6 ответов в этой теме

[eugene-march]

Для обсуждения.

Из заключения диссертации Н.Б. Щербакова "Формирование финно-угорских народов", 2006 г.:

В начале голоцена складывается ряд мезолитических культур, которые появляются в разных районах. Наблюдается сближение свидерской и аренсбургской культур, особенно заметное в бассейне р. Немана. Это сближение привело в конце концов к сложению на их основе нескольких мезолитических культур в начале голоцена. Одной из таких культур была неманская, расположенная в бассейне р. Немана, в современных Литве и Северо-Западной Белоруссии. Эта культура была в значительной мере прямым наследником свидерской. Ее население (потомки части населения свидерской культуры) сумело довольно быстро адаптироваться к изменившимся в голоцене в этом районе природным условиям.

Второй постсвидерской культурой была кундская. Она заняла площадь современной Эстонии, части Латвии и, вероятно, часть Ленинградской обл. Здесь очень рано начала проявляться специфика местного развития материальной культуры, вызванная в первую очередь низким качеством местного каменного сырья. Тем не менее, намечается группа связей со свидерской культурой, что дает основание учитывать свидерский компонент в сложении кундской культуры. Третьей постсвидерской культурой стала бутовская, в начале своего существования занявшая западную часть Волго-Окского междуречья. Расселение наследников свидерской культуры на север и северо-восток от ее исконного ядра обитания было одной из важных раннеголоценовых миграций.

Следующая крупная миграция в Европе эпохи мезолита связана с продвижением на север населения аренсбургской культуры, которая привела, вероятно, к сложению новых мезолитических культур: фосна, располагающейся в Норвегии и Швеции, комса, захватившей самую северную часть Европейского материка, включая Кольский п-ов, аскола-суомусярви в современной Финляндии и Карелии. Однако остается пока неясным откуда пришло в Карелию ее первое население, было ли это движение с юга или с запада.

Объединенная свидерско-аренсбургская миграция имела и еще одно направление. Как представляется, группа памятников Восточной Белоруссии (в бассейне Днепра и Сожа) сложилась тоже на основе сближения этих культур. Однако в отличие от культур Прибалтики и Верхнего Поволжья в Поднепровье превалировали аренсбургские, а не свидерские элементы. Причины такого различия культур, сложившихся практически на одной основе, еще предстоит выяснить.

В Волго-Окском бассейне наряду с бутовским населением, уже достаточно прочно освоившим западную часть региона, появляется другая группа, родственная населению Восточной Белоруссии и Северной Украины, оставившая иеневскую культуру, которая вытеснила «бутовцев» в восточную часть Волго-Окского междуречья, а некоторые их группы вынудила уйти из региона совсем в бассейн Сухоны и в Среднее Поволжье.

Появляются новые группы на Востоке Европейской части: это усть-камская и камская культуры. Первая из них тоже, как и иеневская, вероятно, связана с кругом культур Восточной Белоруссии и Северной Украины, их ареалы почти не перекрываются, они сосуществуют на значительном отрезке времени.

Во-первых, население, которое в последствие явилось основой для сложения «общего» уральского антропологического субстрата, имело различное самостоятельное происхождение и различные территории образования.

Во-вторых, оказавшись на территории Урало-Поволжья и Прикамья, ряд антропологических комплексов стал активно контактировать с местными племенными группами, что привело к первым признакам монголоидности, или созданию дифференцированных антропологических типов на данной территории (хотя не исключается и самостоятельное происхождение уралоидов, или предков финно-угров, в частности появление и развитие недифференцированных типов по В.В.Бунаку, В.П.Алексееву, Л.Т.Яблонскому и А.А.Хохлову).

В-третьих, передвигаясь с территории первоначального расселения, уральский тип проникает в Северо-Восточную Европу, вплоть до побережья Фенноскандии, и оказывает довольно значительное влияние не только на антропологический состав населения, но и на его культурные особенности, привнося с собой ряд кремневых изделий из определенных пород кремня, а также их форму. Подобное продвижение на запад вполне можно объяснить распадом прауральской общности, которая, однако, не утеряла сходства вещественного и антропологического комплексов.

Перегруппировки населения на рубеже перехода от родового общества к ступени его разложения привели к сосредоточению на территории Западного-Приуралья в середине II тысячелетия до н. э. довольно разнокультурных и разноэтничных по происхождению групп населения (приказанская, турбинская, луговская, черкаскульская, срубная, чирковско-сейминская и др.) (Генинг, 1988).

В эпоху бронзы значительно усложняется этнокультурная карта лесного Поволжья. На значительной территории этого района встречены памятники волосовской культуры, племена которой расселялись от Камы до Прибалтики и от Вологды до Пензы (Патрушев, 1989). Районы их обитания оказались объектом преткновения различных пришлых групп племен фатьяновцев, балановцев и абашевцев, а также прошедших в северо-западном Направлении племен турбинской культуры или населения с предметами сейминско-турбинского облика. Проникновение (иноязычных и чуждых в этническом отношении племен породило целый ряд новых черт в культуре местного населения, вплоть до формирования новых археологических культур типа чирковской на значительной территории лесного Поволжья. В эпоху поздней бронзы в лесном Поволжье выделены приказанская и поздняковская культуры.

На значительной территории лесного Поволжья эпоху бронзы открывает волосовская культура, или историко-культурная общность волжских финноязычных племен III-II тыс. до н. э. Вместе с северными группами племен гаринского облика, по мнению некоторых исследователей, она составляет обширную волосовско-гаринскую общность.

Антропологический тип волосовцев европеоидный или европеоидный с монголоидными или лапоноидными признаками, что Д.А.Крайнов объясняет смешением племен верхневолжской культуры и населения с ямочно-гребенчатой керамикой. Говоря о широком расселении волосовцев, Д. А. Крайнов отмечает, что на таком огромном пространстве не могла существовать одна культура. П. Н. Третьяков собственно волосовскими называл только Волго-Окские памятники. В связи с этим Интерес представляет работа А.Х.Халикова, в которой исследователь ограничивает территорию волосовской культуры районами южнее от стоянки Модлона, а все северные памятники считает гаринско-борскими, близкими выделенным К.Ф.Мейнандером в восточной и средней Финляндии. Племена указанной

Культуры играли доминирующую роль в сложении северных групп населения лесных районов Восточной Европы конца эпохи бронзы, а керамика гаринско-борского облика оказала влияние на поздняковскую керамику преддьяковского времени.

Волосовские племена в своем развитии испытали сильное влияние культуры пришлых скотоводческих племен фатьяновцев и балановцев, относящихся к кругу культур боевых топоров и шаровидных амфор (носителями которых являлись предки славян, балтов, германцев). Последние обитали на обширной территории от Рейна до Волго-Камья.

Тесные связи с абашевским населением, как и рядом других племен лесостепного и лесного Поволжья, имели племена сейминско-турбинского круга. У обеих групп населения встречаются формы наконечников копий с разомкнутой втулкой, ножи перекрестьем, втульчатые топоры, плоские тесла-долота, различные кольца и браслеты; выходцы из абашевской среды в составе сейминско-турбинских групп населения могли составлять примерно пятую или четвертую часть, о чем говорят не только параллели в металлических изделиях, но и находки абашевской посуды средневолжского облика из могильника Решное на Оке (Патрушев, 1989).

Вместе с тем исследователи отмечают господство именно населения сейминско-турбинского облика, т. к. только в их могилах содержатся господствующие формы оружия - наконечники копий с вильчатой втулкой и богато орнаментированные втульчатые кельты.

В эпоху финальной бронзы лесные районы Поволжья были заселены родственными племенами поздняковской и приказанской культур. Памятники первой из них исследовал еще в конце XIX - начале XX вв., а в особую культуру выделены Б.С.Жуковым в 1927 году.

Исследователи отмечают появление сетчатой керамики на поздняковских памятниках. На втором этапе которой (XIV — XIII вв. до н. э.) отмечается увеличение сетчатой керамики в северных районах. К этому времени относятся хорошо изученные памятники: могильники Борисоглебский, Дикариха, поселение Подборновское и др. Поздняковцы в этот период расселяются далеко на север. Особый интерес представляют памятники маклашеевского облика финальной бронзы, поскольку они характеризуют уже переходный этап от эпохи бронзы к железному веку (Патрушев, 1989; Обыденнов, 1998; Чижевский, 2002; Кузьминых, 2002).

К востоку от поздняковцев на обширных пространства Прикамья и Среднего Поволжья в XVI — IX или даже до конца. VIII в. до н. э. обитали племена приказанской культуры. Приказанская культура, названная по сосредоточеннию наиболее изученных памятников в окрестностях г. Казани, выделена Н.Ф.Калининым и А.Х.Халиковым в 1950-е годы. Впоследствии подобные памятники исследованы далеко на востоке Прикамья, бассейне р.Белой, на Вятке и в Марийско-Чувашском Поволжье. В развитии приказанской культуры выделены четыре этапа: займищенский (XVI - XV вв. до н. э.), балымско-карташихинский (XIV-XIII вв. до н. э.), атабаевский (XII-X вв. до н. э.), маклашеевский (X-IX вв. до н. э.). Всего известно около 500 памятников этой культуры, в том числе 28 могильников.

К переходному времени от эпохи бронзы к железному веку относится II Березовогривский могильник в устье р. Камы, где первом ряду выявлены остатки позднеприказанских захоронений, во втором - раннеананьинских. Подобные позднеприказанские и раннеананьинские погребения открыты и в более восточных районах в Прикамья, это луговские курганы и Кумысский могильник.

В восточных районах лесного Поволжья выступают смешанные элементы ряда культур: ананьинской в юго-восточных районах региона, дьяковского облика к северо-западу от них «текстильной» керамики на всем протяжении от устья р.Камы до Ярославского Поволжья. На значительной территории данного региона в контактной зоне между ананьинской и дьяковской культурами формируется культура населения ахмыловского облика, сочетающая восточные и западные черты.

В эпоху бронзы, в следствии занятия большинства территорий индоиранскими племенами, тяжело выделить финно-угорский пласт. Однако, довольно четко фиксируется примесь значительной уралоидности на черепах срубной культуры, что может говорить если не о значительном влиянии, то о длительном сосуществовании данных групп населения. Необходимо отметить, что черепа срубной культуры южных областей Восточной Европы и Волго-Уралья отличаются между собой, в сторону преобладания в последних сериях заментной монголоидной примеси. Мнение ряда археологов о фактически беспрепятственном продвижении индо-иранцев по территории лесостепного и лесного Волго-Уралья, не всегда оправдано.

Начиная с эпохи раннего железного века мы можем с уверенностью говорить, опираясь на данные антропологии, о тех или иных группах финно-угорского населения.

[Брут]

Вопрос, может, не совсем по теме - протоевропеоиды из Мурзак-Кобы (мезолит Крыма) также происходят от ушедших в горные убежища потомкой свидерцев и аренсбургцев?:

[профессор Перзеев]

Для обсуждения.

[b]Из заключения диссертации Н.Б. Щербакова "Формирование финно-угорских народов", 2006 г.:
.
В Волго-Окском бассейне наряду с бутовским населением, уже достаточно прочно освоившим западную часть региона, появляется другая группа, родственная населению Восточной Белоруссии и Северной Украины, оставившая иеневскую культуру, которая вытеснила «бутовцев» в восточную часть Волго-Окского междуречья, а некоторые их группы вынудила уйти из региона совсем в бассейн Сухоны и в Среднее Поволжье.

В данном контексте не хотелось бы особенно вдаваться в дискуссию о проблемах происхождения и формирования мезолитических культур Волго-Окского междуречья, вопрос этот в данной теме представляется не столь
принципиальным, как последующее вытеснение бутовцев носителями иеневской культуры из Волго-Окского
междуречья. Поэтому здесь хотелось бы ограничится лишь кратким обзором ( без соответствующих ссылок).
Бутовская культура.
В свое время Л.В. Кольцов высказал предположение о сложении бутовской культуры Волго-Окского бассейна,
связывая ее со свидерской общностью, которая, по его мнению распалась где-то в первой половине VIII т.л.
до н.э.
Впоследствии с данной трактовской происхождения бутовской культуры был не согласен А.Н. Сорокин, он
считал, что данная культура генетически связана с выделенной им рессетинской культурной общностью. Позднее
данное предположение А.Н. Сорокина не нашло подтверждения в ходе дальнейших исследований, поскольку
ее абсолютные датировки свидетельствуют не в пользу палеолитического возраста рессетинской культуры.
М.Г. Жилин, на основе изучения финальнопалеолитической стоянки Золоторучье-I в Ярославской области,
сделал предположение о возникновении бутовской культуры на базе местного палеолита т. н. золоторучьинской
традиции. Слабым звеном в построениях М.Г. Жилина является им самим же неоднократно подчеркиваемая
связь бутовской культуры с культурами постсвидерского круга, в частности Прибалтики.
Представляется, что все точки зрения на происхождение бутовской культуры нуждаются в дополнительной
проверке. В настоящее время нет оснований для однозначного ответа о происхождении бутовской культуры.
Наиболее ранняя дата по бутовской культуре происходит с поселения Становое -IV Ивановской области
9850+-60 ( дата некаллиброванная — прим. мое) ( М.Г. Жилин.Хронология и периодизация бутовской культуры.
стр. 109-126, «Труды ГИМ»№103, М.1999), более ранние даты сомнительны.
Иеневская культура.
Выделена Л.В. Кольцовым в 1977 г. По мнению Л.В. Кольцова и М.Г.Жилина относится к кругу культур
лингбийско-аренсбургской традиции.
С данной интерпретацией происхождения иеневской культуры, в целом, согласен А.Н. Сорокин, считающий
ее носителей потомками аренсбургского населения.
Все вышеприведенное показывает главное: ведущие исследователи мезолита Волго-Окского междуречья
признают существенное различие этих культур, выразившихся в традиции обработки каменных орудий.
Наиболее ранняя дата для иеневской культуры происходит со стоянки Усть-Тудовка-I Тверской области.По
спорово-пыльцевому анализу она относится к концу молодого дриаса 10200-10000 лет назад, вообще же
ее хронологические рамки определяются периодом 10000/9800-8600/8200 лет назад ( АКР. Тверская область,
ч.1., стр.8, М.2003)
Были ли контакты носителей бутовской и иеневской культур? Да данный вопрос следует, скорее, ответить положительно.В качестве доказательств таких контактов А.Н. Сорокин ( А.Н. Сорокин.О связях населения
бассейна реки Оки в раннем мезолите.Археологические памятники Среднего Поочья №6 СНТ, Рязань 1997)
отмечает, что выделяется целая серия стоянок с доминантой признаков либо иеневской, либо бутовской культуры,
но с четко выраженной другой культурной примесью: соответственно либо иеневской, либо бутовской.Таким
образом сосуществование иеневской и бутовской культуры во времени, а также контакты между ними не вызывает
вопросов.
Что подразумеват автор, когда говорит о вытеснении племен бутовской культуры иеневскими племенами в
восточную часть Волго-Окского междуречья? Если рассмотреть географию расположения бутовских памятников, то оказывается, что территрия бутовской культуры охватывает все Волго-Окское междуречье и левые притоки
Верхней Волги ( М. Г. Жилин.О связях населения Прибалтики и Верхнего Поволжья в раннем мезолите. ,стр.
72-79. Тверской археологический сборник № 4. Тверь,2001).Вообще тезис о якобы агрессивности носителей иеневской культуры изначально принадлежал Л.В. Кольцову. Но на сегодняшний день никакими археологическими данными , свидетельствующими о вытеснении тех или иных групп населения мы не располагаем, скорее наоборот можно предполагать сосуществование бутовских и иеневских групп населения
на одной и той же территории.А.Н. Сорокин (Указ. соч.) по этому поводу крайне категоричен: «...сказанное
(доказательства сосуществования культур — прим. мое) исключает тезис Л.В. Кольцова об агрессивности
иеневской культуры ,ее вторжении в бассейн и вытеснении бутовского населения на восток региона. Не подтверждает крупных перемещений и картографирование надежных в источниковедческом отношении
бутовских и иеневских стоянок. О вторжении иеневской культуры в Волго-Окское междуречье и вытеснении
ей бутовской культуры не может быть речи еще и потому, что иеневские стоянки, судя по дате Усть-Тудовки,
появились здесь не позднее молодого дриаса,то есть значительно раньше бутовских».
Памятники бутовской культуры широко представлены в Волго-Окском междуречье, чего нельзя сказать об иеневских памятниках, их число намного меньше. Это тоже свидетельствует не в ползу якобы имевшей место экспансии племен иеневской культуры и вытеснении ими бутовских племен.
Наконец,финал иеневской культуры в Волго-Окском междуречье до сих пор крайне проблематичен и дискуссионен.
Это, в свою очередь, не относится к бутовской културе. На сегодняшний день наиболее вероятным считается,
что именно бутовская культура дает начало ранненеолитической верхневолжской культуре. На этом вопросе стоит
остановиться немного подробнее.
Верхневолжская ранненеолитическая культура была выделена Д.А.Крайновым и др. исследователями в 1973 г.
(Д.А.Крайнов,Н.А.Хотинский,Ю.Н.Урбан,Е.М.Молодцова. Древнейшая ранненеолитическая культура Верхнего
Поволжья.,стр.80-84.Вестник АН №5. М.1973). Опорными, надежно стратифицированными памятниками раннего
этапа верхневолжкой культуры, где им непосредственно предшествуют именно бутовские позднемезолитические
комплексы являются Окаемово-5, Окаемово-18 на р.Дубна Московской области, Сахтыш -2А, Ивановское -3,
Ивановское -7 Ивановской области, Озерки-5, Озерки-17 Тверской области. Здесь я указал только стратифированные стоянки, материалы котрых надежно стратифицированы в торфяниковых отложениях.
Так на стоянке Озерки -5 (М.Г.Жилин.Некоторые итоги раскопок поселения Озерки-5 в 1990-1994 гг., стр.118-126,
Тверской Археологический Сборник № 2, Тверь,1996) нижний культурный слой (IV-по М.Г.Жилину) содержит
очень большое количество кремневых изделий и отходов их производства, изделий из кости, рога,дерева, бересты.
Материал датирован М.Г. Жилиным финалом бутовской культуры.Наиболее вероятной датой по С14 ( не каллиброванной — прим. мое) является 7310+-120 лет назад. Выше располагается слой III, содержащий уже
керамику, характерную для ранней стадии верхневолжской культуры. М.Г. Жилин отмечает, что в каменных и костяных орудиях верхневолжской культуры прослеживается приемственность с бутовской. Точно такая же стратиграфия и точно такое же типологическое сходство каменного и костяного инвентаря мезолитической
бутовской и ранненеолитической верхневолжской культуры прослеживается и на всех остальных вышеуказанных
памятниках. В пользу культурной преемственности свидетельствуют и данные радиоуглеродного датирования.
Наиболее ранние даты для верхневолжской культуры получены со стоянки Беливо-II Московской области -
7180+-60 ( дата некаллиброванная — прим. мое) ( А.Е. Кравцов. О хронологии мезолитических и ранненеолитических памятников Мещерской низменности.Вопросы археологиии и истории Верхнего Поочья.
Калуга, 1987)
Таким образом,схожесть каменного и костяного инвентаря,естественнонаучные датировки и стратиграфическое
расположение финальномезолитических бутовских и ранненеолитических верхневолжских материалов,
свидетельствуют о генетической связи между бутовской и верхневолжской культурами.
Следовательно имеено бутовская культура явилась основой в Волго-Окском бассейне для сложения ранненеолитической верхневолжской культуры, причем это справедливо для всей территории Волго-Окского междуречья, а следовательно ни о каком вытеснении племен бутовской культуры иеневскими племенами не может быть и речи.
Итак, на основании вышеприведенных данных, можно с большей долей уверенности допустить, что начало иеневской культуры старше бутовской, а ее время существования значительно короче.Дальнейшая судьба
иеневской культуры остается открытым вопросом, а на основе бутовской культуры возникает верхневолжская ранненеолитическая культура.Утверждение автора о продвижении племен иеневской культуры на территорию занятую бутовскими племенами и вытеснении последних не находят никаких подтверждений и наоборот
противоречат имеющимся в нашем распоряжении данным.
Дальнейшие комментарии следуют.

Литература:
М.Г.Жилин.Хронология и периодизация бутовской культуры. «Труды ГИМ»№103.,М.1999
АКР. Тверская область.,ч.1.,М.2003
А.Н. Сорокин. О связях населения бассейна Оки в раннем мезолите. Археологические памятники Среднего
Поочья № 6.СНТ.,Рязань 1997
М.Г. Жилин. О связях населения Прибалтики и Верхнего Поволжья в раннем мезолите. Тверской
Археологический Сборник № 4. Тверь 2001
Д.А.Крайнов, Н.А.Хотинский, Ю.Н.Урбан, Е.М. Молодцова. Древнейшая ранненеолитическая культура
Верхнего Поволжья. Вестник АН № 5, М.1973
М.Г. Жилин. Некоторые итоги раскопок поселения Озерки-5 в 1990-1994 гг. Тверской Археологический
Сборник № 2, Тверь 1996
А.Е.Кравцов. О хронологии мезолитических и ранненеолитических памятников Мещерской низменности.
Вопросы археологии и истории Верхнего Поочья. Калуга 1987

[профессор Перзеев]

Для обсуждения.

Из заключения диссертации Н.Б. Щербакова "Формирование финно-угорских народов", 2006 г.:

Антропологический тип волосовцев европеоидный или европеоидный с монголоидными или лапоноидными признаками, что Д.А.Крайнов объясняет смешением племен верхневолжской культуры и населения с ямочно-гребенчатой керамикой. Говоря о широком расселении волосовцев, Д. А. Крайнов отмечает, что на таком огромном пространстве не могла существовать одна культура. П. Н. Третьяков собственно волосовскими называл только Волго-Окские памятники. В связи с этим Интерес представляет работа А.Х.Халикова, в которой исследователь ограничивает территорию волосовской культуры районами южнее от стоянки Модлона, а все северные памятники считает гаринско-борскими, близкими выделенным К.Ф.Мейнандером в восточной и средней Финляндии. Племена указанной

Автором затрагивается тема о волосовской культурно-исторической общности. Представляется, что в работах такого рода, претендующих на глобальное решение проблемы этногенеза,
их автор должен уделять большое внимание хронологии и современному состоянию изучения той или иной проблемы.
Однако приведенные ссылки на Д.А.Крайнова, П.Н. Третьякова свидетельствуют о том, что автор крайне плохо вообще владеет данным вопросом.Непонятен и его "интерес" к давно
устаревшей концепции А.Х.Халикова ( собственно о гаринско-борской проблематике будет отдельный комментарий). Вообще то удивительно,что в работе нет ссылок на А.С.Уварова и
В.А.Городцова.
Прежде всего уже где-то в течении 30-25 последних лет общепризнанным является факт, что в т.н. волосовском вопросе мы имеем дело не с культурой, а волосовской культурно-
исторической общностью. Складывается впечатление, что автор явно недооценивает данный факт. Кстати именно это и имеет ввиду (волосовскую КИО) Д.А.Крайнов, который, как
уверяет нас г-н Щербаков, отмечает, что на таком огромном пространстве не могла существовать одна культура.Вот только Д.А. Крайнов говорит о совсем другом. А именно:"...трудно
себе представить, что на таком огромном пространстве существовала одна культура.Очевидно, мы здесь имеем дело с несколькими одновременными родственными культурами и их
локальными и хронологическими вариантами, представляющими в совокупности единую большую историко-культурную общность" ( Д.А.Крайнов.Волосовская культура, стр.12,
Археология СССР. Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М.1987)
Есть разница между оригналом текста и тем, что нам преподносит, якобы от имени Д.А.Крайнова, г-нЩербаков? Впрочем, преподаватели уверяют, что во время лекций всегда найдется
один-два человека, которые поймут прочитанную лекцию в точности до наоборот.
Я не стал искать указанную цитату в работах П.Н. Третьякова по волосовской проблематике,поскольку все его работы написаны в 60-середине 70-х гг.20 века.На тот момент проблема
была еще во многом непонятна и о волосовской культурно-исторической общности вопрос остро не ставился. Что в данном случае имел ввиду иследователь на тот момент сказать
трудно, а на сегодняшний день не имеет никакого практического смысла. Но, тем не менее,следует отметить, что еще в 1966 г. П.Н. Третьяков (П.Н.Третьяков. Финно-угры, балты и
славяне на Днепре и Волге, стр.55,М.Л.1966) относил стоянки Бологое,Коломцы и Кончанское к памятникам близким волосовским. Думаю смысл изложенного мной понятен.
Работа, которую мы обсуждаем в данной теме , вышла в свет в 2006 г. К этому моменту уже свыше 30 лет были известны классические, опорные волосовские стоянки и могильники,
находящиеся за пределами Волго-Окской территории: Репище,Кончанское в Новгородской области,Ронское 1,2,3 в нынешней Тверской области у самых истоков Волги, Иловец, Языково, опять же на территории современной Тверской области, Модлона,Кубенино в Вологодской области. Здесь не требуется никаких ссылок: такие факты специалисты по этногенезу должны знать как Букварь. Можно было бы еще продолжить и со средней Волгой ( это вообще заслуживает отдельной темы), но думаю перечисленных фактов вполне достаточно.
В связи со всем этим возникает закономерный вопрос: какие основания у г-на Щербакова втискивать волосовскую культурно-историческую общность в узкие географические рамки
Волго-Окского региона?

Щербаков указывает, что Д.А.Крайнов лапаноидный тип некотрых волосовцев объяснеят смешением племен верхневолжской культуры и населения с ямочно-гребенчатой керамикой.
Сейчас немного по истории самого вопроса (без ссылок).
Действительно, после выделения Д.А.Крайновым и др.исследователями в 1973 г. верхневолжской ранненеолитической культуры у Д.А.Крайнова возникло предположение, что волосовская
культура происходит от смешения верхневолжской культуры и культуры ямочно-гребенчатой керамики (льяловская культура). На тот момент это многим представлялось вполне
правдоподобно.Тогда главная проблема заключалась в неправильной периодизации самой ямочно-гребенчатой льяловской культуры. Типологическая периодизация льяловской культуры
строилась от материалов т.н. Сущевской стоянки (сейчас понятно, что это местонахождение стоянкой не являлось, это был "природно-случайный" набор разновременных артефактов в
пойме р.Дубны), где керамика с преобладанием ямочного элемента орнамента сопровождалась пластинчатым кремневым инвентарем. Соответственно и типологическое развитие ямочно-
гребенчатой керамики строилось от преобладания ямочных элементов как ранних к преобладанию гребенчато-ямочных и сложных композиций на поздних этапах ( на сегодняшний
день все прямо противоположно). Понятно, что при таких условиях Д.А.Крайнову ( да и не ему только) казалось вполне логичным, что в Волго-Окском бассейне могли сосуществовать две
ранненеолитические культуры - верхневолжская ( ее Д.А. Крайнов считал более ранней, чем льяловская-что, конечно, справедливо) и льяловская культура (Д.А.Крайнов считал ее вообще пришлой из северных территорий, что, скажем так, для ее компонента тоже справедливо), а их дальнейшее длительное смешение и взаимоассимиляция , в кнечном итоге приводит
к появлению волосовской культуры.Конечно в этой схеме периодизации льяловской культуры было полно противоречий:почему пластинчатый кремневый инвентарь Сущевской стоянки
столь архаичен и соответствует, скорее, развитому мезолиту;почему на Средней Оке (в области рязанского варианта льяловской культуры) гребенчато-ямочная керамика, считавшаяся на тот момент поздней тяготеет к нижним горизонтам культурного слоя-это как раз можно было объяснить более поздним появлением носителей культуры ямочно-гребенчатой керамики в данном регионе-но почему здесь же, в вышележащих горизотнах культурного слоя, опять преобладает керамика с ямочной орнаментацией, пусть ямки наклонные и овальные, но все равно композиция одна и та же;почему в Карелии керамика сперрингс, на своих поздних этапах очень напоминающая льяловскую гребенчато-ямочную -позднюю, как тогда думали,
предшествует классической ямочно-гребенчатой;почему т.н. гибридная керамика (волосовская по тесту глины и льяловская по орнаментации) украшена опять же ямочными/ямчатыми
элементами, а не поздними гребенчато-ямочными и т.п. ? Наконец была стоянка Языково, где стратиграфия в торфяных отложениях убедительно свидетельствовала о более раннем возрасте именно гребенчато-ямочной керамики, которой, в свою очередь, предшествовала верхневолжская. В конечном итоге все это, а также новые исследования привели к пересмотру
возникновения и этапов развития льяловской культуры: от позднего этапа верхневолжской ранненеолитической культуры с участием носителей культуры сперрингс к гребенчато-ямочной и "сперрингсоидной" ранней стадии льяловской культуры, ее дальнейшее развитие происходит в сторону увеличения ямочных элементов орнамента.
Д.А.Крайнов почти до конца жизни считал верхневолжскую и льяловскую культуру на каком-то этапе сосуществующими в пространстве и времени, правда последние годы он подразумевал под таким сосуществованием то, что мы теперь называем "сперингсоидными элементами" архаичной льяловской культуры.

Однако, ни ошибка Д.А.Крайнова, ни его авторитет не снимают ответственности с автора (Щербакова) за достоверность и полноценность исследования - он же иследователь, а проанализировать имеющиеся данные и есть главная задача исследователя.

Племена верхневолжской ранненеолитической культуры и носители культуры ямочно-гребенчатой керамики никак не могли смешиваться, поскольку верхневолжская культура старше,что надежно подтверждается не только стратиграфическими данными, но и результатами абсолютных датировок. Данному вопросу посвящено много работ.Сейчас нет необходимости их все перечислять. Указанного вопроса касались А.В.Энговатова, В.В. Сидоров, Ю.Н.Урбан,Е.Л.Костылева, М.Г.Жилин и др.
В качестве одного из примеров можно привести работу А.В.Энговатовой, М.Г.Жилина, Е.А.Спиридоновой "Хронология верхневолжской ранненеолитической культуры (по материалам многослойных памятников Волго-Окского междуречья)". Российская Археология № 2, М.1998.
В указанной работе на примерах торфяниковых стратифицированных стоянок Воймежное -1, Окаемово-5,Окаемово-18,Озерки-5,Озерки-17,прослежены не только этапы развития самой верхневолжской культуры но и переход к ямочно-гребенчатой льяловской культуре, а также приводятся абсолютные датировки по верхневолжской культуре и ранней стадии льяловской культуры. Согласно абсолютным датировкам по Волго-Окскому междуречью по С14, поздний этап верхневолжской культуры имеет даты 6200-6100 лет назад (не каллиброванные - прим. мое),а начало льяловской культуры укладывается в пределы 6000-5900 лет назад (не каллиброванные - прим. мое).

Итак,данные стратиграфии и абсолютные датировки доказывают, что ямочно-гребенчатая керамика является более поздней по отношению к верхневолжской ранненеолитической культуре, следовательно ни о каком смешении носителей данных культур не может идти и речи.
Дальнейшие комментарии следуют.

Литература:
Д.А.Крайнов. Волосовская культура. Археология СССР. Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М.1987
П.Н.Третьяков. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М.Л. 1966
А.В.Энговатова, М.Г.Жилин,Е.А.Спиридонова. Хронология верхневолжской ранненеолитической культуры ( по материалам многослойных памятников Волго-Окского междуречья)
Российская Археология № 2, М.1998

Сообщение изменено: профессор Перзеев, 28 Август 2011 - 02:55.

[профессор Перзеев]

Для обсуждения.

Из заключения диссертации Н.Б. Щербакова "Формирование финно-угорских народов", 2006 г.:

Вместе с северными группами племен гаринского облика, по мнению некоторых исследователей, она составляет обширную волосовско-гаринскую общность.

. В связи с этим Интерес представляет работа А.Х.Халикова, в которой исследователь ограничивает территорию волосовской культуры районами южнее от стоянки Модлона, а все северные памятники считает гаринско-борскими, близкими выделенным К.Ф.Мейнандером в восточной и средней Финляндии. Племена указанной

Мне лично совершенно непонятен ход мысли Щербакова о гаринско-борских памятниках, особенно его интерес считать таковыми все проявления культур волосовской общности к северу от стоянки Модлона Вологодской
области. Собственно на сегодняшний день так вопрос не стоит.

Гаринско-борская культура была выделена О.Н.Бадером в Среднем и Нижнем Прикамье. В целом О.Н.Бадер
придерживался мнения о ее автохтонном происхождении, большую роль в ее сложении отводил т. н. новоильинской
культуре, некоторые различия между собственно гаринскими и собственно борскими памятниками, О.Н.Бадер
видел в возможной неоднородности самого новоильинского компонента . О.Н.Бадер допускал, что памятники
гаринского типа складывались на базе тех новоильинских памятников, которые сохранили большинство черт
камского неолита, а памятники борского типа, кроме местных особенностей отразили значительное наследие
традиций ямочно-гребенчатого неолита, перешедших к ним от новоильинской культуры ( О.Н. Бадер.Памятники
турбинского типа в Среднем Прикамье, стр.196, МИА № 99, М.1961).
А.Х.Халиков ( А.Х.Халиков.Волосовская проблема. Лесная полоса Восточной Европы в волосовско-турбинское
время.,стр.10 АЭМК №3. Йошкар-Ола 1978) предложил объединить волосовские и гаринско-борские
памятники в единую волосовско-турбинскую общность, с чем согласиться, конечно нельзя.
Сейминско-турбинский вопрос на сегодняшний день представляется гораздо сложнее, чем это виделось
в свое время А.Х. Халикову и О.Н.Бадеру.
Исследованиями Е.Н. Черных доказано, что все гаринско-борские металлические вещи изготовлены из чистой меди,деятельность гаринско-борского металлургического очага протекала в досейминском хронологическом
горизонте (Е.Н.Черных.Древнейшая металлургия Урала и Поволжья, стр.108, МИА №172, М.1970). Поэтому
совершенно правильным представляется предложение Е.Н.Черных применять термин турбинская культура к
памятникам типа Турбинского могильника, а для камских энеолитических поселений употреблять понятие
гаринско-борская культура (Е.Н. Черных. Указ. соч., стр.9)
С точкой зрения О.Н.Бадера о происхождении гаринско-борской культуры не согласился Л. А.Наговицын
(Л.А.Наговицын.Культурно-хронологическое соотношение гаринских и борских памятников Прикамья,
стр.94-95. Энеолит лесного Урала и Поволжья. Ижевск 1990), который обращал внимание на достаточно
весомые различия между камскими и гаринскими культурами, приводимыми самим же О.Н. Бадером. Столь
обширный список различий побудил Л.А.Наговицина поставить вопрос об отсутствии между данными
культурами прямой преемственности.
Возможное решение указанной проблемы предложено В.В. Ставицким ( В.В.Ставицкий.К вопросу о происхождении гаринско-борской культуры, стр.50, Археология Восточноевропейской лесостепи.Выпуск 2,
т.2, Пенза 2008), по мнению которого роль подобного соединительного звена могли сыграть раннеэнеолитические
культуры лесостепной зоны. По мнению В.В. Ставицкого только в результате интенсивного влияния со стороны
южных культур на гаринских памятниках, уже на раннем этапе их развития могли получить распространение
изделия из металла. Из этой же энеолетической среды в гаринскую культуру могли попасть и домашние
животные.Такой энеолитической культурой, как считает В.В. Ставицкий ( В.В. Ставицкий. Указ. соч. стр.51)
могла являться хвалынская энеолитическая культура,однако, учитывая более раннюю датировку данной культуры,
исследователь рассматривает хвалынские признаки на гаринских памятниках как реминисцентные. Согласно
точки зрения В.В. Ставицкого,происхождение гаринских древностей следует связываит с взамимодействием
населения камской культуры с представителями южных энеолитических культур, при определяющем влиянии
последних. Данные процессы проистекали на лесостепных территориях Поволжья и Прикамья и только позднее
в уже сформировавшемся виде носители данных древностей проникают на Среднюю и Верхнюю Каму, где они
вступают в контакты с населением новоильинской культуры ( В.В. Ставицкий. Указ. соч. стр.56)
Таковы, в кратце, на сегодняший момент точки зрения исследователей на сложный процесс формирования гаринско-борской культуры.
С одной стороны и волосовские и гаринско-борские племена, в числе других компонентов,участвавших в их
сложении, вероятно, имеют одного общего предка — культуру ямочно-гребенчатой керамики, что и определило
их некую близость, с другой стороны, в их этногенезе наблюдаются и существенные различия. Несмотря на то,
что памятники волосовской культуры в Среднем Поволжье, а также новоильинскую, гаринско-борскую и
юртиковскую культуры в Прикамье объединяют в волосовско-гаринскую общность, а если брать еще шире,то
и собственно вся волосовская культура и указанные культуры Прикамья — огромная культурно-историческая
волосовская общность (иначе общность культур волосовского круга), каждая из них до определенной степени
сохраняет свою линию развития ( правда бывают случаи, когда сложно сказать каких черт в том или отдельных памятниках больше волосовских или гаринских), но понятие культурно-исторической общности культур волосовского круга снимает остроту данного вопроса.
Что же касается упомянутых Щербаковым схожих памятников в Финляндии, то речь идет о т. н. культуре с
асбестовой керамикой. Ее ареал распространения гораздо шире, но это отдельная тема.
Дальнейшие комментарии следуют.

Литература:
О.Н.Бадер. Памятники турбинского типа в Среднем Поволжье.МИА №199, М.1961
А.Х. Халиков. Волосовская проблема.Лесная полоса Восточной Европы в волосовско-турбинское время.
АЭМК № 3, Йошкар-Ола 1978
Е.Н. Черных.Древнейшая металлургия Урала и Поволжья. МИА №172, М. 1970
Л.А. Наговицын.Культурно-хронологическое соотношение гаринских и борских памятников Прикамья.
Энеолит лесного Урала и Поволжья. Ижевск 1990
В.В. Ставицкий. К вопросу о происхождении гаринско-борской культуры.Археология Восточноевропейской
лесостепи.Выпуск 2, т.2. Пенза 2008

[профессор Перзеев]

Для обсуждения.

Из заключения диссертации Н.Б. Щербакова "Формирование финно-угорских народов", 2006 г.:

.

. В связи с этим Интерес представляет работа А.Х.Халикова, в которой исследователь ограничивает территорию волосовской культуры районами южнее от стоянки Модлона, а все северные памятники считает гаринско-борскими, близкими выделенным К.Ф.Мейнандером в восточной и средней Финляндии.

В Финляндии, Карелии, а также на Кольском полуострове известны памятники, с так называемой асбестовой
керамикой ( названа так по примеси асбеста в глиняном тесте). Керамика,происходящая с карельских поселений
как правило с плоским дном ,орнаментирована отттиксками длинного гребенчатого штампа, образующими
сложнве геометрические узоры, либо вертикальные зигзаги.
Интересно отметить, что основным сырьем для изготовления каменных орудий для жителей стоянок с
асбестовой керамикой служил кварц, кремень встречается очень редко, также характерны мелкие плоские топоры,
долота и наконечники стрел из роговика (Н.Н.Гурина. Неолитические поселения северного побережья
Кольского полуострова, стр.131. МИА №20, М.1951).
Ареал распространения данной культуры достаточно велик, но на восток и на юг очень далеко от территории
современной Карелии эти памятники, вероятно, не распространяются.Большой проблемой представляется и то,
что памятников с чистым комплексом асбестовой керамики известно крайне мало, даже в самой Карелии
(Ю.А. Савватеев. Залавруга.,стр.318, Л.1977).Хронологические рамки культуры достаточно большие -
со времени энеолита до начала раннего железного века (Г.А.Панкрушев.Племена Карелии в эпоху неолита и
раннего металла., стр.60,91, М.Л.1964). Среди некоторых исследователей существует мнение, что носители
культуры асбестовой керамики уже на стадии энеолита умели выплавлять медь (Н.Н.Гурина.Указ. соч. стр.
132-133), однако это не представляется бесспорным, поскольку на данном этапе самих металлических изделий
не выявлено;выводы о наличии металлургии делаются на основании остатков некого подобия горнов для
выплавки меди, но нет убедительных доказательств связывать эти сооружения именно с культурой асбестовой
керамики, ввиду смешанного характера памятников, что отмечалось выше. Нельзя исключать, что эти следы
металлургического производства оставлены и носителями других культур, например ромбоямочной
керамики.
Традиции изготовления каменых орудий свидетельствуют о местной основе возникновения данной культуры.
Культуру асбестовой керамики не причисляют к кругу культур волосовского типа.К указанному кругу культур
относятся другие памятники с т. н. пористой ( примесью органики в глиняном тесте) керамикой. Можно
предполагать смешение носителей асбестовой керамики с культурами волосовского круга. Об этом свидетельствуют стоятки типа Модлоны, где также присутствует керамика с асбестовой примесью.
На территории современной Карелии известны поселения, культурный слой которых содержит как керамику
с примесью асбеста,так и керамику волосовского типа (Ю.А.Савватеев. Указ. соч. стр.306)
Примером памятников волосовского типа в Карелии могут служить Залавруга -1, 4,6, Золотец 1,9,
где помимо керамики с органической примесью, обнаружены изделия из кремня высокого качества, особенно
выделяются иволистные наконечники стрел, янтарные укращения ( Ю.А.Савватеев. Указ. соч. стр.177-196).
Повидимому такие памятники ( волосовского круга) присутствуют и на территории современной Финляндии,
что не представляется чем-то удивительным.
При этом нет никакой нужды называть эти памятники гаринскими ( или гаринского этапа волосовской культуры
по А.Х. Халикову). Гаринско-борская культура входит в волосовскую культурно-историческую общность,
при всех своих локальных различиях, во всех культурах этой общности обнаруживается один общий предок- культура ямочно-гребенчатой керамики,о чем я писал в предыдущих сообщениях.Волосовская керамика с
органической примесью широко известна и в Волго-Окском междуречье (более того,здесь складывается такое впечатление,что далеко не все памятники такого типа в регионе являются более поздними по отношению к
волосовским памятникам, для которых характерна примесь толченой раковины в тесте глины, хотя, в целом, для Волго-Окского региона такой признак является ранним).Поселения волосовского типа с керамикой, содержащей
примесь толченой раковины известны и далеко на Севере. В частности можно указать на стоянку Кузнечиха
на окраине г. Архангельска, в культурном слое которой выделяются два горизонта: нижний, содержащий керамику
с примесью толченой раковины и орнаментированную оттисками гребенчатого штампа, а верхний -своеобразную
керамику с органической примесью, а среди кремневого инвентаря выделяются формы типичные для
волосовской культуры и формы типичные для беломорской культуры (достаточно близкой по происхождению
волосовской культуре — прим. мое) (А.А. Куратов. Археологические памятники Архангельской области.,
стр.9, Архангельск 1978).Возможно и здесь мы имеем дело со смешением родственных в плане происхождения
племен волосовской общности и племен беломорской культуры. Некотрые проявления «волосоидных» черт
можно отметить и на памятниках каргопольской культуры
На сегодняшний день понятно, что т. н. гаринско-борская культура является не этапом развития волосовской
культуры, а локальным вариантом волосовской культурно-исторической общности в Прикамье. Таких локальных
вариантов много и каждый из них имеет свои особенности происхождения и дальнейшего развития, при этом
все эти группы населения в большей или меньшей степени контакировали между собой. Искать какие-то параллели в северных памятниках волосовской общности именно с восточными, в частности с камскими конечно
можно, но это уже будет собственно не волосовская проблематика, а вопросы связанные с сейминско-турбинскими
проявлениями, но параллели эти, опять же, будут верны не только с Прикамьем.
Дальнейшие комментарии следуют.

Литература:
Н.Н. Гурина.Неолитические поселения северного побережья Кольского полуострова.МИА № 20, М.1951
Ю.А. Савватеев. Залавруга. Л.1977
Г.А. Панкрушев.Племена Карелии в эпоху неолита и раннего металла.М.Л.1964
А.А. Куратов. Археологические памятники Архангельской области. Архангельск 1978

[профессор Перзеев]

Можно еще очень долго продолжать комментировать работу Н.Б.Щербакова, искать неточности, противоречия в связи с новыми исследованиями, но лично у меня особого
интереса к данной работе нет: абсолютно ничего нового и полезного в плане формирования финно-угорской общности она нам не дает.
Вообще хочется задать вопрос: а в чем, собственно, смысл всей работы? И в чем заслуга
самого автора? Что нового он сказал, доказал, опровергнул?

Начало многообещающее: автор начинает с начала голоцена...А дальше начинается перечисление несколько устаревших на сегодняшний день хрестоматийных положений.

Постсвидерская кундская культура...Как все просто, однако. С одной стороны, это правильно,
постсвидерские элементы безусловно присутствуют в культуре типа Кунда Восточной
Прибалтики и сопредельных территорий. С другой стороны есть данные археологии и
антропологии, свидетельствующие об участии в сложении культуры и иных этнокультурных
компонентов, возможно генетически связанных с Зауральем. Цитата из работы Н.Б. Щербакова : «Расселение наследников свидерской культуры на север и северо-восток от ее
исконного ядра обитания было одной из важных раннеголоценовых миграций».
Очень «интересно» - иначе не скажешь, если излагать известные всем факты, но, при этом
оставлять за скобками и другие, не менее важные миграции. Интересно куда выпадает из схемы автора известный Оленеостровский могильник, уж куда хрестоматийней то?
Если начинать говорить о ранних миграциях, то нужно развивать эту тему и дальше,
понятно, что ранние возможные миграции из Зауралья вопрос сложный, не одназначный,
даже для кого-то спорный. Но собственное предложение решения сложной проблемы
это как раз и есть важнейшая задача исследователя.

Иеневская культура в Волго-Окском междуречье вероятно старше бутовской, а сама бутовская культура, вполне вероятно остается единственной мезолитической культурой
региона, на основе которой и формируется ранненеолитическая верхневрожская культура.
Не беда, соидет и так: иеневцы вытесняют бутовцев на восток Волго-Окского междуречья и
даже еще дальше — в Среднее Поволжье. Доказательствами данного открытия, автор
себя не обременяет. Работ Сорокина, Жилина, Аверина, Кравцова и др. как бы не существует.

Мезолит Урала, особенно Южного, а также Зауралья и отчасти Волго-Камья это вообще
отдельный и очень сложный вопрос. Имело бы смысл хотя бы кратко перечислить
динамику мезолитических культуры региона и дать их краткую характеристику с точки зрения самого автора.

Происхождение верхневолжской ранненеолитической культуры Волго-Окского междуречья и
культурно-исторической общности ямочно-гребенчатой керамики Б.Н. Щербаков вообще
обходит молчанием, вероятно, по его мнению, для понимания финно-угорского этногенеза
это не имеет никакого значения. Можно ли обходить молчанием мнение ряда археологов, что так или иначе, но именно в верхневолжской культуре и культурах подобных ей ( либо непостерственно, либо будучи одним из компонентов) следует искать начало культурно-исторической общности ямочно-гребенчатой керамики. Между тем культурно-историческая общность ямочно-гребенчатой керамики сыграла в этом вопросе огромную роль. Вероятно именно она была одними из основных элементов в формировании культур «волосовского
круга» и культур Севера Европейской части России. Этому вопросу посвящен большой
объем литературы. Наконец, почему на ряде территорий занятых культурно-исторической
общностью ямочно-гребенчатой керамики возникает волосовская культурно-историческая
общность, а на других ( допустим Карелия)продолжается линия развития ямочно-гребенчатой керамики даже в энеолите. Что послужило причиной? Или все эти вопросы не имеют отношение к формированию финно-угорской общности? Однако, в работе Б.Н. Щербакова об этом ни слова.

Цитата из работы Б.Н. Щербакова : «...население, которое в последствии явилось основой
для сложения общего уральского антропологического субстрата, имело самостоятельное
происхождение и различные территории образования». То что т. н. уральская раса формировалась при участии различных субстратов сомнений ни у кого не вызывало. А вот
что такое «общий уральский антропологический субстрат», в понимании Б.Н.Щербакова
остается непонятным. И потом, в последствии -это когда? Допустим, неолитические черепа
Зауралья с признаками уральской расы это «уже субстрат» или «еще субстрат», а может
что-то другое? Где, когда, при каких обстоятельствах формировался данный субстрат, какие компоненты могли войти в него? Такие вещи требуют не констатации, а доказательств, пусть и с точки зрения автора,с обязательной хронологической привязкой.

Цитата из работы Б.Н. Щербакова: «...на территории Урало-Поволжья и Прикамья, ряд антропологических комплексов стал активно контактировать с местными племенными группами,что привело к первым признакам монголоидности (sic!)...». Следовательно, по
логике Б.Н. Щербакова, изначально население этих мест было чисто европеоидным, а
палеомонголоидный субстрат является пришлым и более поздним. Неплохо было бы указать
и время этого пришествия. Только вот куда в этом случае девать краниологические материалы Севера Европейской части России, Восточной Прибалтики, Волго-Окского бассейна, возможно шире, которые с антропологической точки зрения не только характеризуются присутствием палеомонголоидных (иначе лапаноидных)черт, но и данные
археологии указывают на очень древнюю связь с Зауральем, вероятно и через Прикамье.

Далее Б.Н. Щербаков продолжает: «...уральский тип проникает в Северо-Восточную Европу,
вплоть до побережья Фенноскандии и оказывает довольно значительное влияние не только
на антропологический состав населения, но и на его культурные особенности, привнося с собой ряд кремневых изделий из определенных пород кремня (sic!),а также их форму.».
Ну вообще-то с этого и надо начинать, что по крайней мере не позднее мезолита, вероятно,
из Зауралья, в Северо-Восточную Европу и Волго-Окский бассейн проникает население, несущее в себе антропологические признаки палеомонголоидности (т. н. палеосибирской
расы), а не с т. н. «уральского антропологического субстрата», объяснения возникновения и времени возникновения котрого, автор не приводит; формирование же уральской
расы, надо полагать, происходило как в этот период, так и позднее.

Существует не бесспорное мнение, что корни финно-угорской общности более древние по сравнению с индоевропейцами, но независимо от того, какой точки зрения придерживается
автор данной работы, расммотрения данной точки зрения в работе нет.

Существование волосовской культурно-исторической общности опять же приводится как
данность. Одним словом, волосовцы были.Предложение решения вопроса об их этногенезе, пусть даже с собственной точки зрения Б.Н.Щербакова, для данной работы, нужно понимать,
не важно. Если не считать таковым ссылку на предположение Д.А.Крайнова о смешении верхневолжской ранненеолитической культуры и племен ямочно-гребенчатой керамики,
которое не нашло подтверждение в ходе дальнейших исследований.

О неправильном истолковании мысли Д.А. Крайнова о волосовской культурно-исторической
общности уже говорилось.

Цитата из работы Б.Н.Щербакова: «Племена указанной культуры ( надо понимать волосовской-прим. мое) играли доминирующую роль в сложении северных групп населения
лесных районов Восточной Европы, а керамика гаринско-борского облика оказала влияние
на поздняковскую керамику преддьяковского времени».

Безусловно волосовская культурно-историческая общность сыграла очень большую роль в
этногенезе финно-угорской общности. Но все дело в том, что в этот период на территории
Севера Восточной Европы, Восточной Прибалтики, Волго-Окского бассейна волосовцы
не являлись единственным населением ( я не имею ввиду сейчас пришлые фатьяновкую,
абашевскую, поздняковскую и др. культуры).Почему остается за скобками вопрос об энеолите Карелии в т.ч.с ромбоямочной керамикой, беломорская и каргопольская культуры, которые лишь отчасти на поздних этапах проявляют некоторые волосоидные признаки?
В южной части Волго-Окского бассейна большую роль играли племена т. н. «лапчатой»
керамики, а также памятники т. н. «дубровичского типа». Конечно с этим можно спорить,
но по мнению некотрых исследователей (Е.Каверзнева) собственно поздняковская культура
возникает путем смешения сегментированных племен срубной общности и носителей
культуры дубровичского типа. Во всяком случае несомненно одно: у племен поздняковской
культуры были очень плотные контакты именно с этими племенами с самого момента
появления первых в бассейне Оки. Есть мнение, что именно племена дубровичского типа
значительно потеснили волосовцев в Волго-Окском междуречье. Можно допускать, что сама поздняковская культура помимо прочего испытала влияние некотрых групп катакомбной культуры. Вполне вероятно присутствие катакомбных древностей в течении Средней Оки.
Разве все это не дает богатую почву для размышлений, сопоставлений и собственных
выводов?

Действительно волосовские племена испытали сильное влияние фатьяновской культуры с
ее вариантами, только ни сама фатьяновская культура и ни одна из культур общности боевых
топоров и шнуровой керамики не относится к кругу культур шаровидных амфор. Это разные
культуры. Вероятно, Б.Н. Щербаков путает саму кульуру шаровидных амфор и сосуды
амфорного типа, присущие для фатьяновской культуры и ее вариантов. Это не мелочь, а
грубая ошибка автора, взявшегося за столь серьезную тему.

Далее, кроме контактов племен боевых топоров с местными племенами на территории
Волго-Окского бассейна и сопредельных территорий( Среднее Поволжье), выразившиеся в появлении фатьяноидных и чирковских древностей, такие контакты прослежены в Южной Финляндии, где возникают древности типа Kiukaiskultur, данный факт представляется немаловажным,учитывая тематику работы. Каков вклад носителей культуры боевых топоров
в формирование финно-угорской общности?

Цитата из работы Б.Н.Щербакова: « Тесные связи с абашевским населением, как и с рядом
других племен лесостепного и лесного Поволжья имели племена сейминско-турбинского
круга. У обоих групп населения встречаются формы наконечников с разомкнутой втулкой,
ножи перекрестьем, втульчатые топоры...».
Сейминско-турбинская проблема и «лесные дерриваты» абашевской культуры это вообще
отдельный вопрос, о нем даже не стоит говорить в столь коротком сообщении. Интересно
одно -эта тема также практически не находит никакого освещение в работе Б.Н.Щербакова.
Замечу лишь, что складывается впечатление, что Б.Н. Щербаков недопонимает сам т.н.
«сейминско-турбинский феномен». Разомкнутая втулка это абашевские признаки.
Сейминско-турбинский тип металла имеет другие формы и совершенно передовую для
того времени технологию металлообработки. Постнеолитические племена ( волосовской
культурно-исторической общности и др.) еще не были готовы к восприятию этих технологий.
Новые технологии и сейминский тип изделий здесь укоренятся лишь спустя 100-200 лет
когда культуры типа приказанской и поздняковской воидут в систему Евразийской
металлургической провинци.

И ведь до сих пор вопрос о возникновении т. н. сетчатой керамики остродискуссинный. И
поскольку многие, с нашей точки зрения, несомненные финно-угорские культуры генетически связаны именно с этой общностью, данному вопросу в работе Б.Н.Щербакова
следовало бы уделить несколько большее внимание.Более того, схожая керамика встречается вплоть до Скандинавии. Примерно аналогично стоит вопрос и Волго-Камья с появлением
здесь предананьинских атабеевских «текстильных»древностей, в котроых явственно прослеживается фатьяноидный след. Что же касается самой приказанской культуры, то, в
в свете последних исследований появляется все больше и больше оснований сомневаться
в ее единстве. Все вышеперечисленное это интереснейшие моменты в этногенезе финно-
угорской общности. Где их освещение?

Не меньше проблем возникает и с памятниками маклашеевского типа. Главным вопросом здесь являются истоки маклашеевского керамического комплекса. Прямым продолжением
атабеевских керамических традиций нельзя объяснить такие специфические черты, как,
например появление сосудов с округлыми днищами. Складывается впечатление о сосуществовании на Средней Волге атабеевских и ранних текстильных древностей, для
которых характерна круглодонная керамика. Возможно последние и сыграли роль катализатора в сложении древностей маклашеевского типа. Последние исследования
говорят в пользу сосуществования в Среднем Поволжье в финале бронзового века культуры
с текстильной керамикой и маклашеевской.Таким образом вопрос о возникновении культуры
с текстильной керамикой здесь также остается открытым. Помимо замечания о том, что
памятники маклашеевского типа очень интересны, т. к. знаменуют переход к раннему железному веку, ничего иного мы у Б.Н. Щербакова не находим.

Дальнейшие судьбы культуры сетчатой и текстильной керамики Волго-Окского региона и
маклашеевской и текстильной керамики Среднего Поволжья переплетены с этнокультурными образованиями раннего железного века.

Итак, подводя итоги, следует отметить личные впечатления от работы Б.Н. Щербакова
(естественно только на основании изложенного им): остается непонятным место и время
формирования финно-угорской общности, непонятны и хотя бы основные элементы,
принявшие участие в данном формировании, неясны процессы развития общности во
времени и пространстве, непонятно носителей каких культур можно отождествлять уже хотя бы с «прото-угро-финнами»,из работы Б.Н.Щербакова неясно считает ли он такие
культурно-исторические общности как ямочно-гребенчатой керамики, волосовской,
сетчатой и текстильной керамики «прото-угро-финскими» или нет, какова здесь роль вообще, и в большей ли или в меньшей ли степени, в частности, носителей культуры боевых топоров,
индоиранских племен и т.п.. Б.Н. Щербаковым не раммотрена ни одна из острых спорных проблем в этногненезе финно-угорской общности и не предложено ни одного решения. А выражаясь проще: непонятно и само формирование финно-угорских народов, хотя данная
его работа называется именно так.

Собственно перечисленное Б.Н.Щербаковым , мы все уже слышали десятки раз. В чем
новизна и актуальность работы? Где собственные гипотезы, предположения, интерпретация
источников? В работе нет даже соответствующего анализа точки зрения того или иного исследователя : почему автором принимается именно его гипотеза. Я уже не говорю о том,
что по указанным вопросам существует много гипотез и предположений. Главная задача
исследователя отразить их по возможности все, но принять ту или иную, естественно
обосновав причину. В работе есть полемика? Или в данной теме(происхождение финно-угорской общности)теме все давным давно известно и доказано? И какие же выводы?
Возможно я ошибаюсь, но у меня сложилось впечатление, что Б.Н. Щербаков в большей части просто переписал обзорный доклад В.С. Патрушева «Этногенез финно-угров России»
на Втором Конгрессе Истории Угро-Финнов, проходившим в Таллине 15-18.10.1998 г.
Думаю, что где-то до середины 80-х, а может быть и позже такая работа вряд ли бы
прошла даже как курсовая на истфакеМГУ: обязательно бы потребовали обоснования почему
приняты одни, а не другие гипотезы ( точнее другие даже не рассматриваются) ну и конечно собственные выводы.
Впрочем, как это кто-то сказал на форуме, все это говорит о соответствующем уровне как
самих «диссертантов», так и ученых советов.