь приходил священник и читал молитвы, и так продолжалось семь дней. На второй день родственники, мужчины и женщины, а также священник вместе шли на кладбище. Окружив могилу, они у головы и ног покойника зажигали свечи, читали молитвы, а хозяин вновь раздавал поминальный лаваш с мясом, фасолью или картошкой. Дома поминальный обед продолжался. Через три дня после похорон стирали одежду покойного, а на седьмой день ее раздавали родственникам и друзьям, после чего покойного вновь поминали. Спустя три-четыре недели родственники приглашали близких друзей покойного в его дом, где для них устраивали поминальный обед. На сороковой день траур у близких родственников заканчивался, по этому поводу вновь все собирались за поминальным столом. Неофициально траур длился до года. В это время родственники часто наведывались в дом покойного. На современном этапе в традиции похорон у зоков ничего не изменилось, кроме того, что несут сейчас на кладбище не в общественном гробу, а в индивидуальном, в котором хоронят.

По сведениям информантов, зоки праздновали многие христианские и дохристианские праздники. Но сейчас они отмечают лишь некоторые из них. Праздник Вардавор начинался с того, что все, поздравляя, обливали друг друга водой. Женщины, нанизав на ветку яблоки и цветы, шли в церковь, где священники обливали их освященной водой[xxi]. В селе зоки собирались вокруг пожилой женщины, сторожившей поднос с зеленой пшеницей и яблоками и розами – хндум, и начинали петь и танцевать. Затем эта женщина ставила поднос себе на голову и танцевала с ним некоторое время, пока кто-то из молодежи не сбивал хндум с ее головы, после чего все присутствующие бросались собирать розы и яблоки.

Праздник Богородицы широко праздновался в сел. Верхний Агулис. За неделю до него обычно постились, совершали паломничества в церковь Богородицы, где на рассвете несколько раз вокруг нее обходили. В Агулисе было 11 церквей, и все их священники вместе с паствой во время этого праздника обходили крестным ходом. В этот день совершалось жертвоприношение петуха или барана, которое называлось – шатак (общеарм. – матах).

Праздник Амбарцум (Вознесение) в народе был связан с поверьем о том, что деревья в этот день между собой разговаривают, поэтому старались ночью не заснуть, чтобы загадать желания. Также с вечера до утра перед праздником измеряли стебель розы, и если к утру он вырастал, то верили, что загадавший будет жить долго. На Амбарцум многие шли на окраину селения Агулис, где находился священный камень, на котором, по убеждениям местных жителей, в этот день появлялся крест. Обязательной традицией было приготовление молочного супа –катнов или танов апур.

На новогодний праздник Навасард обычно готовили обрядовую hарису (hариса или ариса представляет собой кашу из замоченной заранее крупной пшеничной крупы (коркот) с кусками мяса курицы, индейки или свинины, сваренной до тягучей консистенции) и вечером угощали ею всех членов семьи, подавая при этом семь видов фруктов.

[Bagdasar]

На сегодняшний день армяне-зоки не сохранились в местах своего исторического проживания, в Нахичевани, он разсеяны по Армении и всему миру.

[Bagdasar]

Амшенские армяне (армяне Понта)

2010 год объявлен ЮНЕСКО Годом сближения культур. Армянам это дает новую возможность рассказать как можно больше об истории, традициях и культуре своей древней цивилизации. Тем более, что история Армении и ее «провинций» связана со многими мировыми державами, с народами и народностями десятка стран…

Амшенских армян называют иногда «армянами Понта». По преданиям жажда независимости заставила их переселиться из исторической Армении в Турцию еще в первом веке нашей эры, спасаясь от арабского ига. На черноморском берегу в Византийской провинции появляются города, основанные князьями Шапухом и Амамом Аматуни. От названия города, построенного Амамом, образовалось и название большой, давно «отпочковавшейся» от родового древа ветви армянского народа…

П р и с т а л ь н ы й интерес к этой этнически обособленной и весьма специфической в традициях, культуре, языке группе армян возник уже в 60-70-е годы прошлого века. Уроженцы Трабзона (а этот город был некогда одним из центров расселения амшенцев в Турции) А. Овакимян и М. Торлакян первыми опубликовали исторические исследования и мемуары, подкрепленные турецкими источниками. С той поры неуклонно растет популярность темы. Выходят одна за другой научные работы о культуре, истории армян Понта, начинается деятельность советских краеведов – амшенских армян, живущих в Краснодарском крае, создаются литературные кружки, играющие роль землячеств. Ученый из Армении А. Зейтунян собирает словарь амшенских говоров (17 тысяч слов), выходят газеты «Свет Амшена», «Голос Амшена» в Ереване, небольшая газета общины в Абхазии. В прошлом году дело дошло до московского издания – журнала «Амшен», выходящего под эгидой Союза армян России.

Неуемная активность в самопознании амшенских армян, во-первых, отличительное свойство их характера, во-вторых, как поясняют этнографы-теоретики, поиски идентичности. На первой Международной научно-практической конференции, посвященной амшенским армянам в Сочи, в 2005 году был интереснейший доклад известного антрополога Нвард Кочар «Место амшенских армян в системе других армянских этнотерриториальных групп». Результаты антропологического анализа, факты об антропологической принадлежности амшенцев к арменоидам были ответом на утверждения некоторых турецких ученых о том, что амшенцы происходят от турок.

На самом же деле обилие турецких слов в диалектах ордуйцев, джанингцев и трапезонцев (группы амшенских армян по названиям вилайетов), детали традиционного костюма, некоторые народные промыслы, песни и танцы, сходные с турецкими, объясняются чрезвычайной восприимчивостью. Амшенцы заимствовали многое у живущих по соседству на побережье представителей других национальностей – греков, лазов, турок, ничуть не опасаясь того, что утратят самобытность. И не утратили ее.

Как утверждают специалисты, «в силу своей врожденной коммуникабельности амшенцы не только легко влились в многонациональную семью, именуемую российский народ, но и обогатили ее культуру».

Амшенцы – самая многочисленная из этнографических групп армянского населения края – их около 150 тысяч человек, а вместе с амшенскими армянами Абхазии и Адыгеи – более 200 тысяч.

Уже в начале 1860-х амшенцами было основано первое село – Армянское Шапсуго, нынешняя Тенгинка. Прибывшие на российский берег Черного моря переселенцы из Турции обладали навыками горного земледелия, в своём большинстве селились в горной части, быстро налаживали хозяйство, разводили скот, сеяли пшеницу, кукурузу, табак, сажали сады и виноградники, выращивали овощи. Старейшие армянские села, основанные выходцами из Амшена в Абхазии, – Мцара (1879), в Туапсинском районе – Шаумян (1869), Нор-Луйс в Сочи (1869).

Амшенские армяне в Сочи и во всем Краснодарском крае последние десятилетия исследуют свои родословные, собирают по крохам сведения о далеких предках, вникают в подробности их жизни. Обнаружился всплеск интереса к литературному наследию амшенцев, например, творчеству поэта Акопа Кочконяна, проживавшего в селе Верхняя Беранда (Сочи) и создавшего поэтическую летопись местных амшенцев. Музеи быта первопоселенцев есть практически во всех селах, в клубах проводятся фестивали, праздники, театрализованные представления, связанные с темой истории культуры, быта и верований местных армян.

В пятый раз – на этот раз уже в Адыгее, в Майкопском районе, прошел фестиваль народной музыки «Звучи, амшенская зурна», литературные клубы, подобные сочинскому объединению амшенских поэтов и художников «Зартонк», прикидывают возможности для возрождения.

Вышли недавно поэтические сборники «Ветер Амшена» Крикора Мазлумяна и поэтический сборник художника и поэта Айказа Огоняна. Первый – на русском языке, а второй – на амшенском диалекте. И, наконец, в конце прошлого года состоялась вторая научно-практическая конференция «Амшенская культура» в Туапсе. Решения, ею принятые, открывают несколько направлений не только различных экскурсов в прошлое, изучение традиций, но и развития самобытной, «синтетической» культуры амшенских армян.

Главное, что среди амшенцев много энтузиастов, которые готовы поддерживать любые проекты, инициативы, лишь бы они были направлены на сохранение и умножение наследия.

Один из них – Эдуард Каладжян.

От берега моря, наверное, километров десять. От горных вершин Красной Поляны – столько же. Посередине пути между двумя главными аренами будущей зимней Олимпиады в Сочи стоит «Ноев ковчег».

Его построил десять лет назад Эдуард Каладжян. Такая удачная гавань и не мыслилась вначале, когда проект только возник. Сейчас «Амшенский двор» – целый комплекс, в который входят музей, ресторан, часовня, мемориал воинской славы. Все это осеняет панорамный вид завораживающих красотой снежных гор.

Но главное внутри. Собрание древностей - археологических артефактов и коллекция предметов, письменных свидетельств истории города и населения Кавказа с древнейших времен. Археологические находки свидетельствуют о кавказских следах древних римлян, скифов и сарматов.

На этнографической выставке – более полутора тысяч экспонатов из дерева, глины, меди, бронзы, камня. Они отреставрированы и хранятся строго в соответствии с правилами. В археологической экспозиции – орудия труда, предметы вооружения, женские украшения и многое другое. Датированы древности 1-5 веками до нашей эры.

Больше всего, разумеется, свидетельств истории и нынешней жизни загадочного народа – амшенских армян.

Почему загадочного? В известной книге «Армяне» Д.Лэнга есть описание «амшенского этнического типа». Это «люди с кожей бронзоватого оттенка, темными волосами и глазами». Вывод историка опровергает внешность хозяина «Этнографического комплекса» Эдуарда Каладжяна. Он сам и его родители светловолосы, светлокожи, с серыми глазами.

Так кто же они и какие на самом деле – амшенские армяне?..

Есть простор для версий, предположений и исследований.

Загадок в культуре, традициях и семейных сагах амшенских армян очень много…

«Книга отзывов» этнографического музея распухла от восторженных записей. Их общий смысл: «мы не знали, а теперь узнали и просто в восторге от увиденного».

Казалось бы, что нового в этом замысле – показать человеку его родословную, историю рода, семьи, все трудные пути и перепутья, которыми шли предки. Позволить воочию увидеть свою колыбель. Она, кстати, здесь же, в музее, свободно раскачивается у входа. Самая подлинная. С перекладинами, выточенными из кизила.

Эдуард Каладжян всегда думал именно об этом. У своих деда и бабки он был любимчиком. Потому, когда длинными дождливыми вечерами все разговоры старших так или иначе шли о прошлом, он все слушал и запоминал. Все, что запомнил, не давало ему покоя...

Родители Каладжяна перекочевали в село Казачий Брод из Абхазии, из села Асичко, где раскинулись земли колхоза «Приморский». Местным это название о многом говорит. Отцы и матери многих преуспевающих теперь сочинцев трудились в «Приморском». Колхоз был знаменит на всю страну.

Все закончилось сразу после перестройки. Колхоз разорился, люди разъехались.

Свою малую родину Каладжян вспоминает сейчас, как библейские изгнанники – сады Эдема. Яблоки там росли с кулак, а груши – с маленький арбуз... Но дело вовсе не в сказочно плодородной земле.

Среди первых переселенцев преобладали безземельные и малоземельные крестьяне: русские, украинцы, белорусы, грузины, молдаване, эстонцы, а также армяне и греки из Османской империи (Турции).

Им не поднять было целины, не осушить болот, не возродить брошенных черкесских садов. В труднейшие, полные лишений годы они были заодно. Вместе. Сложилось редкое единство и дружелюбие людей. Это бескорыстное единство было и никогда больше не повторится. Время другое. Об этом сожалеет правнук первых переселенцев Эдуард Каладжян.

В 2009 году Каладжян финансировал проект телевизионного документального фильма «Амшенские армяне Сочи».

Тридцатиминутное повествование о том, какими были и какими остались амшенцы, преодолев путь сквозь бури ненависти в Турции и штормы в Черном море. Материала оказалось так много, что хронометраж телефильма едва вместил рассказ о старейшей сочинке Мемзар Кешян, отметившей свое 103-летие, одаренном художнике Вазгене Григоряне, музыканте Айказе Огоняне из Дагомыса и его ансамбле молодых кеманчистов, поэте и руководителе Центра национальных культур Киркоре Мазлумяне, о сохранившихся обычаях и традициях амшенцев, живущих в Сочи.

Эдуард Арутюнович видит в одной из серий воссоздание истории своей многочисленной семьи. Правда, чтобы побывать на месте событий, где протекала жизнь поколений рода Каладжянов, придется потратить не один месяц…

Замыслы, проекты, самые разные планы занимают мысли. Ресторан испытывает растущую популярность и ее последствия. Посетителей здесь всегда с избытком.

И чем ближе Олимпиада, тем людей будет больше. Уже возникла необходимость расширить имеющиеся три зала «Амшенского двора». Летний и зимний дегустационные залы национальной кавказской кухни выполнены в стиле кавказского зодчества 15-16 веков. Основной материал – дерево и дикий камень. Зимний дегустационный зал-пацха отдаленно напоминает жилище армянских переселенцев. Часть его занимает очаг, в котором естественным образом коптится свежее мясо и сыр из молока буйволицы. На территории комплекса возвышается часовня в честь дружбы народов Кавказа. Она была освящена 1 ноября 2000 года представителями Армянской Апостольской и Русской Православной Церквей. Напротив звонницы установлен хачкар. Он привезен из Армении.

Хозяин «Амшенского двора» думает еще и о многом другом. Эдуарда Каладжяна чем дальше, тем чаще занимают мысли о том, где экспонировать уникальную археологическую коллекцию. Как отреставрировать и сделать доступной одну интересную близлежащую достопримечательность – византийскую базилику 10 века в селе Ахштырь.

Что тут поделаешь? Из амшенцев не всегда получались «упертые» лишь в одно – в деньги – коммерсанты. Кого ни возьми – мечтают, носятся с проектами, прикидывают, чего бы такого интересного для себя и окружающих еще выдумать…

Впрочем, как уверяет этнограф Дереник Демирчян, на этом подвинуты все армяне. Это его слова: «Да вы что-нибудь смыслите в армянине?.. Какое странное существо. Ищешь его суть, находишь и сразу видишь, что и это – видимость. У него беспокойное лицо. Его трудно рисовать».

То же и с Каладжяном. Рисовать его невозможно. Он весь в движении. На отдельной полке в музее – его награды. Скоро свободного места на ней совсем не останется. Очередную, редкую и почетную – серебряный крест с бриллиантами он получил на праздновании 20-летия армянской общины города Сочи.

Просто жить да радоваться, глядя на продвигающееся дело и обрамляющие Адлер горные вершины, не дает характер. «Ноев ковчег» стоит, пришвартованный навеки. А Каладжян ждет только попутного ветра, чтобы снова пуститься в рискованное плавание. Как некогда его прадед со всей семьей на борту от берегов Турции на простой весельной лодке.

Натэлла Саакова

Подробности: http://noev-kovcheg....l#ixzz2kWoo7eRY