В этой теме нет ответов

[eugene-march]

Этнокультурный анализ Подесенья (в узком смысле слова) или отдельных его микрорегионов проводился ранее авторами и другими исследователями (Гурьянов, 1995; Сухобоков, Юренко, 1988; Шинаков, 1988, 1995а, б, 1997а, б; Шинаков, Гурьянов, 1994; Шинаков, Сарычева, 1993).

Объектом внимания некоторых исследователей в указанном аспекте являлся и такой ключевой пункт на Десне, как Кветунь (Богомольников, 1988; Моця, 1988). Северная часть Подесенья изучалась на современном этапе, кроме авторов, также и сотрудниками Калужского музея (Прошкин, Хохлова, 1988; Прошкин, 1995).

В итоге наиболее ясными стали вопросы о кривичской и северянской «Десне», о границе северян и «руси» в Нижнем Подесенье (Григорьев, 1990), а вопросы о радимичско-вятичском присутствии на её берегах либо затрагивались мало, либо остаются весьма дискуссионными.

Прежде чем перейти к рассмотрению конкретных радимичских и вятичских артефактов на Десне, отметим состояние кривичско-северяно-«русской» проблемы. Кривичи занимают к началу XI в. всё Верхнее Подесенье, их самый южный исследованный пункт - Гришина Слобода на р. Ветьма в районе Жуковки, в 7 км от Десны (Гурьянов, 1995). Пограничье кривичей и вятичей проходит в междуречье Ветьмы и Болвы, с «выходом» кривичских древностей и на вятичскую в основном Болву в её верховьях и среднем течении. Волынцевско-роменские (в основе северянские) древности доходят на северо-западе до средней Судости (Шинаков, 1995) и восточных границ Стародубского ополья на её притоке Вабле, на севере - до Вщижа (Сухобоков, Юренко, 1988).

Вопрос о границах распространения этноопределяющих украшений XI -начала XII вв., традиционно связываемых с северянами, на севере решается так же, как и для роменской культуры: Вщиж, Батогово, на северо-востоке - Слободка (Шинаков, 1977а). Западнее, на Судости и Вабле, их отсутствие, в отличие от роменских древностей, не отмечено. Впрочем, вопрос о северянах и должен был быть наименее спорным, т. к. ещё летописец однозначно помещал их именно на Десне (ПСРЛ, 1962, с. 4), не «предоставляя» её более ни одному племени. Дискуссионной остаётся лишь северянско-русская граница IX - X вв. в Нижнем Подесенье, особенно в районе Чернигова (две крайние точки зрения - О.В. Сухобоков и А.В. Григорьев).

Радимичские и вятичские артефакты отмечены на Десне либо в пределах северянского её течения, либо между ним и кривичским участком Десны. К первым относятся местечко Воронеж, Пушкари, Кветунь, Слободка, возможно, Вщиж, ко вторым - Борча и Пеклино. На кривичской территории отдельные «вятичские» предметы отмечены лишь на самом её юге, да и то в кривичских захоронениях (Шинаков, 1997 б).

Местечко Воронеж, урочище «Гуков хутор» на р. Осота (рис. 1). В группе исследовано 4 кургана (Абрамов, 1907; OAK, 1910, с. 101) высотой от 0,35 до 1,5 м и диаметрами 10 - 13 м. Все трупоположения совершены в насыпи, на подсыпках толщиной 0,18- 0,25 м, в одном случае (курган 6 с радимичскими височными кольцами) - углисто-золистой, с западной ориентировкой. В двух курганах (№№ 6 и 8) в ногах костяков находились деревянные вёдра с крышками, от которых сохранились в единичных экземплярах железные скобы и костыльки (от домовины или гроба?). В курганах 7 и 9 в ногах мужских костяков вместо вёдер обнаружены фрагменты кругового, с неровным обжигом, и лепного сосудов. Курган 7 наряду с мужским содержал и синхронное ему женское захоронение (слева от мужского костяка).

О радимичской принадлежности группы в урочище «Гуков хутор» свидетельствуют одно целое и одно фрагментированное биллоновые семилучевые височные кольца (ГЭ. № 836/35-38) типа группы III (Шинаков, 1980, рис. 2) из кургана 6. В ногах женского костяка из этого кургана стояли два раннекруговых сосуда, один из них «шестовицкого типа» (рис. 2:2). Сочетание типа височных колец, погребального обряда и керамики позволяют датировать и это захоронение, и всю небольшую курганную группу рубежом X - XI веков. Синхронное группе селище, возможно, расположено в 2 км к западу, рядом с курганной группой «Крученое болотце», на берегу р. Осоты. В этой группе все пять исследованных насыпей содержали трупосожжения на стороне (Абрамов, 1907, л. 9).

Селище «Майдан» у с. Пушкари находится на высоком правом берегу Десны в 20 км к северу от Новгород-Северского. Из раскопок М.В. Воеводского 1939 г. в ГИМе хранится вятичское семилопастное височное кольцо самого раннего, XI века, типа (ГИМ.№ 91677; Рис. 3:1).

В сопровождающем инвентаре (рис. 3: 2-4) можно отметить наконечники стрел и сулицы оригинальных типов, позднероменского в основном времени (Шинаков, 1995 б, с. 113, табл. XIX: 1-3).

Курганная группа у с. Кветунь в 12 км к югу от Трубчевска примыкает к комплексу из городища с двумя площадками и обширного селища. По данным М.В. Воеводского (1939), эта группа (точнее, несколько рядом расположенных групп) состояла первоначально из нескольких тысяч насыпей (Воеводский, 1949, с. 77). Вопрос об этической и социально-политической природе Кветуни является весьма сложным, что диктуется не столько разным методическим подходом к взглядам различных интерпритаторов её материалов, сколько объективной сложностью самого этого материала, его «переходностью» во времени и «компактностью» в пространстве. В принципе, можно выделить примерно три - четыре группы взглядов: племенной град северян (Сухобоков, Юренко, 1988); племенной град радимичей (Богомольников, 1983,1988; Падин, 1976), затем разноэтничный град Трубечк (Падин, 1988); опорный пункт - крепость на пограничье «Русской земли» (Моця, 1988), вначале центр северянского племенного объединения (Шинаков, 1987, 1988,1994) или даже княжества-протогосударства (Шинаков, 1995а, с. 112; 1997б), затем (с рубежа X - XI вв.) - один из центров «государственного освоения» Русью северянских земель. Системное изучение богатых полевых материалов Кветуни практически только начато, и делать окончательный вывод о её социально-политических функциях преждевременно.

Что касается этнокультурного аспекта, то здесь вычленяется несколько пластов древностей: роменские, позднероменские - переходные к захоронениям с «племенными» типами украшений XI - XII вв., «северянские», «радимичские», «вятичские», «дреговичские», «общерусские женские», общерусские дружинные (часть «камер», Шинаков, 1995,1995 б, с. 134-139); «северные» (Шинаков, 1997 б), христианские, впрочем, немногочисленные (Шинаков, 1992, с. 50), возможно, кочевнические (Моця, 1993, с. 62; Шинаков, 19956, с. 112).

На этом фоне, особенно при синкретичном характере погребальных обрядов Кветуни, отделение этнокультурных «чистых» комплексов носит условный характер - т.е. относится к вещам, а не к их носителям.

Элементы вятичского костюма - хрустальные круглые, разные сердоликовые бусы (Седов, 1982, с. 150) встречены во всех «построменских» захоронениях по обряду ингумации как на горизонте (курган 53), так и в яме (курган 126), в т.ч. в гробу (курган 180). К условно «радимичским» элементам можно отнести многочисленный бисер (хотя это скорее хронологический признак) и вписанную в круг звездчатую пряжку (курган 126). Ведущими украшениями здесь всё же являются семилучевые височные кольца группы V (Шинаков, 1980), принадлежащие аристократии либо северянского, либо северянско-вятичского надплеменного объединения (Шинаков, 1997а). Инвентарь кургана 53 является классически «северянским» (кручёная гривна с грибовидными застёжками, очелье из серебра, дротовые серебряные браслеты с расширяющимися концами - комплекс 3 (Шинаков, 1982, с. 93; 1991, с. 86 - 87), и в сопоставлении с обрядом (ингумация на горизонте) может датироваться началом - первой половиной XI в.

Те же «вятичско-радимичские» элементы (хрустальные, сердоликовые бусы и бисер) встречены в камерном захоронении кургана 122 со спиралевидными височными кольцами.

Смешанный «радимичско-вятичский» инвентарь (змеевидная подвеска, бисер, хрустальные круглые и сердоликовые призматические бусы), но без ведущей построменской или «северянской» основы, находили в кургане 141 на обожжённом костяке в несгоревшей домовине. В кургане 111 восемь круглых хрустальных бус сопровождались около сотни бисера, при захоронении в широкой могильной яме (но не в камере). В соседней яме под той же насыпью находилось мужское захоронение с таким «третичным» радимичским признаком, как лировидная пряжка. Впрочем, и для вятичей, и для радимичей эти элементы украшений не являются этноопределяющими сами по себе. Только «вятичские» элементы костюма (сопровождающиеся иногда некоторым количеством этнически неопределимых бус - мозаичных, синих, белоромбических и т.д.) встречены в девяти курганах, разбросанных по всей территории некрополя и при разных типах погребального обряда. Впрочем, ни хрустальные, ни тем более сердоликовые бусы не являются жёстким индикатором только вятичей, хотя преобладают, конечно, в их женском костюме.

Курган 29 стоит особняком (Падин, 1978, с. 10 - 11). Здесь в наземной домовине, окружённой ровиком, совершено женское захоронение, сопровождающееся небольшим количеством бисера, перстнеобразными височными кольцами, железной гривной на шее, пластинчатым орнаментированным и единственным в Кветуни плетёным перстнем.

В шестнадцати примерно захоронениях основным сопровождающим элементом единичных сердоликовых бус разных типов являются от нескольких до нескольких десятков золотостеклянных (очень редко - серебростеклянных) бус. Эти комплексы можно отнести к «общерусским». Таким образом, несмотря на многочисленность (около 40) комплексов, включающих такой «вторичный» элемент вятичского женского костюма, как хрустальные бусы, и «третичный» - сердоликовые, они нигде не сопровождаются этноопределяющими элементами (семилопастными кольцами или хотя бы витыми гривнами, браслетами, решётчатыми перстнями). Мы имеем равномерный, широкий «вятичский фон», который, однако, ни разу не концентрируется в хотя бы один этноопределяющий комплекс. Впрочем, вопрос о вятичской принадлежности Кветуни или хотя бы о значительном вятичском «присутствии» там в литературе практически не ставился, в отличие от «животрепещущего» радимичского вопроса, историография и суть которого приводятся в последней работе (Шинаков, 1997а).

Ведущих радимичских украшений - семилучевых височных колец группы III (Шинаков, 1980) - в Кветуни не найдено. «Вторичные» элементы этноопределяющих комплексов - гривны с розеткой на конце встречены в трёх захоронениях, причём в двух - круглого, как у роменско-северянских гривен, сечения (курганы 13 и 99) и один раз - плоского (как у роменско-радимичских, курган 25). Обручи гривен - бронзовые (у северян же - серебряные), розетки - биллоновые, в кургане 25 гривна посеребрена(специальные анализы, впрочем, не проводились). Все три захоронения совершены на горизонте, сопровождаются, кроме гривен, небольшим количеством золотостеклянных и бипирамидальной сердоликовой бусиной (курган 99), одной сердоликовой круглой (курган 13) и - набором бус и привесок - в кургане 25. В набор входят: крестопрорезный бубенчик, две серебряные, но безчёткого орнамента монетовидные привески, 8 зелёного бисера, 6 пастовых и 2 золотостеклянные бусины. Таким образом, в этих захоронениях «вторичные»элементы (причём чёткий - только в одном) не подкрепляются «третичными».

Другой вопрос - об амулетах - привесках, среди которых костяные уточки - привески выделяются иногда как «радимичские» (Рябинин, 1981, с. 43 - 44, рис. 13). Такая уточка, наряду с бронзовой ложечкой с антропоморфной рукоятью, миниатюрным серпом и приладожского(?) типа кресалом входила в состав амулета-привески на цепочках из чередующихся эсовидных и трубчатых звеньев в кургане 4. Впрочем, остальной инвентарь и обряд не указывает однозначно на радимичский характер захоронения.

Таким образом, с учётом даже «радимичско-вятичских» курганов 111 и 141, общее количество захоронений с «вторичными» и «третичными» элементами радимичского костюма достигает шести, причём лишь об одном (курган 25) можно говорить как о дейст­вительно радимичском в этническом плане. Бисер в женских, и лировидные поясные пряжки в мужских захоронениях, взятые сами по себе, исключительно радимичскими индикаторами не являются. Добавим, что «радимичские» курганы компактной группы не образуют, тяготея (чисто «радимичские») к юго-западной части могильника, «радимичско-вятичские» - к его северо-восточной окраине.

Данный факт особенно нагляден в связи с наличием в некрополе двух достоверно дреговичских (курганы 6 и 9) и одного «дреговичско-вятичского» захоронения (курган 14), концентрирующихся на юго-восточной его окраине. Кроме такого «первичного», ведущего дреговичского признака, как трёхбусинные височные кольца т.н. «минского типа» (в кургане 14 - только крупнозернёные бусы от такого кольца), во всех трёх комплексах присутствуют сердоликовые бусы разных форм, и только в кургане 14, да и то вдобавок к ним, - несколько золотостеклянных.

Учитывая явно более позднее (не ранее конца XI в.) время и привнесённый характер (общих границ нет) дреговичских захоронений в Кветуни, особенно ясно видно, что они «наслоились» на какую-то более раннюю основу, представленную таким элементом убора, как сердоликовые бусы.

Таким образом, среди более-менее этноопределимых погребальных комплексов можно вычленить шесть северянских (среди них - один с «радимичским», два - с «вятичским» влиянием), три дреговичских (с «вятичским» влиянием), два «радимичско-вятичских» (или, скорее, «никаких» в племенном плане), четыре радимичских (достоверно - один), около десятка чисто «вятичских», но с очень слабыми этноопределяющими признаками.

Далее вверх по самой Десне вплоть до Вщижа нет ярко выраженных этноопределимых комплексов и отдельных находок (Полужье с его известным волынцево-роменским курганным некрополем освещает сходную, но более раннюю проблематику), зато они присутствуют на её лесном Левобережье. Навля в нижнем и среднем течении не имеет определённой этнокультурной атрибуции, ибо в единственных раскопанных здесь группах - Салтановка и Святое (Евсеев, 1906) - присутствуют лишь безынвентарные христианские захоронения в узких могильных ямах и с маловыразительным инвентарём погребения в широких ямах - камерах. Верховья Навли находятся на северянско-вятичском этническом стыке, насколько можно судить по физико- и этнографической ситуации и находке на городище Слободка совместно и семилучевого височного кольца группы V по классификации Шинакова (1980; 1996) и обломка семилопастного подзорчатого (Никольская, 1987, с. 118).

В традиционно «вятичской» зоне Подесенья (бассейны Снежети и Болвы) археологическое присутствие их этнокультурных древностей фиксируется, по мере исследования этих регионов, всё меньше и меньше. Для Снежети, кроме летописно вятичского Карачева, нет никаких данных (раскопанных курганных групп, отдельных находок) о её вхождении в вятичский этнокультурный регион. Наоборот, материалы курганов из станции Батагово (верховья Рессеты бассейна Оки, но данный факт ещё более показателен) принадлежит радимичам[1] и северянам (рис. 4). (Орловский краеведческий музей, опись 808). Наличие подражаний саманидским дирхемам - привесок позволяет отнести весь комплекс не позднее, чем к XI в. Вопрос о вятичско-кривичском взаимодействии на Болве требует отдельного рассмотрения, однако уже сейчас можно сказать о преимущественно вятичских (при наличии кривичских и словенских погребений и групп) её верховьях, смешанном (вятичско-кривичском) её среднем течении и абсолютной не изученности низовьев. Последнее относится и к междуречью Болвы и Ветьмы с притоками, на которых чётко зафиксировано наличие кривичских погребальных комплексов (Булычёв, 1903; Гурьянов, 19956; Кропачёв, 1993; Прошкин, Хохлова, 1989). Кривичам в основном принадлежат и верховья самой Десны от устья Ветьмы справа и Белизны слева. Участок течения Десны между ними и устьем Болвы является мало изученным в этнокультурном аспекте. Колочинские, причём весьма поздние, и сменяющие их роменские древности здесь представлены хорошо. Что же касается этноопределимых материалов XI - XII вв., то можно отметить их наличие в трёх пунктах данного участка (Вщиж, Борча, Пеклино).

Наиболее неясным является вопрос об этнокультурной атрибуции семилучевого височного кольца из Вщижа: ссылка на него даётся без упоминания типа (ГИМ, инв. № 96247; Равдина 1978, с. 185), что не позволяет пока чётко атрибутировать его как радимичское или северянское. Попытка его идентификации в фондах ГИМа временно результатов не дала, по публикации Б.А. Рыбакова (1932, табл. IV: 10) можно предположительно (точное местонахождение сомнительно) отнести всё же к северянским типам.

В лесном «коридоре» шириной несколько километров, выходящем к Десне между Белизной и Угостью и разделяющим Брянское ополье и Рославльское предполесье, присутствуют достоверно радимичские погребения (Шинаков, Гурьянов, 1994, с. 261; 1995, с. 61). Это полуразрушенный курган № 139 у хутора Борча в центре «коридора», на берегу Десны (рис. 5) и практически все этноопределимые захоронения в группе у с. Пеклино на правом, полесском берегу Белизны, ограничивающей «коридор» с севера.

Правда, из подвергнутых правильным раскопкам девяти насыпей (П.М. Еременко 1895 - 6 и С.А. Чуев 1902 - 3) таковых оказалось только два. Их содержимое реконструируется при сопоставлении дневников Ерёменко и Чуева (Труды ОУАК, 1906, с. 97) и материалов Орловского краеведческого музея (Описи 811,812,813,955).

Среди достоверно «радимичских» украшений можно отметить двускатно пластинчатую гривну с маковидными головками (фрагмент такой гривны с орнаментом «волчий зуб» был найден и при раскопках автора в 1991 г. (Шинаков, 1993), поясные пряжки-розетки, возможно, семилучевые кольца группы III (по классификации Шинакова - 1980). Лунницы, бубенчики, золотостеклянные бусы, хотя и встречаются чаще в радимичском костюме, не являются исключительно его принадлежностью. Височные кольца «деснинского типа» в описаниях Ерёменко и Чуева не фигурируют, хотя в фондах Орловского музея фигурируют на «пеклинском» планшете, но под «батаговским» номером. Витая гривна с грибовидными застёжками имеется и в описании Чуева, и в коллекции музея, как и браслеты, сделанные из её обломков. Последнего типа гривны (только не с розетко-подобными застёжками) более характерны для вятичского и особенно - северянского, но не радимичского уборов. Судя по описаниям, зарисовкам и сравнительным определениям местных жителей, в 1983 г. в случайно разрушенном кургане были обнаружены лунницы, сердоликовые и хрустальные бусы, привеска - турица, бубенчики, три семилучевых височных кольца с пуансонным орнаментом. Точный тип колец определить, естественно, не удалось. В итоге присутствие в пеклинском материале «деснинских» колец, которые могли бы интерпретироваться как ранневятичские, представляется проблематичным. В целом радимичский инвентарь в значительной степени «разбавлен», причём в одних и тех же комплексах, элементами вятичского и северянского уборов. Последние встречаются на восточной окраине радимичской территории, но в отдельных погребениях (Лапичи, Людково. См., например: Шинаков, 1990).

Брянское ополье и прилегающие участки полесий можно определить как район этнического стыка не только радимичей и вятичей, но и северян и кривичей. Степень преобладания тех или иных компонентов могут определить лишь уточнение атрибуции ранее добытых материалов (Вщиж, Пеклино) и новые исследования (Борча в первую очередь).

[1] Если не учитывать мнение Т.В. Равдиной (1975) о межэтничной атрибуции височных колец т.н. «деснинского типа» (с «лилиевидными», «каплевидными отростками»).

Источник: Сб. Гiстарычна-археалагiчны зборнiк № 13. - Минск, 1998. С. 142 - 150.