3 ответов в этой теме

[aectann]

А. Р. Корсунский
Р. Гюнтер

Упадок и гибель Западной Римской Империи


Глава 1.
Кризис античного рабовладельческого общества в Западной Римской империи

С конца II в. кризис рабовладельческих отношений охватил все сферы жизни римского общества и государства, особенно в западных провинциях Империи. Упадок рабовладения шел не прямолинейно и не одновременно во всех провинциях. Там, где рабовладельческие отношения были наиболее развиты, кризис достиг наибольшей остроты. Стагнация и регресс рабовладения занимали длительный период времени и завершились не скоро. Следствием кризиса было углубление противоречий между Италией и провинциями.1)

Во владениях магнатов сложился позднеантичный колонат, все более превосходивший по своему значению рабство. Многие города обеднели. Ремесла и торговля постепенно приходили в упадок, а ремесленное производство стало перемещаться во владения крупных земельных магнатов. Серьезную опасность представляло ослабление финансовой мощи государства: содержание благородных металлов в монете стремительно падало, цены росли, налоги и подати увеличивались. Ухудшение экономического положения ощущалось в первую очередь массой рядового свободного населения, все более нищавшего, колонами и свободными крестьянами в сельских местностях, ремесленниками и мелкими торговцами в городах.2)

Эти слои составили теперь массу humiliores, проступки которых строго карались вплоть до ссылки на рудники и смертной казни, тогда как honestiores подвергались за аналогичные проступки более мягким наказаниям, а подчас и вообще оставались безнаказанными.3) Государственная власть теряла свою стабильность, представители крупной земельной аристократии и высших слоев муниципалитета враждовали и боролись друг с другом. Казалось, что под натиском варварских вторжений III в. и многочисленных узурпации государство распадется. В ходе нападений варваров были безвозвратно потеряны большие области — декуматные поля в Верхней Германии и богатая провинция Дакия. Пополнение армии римскими гражданами уменьшалось. Все большее число военных отрядов варваров переходило на римскую службу.4) [8]

Множились признаки того, что государство Ранней Римской империи, принципат, уже не способно даже временно стабилизировать социальные и политические отношения. В ходе этого кризиса распался политический союз отдельных слоев и институтов господствующего класса, союз между императорской властью, сенаторской аристократией, всадниками и верхушкой муниципалитета. Между тем в период Ранней империи на этом союзе основывалась организация политической власти господствующего класса. В III в. сенаторская аристократия была удалена почти со всех командных постов в армии и в провинциях и заменена всадниками. Римский сенат был оттеснен на задний план и его решения потеряли почти всякое значение; основными стали постановления «тронного совета» (sacrum consistorium).

Вследствие начинающегося распада существовавших до сих пор основных социальных классов — рабов и рабовладельцев — и постепенного вытеснения высших муниципальных слоев из рядов господствующего класса возникла необходимость структурного преобразования государства в качестве орудия власти господствующего класса.5)

Эти политические изменения произошли главным образом в период правления Диоклетиана (284—305) и Константина (306—337). Возник доминат или Поздняя Римская империя (284—476).

Переход к доминату знаменовал собой начало последнего периода в истории Западной Римской империи — общественного строя, основанного на рабовладении. Высшая ступень в развитии античной военной диктатуры должна была предотвратить дальнейший упадок государства. И в самом деле, доминат привел к временному ограниченному восстановлению и консервации распадающейся системы господства.6)

Господствующим классом при доминате были крупные землевладельцы, в число которых входили члены императорского дома и во все большей степени христианская церковь. Эти крупные земельные магнаты сумели изъять свои владения из территорий городов. Они часто получали особые привилегии, благодаря которым лишь формально оставались под контролем императора, обретая фактически все большую независимость. В это время крупная земельная аристократия не является уже только сенаторской аристократией; многие всадники также имели крупные экзимированные земельные владения.7)

Эти крупные землевладельцы стали в своем дальнейшем развитии предшественниками средневековых феодалов, подобно тому как позднеантичные колоны стали предшественниками феодально-зависимых крепостных. Однако крупные магнаты эпохи домината феодалами все-таки не были, поскольку господствовавший в поздней античности способ производства соответствовал находящемуся в упадке рабовладельческому обществу.8) Посредством приобретения налогового иммунитета, расширения патроциния и распространения прекарных договоров крупные землевладельцы [9] античности пытались (часто противодействуя тем самым политике центральной власти) упрочить свою экономическую власть и свое положение в государстве. Постепенно, не обладая юридическими правами на это, они создавали в своих владениях собственные органы власти и угнетения — тюрьмы, военные отряды (bucellarii), укрепления, собственные церкви. Они владели латифундиями, разбросанными по различным провинциям империи, и не были, как позже феодалы, связаны с какой-либо определенной местностью.

В IV—V вв. сенаторская аристократия разделилась на три слоя, резко отграниченных друг от друга по своему рангу: illustres, spectabiles и clarissimi. В лице illustres возникла высшая знать, способная по своему имущественному положению конкурировать с императором.9)

В конце III в. почти все позиции, принадлежавшие прежде сенаторам, заняли представители всаднического сословия. Однако при Константине I политика императора по отношению к сенату изменилась: сенаторы стали вновь занимать высокие государственные должности, прежде всего в западной части Империи. Вместе с тем Константин I изменил относительную значимость сенаторской знати, возведя большую часть всадников в ранг сенаторов. В исключительных случаях достигнуть ранга сенаторов удавалось и наиболее богатым представителям высших муниципальных слоев. Служба в императорском бюрократическом аппарате, в суде или назначение на высокие командные должности в армии открывали для всадников и наиболее богатых декурионов путь в ряды сенаторской знати.10) Высшие муниципальные слои утратили при доминате свое прежнее влиятельное положение. Причиной этого были в первую очередь постепенный экономический и социальный упадок многих городов, особенно на западе Империи, начинающееся в связи с общим кризисом рабовладельческого строя изменение отношения между городом и сельской местностью. Изъятие из городских территорий крупных земельных владений в значительной степени ослабило и финансовую силу городов. Многим городам приходилось преодолевать экономические трудности. Стремясь сохранить неизменными налоги и снабжение армии, некоторые императоры пытались оказать поддержку высшим слоям муниципалитета и защитить их от злоупотреблений крупных землевладельцев. Однако эти меры не дали ощутимых результатов. Муниципальная аристократия повсюду теряла свое политическое значение; правда, и это явление имело свои локальные особенности. Многие декурионы предпочитали бежать в сельские местности и выдавать себя за колонов, чем пользоваться ставшей теперь сомнительной честью декурионата.11) В поселениях ветеранов также проявляется новая тенденция. Если раньше они, как правило, селились на городской земле и тем самым постоянно вливали новые силы в высшие муниципальные слои, то после освобождения ветеранов от муниципальных податей доходы городов стали все более сокращаться. К тому же [10] с этого времени ветераны стали все чаще получать земельные наделы на пустующих, необрабатываемых, далеких и заброшенных землях, находившихся в частном или императорском владении.12) Вследствие этого в V в. ветераны усиливали уже не высшие городские слои, а власть крупных землевладельцев. Социальная дифференциация среди ветеранов привела к тому, что некоторые из них стали крупными земельными магнатами, большинство же в результате патроциния стали зависимыми людьми крупных землевладельцев. Германские наемники на римской службе также получали земельные наделы, преимущественно в пограничных областях (limitanei, gentiles, laeti), что в свою очередь не способствовало дальнейшему развитию городов. Варваризация армии в Поздней Римской империи оказала влияние и на процесс изменения классовой структуры общества.13)

Эксплуатируемыми классами были в период домината хозяйствующие самостоятельно (хотя и в ограниченной степени) свободные и зависимые мелкие производители и рабы. К числу мелких производителей относились различные социальные слой колоната — originarii, adscripticii, coloni liberi, а также laeti, inquilini, limitanei, gentiles; кроме того, свободные крестьяне и мелкие ремесленники в городах, деревнях и во владениях крупных земельных магнатов. Рабы также не были едины по своему положению в обществе. Постепенно оба эксплуатируемых класса сближались в своей хозяйственной деятельности и по своему социальному положению, хотя различия личноправового характера между свободными и несвободными сохранялись; юридически колоны, как правило, не считались рабами.14) Рабовладение, несмотря на увеличение отпусков на волю и на то, что оно в поздней античности постепенно теряло свое значение, все еще оставалось присущим этому строю производственным отношением.

Поскольку, однако, рабы, владевшие на правах пекулия земельным участком, эти квази-колоны, в хозяйственном отношении ничем не отличались от настоящих колонов, а рабы, получившие в пекулий маленькую мастерскую в городе или сельской местности, едва ли отличались от юридически свободных, но зависимых ремесленников, то императорское законодательство поздней античности сталкивалось в теоретико-правовом аспекте с большими трудностями, когда приходилось проводить строгое юридическое различие между обеими этими категориями.15) Хотя колоны поздней античности являются в известной мере провозвестниками новых социальных отношений, которые ведут от приходящего в упадок рабовладельческого общества к феодальному, многочисленные юридические источники периода домината и ранней Византии свидетельствуют о том, насколько этот институт связан со старым гибнущим обществом. Колонат попал в сферу воздействия отмирающего рабовладения. Наиболее распространенный низший слой колонов (adscripticii и originarii) не имел ни собственной земли, ни сельскохозяйственных орудий, ни каких-либо прав собственности.16) Их владения отождествлялись с пекулием рабов.17) Очень [11] часто приговоры по делам колонов и рабов были одинаково суровыми. Колоны считались servi terrae — рабами, посаженными на землю.18) Закон императора Аркадия «почти» приравнивает колонов рабам их господина.19) К VI в. социальное сближение рабов и колонов достигло такой степени, что юристы с большим трудом проводили различие между ними: «В чем же различие между рабами и занесенными в налоговый реестр колонами, если те и другие находятся во власти своего господина, который может освободить раба с его пекулием и отпустить колона с его земельным участком из своих владений?».20) Закон Валентиниана III также отрицает право coloni originarii на личную свободу. Колоны подчинялись власти pater familias. На рабов, как и на колонов, не распространялось право церковного убежища. Колонов и рабов объединяло общее отношение подданства — conditio subdita.21) Колоны, так же как рабы, были частью proprietas господина.22) Как пекулий рассматривались и res propria и facilitates колонов, их личное имущество.23)

О тяжелом положении колонов идет речь и в нарративных источниках, например у Сальвиана из Массилии в Галлии и у Иоанна Златоуста на Востоке. На языке латинских юристов слово «faex» (отребье, подонки) определяло как беднейших свободных, так и рабов.24)

Уже с эпохи реформ Диоклетиана колоны были прикреплены к земле, хотя это явление не было единообразным и одновременным для всей Империи. В 332 г. Константин I предписал, чтобы тот, кто принял беглого колона, вернул его прежнему владельцу и сверх того возместил не выплаченную за этот период подать; колона, подозреваемого в намерении бежать, следовало заковать в кандалы, подобно рабу.25) Колонам запрещалось добровольно поступать на военную службу, так как тем самым они изменяли свой социальный статус.26)

В период поздней античности рабство все более теряло свое хозяйственное значение, хотя полностью оно не исчезло ни в сельских местностях, ни в городах. Согласно христианским источникам этого времени, отпуск на волю рабов, предварительно обученных какому-либо ремеслу, способному обеспечить их существование, считался особенно богоугодным делом, хотя это и не было призывом к общему освобождению рабов.27) Рабы по-прежнему встречаются в знатных и богатых домах. Рабы выполняют черную работу, числом рабов хвастаются, ибо в этом — признак богатства. И в сельских местностях колонат не полностью вытеснил рабство; данные нарративных источников свидетельствуют об уменьшении роли рабства, в сельском хозяйстве, но не об его исчезновении.28) Положение рабов при доминате по сравнению с их участью в период Римской республики несколько улучшилось благодаря сближению с колонатом. Поскольку приток рабов был уже не столь обильным, как раньше, а потребность в рабах уменьшалась медленно, цены на рабов в Поздней империи поднялись. Труд специально обученных рабов на виноградниках, на оливковых [12] плантациях или в мастерских (если им был обещан соответственный пекулий) мог оказаться более производительным, чем труд колонов, у которых было менее развито разделение труда.

В земельных владениях крупной провинциальной аристократии рабы еще были неотъемлемой принадлежностью повседневного быта. В мировоззрении и мироощущении некоторых гордых своим происхождением представителей знатных домов времена вообще не изменились. Рабы и клиенты составляли их свиту, когда они куда-либо отправлялись. Рабы были воспитателями их детей. В рабство иногда обращались и пленные варвары, хотя обычно их испомещали на землю в качестве зависимых крестьян. Римская аристократия и теперь, как прежде, считала презренным не только тяжелый физический труд ремесленников, но и сельскохозяйственную деятельность крестьян.29)

Городской плебс, торговцы, ремесленники, рабочие, живущие случайным заработком, также все больше страдали под растущим гнетом, оказываемым городскими учреждениями. Многие ремесленники одинаковых профессий объединились в коллегии уже ко времени Римской республики; теперь позднеримское государство осуществляло над ними строгий надзор и контроль. Большинство коллегий стало принудительными объединениями; ремесленникам запрещалось менять профессию, и сын должен был наследовать профессию отца.30) В конце IV в. ремесленники Западной империи не имели права занимать муниципальные должности, поступать на военную службу, принимать сан священника или скрываться в сельской местности. Беднейшая часть городского плебса существовала на грани самого низкого уровня и жила лишь за счет пожалований и поставок продуктов питания богатыми людьми и муниципальными управлениями.31)

В политическом отношении городской плебс отнюдь не был инертной массой. Наибольшие опасения, особенно когда прекращался подвоз зерна, вызывал плебс города Рима, выступавший с протестом против непопулярных чиновников и сенаторов.32) Еще в 468 г. крупный галло-римский землевладелец и писатель Аполлинарий Сидоний, который в качестве префекта города Рима нес в этот год ответственность за обеспечение римского плебса зерном, высказывал опасение, что этот слой населения может поднять голодный бунт.33) Цирковыми представлениями, театральными зрелищами и скачками господствующий класс пытался утихомирить плебеев. Обедневший городской плебс не испытывал еще экономического принуждения, которое заставило бы его продавать свою рабочуро силу; но средства к существованию предоставлялись ему только в городах. Как только плебеи появлялись в сельских местностях, вблизи владений магнатов, их сразу же объявляли лицами без определенных профессий, бродягами и причисляли к колонам.34)

Имущие представители городского плебса жили в постоянном страхе, как бы их жалкое благополучие не стало известно городским властям. В этом случае их могли бы принудить «подняться» [13] до уровня декурионов, что, сделав их ответственными за внесение городских налогов, в самое короткое время привело бы к полному разорению.

Ремесленное производство с конца III в. значительно сократилось. Города обеднели, городские рынки уменьшились, покупательная способность свободного населения, за исключением высших слоев господствующего класса, сократилась. Изготовление оружия и одежды государство взяло в свои руки; около 400 г. в Западной Римской империи было 20 таких «fabricae», находившихся в непосредственном ведении государства.35)

Экономические трудности проявлялись как в сельском хозяйстве, так и в городском ремесле. В обеих сферах сокращалось производство. Регрессивные тенденции обнаруживались также в торговле между провинциями и в экспорте. Причины всего этого были очень сложными по своему характеру. Упадок многих городов ограничивал емкость городского рынка; рост производства предметов роскоши для удовлетворения потребностей господствующего класса компенсировал это лишь в незначительной степени. Ряд продуктов ремесленного производства поглощала, правда, постоянно увеличивающаяся армия; однако многие из этих товаров изготовлялись в canabae лагерей легионеров или в гражданских vici при военных гарнизонах. Во многих городах потреблялось больше, чем производилось. Стоимость денег стала падать.

Общий кризис рабовладельческого общества, разорение непосредственных производителей привели не к массовой безработице,» а к ощутимому недостатку рабочей силы, особенно в сельском хозяйстве. К тому же население убывало из-за многочисленных войн и эпидемий чумы. Около 400 г. в ряде провинций Западной Римской империи значительная часть пригодной для обработки земли не возделывалась, особенно распространено это было в Италии и Северной Африке.36) Обещания императоров предоставить пустующую землю каждому, кто станет ее возделывать, и в течение ряда лет не взимать с нее налогов не привели к желаемому результату. На пустующие земли все чаще селили пленных варваров в качестве зависимых крестьян. Технические новшества, такие, как распространение водяной мельницы и жнейки, которые могли бы возместить недостаток рабочей силы, не привились. В этом проявилось растущее противоречие между характером производственных отношений и производительных сил.37)

Система реквизиций и конфискаций для удовлетворения растущих потребностей армии и бюрократии превратилась в бич эксплуатируемых классов. Находящимся в походе военным подразделениям и чиновникам имперского провинциального управления должны были предоставляться квартиры, продукты питания, вьючные животные; предписывалось выполнять и другие непредвиденные требования. Поэтому многие крестьяне, принужденные к тому бедственным положением, предпочитали перейти под власть влиятельного соседнего магната, который брал их под свою «защиту», расширяя таким образом свои владения. Крупное [14] землевладение в сельских местностях приобрело в Поздней империи первостепенную значимость.38)

На ранней стадии домината императоры пытались посредством различных политических и социальных реформ регулировать сложившуюся ситуацию.

Борьба с внешними врагами, узурпаторами внутри империи и с народными восстаниями в провинциях потребовала большего расчленения центральной власти Империи. В 285 г. император Диоклетиан назначил своего соратника Максимиана цезарем, а в последующем году августом и передал ему управление Западной империей. Реорганизация армии, начатая уже в середине III в., продолжалась; усилилась защита границ, постоянная армия получила подкрепление.39)

Разделение военной власти, при котором Диоклетиан, однако, сохранял приоритет, в 293 г. продолжалось. Каждый император назначал испытанного военачальника цезарем, соправителем и преемником и предоставлял ему определенную территорию в своей части Империи. Подобная форма господства получила название тетрархии. Государственное единство Империи было сохранено, и Диоклетиан был признан тремя его соправителями императором высшего ранга. Констанцию, цезарю Максимиана, были подчинены Галлия, Испания и Британия.40) В силу идеи и традиции Рим оставался столицей мира (caput или vertex mundi), но уже не был постоянной резиденцией императора. Диоклетиан избрал своей резиденцией малоазийский город Никомедию, двор его цезаря Галерия находился в Сирмии на Саве, столицей Максимиана был Медиолан (Милан) в Северной Италии, откуда ему было легче контролировать альпийские проходы, а Трир и Эбурак (Йорк) стали излюбленным местопребыванием Констанция.

Если учреждение тетрархии имело своей главной целью упрочить военную силу, то реформа провинциального управления должна была усилить контроль над гражданским управлением. Наместники провинций, которые в Ранней империи были одновременно и военачальниками расквартированных в их провинциях военных частей, теперь полностью сосредоточили свою деятельность на гражданском управлении, обращая особое внимание на поступление налогов. Этот процесс начался уже в середине III в. После того как уже в 296 г. было отменено существовавшее со времени Августа отдельное управление Египтом, в 297 г. была проведена реформа всего управления Империи. Римская империя (Imperium Romanum) была разделена на 12 диоцезов. Посредством деления старых больших провинций число провинций было доведено до 101. Поскольку новые провинции, как правило, были значительно меньше прежних, теперь с помощью преобразованного — по сравнению со временем принципата — личного состава административного аппарата легче осуществлялись меры государственного контроля и угнетения.41)

Бремя растущего налогового обложения падало прежде всего на непосредственных производителей-крестьян. Налоговая [15] реформа Диоклетиана, завершенная Константином I, унифицировала существующую податную систему, основанную на натуральной подати (annona). Для свободных крестьян и колонов это означало дополнительное увеличение налогов. На основе принятой теперь сельскохозяйственной единицы измерения было установлено единое обложение налогом, величина которого менялась в зависимости от качества земли, производимых продуктов и близости к торговым путям. Такая единица измерения или налога называлась iugum. Стоимость продуктов определялась на основе данного числа единиц измерения. Величина iugum соответствовала рабочей силе, затраченной человеком на обработку одного iugum земли. В этом исчислении рабочая сила раба приравнивалась рабочей силе свободного, рабочая сила двух женщин соответствовала рабочей силе одного мужчины. Эту рабочую силу человека называли caput (голова, человек). Налоговая система в целом называлась iugatio — capitatio. Высота обложения налогоплательщиков пересматривалась сначала через каждые пять, потом через каждые пятнадцать лет. При этом исходили всегда из потребности в налоге, а не из производительной способности крестьянина. Крестьян принуждали платить налог и за прилегающие к их хозяйствам пустующие земли.42)

Наряду с annona существовали и налоги, которые надлежало уплачивать в денежной форме; ими облагались сенаторы, купцы и ремесленники городов.

Диоклетиан пытался стабилизировать стоимость денег посредством введения единообразия и в монетную систему. Проведенная им в 292 г. монетная реформа должна была устранить финансовые трудности. Он сократил денежное обращение, снизил номинал бронзовых монет на 50% и выпустил новые золотые монеты, реальная стоимость которых даже превышала их номинальную стоимость. Однако эта реформа не устранила существующие трудности, так как богатые стали собирать ценные монеты. Урон понесли бедняки, которые не могли приобрести золотые монеты и вынуждены были и впредь довольствоваться медными, стоимость которых по отношению к ценам на золото и серебро все время падала.43)

То же. намерение императора обусловило изданный в 301 г. эдикт, устанавливавший в денариях наивысшие цены на 1000 товаров, максимальный тариф на 75 транспортных перевозок и высшую оплату 130 родов трудовой деятельности (Edictum de pretiis rerum venalium). Предполагалось, что рост цен вызван лишь спекуляцией ростовщиков и купцов. Цены и оплата труда соответствовали принятым в восточной части Империи, но должны были действовать во всей Империи. Однако в Империи отсутствовал единый внутренний рынок, что позволяло купцам отправлять свои товары туда, где они могли рассчитывать на большую выгоду. Несмотря на то что нарушение эдикта грозило смертной казнью, он вскоре перестал действовать.44)

Два сборника законов, составленных в правление Диоклетиана, [16] должны были облегчить судопроизводство. Codex Gregorianus охватывал все законы императоров от Адриана до Диоклетиана, а в Codex Hermogenianus вошли эдикты самого Диоклетиана. Позже оба сборника были заменены Кодексом Феодосия (Codex Theodosianus) и кодификацией, произведенной в правление Юстиниана (527—565), и сохранились лишь в фрагментах.45)

Константин I продолжал реформы Диоклетиана и в известной степени завершил их. Эта преемственность нашла свое выражение в дальнейшем усилении власти императора, в разделении военной и гражданской администрации, в расширении бюрократического аппарата, в финансовой политике, в прикреплении колонов к земле, ремесленников к их коллегиям, декурионов к их сословию и в дальнейшей законодательной деятельности.

Бюрократический аппарат становился все больше и многообразнее. Строгая иерархия рангов отделяла должностных лиц друг от друга. Высшим органом управления был sacrum consistorium при императоре.

Тетрархия была отменена. Поскольку в этой системе не принимались во внимание интересы сыновей императора, она служила поводом для губительных гражданских войн. Константин I расширил четыре существующие с правления Диоклетиана префектуры претория, ограничив и их деятельность гражданскими задачами. Тем самым оправдавшее себя территориальное и военное деление империи было сохранено, но без подчинения отдельных территорий императору или цезарю. Префект претория был теперь в своей области высшей инстанцией гражданского управления после императора.

Лишение префектур претория военных функций привело к назначению особых военных начальников, а следствием этого было возникновение должности высшего военачальника (magister militum), получившей с конца IV в. большое политическое значение. Один высший военачальник командовал пехотой, другой — конницей. Со времени правления Констанция II (337—361) в каждой префектуре было два таких военачальника. Высшей военной властью обладал особый военачальник при императорском дворе — magister militum praesentalis. С конца IV в. он стал самым могущественным лицом в имперском центральном управлении, смещал и назначал императоров, как это происходило при Рикимере (высшем военачальнике с 455 по 472 г.).

Военачальники стояли во главе постоянной армии (comitatenses); пограничными войсками (limitanei) командовали на отдельных участках границы особые полководцы (duces).46)

Деление на диоцезы было сохранено, к 12 существующим было добавлено еще два. Теперь Империя состояла из 117 провинций. Армия была доведена до 75 легионов и составляла теперь 400 тыс. человек.47) В 312 г. Константин I вновь провел монетную реформу. Новая золотая монета (солид) соответствовала своей реальной стоимости и сохранилась, хотя и при колебаниях стоимости золота, до конца Византийской империи.48) [17]

Отличаясь от Ранней империи в политическом, социальном и экономическом отношении, доминат опирался на традиции античного общества. Средства и методы управления домината были направлены на восстановление, стабилизацию и консервацию находящегося в упадке общественного строя.

Общий кризис античного рабовладельческого общества вызвал глубокие изменения и в области идеологии. Если в период рассвета рабовладения неодолимые различия между свободными и рабами идеологически заострялись и оправдывались, то в период упадка этого общества в его духовной жизни формируются представления, которые на первый план выдвигали различия между богатыми и бедными. В этом выражался начинающийся спад экономического и социального значения рабства. Однако это постепенное преобразование охватывало различные сферы идеологии не в одинаковой степени: наиболее консервативной оставалась сфера права. Хотя в позднеантичном вульгарном праве и произошли некоторые изменения, людей, как и прежде, делили на свободных и рабов.49)

Постепенно ослаблялась и идеологическая связь римских граждан со своим городом, со своей городской общиной. С упадком городов и изменением отношения между городом и деревней исчезло и ощущение принадлежности граждан к родному городу. Если раньше каждый человек в своем восприятии осознавал себя частью города как определенного целого, то теперь он все больше становился некоей самостоятельной величиной.50)

К этому присоединилось еще одно обстоятельство: в литературе эпохи Августа и в официальной пропаганде императоров господствовало представление о вечности Рима. Христианские же писатели проводили с IV в. идею о преходящести всего земного; под этим подразумевалась и преходящесть Рима. Притязание Рима на вечность христианская церковь перенесла на самое себя. В V в. поэты господствующего класса судорожно пытались сохранить, несмотря на все смуты и явления упадка, идею вечности Рима, распространяя уверенность в том, что Рим станет еще более сильным, преодолев все беды и невзгоды.51)

Вновь обрели значение идеи социальных утопий. В этом также проявилась идеология угнетенных, стремящихся к социальной справедливости людей. Большую роль играла надежда на возвращение золотого века. Тогда наступит вечный мир, мечи перекуют на орала. Мир восхваляется как высшее счастье людей.52) В стихотворении «О провидении божьем», восходящем, вероятно, к Просперу Аквитанскому и написанном в 415—416 гг., проводится мысль о равенстве людей, характерная для социальной утопии: «Мы, люди, все равны, равными рождаются богатый и бедный, короли и рабы. Наихудший и наилучший обретает один дар — жизнь».53)

Один из авторов «Historia Augusta», истории правления императоров, написанной около 400 г., также проводит в своем произведении идею вечного мира: «Провинциалу не придется вносить [18] аннону, вынужденные дары не будут использованы для оплаты наемников, римское государство получило бы тогда в свое распоряжение громадные сокровища, императору ничего не пришлось бы расходовать, а владельцам возмещать; он [император] в самом деле породил надежду на наступление золотого века. Тогда не будет больше военных лагерей, не слышен будет звук труб, не нужно будет ковать оружие, солдаты, терзающие теперь государство гражданскими войнами, поидут за плугом или займутся науками, станут учиться ремеслам и плавать по морям. И никто не будет больше убит на войне».54)

Христианский поэт Коммодиан (даты его жизни относят ко времени между второй половиной III в. и первой половиной IV в.) описывает упадок существующего общества, суд божий и возвращение золотого века. Богатые, пишет он, должны будут нести рабскую службу; кара грозит и богатым христианам, если они не раздадут свое имущество бедным.55)

Еще в середине V в. встречается отражение идеи о возвращении золотого века, который сравнивается с вечной весной человечества. Аполлинарий Сидоний описывает его как страну, где земли не являются частной собственностью и не подвергаются разделению (indiscriptos agros).56)

В это время распространились религиозные учения, обещающие освобождение от бренности мира, социальное преобразование в мире ином, на небесах, в вечной жизни после смерти. Подобным учением, которое вело к полному отказу от античного понимания мира и жизни, был гностицизм, распространившийся в поздней античности прежде всего в форме манихейства. Гностицизм стал наиболее последовательным и непримиримым врагом каждого учения, которое довольствовалось существующими порядками или пыталось найти какое-либо компромиссное решение. В качестве компонента религиозного движения эпохи поздней античности за освобождение угнетенных он был гуманистичен и прогрессивен постольку, поскольку выступал с требованием полного уничтожения и преодоления старого порядка. Однако гностицизм отрицал не только существующий мир, но и любой мировой порядок. Эта крайняя нигилистическая степень отрицания всего существующего преградила ему путь к дальнейшему развитию, тем более что целью его не было новое социальное устройство. Гностики утверждали, что земная жизнь как таковая является для человека рабством на чужбине. Спасение давало знание, познание (gnosis) того, что душа, проидя после смерти через враждебный космос, может достигнуть потустороннего царства света, полностью освободиться от земного рабства.57) В Поздней Римской империи гностики подвергались жестоким преследованиям.

Упадок основанного на рабовладении общества сопровождался в эпоху поздней античности упадком господствовавшей римской культуры и возникновением новых духовных течений, носителями которых были и народные массы. Культура господствующего класса стала постепенно отступать под натиском новых духовных сил [19] и терять свое положение гегемона в духовной жизни общества. Даже после того как она была ассимилирована высшими слоями провинций, она осталась культурой господствующего меньшинства. Народные массы провинций романизировались или эллинизировались лишь поверхностно. Древние народные культуры, веками подавляемые господствующей культурой Рима, вновь обрели свою значимость. По образу жизни, языку, институтам и формам художественного выражения эти древние культуры отличались от римской культуры. Идеология и культура римского общества все более превращалась в культуру «элиты», далекую от интересов и потребностей народных масс. Христианству, пишет Энгельс, «предстояло стать одним из революционнейших элементов в духовной истории человечества»,58) повлиявших на развитие этих древних культур.59) Уже в 197 г. христианский писатель Тертуллиан пишет о духовном обновлении, направленном против прежних установлений, против законов, господствующих в обществе, и всех старых порядков.60) В V в. христианство отвергло господствовавшее в античности понятие варварства и создало духовные предпосылки для совместного существования с варварскими племенами.61) Оно играло важную роль в этих новых течениях и социальных воззрениях народных масс, способствуя росту самосознания народов, подавляемых Римом. В образовании сект и сепаратистских церквей, в предпочтении собственного языка и своей литературы, в отказе от веры в незыблемость существующего порядка находила свое выражение борьба народных масс против идеологии и культуры господствующего класса.

Предпосылки к этому были созданы в эпоху домината. Если императоры тетрархии еще пытались сохранить старый традиционный римский культ и в последней грозной волне гонений 303—311 гг. вытеснить христианство из жизни общества, то в 313 г. Константин I признал христианство религией, обладающей равными правами с другими религиями, исповедуемыми в Империи.

Дело было не только в том, что прекратились преследования — такое постановление содержалось уже в эдикте о веротерпимости от 311 г. императора Галерия (305—311); соглашение 313 г. между Константином и императором Лицинием (307—324) ставило христианскую церковь в особо благоприятные условия. В ответ на это уже в 314 г. синод в Арелате (Арле) постановил, что христиане не должны впредь отказываться нести военную службу в римской армии.

Во многих городах воздвигались новые церковные здания. Клирики были освобождены от необходимости занимать муниципальные должности. В 314 г. римскому епископу был предоставлен в качестве резиденции Латеранский дворец. Церковь вошла в систему гражданского управления: решения епископов обрели юридическую значимость, даже если они выносились по светским делам. Освобождение рабов в церкви считалось законным, если оно подтверждалось епископом. Церкви было предоставлено право наследования. [20]

Тем самым была заложена основа того, к чему тщетно стремились императоры с начала III в., — создавалась прочная связь с политической идеологией, которая соответствовала интересам господствующего класса и вместе с тем шла навстречу идеалам, чаяниям и требованиям угнетенных классов. В то время подобная идеология могла возникнуть лишь в религиозной форме. Христианство создавало для этого наиболее благоприятные предпосылки, будучи само внутренне противоречиво, возникнув на высшей стадии общественных противоречий и вместе с тем стремясь, в отличие от гностицизма, к компромиссу.62)

Признавая христианство равноправной религией, Константин I руководствовался прежде всего политическими соображениями. Призыв церкви к смирению и послушанию, а также к поведению, достойному счастливой жизни в потустороннем мире, значительно ослаблял политическую борьбу угнетенных классов. Аналогичные обещания давали, правда, и другие конкурировавшие с христианством религии спасения, различные культы мистерий и гностицизм. Однако христианство имело перед ними одно важное преимущество — прочную и строгую церковную организацию, которую император мог использовать во внутриполитических интересах. Для этого ему нужна была прежде всего единая церковь; поэтому он и поддерживал ортодоксальный католицизм в борьбе против сект и сепаратистских церквей, например, против донатизма и арианства. В самом непродолжительном времени христиане стали занимать высокие почетные и государственные должности: консула в 323 г., префекта города Рима в 325 г. и префекта претория в 329 г.

В эпоху социальной революции при переходе от рабовладельческого общества к феодальному не сложилась ведущая материалистическая идеология, подобная тем, которые возникли в период формирования античного общественного строя в Греции или позже на ранней стадии капитализма. В рассматриваемую эпоху христианство не только пассивно приспособлялось к социальным изменениям, но в ряде случаев принимало активное участие в их возникновении.63) Оно преодолело идеологию античного полиса, античное мировоззрение и античное представление об образе человека. После того как в конце IV в. римско-католическая церковь превратилась в носительницу государственной религии Западной Римской империи, в ней стала складываться политическая идеология будущего господствующего класса феодализма.64)

Изменившиеся социальные условия, растущая эксплуатация колонов, свободных крестьян, ремесленников и рабов усиливали классовую борьбу поздней античности. Восстания в провинциях уже не носили прежний локально ограниченный характер. В них участвовали теперь не только колоны и рабы, но и широкие слои недовольного существующими порядками беднейшего, эксплуатируемого населения многих областей. В рамках все шире распространявшегося разбоя (latrocinium) стирались границы между действительно преступными грабителями и вооруженными [21] «партизанами», тем более что по римскому закону каждый, кто выступал с оружием в руках против римских «порядков», считался разбойником. Классовая борьба находила свое выражение в серьезных народных движениях на Востоке и Западе, и восставшее сельское население в ряде случаев требовало в отдельных местностях изменения характера собственности на землю и увеличения крестьянского права пользования за счет прав крупных землевладельцев.65)

Однако в конечном итоге силы этих народных движений иссякали в «перманентном мятеже» против римского государства, не способствуя возникновению новых феодальных отношений.66) Ограничиваясь при перечислении народных движений провинциями Западной империи, следует прежде всего остановиться на восстании багаудов в Галлии и Испании и циркумцеллионов (агонистиков) в Северной Африке. В восстаниях Фирма и Гильдона в Северной Африке, преследовавших личные цели, также участвовали народные массы, так как они надеялись тем самым улучшить свое социальное положение.

Сообщение изменено: aectann, 13 Январь 2010 - 19:07.

[aectann]

Циркумцеллионы составляли наиболее активную часть дона-тистской церкви в Северной Африке.67) Поскольку в донатистской. церкви действовали и антиримские тенденции, она встречала отклик во всех слоях североафриканского населения, недовольного господством Рима; к ним относились не только землевладельцы, горожане, сельские священники, но и многие представители кругов сельскохозяйственных производителей. Донатистская церковь не была едина по своему социальному составу; некоторые донатистские епископы были в известной степени связаны с римским правительством.

Борьба циркумцеллионов была направлена в первую очередь против ростовщиков, крупных земельных магнатов, чиновников и высшего клира католической церкви. Иногда они принуждали, господ освобождать своих рабов, не связывая, однако, с этим актом общее требование уничтожить рабство. Недовольство народных масс Римом использовал племенной князь берберов Фирм, призвавший в 372 г. местное население провинции Мавретания. Цезарейская к восстанию и ставший там королем. Согласно некоторым сообщениям, он стремился и к императорскому сану. Циркумцеллионы поддержали Фирма, но в 375 г. восстание было подавлено римскими войсками. Однако в 397 и 398 гг. в Северной Африке против римского господства поднял вооруженное восстание Гильдон, брат Фирма. Гильдон некогда находился на римской службе и занимал высокие командные должности, он был высшим римским военачальником в Северной Африке. В этом восстании он, как ранее его брат, опирался в первую очередь на циркумцеллионов и на берберские племена, селившиеся в пограничных областях. Обещая перераспределить земельные владения, Гильдон стремился привлечь всех недовольных Римом. Его сторонники получили земли, конфискованные у крупных римских землевладельцев; впрочем, и сам он стал одним из крупнейших [22] землевладельцев Северной Африки. В 398 г. это восстание было также подавлено римскими войсками.68)

Подавление восстания Гильдона нанесло циркумцеллионам тяжелый удар, однако волнения среди них не приостановились. И в последующие годы классовые противоречия определяли социальную ситуацию. Римскому правительству Северной Африки стоило большого труда отменить после подавления восстания Гильдона проведенное им перераспределение земельной собственности и восстановить прежние порядки. Католический епископ Гиппона Августин (354—430) требовал в своих посланиях и проповедях строгой кары и мер государственного принуждения по отношению к циркумцеллионам.69) Высокие денежные штрафы, конфискация имущества, лишение права завещаний, телесные наказания и принудительные работы должны были заставить их и других донатистов вновь признать римские «порядки». Подобными мерами принуждения движение донатистов, а с ним и циркумцеллионов было в 411—414 гг. в значительной степени подавлено. Однако следы этого движения и отдельные группы его сторонников сохранялись в период господства вандалов и позже, когда Византия вновь отвоевала у вандалов Северную Африку.70)

Народное движение багаудов возникло в Галлии уже в первый год правления Диоклетиана.71) Оно было вскоре подавлено соправителем Диоклетиана Максимианом, однако с 407 г. вновь обнаружилось в Галлии. Сначала центр движения находился в мало романизированной Арморике (Бретань с прилегающей территорией) и в области устья Луары. Подавляемое время от времени, оно постоянно возрождалось. На последней своей стадии оно распространилось и на северо-западную Испанию. Множество колонов и беглых рабов присоединилось к багаудам. Они захватывали земли крупных магнатов и кое-где создавали свои деревни, в которых жили как свободные крестьяне.72) В 454 г. вестготское войско уничтожило испанских багаудов; с этого времени источники не упоминают и о галльских багаудах.

Римский христианский писатель Сальвиаы из Массилии характеризует в своем труде «О божьем правлении» (середина V в.) движение багаудов, подвергая при этом резкому осуждению римское господство в Галлии: «Теперь я поведу речь о багаудах, которые, будучи обездолены, унижены и погублены дурными и жестокими судьями, лишившись права римской свободы, утратили и честь римского имени. Мы обвиняем их самих в их несчастье, позорим их названием, нами же придуманным, называем мятежниками, отверженными обществом людьми тех, кого сами принудили стать преступниками. Ибо что же заставило их стать багаудами, если не наша несправедливость, не злодеяния судей, не проскрипции и грабежи тех, кто превратил взимание государственных повинностей в источник собственного дохода, а налоговый реестр в средство своекорыстной добычи?.. Так случилось, что люди, которых душили и губили грабители-судьи, уподобились варварам, потому что им не позволили быть римлянами».73) [23]

Эти народные движения имели большое политическое значение. Они не только сотрясали римское государство, но лишали устойчивости и устаревшие отношения собственности. Смести, уничтожить античное рабовладельческое общество и все еще олицетворявшее его государство они не могли; их самих, а затем и Западное Римское государство вместе с приходящей в упадок старой системой эксплуатации, уничтожили силы, которые пришли извне.74)

К концу II в. у германцев впервые сложились стабильные племенные союзы, явившиеся для Римской империи значительно более серьезной опасностью, чем прежние мелкие племена, которые часто сражались друг с другом. К этим племенным союзам принадлежали алеманны, осевшие к югу от Майна, франки на Нижнем Рейне, саксы на Нижней Эльбе, вандалы на Балканах к северу от Дуная на территории Паннонии и готы к северу от устья Дуная на Черном море. Ряд больших племен — хатты между средним Рейном и притоками Везера, и бургунды на верхнем и среднем Майне — остались вне таких союзов.75) Сарматы образовались из племен, происходивших из Средней Азии; значительными сарматскими племенами, доставлявшими много неприятностей римлянам, были роксоланы и языги.

Их концентрированный натиск привел в III в. к серьезным территориальным потерям римлян: в Верхней Германии и Реции в 258—259 гг. была полностью потеряна область между верхне-германско-ретийским лимесом, Рейном и Дунаем, а в 270 г. после непрерывных нападений дакских, германских и сарматских племен пришлось отказаться от богатой провинции Дакии. В 70-х годах III в. алеманны и франки совершили ряд серьезных вторжений в Галлию.76)

С 350 г. алеманны и франки стали все чаще нападать на границу на Рейне.77) В отличие от прежних набегов для захвата добычи, теперь эти племена пытались осесть на левом берегу Рейна и возделывать захваченную землю. Однако в это время германцы могли длительно занимать римскую территорию только в качестве федератов, так как Рим был еще достаточно могуществен, чтобы воспрепятствовать образованию самостоятельных поселений варваров. В течение 352—355 гг. алеманны и франки разрушили около 45 городов и городских поселений, в том числе Страсбург, Мец, Шпейер, Вормс, Майнц, Висбаден, Бинген, Андернах, Бонн, Нейс и Colonia Ulpia Traiana близ Ксантена. Алеманны захватили Эльзас, Пфальц и Рейнгессен; салические франки — область батавов на нижнем течении Рейна. Множество сельских вилл римлян было уничтожено.

В 355 г. император Константин II назначил цезарем Юлиана, будущего императора (361—363), и поручил ему восстановить границу на Рейне. К тому времени франки разграбили также и Кельн. В 356—358 гг. Юлиану удалось оттеснить алеманнов и франков за Рейн. В 357 г. он победил алеманнов в битве при Аргенторате (Страсбург) и взял в плен их предводителя Хнодомара. В 358 г. [24] он выступил против салических франков на нижнем Рейне и перевел их в статус федератов. По мирному договору с алеманнами им надлежало отпустить 20 тыс. жителей римских провинций, взятых ими в плен при набегах. В 378 г. алеманны вновь потерпели тяжелое поражение при Аргентарии (близ Кольмара в Эльзасе). К началу V в. Западная империя подвергается сильным нападениям германцев. В 401 г. вандалы и аланы (последние иранского происхождения) утвердились в Реции; в конце того же года в Северную Италию вторгся король вестготов Аларих (около 390—410) со своими полчищами. По приказу высшего военачальника Западной империи Стилихона, вандала по происхождению, в Италию для подкрепления были стянуты стоящие на Рейне пограничные войска; Стилихон принудил Алариха снять осаду Милана и нанес ему поражение в 402 г. в битве при Полленции (Полленцо). В 403 г. Аларих был вновь побежден Стилихоном под Вероной и вестготы вернулись в Иллирик.

В 405—406 гг. другие германские племена, в том числе остготы, вторглись под водительством своего племенного вождя Радагайса в Северную Италию, но потерпели в 406 г. сокрушительное поражение в сражении со Стилихоном у Фезулы (Фиезоле близ Флоренции).

Однако в 407 г. положение в римской Галлии коренным образом изменилось и не в пользу римлян. В новогоднюю ночь с 406 на 407 г. вандалы и свевы перешли Рейн в его среднем течении; захватив многие города Галлии, они дошли до Пиренеев. За этими племенными союзами следовали бургунды, которые, однако, остановились близ Рейна. Теперь в Галлии больше не было римской армии, способной оттеснить германцев и аланов. Это вторжение новых народов в Галлию было уже необратимым. Более того, в 409 г. вандалы, аланы и свевы двинулись в Испанию и осели там. Западной империи пришлось смириться с тем, что кроме живущих в Иллирике вестготов другие племена и племенные союзы также требовали права поселения на территории Империи.78)

Сильная римская армия еще стояла в Британии. Там в 407 г. римские войска провозгласили императором Флавия Клавдия Константина (407—411). В исторической литературе его называют Константином III. Он перебросил свои отряды в Галлию, победил вторгшихся варваров и с трудом восстановил границу по Верхнему Рейну. Галло-римская и испано-римская знать перешла на его сторону. В Британии осталось лишь несколько отрядов локальной милиции. Западноримский император Гонорий (395—423) был вынужден признать Константина III соправителем, однако, вскоре он нарушил договор и победил Константина III под Арлем.79)

В 408 г. Гонорий по настоянию антигермански настроенной придворной знати казнил Стилихона; это было чревато серьезными Последствиями для обороноспособности Западной империи. В том же году Аларих во главе вестготов снова вторгся в Италию и осадил Рим. Город освободился от осады, уплатив огромную [25] контрибуцию. В 409 г. Аларих вторично осадил Рим; при третьей осаде 24 августа 410 г. «вечный город» пал и перешел во власть варваров. В течение трех дней город подвергался разграблению; впрочем, вестготы вели себя так же, как в свое время римляне. С богатой добычей Аларих и его войско направились в Южную. Италию, уводя в плен сестру Гонория Галлу Плацидию. В конце 410 г. Аларих умер и был похоронен близ Козенцы в Калабрии. С этого времени, по словам восточноримского историка Зосимау империя стала «резиденцией варваров».80) Ориенций, скорбя о судьбе Галлии, писал: «Вся Галлия дымилась, как гигантский костер».81) Когда Рим был взят, Иероним сокрушался: «Увы, мир рушится».82)

Завоевание Рима вестготами послужило Августину поводом приступить к труду «О граде божием» («De civitate Dei»). В этом произведении Августин сопоставляет значение католической церкви и Западно-Римского государства. Поскольку все земное преходяще, преходит и Рим; вечно лишь царство божье, представляемое на земле церковью. Этим Августин отвечал на сетования тех, кто видел в захвате Рима вестготами кару за пренебрежение к старым богам, за принятие христианства. Вместе с тем этот труд Августина был началом подготовки постепенного отделения церкви от гибнущего римского государства.83)

В буржуазных историко-теоретических исследованиях не ставится проблема революции при переходе от рабовладельческого строя к феодализму, от античности к средневековью. В буржуазной историографии вся проблематика сводится к отношению между континуитетом и дисконтинуитетом. Однако революционная эпоха никогда полностью не уничтожает предшествующую культуру и не является следствием абсолютного дисконтинуитета. Рассматриваемая здесь эпоха социальной революции — исторический процесс, в ходе которого на протяжении 400 лет происходит преобразование экономического базиса и его надстройки, процесс, в который вплетены и эволюционные элементы. В классовом обществе при смене одной формации другой тотального дисконтинуитета вообще быть не может. В настоящее время в буржуазной историографии господствуют более или менее отличающиеся друг от друга варианты теории континуитета, некогда осторожно сформулированной Н. Д. Фюстель де Куланжем84) и затем остро поставленной А. Допшем.85)

В статье «Проблема революции в свете античной истории» А. Хейс86) рассматривает несколько периодов, исследуя их под углом зрения революционных изменений. Гибель римской республики определяется как революция, причем автор основывает свою концепцию на теоретических положениях Т. Моммзена. Позднюю античность Хейс оставляет по принципиальным соображениям, вне этой проблематики. В своей работе «Расцвет и упадок Римского мира»87) Хейс придает большое значение возникновению римской императорской власти. Рассматривая проблему только с историко-правовой точки зрения, Хейс решает проблему [26] революции следующим образом: «Революция — это отрицание права, поскольку оно всегда имплицирует реальный порядок. С правовой точки зрения революция невозможна».88) Однако здесь речь может идти только об отрицании существующего права, так как революционный класс, захватывая политическую власть, создает новое действующее право, которое частично может использовать старые правовые нормы.

В ряде других новых работ буржуазных историков древнего мира, таких, как «Социальная история Рима» Г. Альфельди,89) «Континуитет и дисконтинуитет при переходе от античности к средневековью» Хр. Мейера,90) в работе П. Э. Хюбингера, напечатанной в опубликованном им сборнике «Крушение культуры или континуитет при переходе от античности к средневековью»,91) проблема революции при переходе от античности к средневековью вообще не ставится и всячески обходится. В лучшем случае эти авторы усматривают в изучаемый период распад структур, континуитет в процессе изменения, отчуждение римской государственной власти от определяющих основу общества слоев и т. п. Главными носителями континуитета являются в этих концепциях германцы и христианская церковь. В частности подчеркивается, что германцы, поселившиеся в Галлии, Испании и Италии, не уничтожили античную культуру и что непрерывный эволюционный переход к средневековью происходил в виде постепенного изменения культуры. Следует сказать, что абсолютизация противоречия между континуитетом и дисконтинуитетом методологически вообще мало плодотворна. Революционная эпоха создавала диалектическое единство противоречий, в число которых входят также континуитет и дисконтинуитет. Эти противоречия подчинены изменению общественного строя. Частичное влияние античных порядков, известная преемственность в личном составе господствующего класса на стадии перехода от рабовладельческого общества к феодализму, сохранение ряда культурных традиций античности и функционирование некоторых государственных институтов не исключает революцию, в результате которой внутри классового общества, на обломках старого порядка создается новое общество. Этому изменению общественного строя были подчинены и германцы, и христианская церковь. Частичный континуитет присутствует в каждой революции, происходящей в классовом обществе, но этот частичный континуитет подчинен дисконтинуитету общественного строя.92)

Ряд других историков усматривает в переходе от античности к средневековью лишь проблему периодизации.93) Так, Ф. Виттингхоф считает недопустимым применять здесь понятие революции, поскольку в эпоху поздней античности не было ни «современного сознания», ни «революционной воли».94) И. Фогт также считает, что в этом переходе господствовали континуитет и эволюционное изменение.95)

Не подлежит сомнению, что по политической организованности народных масс, стадии классовой борьбы, уровню [27] политического сознания борющихся масс докапиталистические революции, с одной стороны, и революции буржуазные и буржуазно-демократические, с другой, резко отличаются друг от друга.96) Однако социальной революции не следует противопоставлять субъективный фактор, который проявляется прежде всего в зрелости политической революции. Во всемирно-историческом аспекте развитие революции идет от низшего к высшему, и в эпоху докапиталистических революций не следует искать классовое сознание и политическую организованность народных масс, присущие революциям буржуазным. Политическая революция, в ходе которой решается известный вопрос «кто кого», является, подобно революции в области культуры и другим аспектам революции, составной частью всеохватывающей социальной революции и «входит в это более широкое понятие как пример революционного переворота, при котором наряду с вторжением в отношения собственности решается также вопрос и о политической власти».97) Именно об этом писал Маркс в работе «Критические заметки к статье "Пруссака" "Король Прусский и социальная реформа"», опубликованной в конце 1844 г.98)

В гибнущем общественном порядке, в разлагающихся античных отношениях собственности возникали зародыши и элементы новых социально-экономических отношений. Историк обнаруживает их также и в том, что такие понятия, определяющие античную форму собственности, как dominium и proprietas, теряют свою точность и становятся расплывчатыми, в результате чего всегда резко различаемые в классическом римском праве понятия собственности и владения начинают сливаться. На изменения в социальной и экономической сфере указывает и постепенное исчезновение ответственности господина за юридические сделки его рабов, совершаемые в пределах пекулия.

В период упадка рабовладельческого общества большое значение обретает прекарий, получающий характер договора — договора о пожаловании, объектом которого становится и земля. Поскольку собственник земли, пожаловавший ее в прекарий, был заинтересован в том, чтобы пожалованная им земля оставалась у прекариста, он требовал ее возвращения только при несоблюдении условий договора. Это прекарное, или, как оно называется в остготских источниках Италии, либеллярное, владение уже не рассматривается как пекулий. Прекарное владение считается possessio.

Позднеантичные правовые источники свидетельствуют и об упадке старого римского института аренды и найма — locatio — conductio.

Усиливается личная зависимость вольноотпущенников от освободивших их лиц и от их фамилий — зависимость, которая предвосхищает уже отношения более позднего времени и скрепляется договором. Зачатки феодальных отношений обнаруживаются и в позднеантичном колонате, хотя он еще не является феодальным институтом. Такие же элементы будущих форм господства-[28]подчинения проявляются и в росте патроциния и налогового иммунитета крупных земельных магнатов. Несмотря на то что разделение и дифференциация свободных соответственно их социальному положению обретает все большее значение, в правовой теории деление людей на свободных и рабов остается без изменения.99)

Однако все эти зачатки или элементы новых отношений до полного упадка рабовладельческого общества еще связаны с его господствующей структурой; они еще не могут свободно развиваться, еще не становятся господствующими связями или отношениями общества. До тех пор пока существует Западно-римское государство и социально-экономические отношения, которые в нем воплощены, новые элементы остаются в зачаточном состоянии. Лишь после гибели Западной Римской империи открылся путь для полного развития этих элементов нового. Так продолжалось до VIII в., и только тогда новые общественные отношения в Западной Европе стали необратимыми. [29]

[aectann]

Глава 2.
Вестготы и империя. Образование Вестготского королевства в Галлии

Из всех германских племен готы сыграли наиболее значительную роль в судьбах Римского государства. Они нанесли в III—V вв. тяжелые удары по Империи. Многие римские императоры в IV—V вв. в ознаменование побед над ними носили почетное звание Goticus. В сражении с готами погибли два римских императора. Готы опустошили ряд римских провинций на Востоке и на Западе, а также Италию, разгромили столицу Империи. Вестготы основали первое варварское королевство на римской территории, а остготы создали первое варварское королевство в самой Италии.

Подобно другим варварским племенам, участвовавшим в Великом переселении народов, готы до своего непосредственного столкновения с Империей в течение ряда веков находились на периферии античной цивилизации. Традиционная версия происхождения готов, согласно которой их прародиной считали южную Швецию, имеет своих приверженцев до нынешнего времени,1) но рядом исследователей подвергается сомнению.2) Во всяком случае на рубеже новой эры готы находились на Одере по соседству с владениями короля Маробода, а в I—II вв. н. э. жили на Висле. К готским памятникам этого периода относили остатки оксывской культуры, однако последнее время их принадлежность готам оспаривается. По мнению Р. Хахманна, готов следует связывать с пшеворской культурой (ее мазовецким вариантом). Скудные данные нарративных и археологических памятников позволяют считать, что готы занимались земледелием. Они имели королей, власть которых была значительной по сравнению с властью правителей других германских племен. Возможно, что уже в это время имели место спорадические торговые контакты с римлянами.3) Из Повисленья готы с конца II в. стали переселяться на юг, к Черному морю. По какому пути они двигались, по Двине и Днепру, или по Дунаю, остается неясным.

Во время переселений к готам, очевидно, присоединялись и в дальнейшем сливались с ними другие этнические группы. Готы расселились на обширной территории юга России от Дона до Дуная. С III в. заметно разделение на две основные группы [30] готских племен — остготов (грейтунгов) и вестготов (тервингов). Первые находились на Днепре и в середине IV в. при короле Эрманарихе образовали обширный племенной союз, в зависимости от которого находились сарматские, аланские и иные племена (вплоть до Кавказа на востоке) и чудские племена на севере.

Вестготы занимали территорию между Днестром и устьем Дуная, области нынешней Молдавии, Буковины, восточной Румынии. Их соседями на востоке были остготы, на западе — вандалы и римская провинция Скифия, на севере — гепиды и скиры, на юго-востоке и юге — Боспорское царство. Очевидно, в конце III в. при остготском короле Остроготе вестготы были уже независимы от остготского племенного союза.

Между готами и Римом в III в. шла перманентная война. Готы вместе с другими варварами совершали сухопутные и морские походы против Империи, опустошая ее провинции на Балканском полуострове и в Малой Азии. Борьба велась с переменным успехом. В 255 г. вестготы захватили Дакию. Но Клавдий II (268—270) в битве при Наиссе нанес готам и бастарнам жестокое поражение. Варвары потеряли свой флот. Римляне захватили множество пленных, которые оказались на положении рабов и колонов в римских провинциях. Аврелиан (270—275) перенес борьбу на территорию противника. Он одерживал победы над готами, потерявшими своего короля. Но тяжелое внутреннее и внешнее положение Империи (восстания в Галлии и проч.) не позволило императору воспользоваться плодами побед. Если Фракия и Мезия были освобождены от варваров, то Дакию римляне принуждены были окончательно очистить.

С конца III в. вестготский племенной союз укрепился. Вестготы нанесли поражение бастарнам и карпам, переселившимся после этого на римскую территорию. Отношения готов с Римом становятся более тесными.4)

Вестготы стали выступать в роли федератов Империи, участвовать в усобицах, происходивших в римском государстве. Так, в конце 90-х годов III в. готские федераты были использованы Максимином в военных действиях против персов. Однако служба в качестве федератов перемежалась с военными столкновениями. В 315 г. Константин воевал против готов на Дунае и укрепил дунайскую границу. Он принял тигул Goticus maximus. Вестготы оставались федератами Империи и в 324 г. участвовали в битве при Хризополисе на стороне Лициния против Константина. В 328 г. Константин построил мост на Дунае и продолжал вести военные действия против готов. В 332 г. он нанес поражение готам, пытавшимся захватить земли сарматов между Тиссой и Дунаем. После этого готы вновь признали себя федератами. Был заключен договор: готы должны были ежегодно получать от римского правительства продовольствие и деньги, обязуясь в свою очередь предоставлять Империи вспомогательные войска, нести сторожевую службу на Дунае. В 348 г. во время преследований у готов христиан часть вестготов, возглавленная арианским [31] епископом Ульфилой, нашла убежище на территории Империи. Константин поселил их в Нижней Мезии, где они в дальнейшем занимались скотоводством (Gothi minores). Готы-авдиане были изгнаны из готской земли и поселились близ Антиохии и на Евфрате. Другая оставившая территорию готов христианская община поселилась во Фракии (Gothi confessores).

В середине 60-х годов IV в. положение на дунайской границе вновь обострилось. Когда произошло восстание Прокопия, готы послали ему на помощь 3 тыс. человек, но этот отряд был окружен и взят в плен римскими войсками. Валент в 367—369 гг. дважды переходил через Дунай и углублялся на территорию вестготов. Но решающего успеха он, очевидно, не добился. В 369 г. в результате переговоров между римским императором и вестготским «судьей» Атанарихом был заключен мир. Дунай признан был границей между Империей и вестготами. Рим как бы признал суверенитет готов. Они перестали быть федератами, а Империя прекратила платить им аннону. Около 370 г., когда у готов развернулась борьба за власть между Атанарихом и другим вождем Фритигерном и римские войска оказали поддержку последнему, Фритигерн принял христианство. Еще до гуннского вторжения значительная часть готов, испытывавшая нужду в продовольствии,5) отпала от Атанариха. После того как гунны в 375 г. нанесли поражение остготам и держава Эрманариха распалась, гунны повели наступление далее на запад. Вестготы после непродолжительного сопротивления отступили: Атанарих ушел с частью соплеменников в Трансильванию, Фритигерн с другой частью вестготов получил в 376 г. разрешение римских властей поселиться на территории Фракии. К вестготам здесь присоединилось родственное им племя тайфалов. Таким образом, уже в III—IV вв. вестготы оказывали существенное и разнообразное воздействие на ход исторического развития Римского государства. Характер взаимоотношений между данными двумя политическими образованиями определялся соотношением сил. То варвары опустошали римские территории и захватывали военную добычу, получали дань от римлян, то упрочение Империи давало ей возможность частично истреблять варваров, обращать пленных в рабов и колонов. Относительное равновесие сил вело к тому, что варвары, остававшиеся на своей территории, принимали статус федератов. Но во всяком случае вестготские племена оставались потенциальными противниками Империи. Римские провинции были для них объектом грабежа, а при благоприятных обстоятельствах и территорией для поселения.

Об общественном, строе готов во II—IV вв. источники позволяют составить лишь самое общее представление. Не вызывает сомнений, что готы занимались плужным земледелием и скотоводством, хотя трудно определить удельный вес того и другого в экономике. Деревни вестготов в IV в. — это поселения оседлых земледельцев. Среди орудий труда Черняховской культуры обнаружены железные наральники, серпы. В домах имелись ямы для [32] зерна. Помол зерна осуществлялся с помощью каменных круглых жерновов и каменных ручных мельниц.6)

Следует отметить, что при переводе библии на готский язык Ульфила не имел нужды в использовании греческих терминов для обозначения важнейших понятий, относящихся к земледелию: соответствующие слова имелись уже в готском языке. Для ряда античных авторов готы в IV в. — земледельцы.7) Но скотоводство продолжало играть весьма важную роль в их жизни. Косвенным свидетельством значения скотоводства могут служить данные об употреблении термина faihu (скот) в готском языке и ряда производных от него выражений.8) По сообщениям Иордана, вестготы, поселенные в Нижней Мезии, занимались скотоводством.

У вестготов существовало ремесло. Археологические памятники свидетельствуют о существовании в Поднестровье в IV в. как домашнего производства (лепная керамика, прядение и ткачество), так и собственно ремесла, особенно металлообработки, ювелирного дела, гончарного производства.9) Готы строили корабли, умели пользоваться осадными машинами. Развитию ремесла у готов в значительной мере способствовало их общение с античными городами Северного Причерноморья и Подунавья, наличие пленных из римских провинций.

В хозяйственной жизни готов известную роль играла торговля. Из Империи готы получали вино, соль, оливковое масло, оружие, украшения, одежду. Объектами экспорта были, главным образом, рабы, скот, кожи. Торговля была уже в основном денежной. О существенной роли торговли для готов свидетельствует тот факт, что в мирный договор между Атанарихом и Валентом в 369 г. было включено специальное условие об эмпориях на Дунае, где готы могли бы торговать с римлянами. Но было бы неверно преувеличивать значение торговли для варваров: ее объектами в обычное время были предметы роскоши и рабы.

О формах хозяйственной организации готов нет каких-либо прямых данных. Некоторые исследователи высказывали предположение, что готы представляли собой «слой господ», от которого зависело покоренное иноэтничное население, что в IV в. имелись уже вотчины.10) Но эти утверждения не подкреплены данными источников и не согласуются с теми сведениями о социальной структуре готов в IV в. и в первое столетие их жизни на территории Империи, которыми мы располагаем.

В вестготском обществе накануне гуннского вторжения были еще сильны родовые связи, но определить ступень развития родо-племенного общества у вестготов этого периода трудно из-за скудости и расплывчатости данных источников. Античные авторы, говоря о готах, как и о других варварах, употребляли термин sibja для обозначения всей группы племен, именовавшихся готами. Ульфила переводил греческие термины род (γένος), племя (φυλή) одним словом — kuni. Родство обозначалось термином [33] sibja. Примечательно, что в готском языке имеется большое числа производных от названных двух терминов.11) «Мученичества св. Саввы» (IV в.) свидетельствует, что для вестготской деревни этого периода характерен был дух солидарности и взаимопомощи. Жители деревни воспринимают преследуемых христиан-односельчан как своих родственников. Известно, что у вестготов лишь в VI в. было запрещено преследовать родственников-соседей за преступления, совершенные их родичами.

Судя по лингвистическим памятникам, большое место в общественной жизни занимали вопросы наследования имущества. Однако на каком этапе находился процесс формирования земельной собственности, определить невозможно. Во всяком случае у готов не сформировалась еще собственность аллодиального типа. Еще и в конце V в. у готов сохранялись некоторые ограничения в праве наследования земли.

Структура вестготского общества в этот период проста: она в основном совпадала с той, которая присуща германцам времен Тацита. Различались рядовые свободные и знать. Рядовые свободные (plebs) еще полноправны. Имелись среди них обедневшие люди, не располагавшие имуществом,12) возможно, становившиеся наемными работниками, но вряд ли этот слой был значителен. Знатные люди (nobiles, optimates, ευ γεγονοτας) играли более важную роль в общественной жизни. Из знатных родов избирали королей; знатные лица возглавляли военные отряды во время войны, выступали в качестве послов во внешних сношениях. Они, по-видимому, обладали большим имуществом. Состоятельность являлась уже чертой, определявшей социальный вес свободного человека. Неимущий рассматривался как человек, который не может играть существенной роли в общественных делах. Можно, полагать, что знатные владели большим числом рабов, скота, может быть имели и больше земли, чем рядовые свободные. Но нет данных, что знать в IV в. — это юридически оформившийся особый слой населения. Короли и вожди имели военные дружины.

Рабы представляли собой важную часть имущества свободных готов. О способах хозяйственного их использования сведений нет.. Можно полагать, что главную роль в производстве играли не рабы, а рядовые свободные люди и вольноотпущенники. Наряду с готами на территории Дакии и после ухода римлян находилась часть местного городского и сельского населения.13)

У античных авторов сложилось представление о готских племенах как об этническом целом. Территория, которую они занимали, именовалась «Готия». Совокупность вестготских племен обозначалась как natio, populus, εθνος. В готском языке имелись свои термины для обозначения народа — рiuda, Gulpiuda. Прочного единства и общего управления у вестготских племен не было. Вестготские племена объединялись лишь тогда, когда готовились к войне с общим сильным противником, да и то не всегда. Отдельные племена возглавлялись должностными лицами, которые [34] обозначались античными авторами как primates, riyeuoveg cpotaov, reges, duces. Это старейшины племен, военные вожди, короли. Вероятно, у одних вестготских племен уже возникла королевская власть, другие возглавлялись еще старейшинами, и короли у них избирались на время войны. Более обширными, чем у других известных нам вестготских вождей, были полномочия Атанариха. Античные авторы именовали его королем (rex, βασιλεις), а также судьей (iudex, δικαστής). Он выступал в качестве военачальника, руководил внешними сношениями и обладал судебными полномочиями. По мнению Г. Вольфрама, Атанарих имел полномочия «народного короля» (thiudans). Его власть распространялась на весь вестготский народ.14) Заметны зачатки наследственности королевской власти. Существовал совет старейшин; роль общего народного собрания выражена слабо, но оно существовало, и вопросы войны и мира, переселения на новую территорию, избрания короля относились к его компетенции.

Основой военной организации вестготов было ополчение всех свободных людей. Войско делилось в соответствии с десятичным принципом на тысячи и сотни.15) В некоторых случаях готы привлекали в качестве вспомогательных войск иные племена за соответствующую плату.

Известным показателем уровня социального развития вестготов и степени влияния на них римской цивилизации может служить распространение христианства. К 70-м годам IV в. верхушка вестготского общества была еще в основном языческой, но часть рядовых готов, некоторые вожди и члены королевских домов приняли христианство.

Таким образом, к концу IV в. вестготское общество достигло наиболее высокого уровня социального развития, возможного при родоплеменном строе. Тесное общение с римским провинциальным миром ускоряло разложение родовых отношений у готов. Развитие ремесла, появление имущественной дифференциации, зачатки наследственной королевской власти, распространение христианства и появление письменности — показатели глубоких сдвигов, происходивших в вестготском обществе. Но все это не означало еще ни утверждения аристократического строя, ни появления, вотчины и государства.

* * *

Еще до перехода через Дунай основной массы вестготов во главе с Фритигерном и Алавивом (примерно 8 тыс. воинов, а всего около 40 тыс. душ) к римлянам перешла группа вестготов под руководством Свериды и Колии. Готы должны были поселиться в различных частях диоцеза Фракии, возможно на запустевших территориях. Вскоре после вступления на территорию Фракии готы подняли восстание (377 г.). К вестготам Фритигерна присоединились вестготы Свериды и Колии, отряд остготов во главе [35] с Алатеем и Сафраксом, а также отряды гуннов и аланов. К восставшим примкнули беглые рабы и рабочие горных рудников Фракии. Фритигерн потребовал от Империи предоставления вестготам всей Фракии «со всем скотом и плодами».16) В 378 г. произошла битва при Адрианополе, в которой римляне потерпели полное поражение, император Валент погиб. Готы пытались, но безуспешно, захватить Адрианополь и Константинополь, опустошили Фракию, Македонию, захватили ряд городов. Полководец Феодосий, присланный в 378 г. из Западной Римской империи Грацианом и ставший в 379 г. императором, сумел стабилизировать положение на полуострове. Он пополнил войска рекрутами из местного населения, привлек на свою сторону часть самих готов, предложив им выгодные условия для службы в римском войске. В 382 г. был заключен мир с вестготами. Им была предоставлена для поселения Фракия. Готы сохраняли свое право, управлялись своими вождями, были свободны от налогов, но должны были поставлять Империи войска в качестве федератов. Значительный вестготский военный отряд под командованием Алариха был использован Феодосием для борьбы против претендента на римский престол Евгения в 394 г. Среди вестготов еще ранее возникли две группировки, занимавшие противоположные позиции по отношению к Империи: сторонники сохранения мира (Фравитта) и приверженцы войны (Эриульф). После смерти Феодосия (395 г.) вестготские федераты, возглавленные Аларихом, подняли восстание. Военные действия вестготов в последующие годы происходили в сложной обстановке внутренней политической борьбы в Восточной империи и противоречий между Восточной и Западной империями. Вестготы опустошали Балканский полуостров, захватывали и грабили крупнейшие его города. Экспедиции западноримского полководца Стилихона на полуостров оказались безрезультатными из-за нежелания руководителей Восточной империи допустить усиление влияния Стилихона на Востоке.17) Константинополь противился, в частности, включению восточной Иллирии в составг Западной империи.

В 397 г., после того как Аларих вторгся в Эпир, восточноримское правительство добилось заключения мира с готами. Аларих должен был получить деньги и высокий пост в римской администрации (очевидно, magister militum per Illiricum). Эту должность Аларих, по-видимому, использовал для того, чтобы снабдить готов оружием из римских арсеналов. В 401 г. Аларих покинул Восточную империю и вторгся в Италию.

Пребывание вестготов в течение четверти века на территории Восточной империи обнаружило подлинное соотношение сил между опаснейшим среди варваров противником Империи и Римом и основные тенденции политики вестготов по отношению к Империи, которые были в дальнейшем реализованы уже на Западе.

Относительно целей вестготов и их программы в исторической литературе высказывались различные взгляды. Существует мнение, что главным мотивом, определившим действия вестготов, [36] включая период правления Алариха, был гуннский принцип грабежа.18) С точки зрения некоторых исследователей, действия вестготов на полуострове — это «классовая война, восстание эксплуатируемых масс...». Их целью было уничтожение римского общества.19) Вестготам уже во время пребывания в Восточной империи якобы была присуща «национальная идея», которая в начале V в. нашла четкое воплощение в «национальной правительственной программе Атаульфа», первоначально стремившегося уничтожить Рим и заменить его Готией.20) Продолжавшаяся в течение веков борьба с варварами, в частности с готами, опустошительный характер готских вторжений создавали у современников представление о сознательном намерении готов уничтожить Империю.21) Но для суждения по этому вопросу решающее значение должно принадлежать оценке реальных фактов, прежде всего действий варваров. Подняв в 377 г. восстание, Фритигерн потребовал передачи готам всей Фракии «со скотом и плодами». Добавление относительно скота и плодов, очевидно, объясняется тем, что готов не удовлетворяли запустевшие земли. Согласно мирному договору 382 г. готам действительно была предоставлена территория во Фракии, причем предполагалось, что они приступят к возделыванию этой земли.22) Мирные переговоры в 397 г. снова привели к уступке готам территории с расширением полномочий их вождя. Таким образом стремление осесть в определенной области внутри Империи, сохранив свою собственную внутреннюю организацию и управление, — черта, характерная для политики готов в рассматриваемый период. Подобное стремление не исключало, однако, а наоборот предполагало свойственную варварскому обществу готовность к экспансии за счет соседей с целью захвата также военной добычи, когда складывались для этого благоприятные условия. Определенная часть готской знати и дружинников шла по другому пути — переходила на службу к Империи, отрываясь от своих соплеменников, как, например, Фравитта, Модарес, Гайна. Все это было проявлением процесса варваризаций римской армии. Но гораздо большее значение для судеб Империи имели ее отношения с теми варварами, которые оставались этнически консолидированным и политически самостоятельным целым. Такую самостоятельность сохраняли на протяжении всего рассматриваемого периода вестготы Фритигерна, Алавива и Алариха. Факты не дают оснований преувеличивать сплоченность вестготов в это время и говорить о наличии у них некоего национального самосознания. В ряде случаев отдельные группы вестготов не участвовали в борьбе против Империи или даже переходили на службу к римлянам и воевали против соплеменников. Но сплоченность вестготов, находившихся на Балканском полуострове, по-видимому, возрастала. Аларих, очевидно, смог увести в Италию подавляющее большинство вестготов.23)

Во время пребывания вестготов на Балканском полуострове в условиях конфронтации с имперским правительством и периодически возобновлявшихся военных действий у них [37] формировался институт королевской власти. Аларих, как предполагает ряд исследователей, первоначально был «судьей», наподобие Атанариха. Постепенно, однако, его власть усиливалась. Очевидно возрастало также значение дружин.24)

У вестготов возникает своеобразная церковная организация, связанная с их племенной и военной организацией. У них имелись епископы и священники.25)

Что касается взаимоотношений между вестготским обществом, с одной стороны, Римской империей — с другой, то «готский вопрос» стал одной из самых острых политических проблем для правящих кругов римского государства.

Поражение имперских войск при Адрианополе произвело глубокое впечатление на современников: оно не только еще раз показало, каково соотношение сил между Империей и варварами, но и обнаружило, с какой опасностью связано поселение варваров-федератов на территории римского государства. Традиционное решение вопроса о варварах было двояким: считалось возможным либо уничтожение варваров, либо использование их на территории римского государства в качестве рабов и колонов. Изменение в соотношении сил между Империей и варварами и нужда в военных контингентах для пополнения римской армии делали подобную политику нереальной. Правительство пошло по пути использования вестготов в качестве федератов. Эта политика, осуществлявшаяся и Валентом и Феодосием, популяризировалась некоторыми писателями того времени. Пакат, например, утверждал, что принятие на службу Империи готов обеспечит римским лагерям солдат, а земле — работников. Фемистий писал о мудрости Феодосия, который не стал уничтожать варваров, но включил их в сферу своего господства и использовал в качестве поселенцев и рекрутов.26) Подобная политика встречала также оппозицию и в правящих кругах, и среди различных слоев общественности. «Антигерманские» взгляды высказывались и накануне поселения готов в 376 г. в Восточной империи, и в последующий период. Во время обсуждения просьбы готов о принятии их на римскую территорию в имперском совете некоторые его члены были против удовлетворения ходатайства варваров. В конце 90-х годов IV в. крайнюю «антигерманскую» позицию занимал Синезий; он доказывал возможность восстания готских федератов, к которым присоединятся рабы готского происхождения, против Империи. Синезий требовал удаления варваров, которых именовал «инородными частицами», из войска и государственных учреждений. Варваров, по его мнению, можно использовать лишь в качестве зависимых земледельцев, т. е. колонов. Иероним утверждал, что нет ничего более абсурдного, чем использование готов в качестве федератов-воинов.27)

Мирное сосуществование варварского анклава и римского государства оказалось в Восточной империи очень непродолжительным. Вестготы внедрились в 376 г. в общество, которое раздиралось острыми противоречиями. Пришельцы, представлявшие собой [38] чужеродную социальную структуру, на протяжении всего периода пребывания в Восточной империи оставались вне этой борьбы; В первый период вестготского восстания к ним присоединились, и оказали содействие беглые рабы и рабочие горных рудников во Фракии. И позднее, уже при Феодосии, был случай, когда солдаты римских войск (очевидно, варвары) перебежали к вестготам.28) Но перебежчики, принятые варварами, растворялись в их среде, не влияя на их программу и характер действий. Позднее некоторые города, изнуренные имперскими налогами, открывали ворота варварам. Но и это не оказывало воздействия на политику готов. Готские вторжения опустошали целые области. В ряде случаев городской плебс оказывал готам ожесточенное вооруженное сопротивление, а Феодосии сумел пополнить свои войска за счет крестьян и работников горных рудников. Арианство готов способствовало отчуждению их от местного населения, среди которого утвердилось никейское вероисповедание. Смешанные браки между варварами и римлянами были запрещены.

Когда в конце 90-х годов IV в. в Восточной империи развернулась борьба между Гайной и «римской партией», а находившийся на римской службе вестгот Фравитта подавлял восстание беглых рабов и дезертиров во Фракии, Аларих не обнаружил ни малейшего намерения вмешаться в эти события.

В то же время пребывание вестготов на полуострове не оказало сколько-нибудь существенного воздействия на социальную политику римского правительства: оно продолжало предпринимать меры по прикреплению к земле колонов, пыталось препятствовать переходу крестьян под патроцинии магнатов, усиливало наказания за укрывательство беглых рабов и колонов.29)

* * *

Италия в начале V в. была плохо подготовлена к тому, чтобы выдержать такое серьезное испытание, как вторжение вестготов. Для этой страны, как и для других частей Империи, характерен был кризис экономической и политической системы. Но здесь кризис усугублялся утратой Италией своего прежнего преимущественного положения, основанного на эксплуатации провинций. В экономике Италии господствующее положение занимало крупное землевладение сенаторов, императорского фиска и, со времен Константина, христианской церкви. Но часть земли находилась в руках городских средних землевладельцев, не совсем исчезла мелкая земельная собственность, особенно на севере полуострова. Как и в других странах, среди основных производителей на первый план выдвигались колоны, но рабы еще играли важную роль в хозяйстве. В конце IV в. в Северной Италии расселено было значительное число пленных варваров — алеманнов, готов и других. Тем не менее не хватало рабочих рук и обширные земельные пространства оставались необработанными, например, в Кампании. [39]

Города еще сохраняли прежние экономические функции, но они страдали от конкуренции со стороны провинциального ремесла. Обременительные налоги и повинности побуждали массы куриалов и коллегиатов покидать города. В то же время в них скоплялись крестьяне, которые спасались и от варваров, и от тяжелых податей.

Резиденцией императора на Западе с конца IV в. был Милан, но Рим с его сотнями тысяч населения продолжал занимать особое положение в государстве. В нем сосредоточивались массы городского плебса, которые получали бесплатно или по пониженным ценам хлеб и другие продукты от государства. Италия, вместе с Паннонией являлась одной из четырех префектур Империи и состояла из 17 провинций. При этом северные провинции Италии (включая Рецию) считались собственно Италией и выплачивали аннону (Italia annonaria). Южные провинции были свободны от этого налога, но несли повинности по снабжению Рима продовольствием; управлял ими викарий города. Подушный налог (capitatio humana) в Италии не взимался. Рим зависел от поставок хлеба из Африки и Испании, и нарушение связен с этими провинциями грозило римскому населению голодом.

Сенат в Риме играл роль совещательного органа, реальное руководство политической жизнью принадлежало имперской бюрократии. Армия в основной своей части состояла из варваров. Сенаторам было предоставлено право заменять постановку рекрутов платежами.

В источниках почти отсутствуют данные о восстаниях народных масс в Италии. Известно лишь, что в Альпах в первом десятилетии V в. проявляли активность багауды. В Риме плебс поднимал бунты, когда происходили перебои в продовольственном снабжении. Проявлением социальных противоречий было уклонение колонов от уплаты оброков, присоединение рабов германского происхождения к варварам во время их вторжений в Италию, бегство рабов и колонов, дезертирство из армии. В своем стремлении обеспечить господствующее положение католицизму, ставшему государственной религией, правительство встречало сопротивление как со стороны язычества, еще пользовавшегося поддержкой и со стороны части сенаторов, и особенно среди сельского населения, так и со стороны различных еретических направлений — ариан, донатистов, присциллиан и др.

Внутри господствующего класса Империи происходила борьба. В Западной империи, как и на Востоке, часть правящих кругов занимала «антигерманскую» позицию, оказывала сопротивление фактическому правителю Запада Стилихону, добивавшемуся компромисса с вестготами. Периодически усиливались противоречия между Западной империей и Восточной, прежде всего из-за восточной Иллирии (Дакийского и Македонского диоцезов), на которую претендовал Стилихон. Еще в 397 г. Стилихон был объявлен восточноримским правительством «врагом отечества». Ход событий показал, что сколько-нибудь успешно сопротивляться [40] вторжению варваров в Италию Западная империя могла, лишь отказываясь от своих позиций в других частях государства. Когда в 401 г. Аларих вторгся в Италию, правительство стянуло войска из Британии и с Рейна. Были укреплены стены Рима. Императорский двор переместился в Равенну. В это же время в Рецию вторглись вандалы и аланы. Стилихон нанес им поражение и заставил служить Риму в качестве федератов. В 402 г. он одержал победу над вестготами у Полленции, а вскоре после этого у Вероны. Но имперское правительство, по-видимому, не было в состоянии полностью разгромить хорошо вооруженное готское войско.30) С Аларихом было заключено соглашение (foedus), по которому готы поселились на Саве. Стилихон рассчитывал использовать вестготов также и для отвоевания Иллирии у Восточной империи. Но в 405 г. в Италию вторглись массы варваров (остготы, вандалы, аланы, свевы) под командованием Радагайса. Западноримское правительство вынуждено было напрячь все силы для того, чтобы дать отпор варварам. Были привлечены в качестве федератов гунны, а также готский отряд Сара, обещана была свобода рабам, если они вступят в войско. Ополчение Радагайса Стилихону удалось в 406 г. уничтожить. Но, несмотря на сопротивление франкских федератов, прорвали рейнскую границу и вторглись в Галлию вандалы, аланы и свевы. К вандалам присоединилась часть населения Паннонии. Еще более ухудшалось положение центрального правительства Западной империи после того как в 407 г. в Британии появился узурпатор (Константин III). Переправившись в Галлию, он нанес поражение вандалам, аланам и свевам, а бургунды на Рейне признали себя федератами. Константин сделал Арль своей резиденцией и угрожал правительству Гонория. Сын его захватил Испанию. В это время на правительство Гонория снова стал оказывать давление Аларих, требовавший вознаграждения за свой поход в Эпир, направленный против Восточной империи.

Вопрос о политике по отношению к вестготам становится объектом острой борьбы между сторонником соглашения с ними Стилихоном и «антигерманской партией». Италийские сенаторы, и ранее недовольные большими поборами, которые им приходилось выплачивать в счет представления рекрутов, не хотели мириться с крупными расходами на удовлетворение требований Алариха (4 тыс. фунтов золота). Сенатор Лампридий заявил в 408 г., что договор с Аларихом «это не мир, а пакт о рабстве». Иероним видел в соглашении нечто худшее, чем опустошения, произведенные вандалами в Галлии.31) Стилихон, который не сумел предотвратить разгром Галлии вандалами, аланами и свевами и допустил вестготов в самое сердце Империи — Италию, рассматривался консервативной оппозицией как предатель. Его обвиняли в том, что он желает использовать Алариха как орудие для упрочения своей власти.

Влияние при дворе Гонория перешло к противникам соглашения с варварами, что повлекло за собой убийство Стилихона, [41] истребление семей германских наемников на римской службе, и приход к власти главы «антигерманской» партии Олимпия.

За этим последовало новое выступление Алариха против Империи. С 408 по 410 г. имели место готские походы на Рим; во время переговоров вестготы требовали огромной контрибуции, выдачи готам германских рабов, права поселиться в римских провинциях (Венециях, Норике, Далмации), должности командующего имперской армией для Алариха.

К событиям этого периода относятся также осада Рима, провозглашение ставленника готов римлянина Аттала императором и, наконец, захват и разграбление Рима в 410 г. Последнее событие потрясло современников, но в сущности мало изменило положение вестготов в Империи. Они продолжали искать земли для поселения и готовы были к соглашению с Империей, силы которой не были еще исчерпаны.

Положение правительства Гонория вскоре несколько упрочилось. Восточкоримское правительство, отношения с которым улучшились после устранения Стилихона, прислало Равенне на помощь отряд войск. Фактическим правителем Западной империи стал командующий войсками Констанций, который сумел возобновить вооруженную борьбу против варваров, не отказываясь, однако, и от соглашений с ними. Еще в то время как вестготы при Атаульфе, избранном королем после смерти Алариха, продолжали опустошать Италию, войска Констанция восстановили власть равенкского правительства в Галлии. Основная масса вандалов, аланов и свевов еще в 409 г. ушла в Испанию. Константин был убит в 411 г. Значительная часть Испании также оказалась теперь под властью Гонория, хотя ряд областей на западе и юге полуострова оставался под властью варваров. В 411 г. власть в Галлии при поддержке аланов, бургундов, а также алеманнов и франков захватил новый узурпатор Иовин и у Констанция не хватало сил для борьбы с ним. Но в 412 г. в Галлию вступили вестготы Атаульфа. Равеннское правительство, согласилось на поселение готов в Аквитании и обещало им ежегодные продовольственные поставки. Готы помогли устранить Иовина в 413 г. Правда, вскоре соглашение готов с Равенной нарушилось, так как восстание комита Гераклиана в Африке лишило правительство возможности снабжать готов продовольствием. Атаульф в 414 г. снова назначил (смещенного ранее) Аттала императором, двинулся к средиземноморскому побережью, захватил Нарбонну. Выступление войск Констанция заставило готов уйти в Испанию (415 г.). После безуспешных попыток переправиться в Африку вестготский король Валия заключил в 416 г. соглашение с Констанцием, по которому готы снова стали федератами. В течение двух лет вплоть до 418 г. готы воевали в качестве федератов Империи в Испании против вандалов и аланов. В 418 г. по приказанию императора они ушли из Испании и получили для поселения галльскую провинцию Aquitania Secunda и часть провинций Novempopulana и Narbonensis I. [42]

Данные о внутренних отношениях у вестготов в рассматриваемый период отсутствуют. Мы знаем только, что состав вестготов за время их пребывания в Италии существенно изменился. Они включили в свое сообщество массы других варваров — рабов германского происхождения, воинов Стилихона, присоединившихся к Алариху после убийства их вождя, вестготский отряд Атаульфа. Отпали от них отдельные группы готов — воины, дезертировавшие во время голода в 402 г., Сар со своими дружинниками. И тем не менее вестготы оставались сплоченным этническим единством, которое абсорбировало все примыкавшие к нему чужеродные элементы. Несмотря на растущее усиление королевской власти, сохранялось еще народное собрание в виде военной сходки.

Мы можем заключить также, что вестготы последовательно отстаивали свою программу во взаимоотношениях с Империей. Они постоянно стремились к захвату военной добычи и охотно брали на себя обязательство нести военную службу Империи. Но основной их целью всегда оставалось приобретение земель для поселения в какой-либо (по возможности плодородной и не очень опустошенной) провинции, получение от Империи поставок продовольствия, по крайней мере в первое время. В этом отношении планы вестготов в сущности мало изменились по сравнению с временами Фритигерна. Правда, сейчас они требовали предоставления им не одной, а двух-трех провинций. Как и ранее, вестготы не ставили своей задачей уничтожение политического и социального строя Империи или захвата власти в ней. Выдвижение и Аларихом и позднее Атаульфом своей креатуры Аттала в качестве императора показывает, что для готов не было альтернативы тому или иному соглашению с Империей. В готской верхушке в начале V в., как и во время Эриульфа и Фравитты, происходила борьба по поводу отношения к Империи. Иногда, власть даже переходила в руки сторонников жесткого курса., Но соглашение оказывалось в конечном счете неизбежным.32)

Стремление несколько затушевать антагонизм между римлянами и готами проявлялось и в кругах ортодоксального духовенства. Такие христианские писатели, как Иероним, Августин и Орозий, подчеркивали отличие готов-христиан от варваров-язычников и объясняли военные успехи вестготов их принадлежностью к христианскому миру. Они напоминали об уважении к христианским храмам, которое было проявлено воинами Алариха во время разграбления Рима. Но враждебность к готам оставалась широко распространенной в позднеримском обществе. Орозий отмечал, что в готах видят «врагов Рима» (hostes Romaniae).33) Сульпиции Север, констатируя пребывание варваров в римской среде — в городах, в провинциях, в римском войске, отмечал, что они не усваивают римскую культуру. Известны резко враждебные суждения о варварах, вроде замечания Пруденция, что римляне отличаются от варваров так же, как люди отличаются от животных.34)

Во всяком случае готы становятся теперь важным фактором [43] общественной и политической жизни Западной империи. В этот период устанавливаются значительно более тесные контакты между готами и римским обществом и государством, чем прежде. Ариане в отдельных римских городах искали поддержки у вестготов, к ним бежали рабы из Рима. Возможно на готов возлагали свои надежды некоторые круги христиан, относившихся враждебно к существующему социальному и политическому строю. В Carmen Apologeticum Коммодиана от готов ожидается осуществление апокалиптических видений Иоанна:35) готы проведут сенат под ярмом, но отнесутся как братья к христианам. Политика вестготов теперь переплетается порой с внутренней борьбой в самой Империи. Прежде готы лишь случайно оказывались участниками усобиц в Империи, когда их как федератов использовал в своих целях тот или иной римский политический деятель, боровшийся за власть (Лициний, Прокопий). Теперь же готские вожди по своей инициативе вмешиваются в политическую жизнь Империи, пытаются установить свое влияние на римский государственный аппарат и использовать его для собственных целей. Об этом свидетельствуют такие факты, как назначение императором в противовес Гонорию римлянина Аттала, ставшего в связи с этим арианином, получение Аларихом и Атаульфом от Аттала высших римских военных должностей, женитьба Атаульфа на сестре императора Гонория Галле Плацидии, разгром готами в Галлии узурпатора Иовина (шаг, направленный на соглашение с Гонорием). Все эти контакты и взаимосвязи были, правда, поверхностными: вестготы в Италии, как и в Галлии, и в Испании, сохраняли в этот период свою племенную обособленность от местного общества.

Сообщение изменено: aectann, 13 Январь 2010 - 18:37.

[aectann]

В исторической литературе высказывалось мнение, что Аларих стремился получить командование над всеми римскими войсками. Подобная задача для готского короля могла быть не главной, а лишь побочной целью.36) Прочная связь с соплеменниками исключала для Алариха или Атаульфа возможность превратиться в наемников на римской службе типа Фравитты, Гайны или Арбогаста.

Включение в состав готского войска рабов-варваров не означало выступления готов против института рабства. Они сами захватывали местных жителей в качестве рабов, а истребляя в ряде случаев население занятых ими городов и селений, не делали различий между свободными и рабами.37) В нашем распоряжении нет данных о поддержке готов рабами, колонами или городским и. сельским плебсом, за исключением сообщения о бегстве к Алариху готских рабов из осажденного Рима.38) Но стараясь упрочить соглашение с римскими властями во время осады Рима, Аларих постарался прекратить нападения беглых рабов на местных жителей в окрестностях города.39) От готского вторжения и военных действий в Италии страдали все слои населения, и крестьяне и горожане. Примечательна надпись, сохранившаяся в церкви Нолы: земледельцы благодарят бога за избавление от [44] готского неприятеля. Страна была настолько разорена готской войной, что имперское правительство в 413 г. вынуждено было снизить налоги для Кампании, Тусции, Пиценума, Самния, Апулии — Калабрии, Лукании — Бруттия.40)

Весьма затруднительным оказалось сотрудничество с готами и для италийской знати, хотя отдельные ее представители высказывали готовность к нему. Слова о стремлении к мирному сосуществованию с римлянами, которые некоторыми авторами V—VI вв. приписывались готским королям,41) — очевидно топосы, типичные для позднеантичной литературы,42) отражавшие скорее пожелания определенных кругов римской знати, чем подлинные намерения готов. Характерно, что даже ставленник Алариха Аттал не был в состоянии полностью подчиниться воле своего покровителя и согласиться на его план в отношении Римской Африки.43) Готам в это время чуждо было чувство солидарности с каким-либо классом римского общества, хотя объективное значение их вторжения в самую сердцевину Империи было велико. Рабовладельческому государству был нанесен тяжелый удар, ускоривший его упадок.

* * *

Провинция, в которой вестготы осели в 418 г., принадлежала к числу наиболее развитых в экономическом и культурном отношении областей Западной империи. Южная Галлия уже в начале принципата была вполне романизированной страной с римским городским устройством. Здесь к III в, имелось большое число городов, являвшихся торговыми и ремесленными центрами: Вьенна, Нарбонна, Бордо, Тулуза, Лион и др. В Галлии находились мастерские по производству оружия и одежды (работавшие на государственные нужды), предметов роскоши, гончарных изделий и стекла. Это была страна цветущего сельского хозяйства. Имения магнатов достигали здесь весьма значительных размеров. Так, в имении Шираган (между Тулузой и Даксом) была примерно одна тысяча гектаров пахотной земли и девять тысяч гектаров выпасов, виноградников, огородов и лесов. Для обработки этих земель нужно было около 400 человек.44) Имение поэта Авзония у Базаса, которое он сам называл незначительным, заключало в себе примерно 260 гектаров земли.45) По-видимому, большая часть земли в крупных имениях отдавалась в держания мелким прекаристам, колонам, посаженным на землю рабам. По социальной структуре страна почти не отличалась от Италии. Господствующее положение занимала сенаторская знать — крупные землевладельцы, которые были тесно связаны своими интересами с италийской знатью. В III в. экономический и политический кризис, внутренние усобицы, вторжения варваров, восстания багаудов сопровождались упадком городов, сокращением их размеров,46) разгромом ряда крупных вилл. Интенсивно происходил [45] процесс превращения уцелевших еще к тому времени свободных крестьян в колонов. В то же время в крупных имениях сенаторов и епископов к началу V в. находились также рабы.

Когда Западная империя была разделена на две префектуры, Галлия вместе с Британией, Испанией и Мавретанией Тингатанской составила одну из них и в ней находился центр данной префектуры — Арль.

Упадок центральной власти сопровождался усилением самостоятельности магнатов. Некоторые из них уже тогда укрепляли свои виллы, имели вооруженные отряды в своих владениях и иногда на свой страх и риск вели борьбу против варваров, как, например, овернский магнат Экдиций около 460 г. против Эйриха. В то же время галльская знать сохраняла свое значение в государственной жизни Империи, и центральное правительство уделяло особое внимание защите ее интересов. Об этом свидетельствует активная политика Констанция, а позднее Аэция в Галлии. Городские землевладельцы здесь, как и в других частях Империи, были прикреплены к своим муниципиям. Они отвечали за сбор налогов, что было тяжелым бременем для рядовых куриалов и в то же время источником дополнительных доходов для муниципальной верхушки. Правящие круги города перекладывали основную часть податей на мелких посессоров и на городской плебс.47)

Вестготы поселились здесь в 418 г. в провинции Aquitania Secundaria территории между Луарой и Гаронной, в областях городов Бордо, Ангулема, Сэпта, Пуатье и Перигора и особенно в области Тулузы. Источники обозначают условия их размещения в Аквитании теми же выражениями, которые использовались для описания, их поселения на Балканском полуострове — sedes acceperunt ad inhabitandum. Они снова оказались в положении федератов. Но статус федератов сейчас имел иное содержание, иными были и условия поселения. Само возвращение готов из Испании в Галлию знаменовало собой некоторое изменение в соотношении сил с Империей, так как два года тому назад римское правительство не соглашалось на их поселение в этой провинции.48) Возможно, готы сами добились согласия Рима на их возвращение, Но еще более важным показателем изменившегося положения был порядок поселения готов, принципиально отличный от прежних условий службы федератов. Готы расселились среди местных землевладельцев, получая от них часть земли (две трети пахотных земель и половину лесов и лугов), часть рабов и колонов, домов и хозяйственных сооружений, вероятно также и долю скота и инвентаря.

Готы формально считались еще в течение известного времени федератами. Вестготское королевство рассматривалось как составная часть (membrum) Империи,49) но при всяком удобном случае готы старались расширить свои владения. В 421 г. король Теодерих I (418—451) послал военный отряд помогать римским войскам в Испании против вандалов, но в решающий момент готы [46] поддержали вандалов. В 425 г. Теодерих безуспешно пытался захватить Арль. Заключив соглашение о мире с готами, римляне дали заложников. В 436 г., когда имперские войска были заняты борьбой против бургундов и багаудов в Арморике, Теодерих попытался захватить Нарбонну. В 438—439 гг. римские войска, состоявшие в основном из гуннов, оттеснили готов до Тулузы. Здесь готы сумели дать имперским войскам отпор и после этого был заключен мир. Во время войны Рима против Аттилы в 451 г. вестготы оказались на стороне Империи. Эта помощь выглядела уже скорее как добровольное участие в борьбе против опасного общего противника, чем как выполнение обязанностей федератов. Теодерих II в 451—453 гг. оказал помощь Империи, послав войска в Испанию для подавления восстания багаудов в Тарраконе. Он же помог командующему римскими войсками Авиту в 455 г. занять императорский трон. Вестготские войска воевали в Испании против свевов и в то же время Теодерих пытался захватить Арль в Галлии. Достигнуть этого ему удалось лишь в 462 г. При Теодерихе готы, по-видимому, овладели провинциями Novempopulana и большей частью Narbonensis I. Эйрих (466—484) постарался использовать прогрессирующий политический упадок Империи для упрочения самостоятельности вестготского королевства и расширения его территории. В 468 г. готские войска вторглись в Испанию, захватили Эмериту, опустошили Лузитанию и Астурию. К этому времени вестготы владели в Испании Эстремадурой, частью Португалии, кастильской Месетой, верхней и средней долиной Эбро (с Наваррой и Арагоном), Каталонией. В Галлии они захватили Бурж и северную часть провинции Aquitania I. Войско императора Анфимия, посланное в Галлию, потерпело поражение от вестготов в 470 (или 471) г. Готы захватили города Арль, Риэц, Авиньон, Оранж, Баланс и другие, но вскоре им пришлось отступить. В Aquitania I готы заняли ряд городов, но Клермон, где борьбой римлян руководили Экдиций и Сидоний Аполлинарий, стойко сопротивлялся германцам. В 473 г. император Гликерий, вторгшийся в Италию, побудил отряд остготов во главе с Видимером уйти в Галлию, что повлекло за собой их присоединение к вестготам. Через два года Эйрих заключил с императором Непотом соглашение, по которому западноримское правительство, очевидно, признало завоевания, уже осуществленные готами в Галлии и в Испании. Клермон перешел в руки Эйриха. В 476 г., когда последний западноримокий император Ромул был свергнут Одоакром, вестготские войска перешли через Рону и после столкновения с бургундами заняли Арль и Марсель. Под властью готов оказалась примерно одна пятая часть территории Галлии. Готский отряд вторгся и в Италию, но потерпел поражение.

Уже в 90-х годах V в. начались столкновения между вестготами и франками. В 507 г. франкский король Хлодвиг начал войну против готов, которая привела к разгрому Тулузского королевства и гибели короля Алариха II. Вестготы сохранили в [47] Галлии лишь область между Гаронной и Пиренеями. Основной территорией Вестготского королевства с этих пор стали испанские земли.

Судьба Тулузского королевства — показатель его слабости, но в то же время и известной жизненной силы. Если Вестготское королевство не сумело устоять в Галлии под ударами франков, то все же сохранило свои владения на территории Пиренейского полуострова, помимо Септимании, и просуществовало еще два столетия. Сила и слабость этого государства определялись прежде всего его внутренним устройством. В исторической литературе общественный и политический строй римской Галлии V в. иногда характеризуется как время существования государства в государстве. С подобной формулой нельзя согласиться, так как ко времени поселения в Аквитании готы еще не создали своего государства. В ходе общественного развития складывались новые учреждения варварского королевства, которому присуще было сочетание черт разлагавшегося родоплеменного устройства и позднеантичной рабовладельческой системы, вызревание элементов будущих феодальных отношений. До поселения в Аквитании вестготы в течение трех десятилетий находились на римской территории. Все это время они были тесно связаны с важной составной частью римской военной и административной системы — с военной организацией, то как противники римского войска, то включаясь в его состав на правах федератов, получая содержание от Империи. И на Балканском полуострове и позднее в Италии в состав вестготов вливались варвары, которых римляне использовали ранее в качестве рабов и колонов и которые в той или иной степени ознакомились с римским производством. Вдобавок готы уводили с собой множество римлян, захваченных в плен и обращенных в рабство: среди них также были и рабы, и колоны, и ремесленники. Еще более важное значение имело расселение готов среди земледельцев Аквитании и получение от них земель, инвентаря, домов. Каков бы ни был порядок поселения готов — компактными группами или в одних и тех же виллах и деревнях с местными земледельцами, контакт был самым тесным. Ярким показателем этого может служить то, что иногда готы и римляне совместно пользовались угодьями.

Источники не содержат сведений о том, какие имения подвергались разделу: только ли крупные или также владения средних и мелких посессоров. По-видимому, готская знать получала больше земли, чем прочие готы. Короли могли еще дополнительно жаловать земли своим «верным», но наделы (sortes) получали и рядовые готы. Нет оснований считать, что они сразу же становились держателями в имениях знатных готов.50) В последующий период какие-либо новые разделы земель между римлянами и готами, по-видимому, не производились. Последовательная политика экспансии, которая осуществлялась вестготскими королями с 20-х годов V в., была, очевидно, продиктована теперь в первую очередь интересами королевских дружинников и служилой знати, [48] стремившихся приобрести новые земли и должности в управлении. Но известное значение сохранили теперь и прежние мотивы завоевательной политики — заинтересованность рядовых готов в приобретении земель и военной добычи.

У готов относительно быстро разлагались родоплеменные формы собственности. Во 2-й половине V в. у готов возникла уже аллодиальная собственность в ее ранней форме. Вероятно, у готов существовала сельская община, как и у других германских племен, хотя в источниках данных о ней не имеется, если не считать упоминаний о conventus publicus vicinorum в законах VI в. К концу V в. имущественная дифференциация привела уже к появлению слоя обедневших крестьян, которые не имели необходимого рабочего скота, угодий для выпаса окота. Некоторые рядовые готы продавали своих детей в рабство, становились держателями земли или поденщиками в чужих владениях. У готов имелись рабы, положение которых не отличалось существенно от статуса позднеантичных сервов. Представители служилой знати обладали крупными имениями. К крупным землевладельцам принадлежали также короли и арианская церковь. Патронат был у готов легальным институтом. Готские магнаты имели дружинников, букцелляриев и сайонов, которые получали от своих патронов оружие и другое имущество.

Готское общество сосуществовало с галло-римеким, в жизненных условиях которого коренных изменений в V в. не произошло. Поселение готов и частичная экспроприация землевладельцев не означали глубоких сдвигов в имущественном положении местных посессоров. Готы составляли лишь незначительное по численности меньшинство населения (не более 2-3% от местного населения). Социальная структура галло-римского общества оставалась прежней. Светские магнаты и католические епископы, утратив часть своих земель, оставались тем не менее крупными землевладельцами и эксплуатировали труд рабов, колонов, мелких прекаристов. Знатные галло-римляне занимали высокие должности в королевской администрации, управляли в качестве комитов городами, в отдельных случаях командовали войсками, флотом.51) В аппарате управления они все же вынуждены были уступить первое место готской знати. Но господство в иерархии католической церкви обеспечивало сенаторской знати влияние на широкие слои местного населения. Римские магнаты добивались от готских королей возможности беспрепятственно занимать епископские кафедры.52)

Города оставались римскими, в них сохранялись курии и коллегии. Готы редко селились в городах. Положение народных масс, по-видимому, несколько улучшилось, так как налоговый гнет ослабел и мелкие землевладельцы, судя по сообщениям Сальвиана, переселялись из имперских территорий в области, занятые готами. Мы не встречаем каких-либо упоминаний о народных движениях на территории, занятой вестготами в Галлии.53) В политике готских королей невозможно обнаружить тенденцию [49] поддерживать подобные движения. В 454 г. вестготский военный отряд разгромил по поручению имперского правительства багаудов в Тарраконе.

Для политического устройства готской Галлии характерна двойственность: формально эта страна оставалась до 475 г. римской провинцией и оставалась под властью императора и префекта претория, находившегося в Арле. Галло-римское население жило по римскому праву. Основной территориальной единицей была по-прежнему городская община — civitas. В то же. время политическое господство принадлежало готским королям, власть которых постоянно усиливалась. Король обладал высшей военной, административной, законодательной и судебной властью. Он имел казну, располагал земельными владениями. Королевская власть не стала наследственной; королей избирали из членов королевского дома, хотя заметна тенденция передавать власть сыновьям умершего короля. Очевидно, решающую роль в избрании или утверждении на престоле нового короля играла служилая знать. Короли назначали должностных лиц — судей, комитов. О племенных собраниях готов нет данных: ряд их функций, судя по упоминаниям Клавдиана, Идация, Иордана, Исидора, Прокопия и других источников выполняли военные сходки. На таких сходках решались вопросы войны и мира, провозглашались короли, смещались в отдельных случаях правители провинций.54) Описание двора Теодериха, которое содержится в одном из писем Сидония Аполлинария, и сопоставление порядков при дворе короля Леовигильда с обычаями его предшественников, сделанное Исидором Севильским, свидетельствуют Об архаическом характере готской королевской власти в середине V в. Теодерих II рассматривает тяжбы, принимает послов и решает другие дела в присутствии толпы вооруженных готских воинов.55) Вплоть до 2-й половины VI в. вестготские короли ни одеждой, ни убранством своей резиденции не отличались от прочих готов.56)

Суд на местах осуществляли комиты, тиуфады, подчинявшиеся королю. Но при судьях имелись заседатели — auditores. Мелкими вопросами деревенской жизни занимались собрания в сельских общинах.

Военная система Вестготского королевства основывалась на готском народном ополчении, которое было организовано по десятичной системе. Военные отряды соответственно возглавлялись тысячниками (тиуфадами), пятисотниками, сотниками и другими начальниками. Тиуфад выполнял не только военные, но и некоторые полицейские и судебные функции.57) Римляне, по-видимому, не несли в Тулузском королевстве военной службы, хотя в отдельных случаях те или иные представители галло-римской знати могли принимать участие в военных действиях.

Обычное право уже в начале V в. стало сменяться писаным. Первые законы были изданы еще Теодерихом I. Эйрих издал уже кодекс законов.58) В основе этого кодекса лежит еще германское обычное право, но оно подверглось глубокому влиянию [50] римското постклассического права. В сохранившихся фрагментах кодекса обнаруживаются такие черты германского права, как денежные композиции за правонарушения, очистительная клятва, выдача преступника родственникам потерпевшего, утренний дар жениха невесте (моргенгабе), следы семейной ответственности за преступление, совершенное родичем (против чего выступает законодатель), опека родственников над женщиной, выплата вознаграждения за дарение (сходная с лангобардским лаунегильдом).59)

В то же время в законах Эйриха широко отражено римское гражданское и уголовное право. Так, в частности, применяются римская процедура защиты собственности, римская форма завещания. По римскому образцу оформляются залог и отчуждение имущества, не отличаются, как правило, от римских образцов нормы, регулирующие статус рабов.60)

Утверждение писаного права у вестготов было существенным сдвигом в общественном развитии вестготов, и это отмечалось современниками.61) Но издание законов не устранило еще прежних родовых обычаев. В исторической литературе отмечается, что наряду с романизированным писаным правом, сохраняло свое значение неофициальное готское обычное право, которое уцелело еще и значительно позднее в христианских испанских государствах после мусульманского завоевания.62)

Параллельно с готской системой управления функционировали римские органы управления в городских общинах.

Готское и римское население составляло в Тулузском королевстве обособленные этнические сообщества. Готы были доминирующей группой: они несли военную службу и не платили налогов. Готские законы охраняли право собственности и личную безопасность римских подданных готских королей, но в практике общественной жизни положение гота было более прочным, чем римлянина.63) Сохранялся старый римский закон, запрещавший смешанные браки римлян с варварами. Вестготы оставались арианами, хотя и проявляли религиозную терпимость. Но постепенно происходило сближение галло-римской знати с правящим слоем Тулузокого королевства. Еще в то время, когда готские короли отвоевывали новые области в Галлии, они получали поддержку со стороны отдельных высших чинов римской администрации.64) Префект претория из Нарбонны Магн в конце 50-х годов играл такую роль при Теодерихе II, римский магнат Лев — при Эйрихе. Католические епископы в некоторых случаях вели переговоры с имперским правительством по поручению готского короля. Правда, некоторые галло-римские магнаты оказывали противодействие вестготам. Наиболее упорную борьбу против экспансии Эйриха вела знать Оверни, возглавляемая Экдицием и Сидонием Аполлинарием. Последний характеризовал соглашение между вестготским королем и римским правительством, предусматривавшее уступку Клермона готам, как осуждение овернцев на рабство.65) [51]

На занятой готами территории отношения между пришельцами и местным населением были в общем мирными. Законы готских королей охраняли право собственности и личные права галло- и испано-римлян. Правда, как можно судить по законам вестготских королей, гот имел обычно несколько более высокий социальный вес, чем галло-римлянин.66) В произведениях галло-римских авторов V в. отразилось различное отношение местных кругов к готам. Настроения тех, кто видел в готах избавление от жестокого римского налогового гнета, оказали влияние на взгляды Сальвиана. Марсельский клирик подчеркивал нравственное превосходство варваров над «испорченными» римлянами, проявлял даже снисхождение к их арианской вере, утверждая, что варвары — «еретики по неведению».67) Взгляды тех галло-римских кругов, которым расширение готского господства грозило если не катастрофой, то ограничением привилегий, отражены в произведениях Сидония Аполлинария. В них ясно выражены антипатия и враждебное отношение к варварам.68) Правда, позиция Сидония Аполлинария не была безоговорочно антиготской. Она видоизменялась в соответствии с политической ситуацией. В свое время Сидоний писал о Теодерихе II как об опоре и спасении Рима.69)

В конечном счете решающим обстоятельством, определявшим отношение верхушки местного населения к готам, было ее экономическое и правовое положение в королевстве. В целом же галло-римская знать, как отмечалось выше, смогла сохранить свои экономические позиции и свой социальный вес. Готское правительство, в свою очередь, учитывало интересы галло-римской знати. Примером может служить издание Аларихом II свода законов для римского населения, в подготовке и обсуждении которого участвовали епископы и местная знать.70) Бревиарий Алариха представляет собой образец германской кодификации римского права. Из конституций Кодекса Феодосия, новелл Феодосия II, Майориана, Севера, а также из трудов римских юристов классического периода в новый свод права были включены те положения, которые казались соответствующими новым условиям. Бревиарий основывался на признании принципа частной собственности на землю, делении всех людей на свободных и рабов, сохранении институтов рабства и колоната, муниципального устройства с куриями и коллегиями. Бревиарий предусматривал для сенаторов, обозначавшихся теперь терминами nobiles и maiores, некоторые привилегии по суду.

В свод законов, изданный Аларихом II, не вошли конституции Кодекса Феодосия, касавшиеся римской должностной системы, военной организации, законы, запрещавшие патроцинии, постановления против ереси, арианства и др. Бревиарий Алариха II был предназначен для галло-римского населения, тогда как готы пользовались Кодексом Эйриха.71) Как видно из законов Эйриха, в ряде случаев тяжбы между готами и римлянами решались по готскому праву. В целом же готы и римляне в V в. по положению [52] в государстве, по уровню общественного и культурного развития оставались отличными друг от друга этническими группами. Интеграции варварского и местного населения в Тулузском королевстве не произошло. Римское население испанских областей, завоеванных готами, до конца V в. вообще оставалось лишь весьма поверхностно связанным с готским королевством. Разумеется, вестготское поселение и создание Тулузского королевства оказали влияние на положение галло-римского населения, а сами германцы в свою очередь испытали воздействие со стороны римских социальных и политических институтов.

Высвобождение из-под власти имперского правительства означало для масс галло-римского населения некоторое уменьшение бремени государственных налогов и повинностей; несколько ослабела зависимость деревни от города. Местные колоны и мелкие крестьяне, вероятно, приобрели возможность использовать общие угодья в смешанных римско-германских деревенских общинах. Местные магнаты утратили часть своих прежних привилегий, но могли теперь легально содержать у себя военные дружины. Известное влияние на юридическую практику в королевстве (и по отношению к местному населению) стало оказывать обычное право германских завоевателей.

С другой стороны, готы, получая римские виллы (или их части), включались в сферу римского производства и римских экономических отношений. Это создавало условия для развития производства у готов, ускоряло разложение у них родовых отношений, стимулировало формирование частной собственности на землю и социальную дифференциацию.

Двойственность характерна также и для социально-экономических отношений и политического строя Вестготского королевства. С рабовладельческим укладом в его позднеримском варианте сосуществовало разлагающееся общинное устройство готов, приближавшееся по типу к марке; позднеантичная социальная структура перекрещивалась со стратификацией варварского общества; рядом с государственным аппаратом, унаследованным от Империи, функционировали органы германской военной демократии, причем главой и римских, и германских органов управления стала королевская власть. [53]