В этой теме нет ответов

[Ингигерда]

Л.А. Явнова
аспирант БиГПИ

Символика элементов свадебного обряда русского населения Алтая
второй половины Х1Х века – начала ХХ века

Свадебная обрядность – один из наиболее устойчивых компонентов традиционно-бытовой культуры. В ней прослеживаются пережитки архаических форм обычаев, верований, семейно-брачных отношений, формировавшихся в различные исторические эпохи, отчетливо проявляется этническая специфика бытовой культуры различных групп населения.

Учитывая сложность и многосоставность свадьбы как явления в целом, ориентируем внимание на некоторые аспекты. Основные этапы собственно свадебного ритуала, их последовательность и смысловое содержание могут быть представлены в следующем виде (1): сватанье (сватовство); сговор – закрепление семьями договора о браке; смотрины – знакомство родни с обеих сторон с женихом и невестой, друг с другом; баня; девичник; бранье (бранье у староверов заменяло венчание); окручивание; свадебный пир в доме молодого; блинный стол.

Свадьба может начинаться или похищением невесты и тогда она называется “беглой”, или же невесту высватывают установленным порядком по выработанному обряду – в таком случае свадьба носит название законной, согласной. Согласная свадьба начиналась со сватовства. На сватовство отправляются: отец, мать, крестный, крестная. Чтобы сватовство оказалось удачным, жених или, вернее, сваха по требованию обычая “шагала через порог непременно правой ногой, а, воидя в комнату, и помолившись Богу, садилась только под матицу и на ту лавку, которая идет по длине пола” (2). Матица связывает стены дома, значит и “семья будет складная”. Лавка расположена вдоль половиц, “чтобы не легло препятствие поперек задуманного дела” (3). Это связано с древней суеверной неприязнью к левой стороне, которая будто бы обещала неудачу в задуманном и с особым представлением о пороге - “под ним мог обитать домовой”, хранитель домашнего очага.

По приезде сватов невеста уходила в другую комнату. После сговора ее оттуда выводили и спрашивали, согласна ли она на брак. Дочь обычно подчинялась воле родителей. Получив благоприятный ответ невесты, ее родители обращались к сватам и договаривались относительно размера подъемных, то есть платы, вносимой женихом на свадебные расходы и наряды невесты. Между будущими родственниками всегда происходил нормальный торг, в зависимости от зажиточности жениха размер подъемных колебался от 10 до 90 рублей и от четверти до целого ведра водки.

Затем отец жениха составлял свадебный поезд, в который входили: жених, крестный отец жениха, дружка, полудружье (полудрузье), сваха. Свадебный поезд составлял дружка, он же был главным распорядителем всей свадьбы. Со стороны невесты вести свадебную церемонию должна была ее сваха.

После сватовства в доме невесты устраивали “рукобитье” или “зарученье”. Собирали ближайших родственников жениха и невесты, приглашали подруг. Сначала все становились перед иконами и молились. В знак скрепления брачного договора сваха брала за руки отцов жениха и невесты и скрепляла их, а один из почетных гостей разжимал руки и желал благополучия затеянному делу. “Рукобитье” заканчивалось угощением и пением. Жених брал невесту за руку, целовал ее и усаживал возле себя. Смысл описанного действия заключался в торжественном обещании самой девушки, ее родителей и близких родственников “породниться” со стороной жениха. Это достигалось соединением рук, поцелуем, зажиганием свечей. Огонь почитался защитником брачных и родственных связей еще у язычников (4).

За рукобитьем следовало смотренье – представление жениха и невесты будущим родственникам, на котором, по словам старожилов, “пропивали невесту”. Зинаида Дмитриевна Бирюлина рассказывала: “На смотринах невеста подает чарку с водой сначала свекру, свекрови, потом деверю, золовке и свахе” (5). Мария Петровна Склюева, 1906 года рождения из села Онгудай вспоминает: “Невеста подает стакан водки жениху, приговаривая:

Ты восхоже, красно солнышко,
Ты, заезжий добрый молодец,
Свет (называет его имя),
Подоиди ты ко стопочке.

Во время угощения договаривались, когда будет свадьба, сколько дней она продлится, сколько будет гостей.

Нередко и сватовство и рукобитье и смотрины проводились в доме невесты в один день. Евдокия Никифоровна Хренова, 1900 года рождения из села Соусканиха рассказывала: “Высватывали меня мои родители, собирали на стол, дружка поставил выпивку, потом договаривались о сумме подъемных, сошлись на 40 – 50 рублях, затем выбирали день свадьбы”.

После смотрин обе стороны готовились к самой свадьбе – варили пиво, запасали кушанья, мыли избы. К невесте собирались восемь-десять подруг, которые помогали шить приданое – полотенца, скатерти (12 штук), одеяла, мешки, платки, ткали половики. Посиделки девушек или девичники продолжались одну-две недели. Кроме приданого невеста готовила дары жениху – шила ему одежду: трое штанов, вышивала рубахи, вязала перчатки; подарки свекру, свекрови, золовкам. Каждый день к невесте приезжал жених. Он угощал девушек пряниками, конфетами, кедровыми орехами. Вечером приходили друзья жениха и затевали игры и пляски. Невеста подавала жениху рюмку вина, дарила платок, а жених клал на тарелку пятак (6).

В сибирском крестьянском свадебном обряде приходится постоянно встречаться с подарками, взаимными угощениями сторон. В народе считалась, что свадьба без даров – не настоящая свадьба, поэтому все невесты и родители старались готовить дары заранее и в первую очередь пояса, полотенца и платки. Дары имели престижное значение как показатель обеспеченности невесты, ее рукоделия и трудолюбия. Вместе с тем подарок в древности был символом, клятвой дарителя в готовности оказать одариваемому необходимую поддержку. Ценность подарка заключалась в том символическом значении, которое ему приписывалось (7).

Накануне свадьбы невесту водили в баню. Девушки украшали березовый веник лентами, ездили по улице с песнями, заезжали к жениху за пивом и вином и возвращались обратно к невесте. У невесты перед баней расплетали косу и она, перед тем как пойти в баню, просила родителей благословить ее “сходить в теплу парнушу, смыть девью красоту”. Евдокия Никифоровна Хренова вспоминала: “Впустите меня в парбанечку последний разок походить в красных девушках”, - отворяют баню, помоют с березовым веником. Из бани: “Выпустите меня из банюшки, намылась я, начистилась”.

У русских с древних времен существовал культ бани. Он поддерживался верой в ее очистительную и целебную силу. Е. Кагаров полагал, что обрядовое купание невесты в бане является пережитком старинного ритуала бракосочетания с духом бани – банником – которому невеста приносила в жертву свою девственность. Понятие, что “девушка ни в каком случае не должна поступать девственной в обладание мужа”, по мнению А. Смирнова, следствие явлений, свойственных гетеризму (когда-то исключительное обладание женщиной узаконивалось и временным предварительным признанием на нее прав коммунальных) (8). Позднее это понятие вступило в противоречие с требованием целомудрия невесты. Выход нашли в символическом принесении девушкой своей девственности в жертву божеству. Поэтому невесте дважды приходилось прощаться с “девьей волей” – косой: сначала – накануне символического, а затем – действительного вступления в брак.

Вторичное прощание девушки с косой происходило согласно крестьянскому свадебному обряду. Перед венчанием жених (или дружка) выкупал косу у брата невесты. Когда невесту собирают к венцу, брат сидит рядом с невестой, в руках у него плетка. Наряжают косу, и брат назначает цену за нее. Обычно за косу просят 80-90 копеек, или рубль, если семья зажиточная, а если семья бедная, то брат и дружка предварительно договариваются о цене (9).

М.П. Склюева, 1906 года рождения рассказывала: “Брат продает косу и приговаривает:
Без монеты косы нету
Рубль да пятачок,
Да невесту за бочок”.

Наряду с выкупом косы выкупали и саму невесту. Родня хвалила свой товар, требовала пива и вина. Если дружка клал мало денег, то девки пели:
В огороде растет батун,
У нас друженька – колдун (10).

После торга брат обводил невесту вокруг стола и передавал жениху. Обвод вокруг какого-либо предмета имеет в культе и народном суеверии разнообразные функции: он может быть актом связывания, очищения, приобщения. В данном случае это магический прием, поднимающий и усиливающий прочность брачного союза и приобщение новобрачной родовому культу мужа. Жених должен не зевать, иначе девушки могли украсть у него невесту и “бранье” начиналось сначала. Далее родители невесты угощали гостей вином, а дружка – родственников невесты. После угощения родители невесты благословляли ее и жениха на брак. Икону, которой мать благословляет молодых, везли в церковь, а потом молодая приносила ее в дом мужа.

От венца новобрачные ехали вместе в кошеве молодого. Дружка, соидя с лошади, высаживал молодых из кошевы и вел к крыльцу. Родители благословляли иконой и хлебом-солью. Поезжане осыпали новобрачных хмелем, что должно было сулить богатство новой семье. Затем все входили в дом. В доме свахи усаживали молодую в угол, завешивали ее со всех сторон платками и заплетали ей две косы. Покрывание, завешивание молодой платком – универсальный прием защиты от гибельных влияний сглаза и злых духов. После этого торжественного момента все рассаживались за столы, начиналось угощение – первый стол. После застолья дружка со свахой отводили молодых в отдельную комнату.

Девственность невесты и ее утрата являются драматическим стержнем всего ритуала и в качестве такого получают многократное кодирование в разных системах символов: предметных, цветовых, растительных. Невеста, сохранившая невинность, называется честной, чистой, утратившая невинность до брака – нечестная. Наиболее распространенным ритуалом проверки девственности невесты является демонстрация сорочки после первой брачной ночи. Локальные особенности и варианты этого ритуала связаны с тем, кто (жених, невеста, дружка, свахи, свекровь) и кому (свекрови, родителям невесты, родным невесты, сватам, всем гостям) предъявляют это свидетельство невинности молодой, и какими дополнительными действиями это предъявление сопровождается. Сорочку выносят на подносе, надевают на кол или жердь и поднимают вверх, носят или возят по селу. Сорочка с пятнами крови служит свидетельством дефлорации и доказательством целомудрия невесты, чистая сорочка считается знаком нечестности невесты. Предметным символом производным от брачной рубахи является платок, ленты. В большинстве случаев эти предметы, как и сорочка, использовались с чисто знаковой целью оповещения участников свадьбы о девственности невесты. На следующее утро сваха и дружка поднимали новобрачных. Брачную рубашку выносила на тарелке сваха и показывала ее гостям как свидетельство непорочности или бесчестия. “Свекровка брала аршин кумачу, женщинам по платку, а мужчинам на шапки нашивали по красной ленте и ездили по деревне” (11).

Собравшиеся поздравляли молодоженов, целуясь, били посуду, пили за их здоровье, пели песни и особенно буйно и шумно веселились. В противном случае отцу невесты на шею надевали хомут, матери подавали “худой” блин и стакан без дна.

Евдокия Никифоровна Хренова: “Если невеста была нечистая, то кололи курицу, жарили ее, выкладывали на тарелку вместе с камнями, приговаривая: “Курочка разгнездилась, разростилась, да несется”. Свадебная курица символизирует брачную любовь, но в данном случае курица одновременно является недоброю вещуньей. Если невеста оказывалась нечестной, повязывали белую ленту. В основе семантики большинства символов лежат две оппозиции. Оппозиция цвета: красный цвет как символ девственности, белый – нечестности; в растительном коде свадебного обряда символом девственности служила калина, благодаря красному цвету своих ягод. Если ряд красных символов девственности имел в качестве мотивирующего признака природный цвет крови, то символы предметного ряда представляли собой овеществленные метафоры “женское лоно – сосуд” (12). Целый горшок символизировал девственность, битый, дырявый или черепок – утраченную девственность. Если невеста была нечестной, то к дуге привязывали худое ведро. В семантическом отношении дырявая, худая посуда, из которой выливается содержимое, сохраняет связь с ритуальным битьем посуды, как символом нарушения цельности.

Сходные символические действия и предметы характерны для свадебного обряда разных славянских традиций. Так, у сербов в Белграде и других городах Восточной Сибири, если невеста оказывалась нечестной, ее родителям подносили ракию в чаше с дырявым дном, дырку затыкали пальцем, а когда отец брал чашу в руки, ракия выливалась. Так же поступали болгары (13).

Затем молодые созывают к столу родственников с той и другой стороны.

К началу ХХ века в результате массового переселения из европейской части страны происходят некоторые изменения. В меньшей степени они коснулись районов, где продолжало сокращаться старожильческое население. Как показывают полевые наблюдения, свадебные обряды переселенцев не заменялись полностью старожильческими, воспринимались отдельные элементы. Со своей стороны и обряды переселенцев оказывали влияние на свадебный ритуал старожилов.

Повсеместно присутствуют, хотя им придается одинаковое значение такие элементы свадебного обряда, как
• расплетение косы невесты;
• “невестина баня”;
• дары – взаимное одаривание жениха и невесты, одаривание невесты ее родней и родней жениха, одаривание молодой семьи и родственников мужа;
• встреча молодых житом или хлебом после венца;
• увод молодых спать;
• бужение молодых на утро после венца.

Сменилась эмоциональная окраска свадебного торжества, носившего у старожилов драматический характер, что особенно ярко было выражено в предсвадебном прощании невесты с “девьей красой”, родными и подругами. Реже вспоминают плачи невесты во время ритуала расплетения и заплетения косы. Вынос брачной рубахи и показ ее родне придается меньшее значение. Часто молодые договаривались, если невеста вышла замуж не девушкой, то рубаху марали кровью курицы или петуха (14). Галина Ивановна Лопатенко, 1919 года рождения рассказывала, что, когда ее сестры выходили замуж, то ее сваха просто оповещала всех присутствующих, что невеста честная (15). Изменился порядок проведения отдельных моментов свадебного пира. Блинами угощать стали не в доме невесты, а утром, в доме молодого. Блины на блюде выносила сваха жениха и поочередно подавала их гостям, а крестная невесты угощала вином. Получив блин и рюмку вина, каждый из гостей должен был сделать молодым подарок. Дары складывались на пустое блюдо или свахе в запон. Молодые при этом кланялись. Екатерина Ивановна Долгова, 1926 года рождения вспоминала, что сваха, подавая блины, приговаривала:

Есть у нас гости званые, гости браные из Питера,
Из Майдана, есть у нас стары старички и пожилые мужички,
Шелковы головки, гладеньки бородки.
Просим вас выпить и закусить
И нам на блинцы положить.

Широкое распространение получили игровые моменты. Устраивали шутливую проверку хозяйственных навыков молодой и ее ловкости. Наутро после свадьбы она должна была мести пол, причем присутствующие бросали сначала сор, а потом деньги. Игровые действия сохранялись очень долго и многие из них дошли до наших дней.

В целом приведенный материал свидетельствует, что существовали локальные особенности традиционной крестьянской свадьбы в разных районах Алтая. В южном Алтае, где преобладало старожильческое население, более стойко сохранялись ритуалы, восходящие в своей основе к глубокой древности. Сами масштабы празденства могут являться свидетельством отношения крестьян к вступлению в брак, как к очень торжественному и значимому событию.

Одна из немаловажных черт свадьбы – ее эмоциональный строй, который создавался в результате действия всех перечисленных элементов в их своеобразных сочетаниях и, безусловно, выражая особенности психологического склада населения.


Примечания. 1. Используются материалы полевых экспедиций
БиГПИ 1998 – 1999 гг., материалы полевых дневников автора и
материалы описания народной крестьянской свадьбы
старожилов С.И. Гуляевым.
2. Гуляев С.И. Этнографические очерки Южной Сибири //
Библиотека для чтения. 1848, Т. 90. – С. 2.
3. Миненко Н.А. Русская крестьянская семья в Западной
Сибири: ХУШ – первая половина Х1Х вв. Новосибирск: Наука. –
С. 228.
1. Там же. – с. 232. Никифоров М. Русское язычество. СПб., 1875. -–С. 35.
2. Записано от З.Д. Бирюлиной из села Красногорское.
3. Записано от Анны Андреевны Вышиневой, 1906 года рождения из села Новозыково, Красногорского района
4. Миненко Н.А. Русские крестьянские семьи в Западной Сибири. – С. 236.
5. Миненко Н.А. Русские крестьянские семьи в Западной Сибири: ХУШ – первая половина Х1Х вв. – С. 238 – 239. Ссылка на работы: Кагаров Е. О значении некоторых русских свадебных обрядов. – Изв. Акад. Наук, 1917, № 9, - с. 646; Смирнов А. Очерки семейных отношений. – С. 47 – 55.
6. Записано от Татьяны Ивановны Зубакиной, 1931 года рождения, из села Онгудай. Материалы экспедиций. Записано от Е.Н. Хреновой, 1900 года рождения.
7. Записано от Т.И. Чижиковой, 1912 года рождения, из села Кажа.
8. Материалы экспедиций. Записано от Е.Н. Хреновой, 1900 года рождения; П.Д. Русаковой, 1906 года рождения, из села Кажа; А.А. Сысоевой (Бедаревой), 1926 года рождения, из села Красногорское.
9. Толстая С.А. Символика девственности в Полесском свадебном обряде в кн.: Секс и эротика в русской традиционной культуре: Сб. статей. / Сост. А.А. Топорков. М.: Ладомир, 1996. – С. 192.
10. Толстая С.А. Символика девственности... – С. 198.
11. Записано от З.Д. Бирюлиной, 1918 года рождения, из села Красногорское.
12. Г.И. Лопатенко, 1919 года рождения. Родители приехали на Алтай в 1917 году из Мордовии. Родители мужа с Украины переселились на Алтай в 1918 году. В настоящее время живет в селе Онгудай, Республики Алтай.

Электронная публикация