2 ответов в этой теме

[Краки Нифлунг]

Скопилась пара сообщений про польские энеолитические культуры. Наверное, чтобы не плодить несколько тем, буду потихоньку сюда закидывать.
 

Путешествие к истокам человеческого неравенства

В раннем и среднем каменном веке люди десятками тысяч лет жили примерно одинаково, инновации не вызывали каких-то значимых перемен их социальной структуры. Зато с появлением производящего хозяйства и его форм резко усложняется социальная структура. Для сравнения - человек разумный заселил Европу свыше 40 тысяч лет назад. А как вид появился гораздо раньше и гораздо раньше населил Азию и другие части суши. Большую часть этого времени его образ жизни оставался неизменным, основываясь на охоте и собирательстве. Значимых достижений было не так много – лук, микролиты, усовершенствования рыбной ловли и другие, больше технологические новинки. Затем примерно 10-11 тысяч лет назад происходит неолитическая революция – одомашнены животные, появилось земледелие. Всего лишь 7-8 тысяч лет отделяло первых земледельцев и скотоводов от пирамид и шумерских городов, письменности и других достижений. А в европейском масштабе всего лишь чуть больше двух тысяч лет до минойских дворцов. Человечество начинает существенно меняться, сначала неспешно, а потом в саморазгоняющемся темпе, который привел к появлению неравенства, усложненной иерархии, крупным поселениям, а оттуда к городам и первым цивилизациям со всеми их плюсами и минусами. Вот об этом неравенстве и поговорим.
Традиционно считается, что статус погребенного отражает погребальный инвентарь. Чем больше вещей в могиле, чем они реже, красивее, чем крупнее или сложнее сама могила – тем значительней человек. С наступлением неолита погребальная обрядность становится более сложной, тут и там археологи трактуют богатый погребальный инвентарь как следствие появления неравенства одних перед другими. Впрочем, такой подход закономерно критикуется. Покойников и их могилы могли украшать в ритуальных целях или соответственно вкусам усопшего. В общем, по этому поводу уже немало копий сломано археологами. Думаю, что обе эти точки зрения имеют право на существования, поэтому равнять все под одну гребенку не стоит. А лучше перепроверять различными методиками. Один из методов, который помогает разрешению этой проблемы - это изотопный анализ. Действительно, ведь можно исследовать покойных с богатым инвентарем и с бедным, выявить различия и понять – кто же из них жил лучше, а кто хуже? Именно так сделали авторы свежей  статьи  из Antiquity под названием «All things bright: copper grave goods and diet at the Neolithic site of Osłonki, Poland».

 

Подобные исследования проводились и раньше. Например, на средневековом материале они часто показывают богатую белком пищу у обладателей престижных или воинских погребений. Для неолита же исследований, касающихся диеты меньше. И результаты их не всегда одинаковы – в одних случаях не выявляется значимой разницы, а в других она на поверхности. Впрочем, стоит оговориться, что статус не обязательно мог нести значимые диетические различия. Или наоборот – диета могла отражать лишь занятость населения в разных сферах – пастушеской и земледельческой. Это было бы справедливо скорее для унитарных погребений. Авторы статьи решили исследовать образцы из местечка Ослонки в Польше, где расположен памятник бжесть-куявской группы – локального варианта культуры Лендьель.

Люди этой группы основывали поселения, которые сопровождал меньшими поселками-сателлитами. На центральных поселениях были сосредоточены различные производства, жило больше народа, которые хоронили своих мертвецов недалеко от жилищ, сопровождая их различным инвентарем. Люди из поселков-саттелитов обычно хоронились без инвентаря. Ослонки 1 – это типичное центральное поселение с тридцатью длинными домами, палисадом и рвом. При нем также расположен могильник, где исследовано 80 могил, содержащих 92 скелета.
Радиоуглеродный анализ позволил установить, что Ослонки 1 существовало порядка полутысячелетия с 4600 г. до н.э до 4100 г. до н.э. Погребальные традиции бжесть-куявской группы, да и вообще культуры Лендьел были довольно структурированы, с различными типами погребальных поз, инвентаря и прочего. В могилу клали посуду, различные орудия, а также украшения, в том числе медные – самые старые металлические украшения в Северной Европе (Ослонки в двухста километрах от Балтийского побережья). Экономика этого поселения была типична для неолитических фермеров – земледелие и немного скотоводства. Охота и рыбалка тоже присутствовали, но не были значимы.

Из 92 погребенных 22 (примерно 24%) были похоронены с разными медными изделиями – от фрагмента до искусной диадемы. Медные артефакты сопровождали и взрослых, и детей, и мужчин, и женщин. На карте поселения сверху учтенные погребения даны в черных квадратах. Красные овалы в них - погребения с медью.  Авторы подвергли изотопному анализу 30 скелетов. 22 были похоронены с медными предметами. Погребения с металлом в принципе содержали больше инвентаря, чем могилы без меди. Эта разница оказалась статистически значимой. Более ранние исследования указывали, что скелетные останки людей, погребенных в микрорайоне Ослонки, содержали высокий уровень стронция/кальция и стронция/цинка, что указывает на типично вегетарианское питание. Пища, содержащая животные протеины и молоко, была мало представлена в диете населения. Следовательно, одомашненные животные не являлись основным источником пищи. Тем не менее, доля животного протеина в диете взрослых значительно превышала показатели для детей. Свежий дифференцированный изотопный анализ в текущей работе показал существовавшие диетические различия между людьми, похороненными с медными предметами и без них. Проще говоря, эти люди питались по разному. При этом различия не были направлены на существенное увеличение белковой пищи. Тут разница оказалась иной.

Были также исследованы останки животных с поселения. Они также дали разные результаты. Часть скота выпасалась на бедных пастбищах, с худшей растительностью, существовал дифференциальный выпас. Люди с медью ели тот скот, который пасся на лучших лугах, где растения вырастали в более благоприятных условиях. Таким образом, предметы, которые сопровождали этих людей в могиле, действительно оказались маркерами неравенства. По одной из версий,высказанной авторами статьи, люди с медью были потомками первопоселенцев и имели привилегированное положение. Такие ситуации фиксировались этнографически. А не так давно я писал о другом изотопном исследовании, где выяснилось, что люди с топорами-теслами из погребений другой неолитической культуры – линейно-ленточной керамики тоже отличались от своих сородичей. Они в течение многих поколений наследовали свой статус, оставаясь на том месте, где родились, тогда как другие фермеры могли приходить издалека. По моему, здесь не обязательно должен быть фактор первопоселенца. Могли быть и другие причины возвышения отдельных патриархальных родов. Ну, да ладно.

В позднем периоде существования поселения отмечены случаи межличностного насилия, после чего ров и полисад сузились. Сети обмена медными изделиями в ту пору нарушились и наступил коллапс, который привел к забрасыванию поселению. Ослонки запустели до того, как на место БКГ пришли новые поселенцы - люди культуры воронковидных кубков. Возможно, на позднем этапе были какие-то межклановые столкновения или этакие лихие четырехтысячные с переделом родовой собственности. Это справедливо не только для Ослонок – в других статьях, которые я читал, также отмечено, что на позднем этапе бжесць-куявской группы погребения становятся безынвентарными, присутствуют следы пожаров, катастроф. Погребальный инвентарь, в целом, становится более однообразным, менее богатым. Общество возвращается к эгалитарным порядкам. В этой и близкой к ней группах того времени не видны следы «революции вторичных продуктов», о которой я как-то писал. А медные изделия использовались лишь как украшения и инсигнии власти. Лишившись по тем или иным причинам доступа к меди или дальней торговле вообще, эти общества столкнулись с кризисом, после которого уже не смогли подняться. На смену им пришли другие культуры и новые технологии.

All things bright: copper grave goods and diet at the Neolithic site of Osłonki, Poland
https://www.cambridg...18AB6AB7DE8DF44

 

[Краки Нифлунг]

Начало медного века в Польше

Весной попалась мне одна статья за авторством польского археолога Славомира Кадрова. Она выходила в журнале Stratum за 2016 год,  поэтому издана на русском. Редкий случай, когда на русском издается что-то про зарубежный нео/энеолит. Работа Кадрова показалась мне весьма интересной по нескольким причинам. Самое интересное, наверное, дам в следующем посте. А сейчас хотел бы сохранить данную там общую информацию про первые польские энеолитические культуры.  Пара моментов показалась мне спорной, но  в остальном это очень интересная работа. Наиболее важные моменты выделю. Итак:

А-бжесть-куявская культура, В- люблинско-волынская, С - Йорданув

 

Поздние дунайские культуры к северу от Карпат и Судет

Хронология и культурная таксономия

В отличие от поздних дунайских культур, происхождение которых в целом датируется периодом 5000—4800 лет до н. э.,  датировка начала энеолита в Центральной Европе выглядит не столь однозначной. Иногда его датируют периодом 4500—4300 лет до н. э. (Grygiel 2008). В других случаях речь идет о еще более позднем интервале — 4300—4000 лет до н. э. (см. Czerniak 1994; Kienlin 2010). До недавнего времени хронологическая последовательность культур Тисаполгар (более старшая)  и Бодрогкерестур (более младшая),  с датировкой последней периодом 4000/3900—3600/3500 лет до н. э.,  не подвергалась сомнению.  Тем не менее,  недавно была предположена практически полная синхронность обеих культур, а датировка начала Бодрогкерестур передвинута к 4300 г. до н. э. (Raczky, Siklósi 2013). В данной статье я исхожу из того,  что становление энеолита соответствует началу классической фазы люблинско-волынской культуры,  культурам бжесць-куявской и Йорданов с датировкой в 4100/4000 гг. до н. э., а конец раннего энеолита соответствует рубежу 3600 гг. до н. э. На более поздней стадии развития дунайских культур стало заметным разделение польских земель на три отдельных культурных региона (рис. 2). В Малопольше только люблинско-волынская культура и группа Выцёнже-Злотники полгарской культуры могут быть отнесены к среде полноценных энеолитических объединений.  В Силезии к этому кругу может быть отнесена лишь культура Йорданов, а в Куявии — бжесць-куявская культура. В каждом из этих регионов, наряду с прогрессивными энеолитическими культурами, продолжали развиваться консервативные общности неолитического облика. В Малопольше это фаза Жешув культуры Малице и группа Модлница культуры Лендель. В Силезии про-должали свое развитие небольшие группы со смешанными лендельско-полгарскими чертами. В Северо-Западной Польше это, прежде всего, группа  Гура.

Принципы расселения.

Что касается расселения,  носители поздних дунайских культур продолжили традиции более ранней культуры линейно-ленточной керамики.  На лёссовых возвышенностях Западной Малопольши они расселялись в пределах тех же ландшафтных зон, морфологических форм рельефа и почв. В особенности они предпочитали плодородные участки на самых нижних террасах широких речных долин. В энеолите уже наблюдаются значительные изменения в принципах расселения носителей дунайских культур в Малопольше. Население люблинско-волынской культуры начало размещать свои поселения на плато (например, укрепленное поселение в Броноцице,  Злота). Высотное расположение памятников приближает эту культуру к традициям культуры воронковидных кубков, в отличие от других, в осбенности более ранних,  культур лендельско-полгарского цикла (Kadrow 2011b).

Поселенческие микрорегионы

Носители дунайских культур занимали не только постоянные поселения,  но и основывали небольшие, часто временные, поселки, которые были связаны с эксплуатацией ресурсов вокруг постоянных мест проживания. Эти поселки создавали сеть кластеров (микрорайонов), которые покрывали площадь в 16—40 км 2 (Kruk 1973).Наиболее полно исследованный микрорайон бжесць-куявской культуры располагается в Куявии и включает центральное крупное поселение (№ 4  на территории эпонимного города) и ряд поселений-сателлитов меньших размеров (памятники № 3, 5, 5a и 10 в Бжесць-Куявском).  Эти сателлиты располагались вокруг центрального поселения на расстоянии 100—400 метров.  Другой микрорайон находился в Ослонках, примерно в 7 км к за-паду от Бжесць-Куявского,  и обладал значительно более крупными размерами. Он состоял из центрального поселения № 1  в Ослонках и сателлитов, включая такие памятники, как Ослонки 1а, Конары 1 и 1a, Меховице 1, 4 и 4a (Grygiel 2008).В центральных поселениях, по всей видимости,  жили представители элиты общества. На это указывает наличие погребений с очень богатым инвентарем,  которые отсутствуют на поселениях-сателлитах. Похоже, в последних обитало население,  которое занималось земледелием и животноводством (Grygiel 2008).

Поселения

Укрепленные поселения известны на младшей,  энеолитической,  ступени развития поздних дунайских культур в Малопольше. Помимо хорошо известных памятников из Гродзиско I в Злота (Żurowski 1930; 1934; Sałacińska, Zakościelna 2007) и Броноцице (Kruk, Milisauskas 1985), в список укрепленных поселений люблинско-волынской культуры могут быть включены такие памятники,  как Грудек Надбужный 1C, поселение у села Зимно на Украине (Kadrow, Zakościelna 2000), Ляс Стоцкий (Zakościelna 1986), местонахождение Взгуже Завихойске у Сандомира (Kowalewska-Marszałek 1990; 2007) и Стшижув (Podkowińska 1960). Площадь укрепленных поселений люблинско-волынской культуры не превышала 3 га. Их окружал, по меньшей мере, один ров в сочетании с валом и деревянным палисадом. Поселения № 3  и № 4  в Бжесць-Куявском и № 1  в Ослонках на территории Куявии представляют собой наилучшие образцы внутренней планировки памятника времени младших дунайских культур польских низин (Jażdżewski 1938; Grygiel 1986; 2008). Поселение в Бжесць-Куявском развивалось на протяжении длительного периода времени.  В его эволюции удалось выделить три фазы.  Самым ранним явилось относительно небольшое трапециевидное жилище (объект № 742)  длиной около 10 м, в отличие от всех других трапециевидных построек бжесць-куявской культуры, направленное широкой торцевой стороной к северу. Остальные объекты ранней фазы концентрируются на площади в 0,5 га в возвышенной части полуострова на озере Сментово. В классической фазе поселение достигло своего максимального размера — до 2 га, и состояло из примерно дюжины трапециевидных одновременных жилищ, в которых находились глубокие ямы-погреба. Возле некоторых из них находились небольшие могильники.  После того, как эти строения погибли в катастрофическом пожаре, большинство из них было отстроено заново на позднем этапе. Их количество и занимаемая площадь были меньше, чем в классической фазе (Grygiel 2008).На поселении № 1  в Ослонках также были засвидетельствованы три фазы развития. В самой ранней фазе оно состояло из группы небольших трапециевидных жилищ, большинство из которых не достигало длины 20 м. Характерными для этих домов являются неглубокие ровики для фундамента.  Возле домов находились небольшие ямы для добычи глины. В классической фазе застройка поселения увеличилась на два жилища в восточной части и пять жилищ на севере и западе, что привело к удвоению площади памятника. Вдоль основной оси поселения, направленной с запада на восток, сформировались два ряда домов. Южный ряд был длиннее (300 м) и включал 12 жилищ.  В северном ряду количество жилищ было вдвое меньшим и составляло 6 домов. Внутри жилищ были выкопаны глубокие ямы-погреба. В классической фазе поселение занимало площадь 300×100—150 м (Grygiel 2008).Поселение Ослонки 1 представляет собой один из наиболее изученных образцов укрепленного памятника поздних дунайских культур в Польше.  На ранних ступенях поздней фазы было начато возведение фортификационной системы,  состоящей изо рва и палисада.  Укрепления занимали только западный участок и, отчасти, северный и южный края поселения,  потому что его восточная часть была защищена близлежащим озером. В развитии фортификационной системы различаются две фазы.  В первой из них ров и палисад были возведены в спешке, на что указывает их прерывистость — в некоторых местах линия укреплений дополнялась остатками разрушенных домов. Во второй фазе фортификационная система была гораздо более надежной и состояла изо рва глубиной до 1,5 м и шириной до 3 м. Вдоль рва, по его внутренней стороне, простирался палисад. Сквозь ров и палисад существовал только один проход на поселение.  Наличие фортификационного сооружения,  необходимость в котором была определена социальной нестабильностью, ограничило дальнейший пространственный рост поселения (Grygiel 2008).

Жилища

Очень хорошо исследованы жилища в Куявии. Жилище 56 из Бжесць-Куявского 4 представляет собой характерный пример построек, типичных для бжесць-куявской куль-туры (Grygiel 1986). Его длина примерно 25 м, ширина 6—9 м.  Для возведения стен целые бревна или их половины использовались таким образом, что внешняя и внутренняя поверхности стен были ровными.  Этот деревянный каркас был плотно обмазан глиной, а поверхность заглаживалась пальцами. Ямы, из которых добывалась глина для постройки стен, располагались несколько поодаль. Этот тип жилищ был достаточно устойчивым и предназначался для использования на протяжении длительного периода времени. Дома типа Бжесць,  в которых отсутствовал внутренний ряд столбов, появились в культуре Рёссен (Grygiel 2008). Они обладали различными размерами. «Небольшими»  считаются жилища длиной 15—20 м, а «классическими» — 25—30 м; одно из жилищ достигало длины 40 м (Czerniak 1980).Исследование жилища 56 на поселении 4 в Бжесць-Куявском (Grygiel 1986) стало ключевым для определения понятия домохозяйства.  Внутри жилища не были обнаружены следы интенсивной хозяйственной деятельности. Все отходы сбрасывались в близлежащие ямы. Соответственно, производственная деятельность была развернута во дворе, который подразделялся на две зоны — одна ограниченных размеров, с местами для специализированных производств, и вторая, побольше, которая включала также ямы для добычи глины. На протяжении жизненного цикла жилища появлялись новые объекты и прекращали функционировать старые. При этом обитатели домохозяйства обычно специализировались на одном виде производства. В случае жилища 56 это была обработка рога, кости и кожи. На территории домохозяйства были также обнаружены 10 погребений со скорченными костяками (Grygiel 1986).Концепт домохозяйства (кластер домашнего хозяйства)  позволяет нам объединить все связи между объектами,  находящимися возле жилища и современные жилищу,  в одну функциональную модель (Grygiel 1986; 2008; см. также Flannery 1976). Эта модель получила дальнейшее развитие после анализа жилищ 41  и 42 на поселении 3 в Бжесць-Куявском (Grygiel 1994). Здесь она соотносится с исследованиями Йенса Люнинга (Lüning 1982) и функционированием его «Hoffplatzmodel» («модели домохозяйства»).

Хозяйство. Основы жизнеобеспечения.

На протяжении почти тысячелетнего развития поздних дунайских культур в Малопольше наблюдается рост изменений эволюционного порядка (Kruk 1980). Их реконструкция является релевантной,  в том числе и для областей за пределами Западной Малопольши. Интенсификация сменной культивации типа лесного перелога и очистка все более и более разрастающихся прогалин привела к отказу от данной системы в пользу сменной культивации типа закустаренного перелога.  В дополнение к интенсивной эксплуатации влажных полей у подножия долин все большую значимость стали приобретать возвышенные участки ландшафта.  Возросла роль зерновых культур. Господствующее положение огня как инструмента аграрной технологии и сосредоточение внимания на культивации зерновых культур на плато привели к формированию экстенсивной закустаренной подсечно-огневой системы земледелия (Kruk 1980).В результате роста объема расчистки земель открылись новые возможности для развития животноводства — источника удобрений для растущей культивации сельскохозяйственных растений.  Эти трансформации сопровождались интенсивной доместикацией диких видов крупного рогатого скота, известной как «лихорадка доместикации» (другую точку зрения см.: Nowak 2009). Возросший объем стад, кормление которых стало возможным благодаря благоприятным природным условиям,  привел к появлению первых признаков перехода к оседлому типу животноводства по модели «хлев — пастбище» (Kruk 1980).В бжесць-куявской культуре основными для жизнеобеспечения являлись культивация зерновых (пшеница двузернянка или однозернянка, ячмень) и разведение крупного рогатого скота (Grygiel 2008). Поля располагались на песчано-глинистых почвах.  Между полями находились леса, или же отдельные деревья оставлялись на поле, на что указывает наличие среди остатков фауны видов, предпочитающих обитать в тени. Свыше 90 % костей животных относятся к одомашненным видам (крупный и мелкий рогатый скот и свинья). Таким образом, животноводство практически полностью покрывало потребности населения в мясе без необходимости поддерживать приток мяса охотой (Bogucki 2008). Спектр животных продуктов дополняли рыба, черепахи и водоплавающие птицы. В целом, хозяйство было стабильным и хорошо развитым (Wiślański 1969; Grygiel 2008).Скелетные останки людей,  погребенных в микрорайоне Ослонки, содержали высокий уровень стронция/кальция и стронция/цинка, что указывает на типично вегетарианское питание.  Пища,  содержащая животные протеины и молоко, была мало представлена в диете населения. Следовательно, одомашненные животные не являлись основным источником пищи. Тем не менее, доля животного протеина в диете взрослых значительно превышала показатели для детей (Grygiel 2008).

Производство изделий из кремня

Как и в период неолита,  для производства кремневых орудий использовались нуклеусы для пластин и отщепов, а также вторичные нуклеусы.  Размеры нуклеусов для пластин возросли, в частности, в люблинско-волынской культуре (рис. 3). Длина самого крупного нуклеуса волынского кремня из Лонжек Закликовского достигает почти 20 см (Zakościelna 1996). Длина пластин и орудий на пластинах волынского кремня также достигает и иногда превышает 20 см (Balcer 1983; Zakościelna 1996).

В Малопольше среди орудий преобладают сверла и орудия на пластинах,  в то время как в остальных регионах,  как и в предыдущем периоде, главенствующую роль играли концевые скребки (Balcer 1983; Zakościelna 1996).  В люблинско-волынской культуре появилась весьма примечательная пластинчатая ретушь, используемая для формовки пластин (Zakościelna 1996).Четко заметен метрический прорыв в расщеплении кремня поздних дунайских культур Малопольши.  В ранней фазе для производства орудий использовались заготовки небольших пластин,  размеры которых значительно возрастают в поздней фазе (Dziedzuszycka-Machnikowa, Lech 1976). Другим важным изменением стал быстрый рост производства сверл (т. н.  горизонт со сверлами;  см. Ka-czanowska, Kozlowski 1985). Обе трансформации являлись новаторскими и произошли за достаточно короткое время на границе между неолитом и энеолитом (Kaczanowska 1985).Широко использовались юрский и шоколадный кремень (Balcer 1983). Данное сырье добывалось путем разработки шахт значительных размеров (глубина до 4,5 м, диаметр верхней части до 3,5 м). Шахты по добыче юрского кремня были обнаружены в Сонспуве, Ежмановице-Домбрувке, Бемблё и других местах (Lech 1981), а шахта по добыче шоколадного кремня имелась в Томашуве (Schild et al. 1985).

Металлургия меди

Медные предметы в люблинско-волынской культуре преимущественно происходят из инвентаря погребений (Zakościelna 2006). Всего было обнаружено около 50 предметов из 29 погребальных комплексов (Zakościelna 2010). На классической ступени люблинско-волынской культуры медных предметов было известно немного.  Большинство из них происходит из захоронений поздней фазы развития культуры,  которая синхронна культуре Бодрогкерестур (Zakościelna 2010).Среди украшений выделяются проволочные серьги и браслеты.  Уникальными являются две двойные спиральные подвески,  которые свидетельствуют о влиянии культуры Лендель на люблинско-волынскую культуру (Zakościelna 2010; Wilk 2014).Среди оружия можно упомянуть кинжалы с центральной нервюрой и тремя отверстиями для заклёпок. Также из погребений известен один боевой топор типа Ширия (Wilk 2004) и топор переходного облика между типами Хайдусобосло и Фельшёгалла (Zakościelna 2010).  Оба этих предмета были найдены на могильнике у поселения № 2  в Ксёнжнице (Wilk 2004). Большинство медных предметов люблинско-волынской культуры отражает наличие связей с Карпатским бассейном и Трансильванией. Металлические предметы также известны из погребений группы Злотники-Выцёнже. Они связаны с культурой Лендель (Kozlowski 2006).Раскопки в Злоте позволили реконструировать процесс обработки меди в люблинско-волынской культуре (Dziekoński 1962). Металлурги использовали самородную медь, происхождение которой,  однако,  до сих пор не выяснено.  Дробленые медные самородки в глиняных тиглях ставились на очаги и покрывались углем. Температура огня повышалась за счет поступления воздуха через меха, от которых сохранились трубчатые глиняные носики. Один тигель помещал от 0,5 до 1 кг сырья. Плавка длилась около получаса и подразумевала участие двух человек (Kulczycka-Leciejewiczowa 1979).Проволока и тонкие листы чеканились из прокованной меди, после чего из них изготавливалось большинство мелких предметов, прежде всего,  украшений. Крупные предметы, плоские топоры и боевые топоры-молоты, скорее всего,  не производились на месте. В большинстве случаев они импортировались из Карпатского бассейна или Трансильвании. Наиболее насыщенным медью регионом являлась Куявия (Czerniak 1980). Часть металлообработки осуществлялась на месте (Grygiel 2008).  Носители бжесць-куявской культуры депонировали большое количество медных изделий, прежде всего украшений, в погребения классической фазы.  Большинство предметов из меди импортировалось с Верхнего Подунавья, с территории юго-западных групп культуры Лендель (посредством культуры Йорданув? — см. Grygiel 2008).Украшения для головы и шеи были обнаружены почти исключительно в Ослонках, в то время как большинство украшений для рук и ног найдено в погребениях на поселениях Бжесць-Куявского региона. Часто находят медные бусины, некогда составные части ожерелий.  Похоже,  самыми ценными являлись двойные спиральные подвески и диски типа Штоллхоф. Другим примечательным типом металлических предметов являются спиральные браслеты с двумя или четырьмя витками, изготовленные из плоского или плоско-выгнутого листа (Grygiel 2008).На территории Силезии находки медных предметов связаны, прежде всего, с культурой Йорданув.  Не совсем понятно,  изготавливались ли они на месте, принимая во внимание отсутствие каких-либо предметов с локальными отличительными морфологическими характеристиками. Типологически все предметы связаны с Верхним Подунавьем, Карпатским бассейном и Трансильванией (Czarniak 2012).В культуре Йорданув чаще всего находят двойные спиральные подвески,  изготовленные из листа с окончанием, загнутым в сторону уха,  и диски типа Штольхоф.  Распространенными были и многовитковые браслеты из медного листа.  Также встречаются плоские топоры с дугообразным краем лезвия (Czarniak 2012).В среде культурных групп круга Лендель-Полгар в Силезии известны разнообразные медные боевые топоры карпатского и трансильванского происхождения (Czarniak 2012), связанные с культурным кругом Полгар.

Производство соли путем выпаривания в Юго-Восточной Польше

Керамические сосуды для выпаривания солевого рассола были обнаружены на памятниках группы Плешув-Модлница в Кракове — Новой Хуте, а также в лёссовом регионе Величка-Бохня. Эти сосуды изготавливались из глиняного теста с большим содержанием песка.  Поверхность их была грубой и шероховатой, цвет после обжига красноватый или оранжевый. Брикетажи для вываривания соли имеют заостренное дно и тюльпановидный отогнутый венчик (Jodłowski 1971).  Они изготавливались на поселении в Плешуве и далее переносились в зону производства соли, расположенную на другом берегу р.  Висла.  Комплексы по производству соли были изучены в Барыче возле Велички. Они состояли из системы ровиков, по которым рассол направлялся в резервуары,  где производилось выпаривание.  Во время этого процесса, плотность соли в накапливаемой в резервуаре соляной воде повышалась, в результате чего возникал новый рассол, готовый для дальнейшего выпаривания в брикетажах, помещаемых в открытые очаги (Jodłowski 1971).

Другие типы производств в Куявии

Помимо деятельности,  связанной с земледелием и животноводством,  в бжесць-куявской культуре были зафиксированы многие другие следы производств. Так, во дворе домохозяйства 56—56a в Бжесць-Куявском были обнаружены следы специализированного производства роговых топоров, представляя собой единственную подобную мастерскую на территории всего поселка (Grygiel 1986). К тому же удалось выявить мастерские по обработке раковин, где изготавливались бусины для производства набедренных поясов и другие украшения.  Более того,  удалось выявить объект со следами дубления кожи. На территории всего поселка использовалась керамика. Были также обнаружены следы других производств (Grygiel 1986).Интересным результатом является определение времен года,  в которые имели место различные действия, связанные с приготовлением пищи (Bogucki 2008). Так, было установлено, что обитатели домохозяйств 56—56a занимались обработкой зерна и приготовлением зерновой пищи осенью и зимой.  Весной они специализировались на обработке диких растениях и на добывании достаточного количества черепашьего мяса. Забой свиней, разделка и потребление их мяса происходили зимой и ранней весной. В то же время, часто использовалось мясо водоплавающих птиц. Охота на оленя и свежевание его туши практиковались поздней зимой и весной. Молочные изделия потреблялись, прежде всего, летом и осенью, в то время как рыба и моллюски входили в летний рацион (Grygiel 1986; Bogucki 2008).

Погребальный обряд

Наиболее обширные данные по изучению погребального обряда на территории Малопольши представлены люблинско-волынской культурой (Zakościelna 2009). Уже  в ранней фазе ее развития, на востоке ее ареала, на Волыни (Холышув), были обнаружены погребения у поселений,  а не на их территории. В то же время, на плато Сандомир-Опатув продолжился обычай погребения мертвых на поселениях, вплоть до окончания классической фазы культуры. Здесь практика погребения в небольших могильниках за пределами поселений стала распространенной лишь в поздней фазе (Zakościelna 2010).По сравнению с Карпатским бассейном или Балканами,  могильники люблинско-волынской культуры были небольшими и содержали не более 10 захоронений.  Преобладали погребения с ориентировкой по линии запад-восток, в то время как ось север-юг использовалась лишь изредка (например, в Ксёнжнице 2). Захоронения,  как правило, располагались по периферии погребального пространства (могильника), которое имело прямоугольную,  трапециевидную или овальную форму. Как правило, в центре таких комплексов находилось погребение мужчины с богатым инвентарем. В некоторых случаях наблюдалось противопоставление в расположении мужских и женских захоронений (например,  на памятнике 2A в Стшижуве мужчин хоронили на севере,  а женщин на юге; на памятнике 2 в Ксёнжнице мужчины располагались на западе,  а женщины на востоке). Многие данные указывают на то, что распределение погребений на этих могильниках представляло собой воплощение определенного предустановленного плана, четкое следование которому облегчалось относительно коротким периодом функционирования могильников (Zakościelna 2010).Типичной являлась практика одиночных захоронений. Кенотафов известно очень мало. Погребальные ямы были овальными или прямоугольными,  в них отсутствовали какие-либо следы деревянных или каменных конструкций.  Могилы были направлены по оси запад-восток,  погребенные уложены головами на восток.  Лишь единичные погребения не следовали этой закономерности и имели другую ориентировку.  Четко доминировало скорченное положение, причем мужчины хоронились на правом, а женщины — на левом боку (см.  рис. 4). Этот принцип применялся и к умершим детям обоих полов (Zakościelna 2010). Безынвентарных или малоинвентарных погребений не очень много.  Наиболее распространенным типом инвентаря были керамические сосуды. Погребения женщин содержали больше керамики, чем мужские. Иногда сосуды поменьше ставились в более крупные. Орудия и оружие в мужских захоронениях находились у пояса. Другие предметы престижного значения располагались у головы. К мужскому инвентарю относятся каменные, роговые или медные проушные топоры, кремневые или медные кинжалы,  многочисленные орудия из кремня, включающие длинные пластины и наконечники стрел. Клыки кабана также обнаруживаются в женских и детских погребениях. К женскому инвентарю относятся украшения для тела и костюма, включающие медные серьги и браслеты, раковинные ожерелья (Zakościelna 2010).В погребальном инвентаре легко заметна имущественная дифференциация,  особенно в захоронениях взрослых мужчин. В качестве показателей высокого статуса выступали относительно редкие медные орудия и оружие, роговые топоры с отверстием для крепления рукояти,  костяные кинжалы,  макролитические и ретушированные пластины из волынского кремня,  используемые в качестве кинжалов (Zakościelna 2010).На всем протяжении развития бжесць-куявской культуры преобладали трупоположения,  дифференцированные по половому признаку.  Так,  мужчины лежали в скорченном положении на правом боку,  а женщины — на левом (рис. 4). Скелеты были ориентированы по линии север-юг, головой на се-вер.  Набор инвентаря также зависел от пола погребенного. В мужских захоронениях было больше орудий и оружия, а в женских — украшений (Czerniak 1980). Погребения совершались в определенной зоне в пределах поселения (Czerniak 1980; Grygiel 1986; 2008).На финальной ступени развития бжесць-куявской культуры в целом продолжились тенденции предыдущего периода. Тем не менее, появились достаточно многочисленные нетипичные захоронения (скелеты,  лежащие на спине,  ориентировка по линии восток-запад,  головой на восток).  Характерным для этого периода является отсутствие погребального инвентаря (Czerniak 1980; Grygiel, 1986; 2008).Хорошим примером того,  как  погребения распределялись по территории поселения, являются домохозяйства 56 и 56a на памятнике 4 в Бжесць-Куявском.  Периоду функционирования домохозяйства соответствуют четыре концентрации асинхронных погребений.  Самым старшим является захоронение LXXX.  Несколько позже население домохозяйства сформировало небольшой могильник, расположенный рядом, к юго-западу от жилища. Погребения располагались в ряд и отделялись забором от жилого пространства. Самый младший кластер содержал безынвентарные погребения,  помещенные в хозяйственные ямы.  Эта концентрация соответствует жилищу 56а, построенному вскоре после сожжения жилища 56. Всего во дворе было обнаружено 10 захоронений, 6 из которых принадлежали женщинам.  Наблюдается сочетание роговых топоров и мужских захоронений, с одной стороны, и присутствие орнаментированных костяных браслетов и раковинных поясных наборов в женских погребениях, с другой (Grygiel 1986).Для культуры Йорданув в Силезии характерен обряд трупоположения. Единственным исключением, т. е.  кремацией, является захоронение из Вроцлав-Партынице. Тела погребенных были ориентированы по линии север-юг,  головой на юг,  и лежали в скорченном положении, женщины на левом боку,  мужчины — на правом. Исключения из этих правил встречаются редко (Czarniak 2012). На территории Чехии,  аналогичные характеристики погребального обряда не известны (Neustupný 2008b).Керамика являлась наиболее распространенной категорией инвентаря.  Как правило, два или три сосуда располагались у головы. Известны также захоронения с большим количеством как керамики,  так и других предметов, включая медные и каменные артефакты. Орудия и оружие находят в погребениях мужчин, в то время как диадемы, серьги и поясные наборы присутствуют исключительно в захоронениях женщин. Некоторые типы украшений (кольца,  браслеты, подвески)  известны в мужских и женских погребениях (Czarniak 2012).

Начало энеолита на северных окраинах поздних дунайских культур на рубеже V и IV тысячелетий до н. э.

https://www.research...aceletij_do_n_e

[Краки Нифлунг]

Начало медного века в Польше. Часть 2.

В продолжение прошлого поста заключительная часть статьи Кадрова.

 

Погребения и могильники с гендерно-дифференцированным обрядом в Европе: A — культуры Хаманджия и Варна; B — культуры Тисаполгар и Бодрогкерестур; C — люблинско-волынская культура; D — бжесць-куявская культура

Общество
Детальный анализ характеристик погребального обряда люблинско-волынской куль-туры, с учетом различных правил депонирования тела и гендерно-дифференцированного инвентаря (Zakościelna 2009; 2010), указывает на их близость традициям культур Тисаполгар и Бодрогкерестур (Bognar-Kutzian 1963).Как и в Карпатском бассейне,  оружие клалось только в мужские погребения. Анализ имеющихся в распоряжении источников позволяет предположить существование мужских союзов военного характера, доступ в которые регулировался возрастом молодых мужчин.  Например,  на могильнике в Тисапольгар-Башатанья, этот возраст составлял от 16—18 до 25—35 лет (Vandkilde 2006). Данные могильников люблинско-волынской культуры (Zakościelna 2010) указывают на то, что подобные союзы существовали также в среде носителей раннеэнеолитических культур Малопольши и Западной Украины. Для общин,  в которых существовали военные союзы,  был характерен индивидуализм.  Место проживания молодых женатых пар определялось патрилокальной системой. Хозяйственная основа данных общин была стабильной (Vandkilde 2006).Обилие престижных предметов (включая медные изделия), депонированных в мужских погребениях люблинско-волынской культуры (Zakościelna 2009; 2010), отражает существование относительно интенсивных процессов внутренней дифференциации общины. В особенности они проявлялись в демонстрации притязаний молодых и амбициозных мужчин на обретение более высокого социального статуса (Kadrow 2011a).Продолжительность и постоянство различий в погребальном ритуале для мужчин и женщин в люблинско-волынской культуре (равно как и в таких культурах, как Хаманджия, Варна,  Тисаполгар,  Бодрогкерестур,  Бжесць-Куявской и Йорданув?)  может также указывать на дифференциацию социальных ролей двух полов в повседневной жизни (Kadrow 2011a), по аналогии с обществом микенской культуры, описанным Гомером (см. Ossowska 2000; Vandkilde 2006).

В исторической перспективе,  микенское общество явилось наиболее древним проявлением рыцарского этоса (Ossowska 2000). Данный тип этоса появлялся в культурах различных времен и на разных территориях, не будучи связанным с определенным типом хозяйства или социокультурной формации (Ossowska 2000; Ryłko-Kurpiewska, Socha 2010).  Определенный набор характеристик объединяет все формы проявления данного типа этоса,  в то время как некоторые другие являлись типичными лишь для части этих форм или возникали в отдельных исторических случаях.  Вероятно,  истоки появления в Европе рассматриваемого здесь типа этоса кроются уже в V—IV тыс. до н. э. в вышеуказанных культурах, где развились специфические процессы милитаризации,  что повлекло за собой формирование различных социальных ролей для мужчин и женщин (Kadrow 2011a).Общество бжесць-куявской культуры состояло из небольших локальных групп (селений). Сначала поселения включали от трех до шести трапециевидных домов,  каждый из которых был заселен одной семьей. В жилищах находилось по одному погребу в виде ямы, куда складывалось зерно.  Мертвые хоронились в непосредственной близости от жилища, на дворах домохозяйств (Grygiel 2008).Уже в классической фазе развития сформировались центральные поселения,  например, в Бжесць-Куявском 4 и Ослонках 1. На них появились погребения с очень богатым инвентарем. Так,  количество депонированной в этих захоронениях меди является одним из наиболее высоких в польских землях. В это же время установилась традиция погребения мертвых головами на юг.  Как и в ранней фазе, мертвые хоронились возле домов. Погребения концентрировались группами, от 2 до 9 единиц (Grygiel 2008).На центральных поселениях было сосредоточено производство престижных предметов из раковин,  рога,  принесенной меди и кальцита (Grygiel 2008). Здесь речь идет о специализированном производстве,  что указывает на развитие дифференциации социальных ролей среди населения центральных поселений. Значение престижных предметов было почти исключительно символическим,  и практически всегда богатый инвентарь клался в могилы сразу,  во время погребения тела владельца. На поселениях-сателлитах также устраивались захоронения,  как правило,  без инвентаря. Данный факт подчеркивает принадлежность людей, погребенных в захоронениях с богатым инвентарем, к локальной элите, которая проживала в центральных поселениях,  в то время как обитатели поселений-сателлитов обладали более низким социальным статусом (Grygiel 2008).Социальная диверсификация отображалась в различии в количестве престижных предметов,  депонируемых в захоронения. Тем не менее, она не влекла за собой различия в степени доступа к пище более высокого качества (Grygiel 2008). Воины представляли собой самую важную элитарную группу, которая археологически материализовалась в мужских захоронениях,  где присутствовали роговые топоры с отверстиями для крепления рукояти. Такое оружие было способно нанести существенный урон, на что указывают травмы, обнаруженные на некоторых черепах из Ослонок.  Спектр воинского вооружения также включал костяные кинжалы и деревянный лук в сочетании со стрелами с наконечниками из кости (Grygiel 2008).В поздней фазе бжесць-куявской культуры на центральных поселениях появляются следы бедствий и катастроф, которые включают пожары, массовые захоронения и следы травм на скелетах. Эти события могли являться результатом внутренних конфликтов (Grygiel 2008).В этих условиях в Ослонках незамедлительно была сооружена фортификационная система изо рва и палисада с одним единственным входом.  Импорт меди,  кальцита и кремневого сырья с юга полностью прекратился. Произошли изменения в погребальном ритуале. Тела депонировались в различные углубленные объекты некогда хозяйственного назначения. Скорченное положение тела больше не встречается.  Исчезли признаки гендерной дифференциации умерших. Изготовление и помещение в могилы почти всех ранее известных престижных предметов прекратилось. Появились первые погребения животных.  Все это указывает на радикальные трансформации в социокультурной сфере, включающие, помимо всего прочего, возвращение к эгалитарным отношениям и упадок сети микрорегиональных отношений, которая некогда соединяла общины,  проживающие на центральных поселениях (Grygiel 2008).
Модели культурных изменений
Спецификой люблинско-волынской куль-туры являлась относительная изоляция от новых импульсов,  поступающих в начале энеолита на территории, расположенные к севе-ру от Карпат. Тем не менее, заметно участие полгарских и даже трипольских элементов в становлении этой культуры;  также не исключается приход большой группы мигрантов из Потисья (Kulczycka-Leciejewiczowa 1979).  Некоторые авторы считают,  что прямое влияние (миграция)  из восточной части Карпатского бассейна датируется уже концом неолита, на что может указывать использование белой краски на масляной основе в орнаментации керамики (Kozłowski 1989). В то же время, местное происхождение куль-туры подчеркивается сходством керамики ранней люблинско-волынской фазы и поздней (Жешув) фазы культуры Малице (Kadrow, Zakościelna 2000). С другой стороны, сходство керамики не обязательно указывает на генетическую взаимосвязь этих двух культур — оно может являться результатом их длительного сосуществования, в особенности на Волыни. В дискуссиях о происхождении энеолита Малопольши бесспорным является один факт,  а именно заимствование населением люблинско-волынской культуры техники декора белой росписью.  Такой тип орнаментации использовался довольно интенсивно в кластерах поселений этой культуры в среднем течении реки Висла, в особенности в лёссовых областях вокруг Сандомира. Импорты или подражания сосудам поздненеолитической группы Чёсхалом-Оборин на севере Карпатского бассейна известны уже в поздней классической фазе культуры Малице, на-пример, на памятнике Тарговиско 12, где типичный для Малице грушевидный кубок был расписан красной и белой масляными краска-ми (Czerniak et al. 2007).В поздней фазе в производстве керамики присутствуют одновременные заимствования форм и декора сосудов с разных направлений.  Встречаются,  например,  кубки форм Баальберг/Михельсберг, чаши с формой и орнаментацией,  близкими к культуре Балатон-Ласинья,  нередко присутствуют элементы культуры Бодрогкерестур. Чуждые элементы,  которые определили специфику люблинско-волынской культуры,  появились в ней постепенно и выборочно,  происходя из различной культурной среды.  Это не соответствует идеям о единовременном привнесении этих элементов волной мигрантов из определенного региона.  Столь характерная черта,  как гендерно-дифференцированный погребальный обряд (рис. 4), стала нормой лишь в классической фазе люблинско-волынской культуры,  а погребение за пределами поселения, в экстрамуральных могильниках — лишь в поздней фазе (Zakościelna 2010).Похожим образом развивается и металлургия меди. Первые немногочисленные медные артефакты начали появляться в Малопольше в классической фазе,  но большинство предметов относится к поздней фазе. В основном они происходили из бассейна Тисы (например,  медные проушные топоры). Тем не менее, известны и импорты из культурного круга Лендель,  например,  двойные спиралевидные подвески, типичные для инвентаря типа Штольхоф. Далее, характерная для люблинско-волынской культуры параллельная ретушь по краям пластин была заимствована у трипольской культуры (Zakościelna 1996).Отдельным явлением предстает группа Злотники-Выцёнже из окрестностей Кракова, синхронная поздней фазе люблинско-волынской культуры.  В ней сочеталась керамика (включая т. н. молочные крынки) четкого облика Бодрогкерестур с металлическими изделиями типа Штольхоф.Эти примеры показывают,  что в генезисе люблинско-волынской культуры ведущую роль сыграли автохтонные культурные образования.  Процесс формирования данной культуры сопровождался выборочной адаптацией и инкорпорацией элементов, происходящих из других различных культур.  Все эти сочетания определили специфический облик люблинско-волынской культуры.В раннем периоде присутствия люблинско-волынской культуры на Волыни и в лёссовом регионе Жешув-Пшемысль культура Малице продолжала свое существование в поздней фазе (Жешув).  Более того,  в Западной Малопольше находилось население группы Модльница культуры Лендель. Носители обеих культур не производили и не использовали медные предметы, поддерживая, по сути, неолитический образ жизни. Согласно реконструкции Ришарда Грыгеля, население бжесць-куявской культуры появилось в Бжесць-Куявском и Ослонках на гребне очередной миграционной волны в середине V тыс.  до н. э. Заселялись те же места, где ранее проживали носители КЛЛК,  что указывает на близость хозяйственных моделей. Облик самых старых поселений со штрихованной керамикой показывает,  что заселение этих территорий проводилось небольшими группами из двух или трех семей (Grygiel 2008).Эти группы достигли Куявии через Великопольшу с юго-запада (Силезия) и с запада (с территории Заале и Эльбе в Центральной Германии). В этом последнем регионе прож-вали носители 4-й фазы культуры со штрихованной керамикой и соответствующей фазы культуры Рёссен.  В то время эти общности подвергались сильному влиянию со стороны культуры Лендель. Вышеупомянутые мелкие группы мигрантов привнесли с собой материальную культуру, сочетающую черты этих трех групп (штрихованной керамики + Рёссен + Лендель; см. Grygiel 2008).Вероятно,  вскоре после первой миграционной волны пришли следующие поселенцы, на присутствие которых указывает характерный стиль группы Гура. Следовательно, процесс генезиса бжесць-куявской культуры являлся автохтонным и основывался на постепенном слиянии поздних элементов КЛЛК с более младшими элементами группы Гура (Grygiel 2008).Все основные черты бжесць-куявской культуры — керамика, формы орудий и укршений — сформировались еще в первой фазе ее развития.  Первоначально кремневое сырье продолжало импортироваться (юрский и шоколадный кремень). Позже производство кремня было полностью переориентировано на местное балтийское сырье (Grygiel 2008).Наиболее важным элементом,  определяющим целостность и самобытность бжесць-куявской культуры,  является ее социо-экономическая организация,  основанная на идее поселения,  составленного из долговременных трапециевидных домов.  Данный концепт пришел из среды «штрихованной керамики — Рёссен», где можно проследить его полное развитие. Оригинальным местным «изобретением» явилось домохозяйство (жилище и двор), на территории которого хоронились мертвые. Уже упомянутый импорт медных изделий из юго-западных групп культуры Лендель — посредством культуры Йорданув — является дополнительным штрихом специфического облика бжесць-куявской культуры (Grygiel 2008).На стыке классической и поздней фаз, скорее всего,  вследствие внутренних конфликтов, бжесць-куявские сообщества претерпели весьма серьезные трансформации,  заметные как в материальной культуре,  так и в погребальном ритуале.  Центральные поселения стали укрепляться, исчезли гендерно-дифференцированные погребальные нормы, появились захоронения животных. Начался процесс изменений керамических форм и технологии, приведший к появлению ранних фаз культуры шаровидных амфор (Czerniak 1994; Grygiel 2008).Формирование культуры Йорданув ознаменовало начало медного века в Силезии. Большинство специалистов считает, что данный процесс стал возможным благодаря сильным импульсам (Kulczycka-Leciejewiczowa 1979),  воздействиям (Kozlowski 1989) или даже миграциям групп населения с юга (Czarniak 2012). Считается,  что эти влияния происходили из бассейна Тисы,  где развивались культуры полгарского круга (Kulczycka-Leciejewiczowa 1979; Kozlowski 1989; Czarniak 2012), Паннонии, где была культура Балатон-Ласинья (Kozlowski 1989) или Верхнего Подунавья (Grygiel 2008; Czarniak 2012).Разнообразие и различные направления внешних воздействий указывают,  насколько сложными были процессы формирования начала медного века на территории Силезии. Отсутствие местных стилистических истоков для керамики культуры Йорданув не обязательно отражает приход нового населения в Нижнюю Силезию. Формы крупных сосудов, прежде всего, кружек и амфор, находят соответствия в культуре Балатон-Ласинья, в то время как некоторые орнаментальные мотивы и техники относят нас к полгарской культурной среде,  в особенности к группе Тисауг.  По таким критериям,  как сырье и форма, большинство медных изделий соответствует позднелендельской металлургии типа Штольхоф. В то же время немногочисленные проушные топоры напоминают аналогичные предметы из Карпатского бассейна и Трансильвании. Силезия представляет собой  наглядный пример сосуществования в одном  регионе культур поздненеолитического облика (группа Оцице в Верхней Силезии и группа Гура в северо-западной части Нижней Силезии) и полностью сформировавшейся энеолитической культуры с развитой медной металлурги-ей — группы Йорданув (см. Kozłowski 1989).


Выводы и общие положения
Три энеолитических центра в Польше (бжесць-куявский,  Йорданув и люблинско-волынский — см. рис. 2), относимые к поздним дунайским культурам, представляют собой отдаленный отголосок основной восточно-балканской линии становления новой эры, а именно двух ее второстепенных центров во второй половине V тыс.  до н. э.:  Полгар (от которого зависела металлургия люблинско-волынской культуры) и поздний Лендель (стимулировавший использование меди в культурах Бжесць-Куявский и Йорданув).Основным связующим звеном между этими центрами является использование медных изделий, прежде всего, в символических целях. Эти предметы подчеркивали стремление определенных членов сообщества достичь и сохранить особый социальный статус. Для мужчин это статус воина (на что указывает оружие). Для женщин, вероятно, было важно подчеркнуть связь с воинами — супружескую (жены)  или родственную (дочери) — путем владения и ношения украшений. Символическое значение медных изделий у раннеэнеолитических общностей Польши также подтверждается их частым депонированием в погребениях или,  гораздо реже, в кладах. Отсутствуют какие-либо убедительные примеры ежедневного, бытового использования металлических орудий.  Следовательно, они не могли каким-либо серьезным образом повлиять на эффективность хозяйственной деятельности во всех ее сферах — таких, как сельское хозяйство,  животноводство, различные производства, добыча сырья. Подробный анализ инвентаря центральных поселений бжесць-куявской культ-ры не дает достаточных оснований утверждать,  что здесь был внедрен и использован набор технологических и организационных инноваций,  известных под названием «революция вторичных продуктов» (Bogucki 2008), который рассматривается в качестве одной из основных цивилизационных детерминант медного века.  Отсутствуют какие-либо при-знаки этих инноваций и в двух других культурах, т. е. люблинско-волынской и Йорданув (Nowak 2009). Нет указаний на использование животных с ярмовой упряжью или тягловых животных. В польских землях эти нововведе-ния появляются лишь с развитием культуры воронковидных кубков. Население бжесць-куявской культуры про живало в длинных трапециевидных домах — наследие неолита — и хоронило мертвых на поселении, вблизи от упомянутых домов. Эти традиции явно отличают общности с территории Куявии от культур люблинско-волынской и Йорданув. Несмотря на то,  что домостроительство этих двух последних культур нам не известно, очевидно, что их жили-ща не были аналогичными домам бжесць-куявской культуры.  В Малопольше к концу существования позднего дунайского культурного комплекса четко преобладала традиция помещения мертвых в экстрамуральные могильники. Общины люблинско-волынской культуры продолжали создавать антропоморфную и зооморфную пластику (Zakościelna 2002), которая присутствовала в Малопольше в неолите (Kaczanowska 2002) и была особенно характерна для культур с расписной керамикой Центральной и Юго-Восточной Европы (Hansen 2007). До сих пор пластика отсутствует в комплексах культур бжесць-куявской и Йорданув. Указанные выше примеры подтверждают наличие серьезных различий в социальной организации и верованиях населения этих трех региональных центров раннего энеолита в польских землях. Они также показывают,  что адаптация или производство меди не обязательно являлось последствием унификации в хозяйстве, принципов заселения пространства,  социальной организации или верований. Таковым последствием могло быть принятие нового социокультурного порядка, традиционно называемого патриархатом, в котором мужчины начали доминировать (Neustupný 2008a; Kadrow 2015), а так-же тесно связанной с ним системы воинских ценностей (этоса).

 

Начало энеолита на северных окраинах поздних дунайских культур на рубеже V и IV тысячелетий до н. э.

https://www.research...aceletij_do_n_e