В этой теме нет ответов

[Vitold]

Уже во второй половине лета 1918 года, видя, что Российская империя рухнула, Германская империя проиграла войну и неизвестные изменения были неизбежны, общество оккупированных немцами прибалтийских губерний серьезно задумалось о будущем, и родилась идея о создании из местного населения сил самообороны.
Из трех местных народов, благодаря образованности и на опыте основанного лучшего умения самоорганизованности, наиболее активным сообществом в этом вопросе была община балтийских немцев (т.н. остзейцев), представители которой быстро создали теоретическую инфраструктуру ополчения (нем. Landeswehr) и были готовы приступить к формированию реальных частей ополчения, но натолкнулись на отрицательное отношение оккупационных властей. А русская община от идеи независимого государства дистанцировалась, так как не представляла себе раздел России, а ее активнейшие представители подались глубже в Россию с целью вступить в ряды армий «Белой гвардии».
В то время как у латышей ситуация была намного сложнее, так как общество было разделено на тех, кто в большинстве своем симпатизировал социал-демократам и большевикам, и на тех, кто больше доверял старой империи, но их было меньшинство, которое теперь было немного в недоумении и потеряло цель – быть за восстановление Русской империи значило бы встать против большинства населения, а возможность создания независимого государства только начала медленно приниматься. Кроме того, оккупационные власти систематически арестовывали подозреваемых, поддерживающих большевизм, дезертировавших бывших латышских стрелков и др.персоны, внушающие подозрение. Командующий VIII армией, граф фон Кирхбах (von Kirchbach) издал приказ, в котором за каждого убитого немца или сторонника власти из эстонской и латвийской среды, будут расстреляны заложники. 21 июня в прессе и других общественных местах запретили использовать слово «Латвия», не говоря уже об использовании красно-бело-красного флага.
Ситуация изменилась осенью, когда, наконец, 1 ноября начальник штаба VIII армии майор Франц (Frantz) утвердил для дальнейшего обсуждения план организации ополчение, который был разработан представителями балтийских немцев. 10 ноября военное руководство VIII армии устно, а 11 ноября и письменно разрешило основать ополчение. Части решили комплектовать по национальному признаку из местных жителей: остзейские, латышские и русские роты. Уже на следующий день штаб ополченцев (Oberkommando), созданный из демобилизованных вернувшихся в Ригу офицеров, призвал всех 18-60 летних мужчин вступить в эти силы. 12 ноября из добровольцев балтийских немцев была сформирована первая рота, а 16 ноября в три роты ополченцев балтийских немцев были зарегистрированы уже 1600 добровольцев. В латышских ротах 12 ноября было зарегистрировано около 150 добровольцев, из которых, вместе с ранее собранными в LKNS 400 людьми смогли скомплектовать уже 2 роты. 19-го ноября - на следующий день после создания Латвийской Республики – в ополчении в Риге всего было зарегистрировано 2500 военнослужащих. 7 декабря Латвийское Временное правительство и полномочный представитель правительства Германии Август Винниг (Winnig) пришли к соглашению, что ополчение под названием "Ополчение Латвии" (лат. Latvijas zemes sargi, нем. Die Lettländische Landeswehr, в остзейской среде - Baltische Landeswehr т.е. Прибалтийский ландесвер) становится вооруженными силами нового государства. Административно они подчинялись Министру обороны Латвийской Республики, а в вопросе снабжения и военном вопросе - немецким оккупационным силам.

 

Во второй половине декабря ополчение или в народе просто Ландесвер (в немецких и балтийско немецких сообществах называли Baltische Landeswehr, так как Балтийские губернии в обществе по-прежнему воспринималась как одно целое, а не разные государства) уже формировали три роты балтийских немцев Рижских ополченцев, скомплектованные из "школьной молодежи" , одна артиллерийская батарея из балтийских немцев, команда пулемётчиков и Ударная рота (Stoßtruppe), сформированная из бывших офицеров и инструкторов, получивших закалку еще на 1-ой Мировой войне, одна русская рота, сформированная из бывших солдат царской армии и гимназистов, резервная рота латышских офицеров и инструкторов, рота студентов и рота школьников, скомплектованная из латышской школьной молодежи, рота ополченцев Латгалии, рота из Цесиса, три латышских роты охраны Риги, скомплектованных в основном из освобожденных из немецкого плена бывших латышских стрелков.
Уже в первые дни декабря в Лифляндии (Видземе) пришли первые части Красной Армии, которые тремя колоннами быстро продвигались вперед, а немецкие войска отступали без сопротивления. Практически единственной надеждой был боевой дух ополчения, потому что ни Германия, ни союзники не делали ничего, чтобы помочь сохранить землю (и ничего особенно не могли сделать: в Германии 11 ноября произошла революция, к власти пришли левые и деморализованная армия не собиралась воевать, а у Союзников в распоряжении в Балтийском море было всего несколько военных кораблей, но не было никаких серьезных сухопутных частей да и ситуация в Эстонии их волновало больше), ограничившись только декларативной поддержкой.

События развивались весьма бурно. 25 декабря 1-ая и 2-ая роты балтийских немцев Рижских ополченцев, команда пулеметчиков под руководством капитана Лебека (Haupt. Loebbecke) и 2-ой взвод Ударной роты сели в бронепоезд (речь скорее всего идет о для военных нужд слегка укрепленном от стрелкового оружия составе поезда), чтобы направиться в Венден (современ. Цесис) и противостоять наступающим большевикам. Остановившись в Лигате (современ. Лигатне), разведывая ближайшие окрестности, солдаты столкнулись с конным патрулем Красной армии и открыли огонь, вынудив их бежать. Взвод Ударной роты направлялся вперед, разведуя окрестности и пути к Рамозки (современ. Иерики), куда прибыли 28 декабря, сразу вступив в перестрелку с передовыми частями II бригады 4-того полка латышских стрелков. Вместе с взводом Ударной роты должна была быть и 1–ая Рижская рота латышских ополченцев, но она как будто отказалась идти на фронт и осталась в Риге. Взвод Ударной роты в бою отступил к Лигатне, где их ждал немецкий бронепоезд. К вечеру на Лигатне напала 1-ая рота 4-ого полка латышских стрелков Красной армии - нападение было настолько стремительным, что поезд уехал, оставив половину взвода на станции и этим нескольким десяткам человек пришлось с боем, в котором погибли 8 ополченцев, под покровом ночи прорвать окружение в направлении Сегеволда (современ. Сигулда).

 

Отто Берзиньш, служивший в 1-ой роте 4-ого полка латышских стрелков, позже в своих воспоминаниях описывает: "Нашим преимуществом было то, что мы знали все ходы к станции как свои 5 пальцев, потому что в 1917-м году, после падения Риги, полк какое-то время был в Лигатне. Кроме того, белые в этот день никак не ожидали нападения, потому что они думали, что мы займем сперва предыдущую станцию - так говорили в Лигатне взятые пленные, - но в тот день мы совершили двухдневный поход, обойдя предыдущую станцию, сразу направились к Лигатне и так прибыли на день раньше. К Лигатне подошли с наступлением темноты. Рота развернулась цепью и тихо, внимательно, стараясь не привлекать внимание противника, направлялась вперед, ближе к станции настолько, насколько это возможно. Что нам и удалось. Цепь остановилась прямо перед станцией, на расстоянии броска ручной гранаты, и залегла в снег. У железной дивизий был также бронепоезд, который мы хотели захватить, поэтому была командирована команда конных подрывников взорвать железнодорожные рельсы позади немцев. К сожалению, это не удалось. У подрывников были только ручные гранаты так называемые "новицки", взрыв которых ощутимого эффекта не дал, так как бронепоезд все же проехал поврежденное место и ускользнул из наших рук. Как только мы услышали взрыв на железной дороге, мы открыли настоящий шквальный огонь из пулеметов и винтовок, после чего вся рота, одновременно, по команде бросала ручные гранаты в направлении станции. Когда затихли взрывы ручных гранат, рота, все как один закричав: "Ура!" ворвались на станцию. Нападение было настолько внезапным и неожиданным, что противник не смог даже выстрелить, а станция была в наших руках со всем, что там было и с пулеметами, и с винтовками и пленными, которым не удалось бежать.”

 

Пока Ударный взвод проводил разведку боем, 1-ая и 2-ая рота, взвод пулеметчиков и из Риги привезенные полбатареи (2 гаубицы) артиллерии двинулись на стратегически важную железнодорожную станцию Хинценберг, называемую "Рижские ворота" (современ. Инчукалнс) - 40 км от Риги на северовосток - чтобы укрепиться там на старых позициях, оставшихся еще с 1-ой Мировой войны и пытаться остановить противника. Здесь они встретили от большевиков в Ригу бегущую латышскую Цесискую роту: прибывшие ополченцы расположилась в Инчукалнсе и в комлексе усадьбы, примерно в 3 км на север от станции, между Цесисской ротой и большевиками, поэтому латыши ночь с 26 на 27 декабря, наконец, провели спокойно в харчевне Грикю (Griķu krogs). „С приходом ополченцев рота уже не чувствовала себя так одиноко и без поддержки, как до этого, потому что остзейские роты и Цесиская рота находились под общим руководством ген.штаба ополчения, своих, чего нельзя сказать о предыдущем сопровождении роты - чужого батальона Железной дивизии.” На помощь из Риги прибыла и русская рота ополчения под командованием капитана Климента Дыдорова, которая заняла позиции в левом фланге.

 

Принимая во внимание важность Инчукалнса и то, что тот, кто победит в бою, тот и будет контролировать Ригу, военком 2-й Новгородской пехотной дивизии Янис Фабрициус сам приехал в Цесис, где в то время находилось правительство в Москве прокламированной Латвийской Советской Социалистической Республики (ЛССР) во главе с Петерисом Стучкой, чтобы обсудить ожидаемый важный бой. Он потребовал для этого участка фронта выделить дополнительно 1-ую и 2-ую батареи трехдюймовых пушек из 2-ого артиллерийского дивизиона, а так же пополнить нынешних 850 бойцов мобилизарованными бойцами из Видземе. Командование операцией взял на себя комиссар 2-ой бригады Роберт Апинис. Согласно плану сражения, 4-тому полку нужно было попытаться занять позицию ополченцев у усадьбы Инчукалнс, а у 1-ого полка была задача атаковать железнодорожную станцию фронтально, в случае сопротивления после полудня обойти железнодорожную станцию с юга-востока по замерзшему болоту, чтобы под покровом темноты ворваться с открытого фланга.
Утром 31 декабря 4-ый стрелковый полк начал обстрел позиций Латвийского ополчения, весь артиллерийский огонь сосредоточивая на поместье Инчукалнс, где оборону держала русская рота, в свою очередь 1-ый полк понемногу наступал на железнодорожную станцию. Весь день прошел в обоюдной перестрелке под грохот канонады, ополченцы отбивали одну за другой волны нападения численно превышающего противника и удержали свои позиции, но стратегическая ситуация значительно ухудшились в левом крыле фронтовой линии (протяжность которой была 3 км) у позиций около поместья. Оно переходило из рук в руки до тех пор, пока в левом фланге начала отступать немецкая Железная бригада, и защищающая поместье русская рота тоже была вынуждена оставить позиции (1-ый взвод 1-ой роты красных стрелков остался в поместье ка резерв, а остальные взводы продолжали бой). Служанка поместья Лилия Пупола позже рассказывала в воспоминаниях: "В дни нового года очень ожесточенные сражения были у дома Байжкални, это недалеко от старого здания школы. Там стрелки взяли в плен трех немецких военнослужащих, среди них и одного офицера-военного врача, сына Курземского барона. Военнопленные были доставлены в штаб стрелков в поместье, это нынешние Индраны. Начальника штаба звали Кирштейнс, командиром роты был Цауне. Немецкого офицера после допроса расстреляли в парке поместья."
Кульминация сражения произошла в ночь на 1 января, когда в распределенные ряды Латвийских ополченцев неоднократно врывался противник, в своем последнем ударном нападении у батареи гаубиц в лунном заснеженном свете начался кровавый ближний бой. А 1-ый полк красных, которому было поручено окружить ополченцев, никем не замеченный приближался к станции Инчукална, обходя с юга. Неожиданным нападением они поразили защитников станции, но красные стрелки, продвигаясь по колено в снегу, сами неожиданно наткнулись на оставшиеся с Мировой войны заграждения из колючей проволоки и их нападение захлебнулось. Это дало возможность офицерам ополчения перегруппировать защиту, и атака взвода Ударной роты заставила стрелков отступить на 2 км к юга от Инчукалнса. На левом фланге 4-ый полк также был отбит и битва притихла, но потери ополченцев были большими.
Погиб и командир батареи и часть артиллеристов, а также в ночной тьме были перестреляны или убежали все лошади. Следующим утром боеспособной оставалась только одна гаубица, но большая часть персонала роты покинули позиции, т.е. сбежали. Это было неудивительно - большинство из этих балтийских немцев были гимназистами и студентами без всякого военного опыта , которые пережили первый бой в своей жизни и теперь бежали до станции Роденпойзы (совр. Ропажи), где их подобрал рано утром поезд из Риги, который вез в Инкукалнс подкрепление: 1-ый и 3-ий взвод Ударной роты и две легкие полевые пушки.
С утра, когда рассвело, стрельба возобновилась, только теперь на станцию со стороны усадьбы направлялся и 4-ый полк латышских стрелков. "В первую очередь, с обеих сторон в ход была пущена артиллерия. Без первого полка со стороны Инчукалнской усадьбы напал 4-ый полк. Черные ряды стрелков на фоне белого снега с двух сторон медленно направлялись в сторону станции. Огонь пушек и винтовок не утихал с самого утра до полудня. Энергичность противника можно объяснить тем, что либо были обещаны резервы из Риги или же тем, что они хотели оттянуть время до темноты, чтобы можно было отступить без больших потерь."На помощь должны были прийти: рота латышских инструкторов, под командованием подполковника Оскара Калпака (Kalpaks) и рота из Цесисов, но они остались в Риге. Соотношения сил было довольно непропорциональным: 3 пушки ополченцев против 3-х вражеских батарей, четыре неполных и полуобученных роты новобранцев - один батальон, - против двух полков, получивших закалку на фронтах Мировой и гражданской войн.

 

Вопреки превосходству, до полудня позиции ополченцев удерживались, но после полудня начался перелом, потому что в левое крыло начали стрелять новые пулеметы противника, что означало, что их позиции были обойдены. В это время, в сторону Риги тронулся локомотив, оставив состав с ранеными на станции и левое крыло ополченцев охватила паника. Генерал Латвийской армии Мартыньш Пеникис (Peniķis) позже описывает: "Сперва не выдержали молодые парни из обеих Рижских рот, которые целыми группами в паническом страхе бежали в ближайший лес". Сохраняя хладнокровие, чтобы избежать угрожающего окружения, с правого крыла начала отступать Ударная рота, которая до этого противостояла всем нападениям 1-ого полка. Активный артиллерийский огонь противника и пулеметы с флангов мешали вывести пушки, которые попали под перекрёстный огонь, и их пришлось бросить. Когда противник подобрался к железнодорожной насыпи и только согласованный огонь команды пулеметчиков не позволял через неё перебраться, чтобы отсечь пути к отступлению, было ясно, что битва проиграна. Р.Апинис упоминает: "Они держались достаточно долго, и только тогда, когда цепь 4-ого полка собиралась с одной стороны ворваться в Инчукалнс, а 1-ый полк с другой стороны - окончательно отрезать дорогу в Ригу, немцы бросились бежать."
Прижатые огнём к земле ополченцы покинули свои позиции, чтобы вырваться из грозившего им окружения. В последний момент вроде показался бронепоезд Железной бригады, который прикрывал отступление ополченцев, но который стрелки заставили отступить, открыв огонь из приобретенной в бою на станции пушки - в руки большевиков попали все пушки и большая часть пулеметов, много оружия.
Ближе к вечеру 1-ого января части ополченцев укрепились в Стоке (Стоки у Вангажи), где встретили огнём и разрознили следовавшие за ними конные патрули красных. Затем сели в поезд, чтобы ехать в Ригу. У харчевни Баложу (совр. Баложи) была высажена Ударная рота, а истекающие кровью и деморализованные Рижские роты ополченцев отправились в казармы. Ополчение Латвии в боях у Инчукалнса потеряла 35 бойцов и около 100 получили ранения. Большевики потеряли 70 бойцов и 150 получили ранения, что замедлило их продвижение вперед, давая вооруженным силам Латвии передышку и возможность спокойно эвакуироваться из Риги.
Такими были первые бои за независимость Латвии, в которых свои жизни за только что основанное государство отдали 43 местных жителя - балтийские немцы, русские и латыши.

 

Автор: Артис Букс.

пер. на русский Ирэна Симплинска.

http://vesture.sauc....nis-par-latviju