Из «Описания всех обитающая в российском государстве народов», составленного Иоганном Готлибом Георги, 1773-74 гг.
Марийцы.Собственное имя черемис мари (мужчины), а чуваш курмары (горные люди). Они живут в Казанской и Нижегородской губерниях, больше на левой, нежели на правой стороне реки Волги. Жилища их простираются до самой Перми. И деревни лежат отчасти особо, а отчасти смежно с чувашскими и российскими. Породы они финской и говорят своим собственным, с финским наречием сходным языком. Но за неимением букв нет у них ни письменных, ни печатных дел. Во время господствования татар были они им подвластны и жили ближе к югу, между Волгою и Доном. Они имели собственных ханов, будучи уже и под Российскою державою: но поколение оных пресеклось на Адае, весьма приверженном и покорном русскому престолу, — храбром владетеле. И теперь нет у них ни князей, ни дворян. Они упражнялись тогда в скотоводстве. Но мало-помалу сделались, подражая россиянам и по причине стеснений мест, землепашцами.
По виду и росту своему могут они почесться средними между россиянами и татарами людьми. Они не имеют проворства и смелости первых. Да и женщинам их недостает пригожества; бодрости и суетности россиянок. Хотя и оне впрочем не дурны. В делах своих черемисы не торопливы, но прилежны. И по примеру всяких непросвещенных людей, упрямы и недоверчивы. Времени они не считают ни годами, ни месяцами. Да и преданий о бывшем с предками, их приключениях не имеют.
В городах они никогда не живут. В деревнях же их, в коих дворов бывает до тридесяти, имеют они, подобно россиянам, миром выбранных сотников, десятников и старост. Каждый двор состоит из одной, особо построенной черной избы, из стоящих розно хлевов и из небольших на невысоких столбах сгромощенных кладовых, кон служат им и летними горницами. Все сие строение выведено четырехугольником и срублено из бревен. А промежутки между оными ничем не забираются. Черныя избы подняты на сажень выше подполья. Лесницы у них покрыты. А внутри, кроме русских печей, поделаны очаги и широкие татарские полати. Двери у сих изб низкие. А окном служит четырехугольное, дюйма на полтора в размере, отверстие, которое пузырем или тряпицею вместо стекла затягивают. Домашняя у них рухлядь такая же, какая бывает у российских сельских хозяев.
Все черемисы производят по обыкновению российских мужиков землепашество. Держащиеся языческого суеверия отнюдь не хотят есть свинины. Да и из крестившихся редко кто разрешает совесть свою от уз сего предубеждения. В зимнее время составляет звериная ловля главное их упражнение. Они не смелы и не хитры, а потому и не зажиточны. Кто, например, имеет лошадей до три десяти и столько же рогатого скота да сверх того немного побольше овец, тот почитается у них не последним богачом.
Женщины прядут, ткут, портничают, вышивают холстиное одеяние шерстью собственного своего крашения и проч. Но чистоты в разсуждении одежды и пищи не увидишь ни в котором дворе. Исповедующие древнюю свою языческую веру черемисы жрут лошадей, медведей, всяких пернатых, а в случае нужды и хищных зверей. Но падальщиною, какая бы она ни была, гнушаются. Как в домашнем, так и в лесном пчеловодстве весьма они искусны. Производят также и рыбную ловлю охотно. Но к ремесленным работам, к коим российские мужики великую имеют склонность, совсем не пристают. Подушной оклад платят они наряду с российскими крестьянами, ставят рекрут и подводы. В Кунгурском уезде в области Пермской подушной оклад дают некоторые деревни куницами.
Мужской наряд походит на одеяние российских мужиков. Но волосы зачесывают они назад и кругом обрезывают их коротенько. Воротники, обшивки около рукавов и вороты у рубах вышиты разноцветною шерстью. Охабни, на кои идет толстое из черной овечьей шерсти сделанное сукно, шьются с широким опрокинутым воротником. На подоле оставляются внизу с обеих сторон прорехи.
Бабы и девки наряжаются одинаково, только первые получше. Они носят штаны, лапти и обвертывают ноги онучами. Летом ходят в одних рубахах, под коими носят штаны. Рубахи около шеи и рук прихватывают плотно. А впрочем, шьются так узко, что около стану как будто облипли и длиною достают до колени. Воротник, закраины и все швы украшаются очень пестро крашенною шерстью. Ворот застегивается большою пряжкою, а стан прижимается к телу поясом.
Для пышности носят они сверх рубахи подобное покроем халат и из всяких цветных и отчасти тонких сукон делаемое верхнее одеяние, которое по краям выкладывают иногда ужовыми шкурками. Высокая, к верху уже сведенная шапка (Шурке) делается из бересты, покрывается кожею или холстом и сплошь унизывается корольками, маленькими серебряными монетами и змеиными головками. Таким же образом покрывается и висящий от шапки по спине ремень шириною в ладонь. Некоторые носят вместо высокой шапки широкие монетами и корольками разпещренные головные повязки (Ошпу).
Уфимские и вятские черемисы привешивают к поясу, супротив заднего проходу, по целому прибору кисточек (Упинен), перемешанных с наперстками и всякими гремушками, кои, досязая до самых подколенок, производят на ходу противное слуху бренчание.
По российскому деревенскому обыкновению ходят бабы родить в баню. Первый мужчина, который посетит роженицу, дает имя мальчику, а первая же пришедшая к ней женщина — девочке. И сих-то гостей в последующее время называют всегда дети отцами (Атай) и матерями (Абай). Мужеские имена суть следующие: Зегнул, Киспелат, Ербалды., Ильмень и проч.; а женския: Пид-лет, Астан, Насуке и проч. Затвердивши такия имена, часто забывают крещеные, а особливо девки данные им при крещении названия. Муж называет жену Ватою, а когда жена кличет мужа, то говорит — Мари, или Черемис!
Жен они покупают. А цена невесты у них называется Олон. Обыкновенно за невесту дают от 30 до 50, а иногда платят также и от 80 до 100 рублей. У язычников и теперь еще многоженство в обыкновении. А как покорность и работа есть общий черемисских жен жребий, то зажиточные родители часто покупают жен к шестнадцатилетним своим сыновьям. Но девка должна быть не моложе пятнадцати лет. Приданое состоит в скотине. И потому такие молодцы, когда придут в совершенный возраст, бывают уже нарочито скотом заводны.
На родне они никогда не женятся. И двух сестер вдруг не берут. Но тем милее им, когда после смерти одной, могут взять за себя и другую. Сват, которым бывает обыкновенно имянной отец, делает сговор, после чего жених и невеста, увидевшись между собою, меняются кольцами. Обряд сей называется у них Шергас Васталтас. В определенный для свадьбы день приезжает жених с друзьями к невесте. И поелику они берут с собою особливых скоморохов, то сие веселье побуждает и посторонних деревенских подорожные жителей ехать туда же за женихом их. Жених, уплати остальные за невесту деньги, раздает дары, пирует и веселится. А на другой день увозит закрытую невесту в жилище свое, несмотря на все сопротивление и слезы.
В доме, где быть свадебному пиршеству, ставят на стол домашнего идола, перед которым творит Карт молитву. Потом начинается обед и начинаются веселости, состоящие в пляске по гуслям, волынке (Шибер) и губном органе (Кобаш), в нескладном пении песен и тому подобном. Между тем наряжают невесту в другой избе в бабье одеяние, сирень снимают с нее покрывало. И надевают ей на голову, вместо худой, нарядную высокую шапку или повязку. Жених, взяв ее за руку, отводит в гостеприимный покой, где она, во время творимой Юк-тушом или Картам, молитвы, стоит на коленях. А патом раздает свои дары. И подносит всем гостям пиво или мед, после чего возвращается в свою избу. В вечеру раздевается невеста сама. Однако спать ложится не добровольно, но принуждаема к тому посторонними бабами. У ложа молодых, запирают подклеть.
На другой день поутру приходит в оной с несколькими женщинами заступив — вместо невестина отца мужчина, держа в руке добрую плеть. И ежели приметит, что невеста в девстве вела себя нецеломудренно, то, погрозясь оною, совершает на другой день свои угрозы. Таким же образом, пропуская только больше либо меньше после страшения времена, наказывают мужья жен своих, когда в замужестве приметят за ними непостоянство. Другой после свадьбы день препровождают они также в пировании. А как станут напоследок расходиться гости, то всяк, выпив последний стакан, бросает в оной несколько копеек молодым в подарок. Мало бывает и между исповедующими уже христианский закон черемисами таких свадеб, до которых бы не произходили сии языческие обряды, хотя и за несколько месяцев или лет. Он, похитив милую ему девку и доведши уже ее до беременности, дает тогда отцу такое за дочь награждение, какое сам вздумает. И таким образом, без всяких свадебных околичностей, наживает себе жену.
Покойников своих кладут они во гроб в самом лучшем одеянии. Похороны бывают в тот самый же день, в который кто умер. Причем как мужчины, так и женщины провожают. На кладбище роют могилы с запада на восток. И головою кладут покойников на запад. Всякому умершему завязывают родственники в поясе по нескольку копеек. Да сверх того наделяют его посудою и другими домашними надобностями, также лапотником, палкою, чтобы было чем оборониться от собак, и небольшим пучком розовых лоз, который, по их мнению, отвращает от злых духов. Все сие кладется с покойником во гроб. А как скоро завялят могилу землею, то провожающие покойника ставят на оной за всякого, прежде кончавшегося друга по свече и часто говорят: «Живите мирно». Всякий провожатый ест за горящими на могиле свечами блин, и, откуся три куска от оного, кладет на могилу и говорит: «Это тебе пригодится». Напоследок ставят на могилу шест, к которому привязанная тряпица висит как будто знамя. По возвращении домой моются и одеяние переменяют. Что же до покойникова платья касается, то худое бросают, а доброе проветривают.
После всякого покойника правят они трои поминки (Шумет). Первые бывают в третий день по кончине. Приятели, собравшись, едят у могилы его так, как и на похоронах, блины. И откуся три частицы, говорят: «Это пусть съест покойник!». В седьмой день после смерти лакомятся в том доме, где оная случилась, за горящими восковыми свечами блинами же и посылают также несколько кусков на могилу того, по ком правят поминки. Третье сего рода празднество происходит в сороковой день после смерти. Да сверх того бывают во всякой деревне по одному разу в год подобные вышеписанным общие поминки.
Они думают так, как и все почти язычники, что состояние человеческое после смерти есть несколько переменившееся здешней жизни продолжение. И потому кладут покойникам своим домашнюю утварь, деньги, пищу и проч.
Оставшиеся при древнем своем идолопоклонстве слепо повинуются собственным своим духовным, которых называют Мушанами и Машанами. А первосвященник называется у них Югтишь. И сии толкователи снов, предсказатели, волшебники и развратители в великой у них чести. Число такого духовенства стало уже теперь очень не велико. Но вместо того избирают себе всякого места миряне пожилого, умного, безпорочного поведения человека, которого переименовав Кортом, дают ему и помощника под именем Удше.
Бог называется вообще на их языке Юма и Когоюма (высочайший бог). А чтоб присвоить ему умственно всякие благости, то под именем Юмон Ава (мать божков) воздают супруге его первое и самое большое по боге почтение. Прочие доброго качества божки суть, по их разсуждению, дети или родственники оных двух первенствующих божеских лиц. И между ними-то разделено правление мира и разположение судей. Некоторых почитают женатыми, а иных холостыми. И называют их вообще божею семьею (Юмон Шукче). Что же касается до имен их богов и до умоначертання о исправляемых ими делах, то они в том между собою не согласны, потому что один мушан предъявляет оных много, а другие меньше. При том же и в случае изпрошения помощи по одним и тем же самым делам обращаются к разным божкам. Наиболыые же они прилепляются к следующим богам, а именно: к Пурикше. Пудгурше Юме, к Кудорче Юме, под коим разумеют они грозу, к Пуеимбаре Юме, который, по-видимому, есть почитаемый татарами пророк, потому что сии называют своего прорицателя Мугаммедом Пуембером, сиречь пророчествующими. Есть у них и немало богинь, в числе которых почитают так Кичебу, мать солнца, Каабу и многих других. Грешники обращаются к богам, а грешницы к богиням.
Прародителями богов злых качеств почитают сатану (шойтан), коего не собственным его называют именем, но словом Йо. Он живет, по мнению их, в воде и бывает особливо в самый полдень лих. Леших называют Ведашами и присвояют им повелительную над лесами, зверями и птицами власть. Причем, думают также, что они могут звериные промыслы делать и удачными и нещастливыми. У них есть и злые богини. Но случается, что под одним и тем же самым именем, причисляются иными к добрым, а другими к злым божествам.
Идолы не в великом у них почтении. Но поелику они громового бога (Кудорча) наибольше страшатся и при том верят, что плодородие земли от него зависит, то многие ставят его в виде одетой в мужское платье куклы, которую кладут в сделанной из бересты ящик в избранной их жилища своего, угол. И, не создавая ему, впрочем, никакого особливого почтения, кладут только ему через некоторое время по нескольку кусков блина. В лесах их видны привешенные к некоторым почтенным деревьям четырехугольные в ширину и длину на ладонь дощечки, из бересты вырезанные, без всякого в разсуждении лиц или знаков изображения, которые называются у них Куда Вадаш. Впрочем, иные называют их идолами, а другие принесенными лешим жертвами. Однако они у всех в почтении и как будто представляют жертвенники фаунов.
Службу отправляют они богам своим не в храмах, но на чистых священных местах (Кереметъ), которые бывают или общие (Кого Кереметъ), или частные, сиречь, одному семейству особливо принадлежащие (Шке Кереметъ). Они имеют положение свое в священных рощах или лесах. А где таких мест нет, там должно завести по крайней мере одно, либо и несколько дерев. Причем дуб всякому другому лесу предпочитается. Самое знатное дерево посвящается Юме, другое похуже оного Юмон Аве, а прочие — кое-каким божествам. Кереметь есть окруженное деревами или другим каким забором обнесенное место. В размере бывает оное от 10 до 20 сажен. И три имеет входа: один к западу — для прихода и выхода; другой к востоку, которым вводят назначенную в жертву скотину; а третий к югу, для ношения воды. Под знатнейшим деревом стоит вместо жертвенника стол. А неподалеку от кереметя сделана крышка, под коею варят принесенную в жертву скотину.
Женщинам строго запрещено подходить близко к керемети. Да и мужчины должны заранее вымыться и чистенько приодеться. И при том, когда только можно, не с пустыми приходить руками. Многие почитают и самого Кереметя сильным и благоденствующим божеством, и потому участвующим в приносимых жертвах и молениях. Пятница почитается наилучшим для молитвы днем. И притом препровождается всегда в отдохновении от трудов.
В жертву приносят лошадей, рогатый скот, красную дичь, овец, коз, свиней, гусей, уток, пшеничные пироги, пиво, хлебное вино и мед, как вареный, так и сырец. Белые звери всем другим предпочитаются. Пегие совсем не годятся. А черные в некоторых только случаях могут быть употребляемы. Впрочем, не разбирают: как они стары и которого рода. Жертвенные напитки и пироги надобно приуготовлять девкам. Дома есть остатки жертв не запрещено и женщинам. Время к жертвоприношению определяют всегда духовные, которые при разных шалостях — чрез кидание на стол бобов, размеривание пояса и прочее — вопрошают своих богов о разных обстоятельствах...
Самый большой праздник, касающийся до всего богов семейства, называется у них Юмон Байран (праздник) так, как и смывание тела перед праздниками, переняли они у татар. Такое празднование бывает у них, смотря по обстоятельствам и достаткам покупающих жертвенную скотину мирян, через год, через два, через три, а иногда и через четыре года. Время же избирается к тому осеннее. В назначенный к жертвоприношению день раскладывают мушаны или карты в керемети семь огней, которые в один ряд простираются от северо-запада к юго-востоку.
Возложенный на северо-западе огонь посвящен Юмо. ближайший к оному — Юмон-Аве и так далее. При каждом огне находится особливый мушан или карт и удше. И перед всяким огнем разстилают по сукну, на которые ставят жертвенные напитки, мед-сырец и пирожное. Всякий удше становится с жертвенною своею животною перед своим огнем. Служащий Юме держит жеребца, а стоящий перед огнем Юмон-Авы — корову. Прочие же имеют при себе мелкой скот или птиц» Миряне стоят позади их простоволосы. Жрец Юмо, подняв кверху пирог и сосуд с напитком, творит вслух молитву коротенькую, во время коей предстоящий народ часто кладет поклоны и говорит: «Аминь». После сего молится жрец Юмон Авы. а за ним следуют и все прочие. По окончании молитвы, обливает всякий удше скотину свою холодною водою. Ежели она вздрогнет, то почитается сие добрым знаком. А если буде она после седьмаго поливания не вздрогнет, то думают, что жертва сия богу не угодна. Впрочем, убивают они жертвенную скотину так, чтоб кровь брызнула в огонь. И потом, очистя вне кереметя мясо и внутренняя, варят под крышкою или наметом.
Из вареных жертвенных мяс, приподняв жрец на блюде вверх божеству своему сердце, легкое, печенку и голову, молится. А когда возношение же везде уже кончится, то приносят к жрецу Юмы, который есть первосвященник, все блюда. Он делит все на части и подает всякому, к вере своей усердствующему, по особливой доле, которую тут же всяк и съедает с благоговением. После сего творит опять жрец молитву. Таким же порядком раздает он пирожки по кускам, а напиток по мере. В огонь же ничего не бросают. Кости сжигаются. Шкуру с жеребца вешают у кереметя на дерево. А прочия кожи делят жрецы по себе. Остатки жертв берут с собою домой и доедают их с своими домочадцыми при безпутных иногда увеселениях.
Во всякой деревне бывает еще один великий праздник — Анга Соарен называемый. Как скоро наступит время к разпахиванню земли, то деревенские жители выходят на поле и всяк несет с собою по желанию своему что ни есть из пищи и питья в жертву. Карты при творении молитвы и вышеписанном поклонении мирян приносят богам несколько из крестьянских даров в жертву. После чего едят обще остатки с сугубою радостию, потому что жены и дети их приемлют также в пированпн сем участие. Напоследок, взорав всяк на пашне своей по небольшой полосе, возвращаются в деревню.
У всякого хозяина бывает свой жертвенный праздник — У кинде Байран. После омовения ставит он всякого рода снятый в том году с полей хлеб с небольшим количеством солоду, напитков и испеченных из самой свежей муки пирогов на блюдцах в избе своей на стол. Потом выносит он одну чарку вина за другою на двор, держит жертву против солнца и с покорностию благодарит богам за их благоговение. И после чего угощает своих приятелей.
Крещеные черемисы содержат оные праздники по большей части тайно. А иногда берут и в самом торжестве язычников столько участия, сколько, укрываясь в том от духовенства избегая их истязания, принимать могут.
Источник:
http://www.rustrana....e.php?nid=34019
Вход
Зарегистрироваться
Наверх
