19 ответов в этой теме

[Приднестровец]

http://ru.wikipedia....

[Приднестровец]

Скан из книги "Истоия Балкан.Век восемнадцатый."Отв.ред.Виноградов В.Н.М.Наука,2004.К числу загадок мировой истории можно отнести сказочное вознесение турок-османов на ее вершину. Как могло неведомое в Европе племя, занимавшее к началу XIV в. крошечный участок земли по азиатскому берегу Черноморских проливов, за каких-нибудь два века создать великую империю?
Уже современники предавались размышлению. Мудрецу из Остра-вицы Константину Михайловичу (XV в.) принадлежат слова: "Знайте, что все эти неверные такие смелые и отважные не сами по себе, а из-за наших разногласий. Наша взаимная ненависть и неприязнь приносили им победы"'. Ответ лежит на поверхности и объясняет многое, хотя и не все. Османы появились на Балканах в разгар феодального развала, нескончаемых междоусобиц и кровавых военных разборок. И что самое главное — османы не вторглись в Европу, а их пригласили, причем сразу, обе враждовавшие стороны в Византии. В 1320 г. престарелый император Андроник II отстранил своего внука, тоже Андроника, от престолонаследия, обвинив его в убийстве брата. Византийская знать раскололась, оробевший старец отказался от дискриминации внука, но тайно продолжал свои интриги. При этом дед опирался на помощь сербов, а внук — болгар. Молодой Андроник занял Константинополь, вынудил деда к пострижению, и тот скончался под именем монаха Антония. Богатая, плодородная Фракия была ограблена и опустошена, по ней гуляли и сербы, и болгары, и отряды турок-сельджуков. А в Малой Азии набирал силы прежде незаметный Османский эмират, и попытка Андроника III его усмирить окончилась провалом, а сам он согласился платить ему дань. Османские владения распространились до берега Мраморного моря, оставалось — перейти через него.
В 1330 г. вспыхнула война между Сербией и Болгарией. Царь последней — Михаил Шишман — потерпел поражение, был ранен, пленен и впоследствии скончался. Его судьбу разделил победитель, король Стефан Дечанский, свергнутый с престола собственным сыном Стефаном Душа-ном и убитый в тюрьме. Душан (1331 — 1355), личность незаурядная, распространил свою власть на Македонию, Албанию, Эпир и Фессалию. Под конец жизни он именовал себя владыкой сербов, греков, болгар и албанцев. Но это был лишь призрак величия. Сербская держава рухнула после его смерти даже без вмешательства османов.
В 1341 г. Андроник III скончался, оставив восьмилетнего сына Иоанна на попечении матери, Анны Савойской. Междоусобица в Византии вспыхнула с новой силой, продолжалась 13 лет и переросла на этот раз в гражданскую войну — народные массы выступили против феодальной знати, а соседи вмешивались в надежде на византийское наследство. Реальная власть сосредоточилась в руках регента Иоанна Кантакузина, который выступил с претензией на престол и был провозглашен императором Иоанном VI. Правящая элита раскололась, в спор вмешались сербы, болгары, турки-сельджуки, венецианцы, генуэзцы. Обе стороны — и Анна Савойская, и Кантакузин — обратились за защитой к османам. Канта-кузину "повезло", так как ему удалось заключить союз с эмиром Орханом (1345 г.), пожертвовав ради этого своей дочерью: юная Феодора отправилась в гарем мусульманина. Казна опустела, Анна Савойская заложила даже драгоценные камни императорского венца, заменив их стекляшками, а узурпатор оплачивал службу османов деньгами, присланными московским князем Симеоном Гордым для ремонта храма Святой Софии. В 1348 г. на Византию обрушилась эпидемия чумы, страна изнемогала под бременем междоусобиц, разуверилась в узурпаторе. Провалилась его ставка на турок-османов, действовавших вполне самостоятельно и закрепившихся в крепости Цимпе на полуострове Галлиполи. Спохватившийся Кантакузин предложил значительную сумму, лишь бы турки оттуда убрались, отправился на поклон к зятю Орхану, но тот не допустил к себе тестя. Стихийное бедствие помогло туркам еще больше укрепить свое положение: в 1354 г. землетрясение разрушило город Галлиполи, османы заняли развалины и приступили к восстановлению стен; в город хлынул поток колонистов из Малой Азии. Константинополь охватила паника, горожане восстали против узурпатора. Кантакузин отрекся от престола и окончил дни свои монахом Иоасафом2.
Болгария и Сербия разваливались на куски: Тырновское и Видинское царства, Добруджанская деспотия; в Восточной Македонии — княжество братьев Драгошей, в Западной — король Марко, в Скопле — владение Ву-ка Бранковича. От Сербии фактически отделились Босния и Косово. Османы продвигались: в 1362 г. они заняли Адрианополь, который стал их столицей. В 1364 г. произошло очередное столкновение Византии и Болгарии. Византийский натиск удалось отбить при помощи наемного турецкого отряда. А с севера наступало Венгерское королевство, захватывая болгарские земли. Между тем именно в Венгрию отправился император Иоанн V в надежде заручиться поддержкой против "варваров". На обратном пути его пленил и на время заключил под стражу царь Иван Александр. Последний монарх второго Болгарского царства Иван Шишман (1371 — 1393) был таковым лишь по имени, его столкновения с видинским царем Иваном Страцимиром и добруджанским князем Добротицей не прекращались. Шишман признал сюзеренитет султана и отдал в гарем свою сестру Керу Тамару3.
В 1369 г. император Иоанн V отправился в Рим. Он был готов принять церковную унию, подчиниться папе римскому, лишь бы получить помощь против пришельцев. Дело ограничилось переходом самого Иоанна в католичество — православное духовенство воспротивилось унии.

[Приднестровец]

Турки громили славян поодиночке. Сентябрь 1371 г. — битва на реке Марице, у местечка Черномен. Рать правителей Македонии братьев Вукшина и Углеши потерпела поражение. Оба они были убиты в бою, воды Марицы обагрились кровью. Никто не поддержал их, и турки заняли Македонию.
В 1373 г. император Иоанн V, уже как вассал османов, принял участие в походе Мурада I против мятежных сельджукских феодалов в Малой Азии. Тем временем его сын Андроник при содействии генуэзцев, сербского королевича Марко и султанского отпрыска Санджи Челеби захватил власть в Константинополе, был коронован, а возвратившегося из похода отца и брата Мануила заточил в темницу, где они провели три года (1376— 1379). Выручил их султан Мурад I, изгнавший узурпатора из столицы. Со своим сыном султан обошелся жестоко, приказав его ослепить4.
Замирив малоазиатских эмиров, Мурад I перебросил свою армию на Балканы. В 1385 г. после двух лет осады он взял Софию и вбил клин между болгарскими и сербскими землями; некоторые крепости, такие, как Никополь, Варна, ему не подчинились. Предстояло великое сражение на Косовом поле.
* * *
В исторической литературе, когда речь заходит о турках, встречаются выражения "нашествие", "полчища", "орда". Встает вопрос: откуда крошечный эмират мог набрать столько воинов?
Сухой анализ предостерегает от слепой веры в ошеломляющие цифры, между тем они встречаются даже в солидных энциклопедических изданиях. Так, Советская историческая энциклопедия (СИЭ. Т. 10. Столб. 228) приводит такие данные об участниках Никопольского сражения (25 сентября 1396 г.): "У султана Баязида — от 200 тысяч; у крестоносцев — около 70 тысяч". Военный энциклопедический словарь (М., 1986. Столб. 488) представляет совершенно иную картину (на наш взгляд, гораздо более правдоподобную): "Султанская армия — 11 — 12 тыс., у венгерского короля Жигмонда — около 10 тыс. человек".
В то время османское войско состояло из пешего (яя) и конного (мюсселимы) ополчения, набиравшегося из общинников, которым на время похода выплачивалось содержание. Хотя в Малую Азию в XIII —XVI вв. шла эмиграция тюркских племен из Средней Азии, захваченной монголами, и выходцы оттуда пополняли войско Орхана и Мурада I, вряд ли их число было слишком велико. Введенная османами варварская система девширме — налога мальчиками из христианских семей, по-видимому, свидетельствует об этом. Получив воспитание в мусульманской среде, хорошую военную подготовку, они составили янычарский корпус, элиту османской армии. Но сил "на все про все" не хватало — на подавление эмиров в Малой Азии и на захват и колонизацию Балкан. Заимствованная у европейцев система вассалитета, частичного и не полного владычества, в какой-то степени была вынужденной. „
Цивилизационная роль кочевого общества глубоко и документально исследована в отечественной литературе. Его экспансионистская суть и преимущества перед земледельческим в военной сфере очевидны. Погоня за пастбищами устремляла кочевников вперед, на неведомые ранее земли. Каждый мужчина с юных лет до седых волос — конный воин, он не был привязан к сохе. Малочисленные половцы терзали Русь, и управы на них не находилось. Кочевники сражались отважно, их сплачивала преданность вождю и племени. Рядом рубились кровные родичи; дрогни, побеги один — позор падал на весь род.
История знает десятки примеров соприкосновения кочевой и земледельческой цивилизации. И все же известны лишь три империи, основанные номадами, — Арабская, Монгольская, Османская, и все три сцементировала исламская идеология, выросшая в кочевом обществе на стадии его перехода к феодализму, способствовавшая его сплоченности и жизнестойкости. Верность вождю органически переросла в преданность эмиру—султану—падишаху. Держава — богоспасаемый предел, владение дома Османов, потомков Магомета. Его глава — верховный владетель всего: земли, вод, людей, все они — рабы султана, обязанные ему абсолютным повиновением. Династический переворот невозможен, с гибелью рода прекращает существование страна. Властям нужно повиноваться постольку, поскольку они уполномочены управлять небесным владыкой. Европейская феодальная иерархия — рыцарь —барон — граф — герцог — король — отсутствует вместе со свойственным ей на каждой ступени своеволием. Каждый конный воин-сипахи — вассал не-посредстенно падишаха.
В Коране содержатся заповеди Аллаха, подлежащие не обсуждению, а повиновению. И главная из них — священный долг каждого мусульманина — распространение ислама. За пределами дар-уль-ислама лежит дар-уль-харб, зона войны. Каждый павший в бою за святое дело переселяется в райские кущи.
Мусульманская община, по Корану, одна семья, каждый ее член — часть общего организма, сплоченного верой в истинного Бога. Последователи ислама обязаны поддерживать и спасать друг друга. Обязательной считалась щедрая помощь бедным. Коран предусматривал особую милос-тыню-зякат — в пользу сирых, убогих, рабов5.
Но было бы грубейшей и непростительной ошибкой приписывать Корану проповедь безоглядной войны с "неверными". На деле его положения отличаются известной размытостью, позволяющей трактовать их по-разному, в зависимости от случаев жизни. Суры (главы) сгруппированы не по тематическому признаку, а по длине: чем ближе к началу — тем больше они содержат строк (аятов). Один и тот же сюжет затрагивается в разных местах; это в определенной степени отвлекает внимание верующего от того, что предписания Корана по одному и тому же вопросу неоднозначны, а порой и противоречивы, что в полной мере относится и к позиции в отношении "неверных". В способах осуществления джихада допускался широкий диапазон, от непримиримо-воинственного: "Да погибнет народ, который не верует" до гораздо более неопределенного: "И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами, но не преступайте — поистине, Аллах не любит преступающих!" "И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас: ведь соблазн — хуже, чем убиение! И не сражайтесь с ними у запретной мечети, пока они не станут там с вами. Если ж"е они будут сражаться с вами, то убивайте их: таково воздаяние неверных!" "И сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения, а (вся) религия будет принадлежать Аллаху. А если они удержатся, то нет вражды кроме как неправедным!"

[Bratilov]

http://ru.wikipedia....

Очень подробная статия...
На счет противоречия - в 1352-54 г. когда турки овладели Цимпе и Галиполи, Йоан Кантакузин наконец решил взять предохранителние мерки. Он послал дипломати в Сербии и Болгарии. Хотел денги, чтобь востановить византийский флот. Как говорится в хроники, на обе места изслушали посоли, а затем "НАГОНИШЕ И НАПСУВАШЕ..."

Сообщение изменено: Bratilov, 11 Июнь 2009 - 09:14.

[Приднестровец]

Это — аяты в наиболее точном переводе академика И.Ю. Крачковско-го. Не нам и не здесь проникать в потаенный смысл приведенных положений. Этим занимается сонм исследователей — от правоверных мусульман до убежденных атеистов. Однако прямолинейное их толкование как оправдывающих агрессию против "неверных" всегда и везде затруднительно. И совсем примирительно звучат аяты: "Кто хочет, пусть верует, а кто хочет, пусть не верует" (сура 18); "Нет принуждения в религии" (сура 18); "У вас — ваша вера, и у меня — моя вера!" (сура 109)6.
В способах осуществления джихада допускался широкий диапазон — от широкомасштабной войны до длительного мирного сосуществования при относительной религиозной терпимости — все освящались соответствующими аятами великой книги.
Завоевание Балкан происходило в условиях специфической демографической и социально-политической ситуации. Выжить в чуждой и враждебной славянской и христианской среде сравнительно немногочисленные османы могли только, сплотившись вокруг султана-халифа и проявляя по отношению к нему неколебимую верность. А условием упрочения их власти являлось утверждение их на земле, выработка такой системы хозяйствования, которая позволила бы содержать большое боеспособное войско. Таковая была обретена в захвате Высокой Портой основного фонда сельскохозяйственных угодий в свои руки, в разделе ее на тимары и зе-аметы и передаче ее в условное владение воинам7. Поэтому институт вассалитета явился для османов лишь промежуточной формой установления своего прямого и прочного господства в регионе. Видимо, сербские, болгарские и греческие властители не уловили этой особенности и оказались в ловушке. За соблазнительно легкой первоначальной данью следовал приказ — отправить к султанскому двору своих сыновей в качестве заложников и ежегодно приносить присягу верности, а затем — требование участвовать в походах османской армии. Славянские рати, полки некогда гордого Византийского василевса оказывались в Малой Азии, помогая подавлять сельджукские эмираты и приближая кончину собственной государственности. В случае непокорности следовала расправа.
Не пренебрегали османы и брачной дипломатией в восточном варианте. Своих дочерей в гаремы султанов отдали императоры Иоанн VI Канта-кузин, Иоанн V Палеолог (даже двух), сербские владыки — Стефан IV Урош, Лазарь I, Георгий Бранкович, болгарский царь Иван Александр Шишман, знаменитый трансильванский воевода Янош Хуньяди8. В Европе того времени династические связи являлись важным звеном международных отношений. За Элеонорой Аквитанской, в приданом которой числилась половина Франции, могущественные монархи устраивали подлинную охоту. Такого значения матримониальные связи на Востоке не имели. И все же отправка девицы в гарем оставляла след на международном горизонте, обеспечивая лояльность, пусть временную, вассала. Здесь матримониальные дела имели и побочный эффект. История без личности бесцветна и безлика. В первые два столетия Османскую империю олицетворяли султаны, в жилах которых текла тюркская, славянская и греческая кровь. Они обладали великолепным генетическим кодом — сильной волей, властным характером, большими организационными способностями. Свирепый Баязид (1389—1402), внук, сын и супруг христианских принцесс, — живой тому пример.
Никакого порядка престолонаследия не существовало, султан считался избранником Бога, а не людей. На практике выбор Аллаха падал на самого предприимчивого и жестокого из претендентов. Достигнув власти, новый божий избранник расправлялся с возможными соперниками, предавал казни собственных братьев. Султан Мехмед II Завоеватель (середина XV в.) объяснял этот варварский обычай нуждами государства: "Во имя блага державы, тот из моих сыновей, кому Господь дарует султанство, может вполне законно предать смерти своих братьев"9. "Шейх-уль-ислам выдавал фетву на расправу даже с детьми. "Рекордсменом" выступил Мехмед III (1595— 1603), по приказу которого палачи задушили 19 (!!) его братьев! Происходил жестокий и противоестественный отбор, оставлявший во главе завоевателей людей беспощадных, не останавливавшихся ни перед чем.
Но главным фактором подчинения явилось утверждение тимарной системы землевладения. Земля предоставлялась в пользование воинам, которые должны были выступать в поход на коне, в боевом снаряжении (пика, лук со стрелами, сабля, щит) по первому зову султана. Зажиточным полагалось носить доспехи, богатым — приводить с собою слуг. Формально надел представлялся лишь на срок службы (допускался семилетний перерыв). Фактически тимаристы передавали землю сыновьям или, при отсутствии оных — зятю. Не существовало наказания страшнее, чем лишиться тимара и перейти в податное сословие — райю. Тимаристы находились постоянно в христианском окружении, и верность суверену являлась для них залогом сохранения имущества и жизни. Они считались вассалами непосредственно султана-халифа, а не какого-нибудь своевольничающего барона или графа. Все нити власти сходились в руках падишаха-халифа, верховного владыки всех мусульман. Долг перед Аллахом — расширение богоспасаемого предела, совпадал с земными интересами. Даже через 100 лет после приглашения османов в Европу они составляли едва 1/ю часть жителей покоренной территории. Только сплочение вокруг зеленого знамени пророка могло обеспечить им успех.
* * *
День Св. Витта (Видов дан) 15 июня 1389 г. памятен всем сербам. На Косовом поле сошлись две армии. Сербскую возглавлял князь Лазарь и местный властитель Вук Бранкович. Правитель Боснии Стефан Твртко прислал воеводу В. Вуковича. Прибыл и небольшой валашский отряд.
Центром османской позиции командовал султан Мурад, флангами — его сыновья Баязид и Якуб.
Косовское сражение окружено легендами. Народ воспел битву в песнях, вошедших в золотой фонд эпической поэзии всех времен и народов. Но истина в прихотливой памяти народной порой получает причудливое преломление:
Вот выходит против турок Лазарь, За собою сербский князь выводит Семьдесят семь тысяч храброй рати, Разогнал по Косову он турок,
Не дает и оглянуться туркам,
А не только в битве с ним схватиться.
Поразил бы Лазарь войско турок.
Бранковича покарай, о Боже! Предал Вук государя и тестя, Одолели проклятые турки. Сербские дружины в битве пали — Семьдесят семь тысяч храброй рати, И погиб князь Лазарь вместе с ними. Был их подвиг хваленья достоин. Все случилось по воле Господней10.Песня передает накал великого сражения. Что же касается деталей...
Югославская энциклопедия признает: "Косовская битва покрыта густым мраком неизвестности"11. Суждения современников крайне пристрастны, подсчеты ими численности турецкой армии — 300 тыс., сербской — 100 тыс., доверия не внушают. Наиболее правдоподобные цифры — 27 — 30 тыс. у турок, 17 — 20 тыс. — у сербов. Не находит подтверждения и версия о предательстве Вука Бранковича: черная измена — излюбленный способ объяснения причины неудач в народном творчестве. Об упорстве, с которым сражались сербы, подтверждает тот факт, что герой Милош Оби-лич пробрался в султанский шатер и поразил мечом Мурада I.
Баллада, отрывок из которой мы приводили, называется "Гибель Сербии". В действительности государство в ослабленном виде просуществовало еще 70 лет, так что полного разгрома на Косовом поле не произошло. Наследник павшего на поле боя владетеля Стефан Лазаревич проявил себя искусным дипломатом. Но его деятельность однозначной оценке не поддается: не раз сербские воины выступали в сражениях вместе с турками. Судьба Стефана трагична — продлевая жизнь своего государства, он поневоле способствовал укреплению власти Турецкой державы.
Ближайшей жертвой Косовской битвы явилась Болгария, точнее — ее разрозненные части. Летом 1393 г. султан Баязид, прозванный Молниеносным, обрушился на Тырновское царство, при помощи предательства захватил столицу, а затем и крепость Никополь. Царь Иван Шишман попал в плен и был казнен за связь с сербами. Пало Добруджанское княжество. Владетель Видинского царства Иван Страцимир вел себя смирно, но и его судьба была предрешена12. Его выслали в Малую Азию.
Опасность со стороны Османской империи грозила уже центру Европы, и папа Бонифаций IX объявил крестовый поход. В Буду съезжались рыцари со всего континента — французские, немецкие, бургундские, итальянские, даже английские. Среди них преобладали настроения, которые позднее стали называть шапкозакидайскими: освободим Гроб Господень. Валашский воевода Мирча Старый прислал отряд. Венеция и византийский император Мануил II обещали помощь кораблями.
Поход начался в августе 1396 г., крестоносцы переправились через Дунай и подошли к Видину. Болгарское население и царь Иван Страцимир встретили их сочувственно.
А навстречу двигался Баязид Молниеносный. К нему присоединился сербский отряд под начальством Стефана Лазаревича — сын героя Косовской битвы выступал в ином амплуа.
6 сентября у Никополя произошло генеральное сражение. Предводителю похода, венгерскому королю Жигмонду не удалось обеспечить единое руководство. Накануне боя в его шатре до глубокой ночи шел спор, но о тактике действий договориться так и не удалось. Утром французы двинулись самовольно в лобовую атаку, рассеяли легкую турецкую кавалерию и добрались до редута, за которым стояли янычары, привычные к рукопашному бою. С флангов ударила тяжелая сипахийская конница. Жигмонд ввел в бой остальные войска, но поздно — их громили по частям14.
А у османов приказы Баязида выполнялись беспрекословно. Они умело использовали месторасположение. Битва завершилась полным торжеством полумесяца. Пленных приводили к шатру султана и здесь же отсекали им головы. В живых оставили только самых знатных и богатых рыцарей. Во Францию отправился гонец с требованием выплатить за них 200 тыс. флоринов. Король Жигмонд возвращался домой водным путем. А по берегам Дарданелл Баязид велел выстроить пленных для вящего позора христиан.
Луч надежды мелькнул после того, как в 1402 г. грозный Тимур в битве под Анкарой разбил османское войско и пленил Баязида. Показательный штрих: в разгар сражения на сторону неприятеля перешли дружины эмиров-сельджуков, что и предопределило судьбу боя, а отряды христианских вассалов, сербов сохранили верность султану, так как плен означал рабство или смерть.
Между четырьмя баязидовыми сыновьями началась кровавая разборка, продолжавшаяся десять лет. Подняли головы еще не смирившиеся перед властью султана тюркские владетели в Малой Азии. Мехмеду I пришлось столкнуться с широким народным движением утомленных бесконечными войнами, набегами и поборами крестьян, ремесленников и даже мелких феодалов под лозунгом равенства людей и общности имущества, пищи, одежды, упряжки и пашни, всего, кроме жен. Мехмед свирепо расправился с восставшими, но вынужден был умерить завоевательный пыл15.
Как же повели себя христианские правители? Воспользовались ли они османским междуцарствием для сплочения сил?
Летопись тех дней знает немало примеров народных выступлений против завоевателей и попыток последних представителей правящих династий Болгарии и Сербии использовать турецкую междоусобицу. Так, болгары поддерживали то принца Сулеймана, то Мусу. Византийские монархи на какое-то время укрепили свои позиции в Морее. Византия и Сербия, еще сохранившие остатки своей государственности, помогли Мехмеду разгромить войско Мусы и утвердиться на престоле. Все это походило на поиски меньшего зла. Но в в 1421 г. душа "миролюбивого" Мех-меда, прозванного Челеби (Благородный), отлетела к Аллаху, и на смену ему пришел свирепый Мурад П.

[Приднестровец]

Устои османского владычества на Балканах в годы междуцарствия пошатнулись, в турецкой историографии говорится о втором завоевании полуострова, быстро осуществленном, ибо сплочения христианских сил не произошло. Мурад четверть века своего правления провел в походах: войны с Венецианской республикой и Венгерским королевством, неудачная осада Константинополя, подавление малоазиатских феодалов, борьба с дядей и братом (оба носили имя Мустафа) и сыном Тимура Шахрухом. Султан обладал неистощимой энергией и большим полководческим дарованием. Ему удалось взять Салоники и укрепиться в Македонии, Сербии и Боснии. Но успех представлялся зыбким и преходящим, пока над ним висела угроза крестового похода. Спасла его рознь между христианами.
Лишь в 40-х годах XV в. Европа собралась с силами, чтобы бросить османам вызов. Папа Евгений IV в своей энциклике призвал освободить Восток от ига неверных и ввел крестоносную десятину (налог). Душой и организатором выступил талантливый воевода Трансильвании Янош Хуньяди (в румынской историографии — Янку Хунедоарский, он происходил из валашского рода). Собрались венгры, поляки, чехи, немецкие и итальянские рыцари, прибыл сербский деспот Георгий Бранкович с отрядом.
Хуньяди разработал дерзкий план рывка к Адрианополю (Эдирне), месту сбора османской армии, с тем чтобы упредить турок. В октябре 1443 г. крестоносцы выступили в поход, нанесли неприятелю поражение под Ни-шем, заняли Софию, их остановили морозы и нехватка продовольствия и фуража. Трава лежала под снегом, кормить лошадей стало нечем, воевать зимой тогда не умели, и Хуньяди повернул назад, нанеся туркам еще одно поражение под Софией. Буда, тогдашняя венгерская столица, стала свидетелем невиданного зрелища; по улицам города провели закованных в цепи пленных пашей.
Именно во время этого "долгого похода" от турок отложился Георгий Кастриоти, будущий великий воин Албании Скандербег. Он покинул османский лагерь под Нишем и с отрядом в 300 всадников вернулся в Албанию, в Дрину, где поднял знамя восстания16.
А Мурад II запросил мира. Он согласился освободить пленных, выплатить контрибуцию в 100 тыс. флоринов и даже предоставить королю Владиславу III Ягелло (он же — венгерский король Уласло I) вспомогательное войско. В Адрианополе был подписан мирный договор на десять лет17.
Но в среде крестоносцев согласия не существовало. Против "партии мира" выступили тогдашние "ястребы", окрыленные успехом "долгого похода". Крупный тактический успех они склонны были считать переломом стратегического значения, рыцарская кровь бурлила, и они рвались в бой, одолев в совете оппонентов. Смущало одно — приходилось идти на клятвопреступление, нарушать мирный договор. Папа Евгений IV отпустил грех Уласло Владиславу, сочтя данное "безбожнику" слово не связывающим монарха. Влиятельные польские магнаты уговаривали 19-летнего короля отказаться от похода, считая его авантюрой. В результате в экспедиции приняли участие всего 500 польских рыцарей. Георгий Бранкович, полагая условия мира весьма выгодными, протестовал против его нарушения. Возможно, на него оказывали воздействие письма дочери Мары из султанского гарема. Участвовать в походе Бранкович отказался18. Но в лагерь крестоносцев прибыл с тысячным отрядом валашский князь Влад Цепеш, жестокий человек, прообраз популярного Дракулы.
10 ноября 1444 г. 20-тысячное войско крестоносцев сошлось на поле под Варной с 40-тысячной турецкой армией (цифры приблизительные). Бой завязали османы. Их конница атаковала правое крыло крестоносцев.
Два "знамени" немецких и итальянских рыцарей дрогнули, хорваты бана Талочи отступили в вагенбург. Янош Хуньяди поспешил им на выручку. Валашская конница пробилась к турецкому обозу, больше ее на поле боя не видели.
На левом фланге христиан схватка шла с переменным успехом. Хуньяди переместился туда.
Юный Владислав не стал ждать перелома в ходе боя; обуреваемый жаждой славы, он двинул польских рыцарей в атаку на янычар, каре которых выстроилось за невысоким земляным валом. Потеряв многих людей в вырытых на поле "волчьих ямах", поляки ворвались во вражеские ряды. Янычары несли потери, но не отступали. Один всадник за другим падал с коня. Наконец, исчез из виду и плюмаж, украшавший шлем короля. Лишь одиночным рыцарям удалось вырваться из гущи сражения. Весть о смерти монарха смутила войско, оно стало отходить. Янош Хуньяди с трудом отвел остатки армии в Венгрию19. Следующего вызова со стороны объединенных христианских сил пришлось ждать почти два с половиной века, на Балканы на 400 лет опустилась ночь османского господства.
А туркам оставалось покорить то, что сохранилось от некогда великой и гордой Византийской империи — Константинополь с окрестностями. Императоры с отчаянием взывали к папе о помощи. Тот непременным условием ставил согласие византийцев на унию, т.е. на подчинение себе православной церкви. Ему удалось заручиться согласием Василевса и части духовенства, и в 1454 г. кардинал Исидор отслужил мессу в храме Св. Софии. Но ни народ, ни большинство священнослужителей не восприняли унии. В Константинополе произошли волнения, а уважаемый богослов Геннадий Сколарий в знак протеста принял схиму20. Однако, и отрешаясь от религиозных споров, было понятно, что после катастрофы под Варной организовать массовый крестовый поход не удастся.
Способных носить оружие в Царьграде насчитывалось 5 тыс. человек, да еще 2 тыс. наемников, у осаждающих — в 10 раз больше, и полное превосходство в артиллерии. Левый фланг их занимали отряды христианских вассалов из Сербии, Болгарии и Греции. 7 апреля 1453 г. началась осада, затянувшаяся почти на два месяца, что свидетельствовало о героизме защитников города. Флоту византийцев и генуэзцев удалось одолеть турецкий в морском сражении. Но и измена вершила свое черное дело: немало нотаблей и церковных иерархов склонялось к капитуляции2 >.
На 19 мая Мехмед II назначил общий штурм. Муллы и дервиши воодушевляли воинов, суля павшим блаженства мусульманского рая. Султан обещал предоставить им город на три дня на поток и разграбление и двойное жалованье до конца жизни.
Защитники сражались до последнего вздоха. Мехмед гнал своих воинов вперед, не считаясь с потерями. Первую волну атакующих составляли новобранцы, гвардию янычар берегли до решающего момента. Сражение переместилось на улицы, даже женщины и дети швыряли из окон камни и черепицу. Император Константин XI искал смерти в бою. Его тело нашли под грудой трупов и опознали только по красным сафьяновым сапожкам. Султан велел отрубить голову своего главного врага и водрузить ее на шесте в центре города.
Через три дня Мехмед Завоеватель приказал прекратить грабежи и на белом коне въехал в город, восторженно приветствуемый войсками. Храм Св. Софии, символ Византии, он приказал превратить в мечеть, а город переименовать в Истанбул.

[Приднестровец]

В отечественной литературе с высокой степенью компетентности проанализирована османская система управления и угнетения: с христиан, в дополнение к общей подушной подати, хараджу, взымался джи-зье и девширме — налог мальчиками для их отуречивания и службы в армии. Всякая живность крестьянина облагалась поборами — от тяглового скота до пчел. Особый платеж шел на содержание боевого коня сипахи. Крестьяне должны были поддерживать в порядке дороги и мосты и обеспечивать проходимость горных перевалов. На них же перекладывалось содержание османских войск во время походов. Запрещалось строительство звонниц в церквах, христиане не могли ездить верхом, носить некоторые виды одежды, зато обязаны были "проявлять уважение" ко всякому турку. Словом, попирались не только их материальные интересы, но и религиозное и связанное с ним национальное самолюбие.
Все это — правда; но все это ни на шаг не приближает нас к ответу на вопрос — а чем же можно объяснить длительность и прочность османского господства? Чтобы прояснить истину, следует подойти к учрежденной системе с иной стороны.
Ни одна власть, желающая утвердиться всерьез и надолго, не может бесконечно продолжать насилия, угон в рабство и истребление подданных. Для Мехмеда II завоевание Константинополя означало не просто утверждение в Европе, а унаследование прерогатив Римского императора. Его титул гласил — "суверен двух стран", Румелии и Анатолии, "и двух морей", Средиземного и Черного. Европейская Турция всегда именовалась Румелией, т.е. страной ромеев-византийцев. От такого наследия Мехмед не отказывался. Султан сознавал, что навязать христианскому большинству населения мусульманскую веру и образ жизни невозможно. Он давал себе отчет о влиянии и роли православия, не собирался вступать с ним в единоборство, а, напротив, стремился использовать его в своих целях.
Прошло несколько дней после кровавого штурма, и падишах призвал к себе видного церковного иерарха Геннадия Сколария и окружил его почестями. В январе 1454 г. Геннадий был избран патриархом. Церковь признала турецкую власть, отказалась от конфронтации с нею, вступила на путь сотрудничества с завоевателями. Патриарх получил чин трехбунчуж-ного паши (по европейским меркам полный генерал), звание везира и даже почетную стражу из янычар.
Политика султана представляется продуманной и целеустремленной. Его выбор пал не случайно на Сколария, уважаемого теолога и убежденного противника унии (а ведь император Иоанн VII на Флорентийском соборе 1439 г. принял униатство!) Мехмеду нужна была авторитетная у народа церковь. Султан проследил, чтобы интронизация Геннадия прошла со всей торжественностью и пышностью. А затем патриарху вручили берат о назначении его миллет-баши, главой православной общины всей Османской империи22. Тем самым признавалось ее существование, а на патриарха возлагалась ответственность за лояльность христиан. Глава церкви получал все права в области экклезиастики и юрисдикции над единоверцами, духовенство ведало бракосочетаниями, разводами, наследственными делами, сбором церковных податей, судебными тяжбами между христианами. Патриарх отвечал за состояние миллета — сбор налогов, проведение массы работ по строительству дорог, мостов, по снабжению армии, чем практически занимались сельские старосты и прочие местные власти, сохранившиеся в прежнем состоянии. Зримым признаком наличия у патриарха не только церковной власти явилось появление в Стамбуле особой тюрьмы.
Проанализировав эти прерогативы, Питер Щугар пришел к выводу, что православная церковь превратилась в "государство в государстве", а ее иерархи стали считать себя де-факто правителями и покровителями христианского населения, и единственным органом для сношений с центральной властью: "Жизнь балканских христиан в столь же большой степени зависела от эффективности церковных властей, как и от османов". Щугар пришел к выводу: "Церковь, сумевшая пережить крах государства, должна была превратиться в институт, сделавший возможным возрождение балканской государственности".
В то же время патриархат стал частью системы управления и в этом смысле способствовал ее функционированию, а стало быть, и укреплению.
Но деревья не должны заслонять от нашего взора леса. Великая заслуга православной церкви заключается в том, что она способствовала сохранению языка, культуры, этнического лица сербов, болгар, черногорцев, греков. Они слышали в храмах проповеди и молитвы на родном языке. Они жили в окружении икон и крестов. В монастырях составлялись летописи, напоминавшие о прошлой самостоятельности и величии. Османы ввели систему, которая ныне именуется апартеидом — народы в государстве жили порознь, каждый по своим обычаям и законам. Православная церковь обратила дискриминацию себе на пользу. Славяне и греки продолжали руководствоваться своим обычным правом и жить при своих традиционных местных властях. Церковь духовно не подчинялась захватчикам. Завоевание объяснялось допущенными грехами, правление "неверных" представлялось эфемерным. Униженные в повседневной жизни, христиане внутренне возвышались в храме, считая себя последователями истинной веры. И когда наступил час освобождения, пастыри шли впереди с крестом в руке.
Это стало возможно на основе сохранения прежнего строя жизни, верования и идеалов. Элита общества не утратила ценностей византийского культурного наследства. В 1935 г. известный румынский ученый Николае Йорга опубликовал книгу под красноречивым заголовком "Византия после Византии"23, в которой проследил судьбу этого наследства через его носителей — церковь (при особой роли Константинопольской патриархии), таких ее очагов, как Святая Афонская гора и гора Синай, греческой аристократии, фанариотов*,-
*Фанариоты — представители аристократических греческих семей, традиционно проживавшие в стамбульском квартале Фанар. Занимали важные должности в турецкой администрации, играли видную роль в тогдашнем деловом мире.
занимавших важное место в системе османского правления, воевод и кнезов у славян, богатого купечества, осуществлявшего заморскую торговлю.
Основой аграрного и в то же время военного строя империи являлась тимарная система: земля делилась на участки, которые предоставлялись кавалеристам — сипахи — за службу и на ее срок. Крестьян с земли не сгоняли, они оставались ее наследственными владельцами. Их обязанности по отношению к тимариоту были строго регламентированы и лимитированы: ни на акче больше положенного! Тимариот не имел права посягать на имущество селян — на хату, скот, инвентарь. Трудовую повинность — три дня в год — язык не поворачивается назвать барщиной. При приезде "хозяина" в деревню община содержала его, а также боевого коня (но не слуг!) в течение трех дней, дальше он должен был обеспечивать себя сам. Назвать тимариота помещиком нельзя, он был своего рода уполномоченным Высокой Порты по сбору налогов и платежей, часть коих реализовал в свою пользу, и по соблюдению порядка и спокойствия, неся, таким образом, и полицейские функции. "Сипахи, — отмечает Б. Елавич, — был уполномочен лишь на сбор некоторых специальных налогов, как правило в натуре, и осуществление трудовых повинностей. Поскольку платежи регулировались, крестьянин обычно жил лучше, чем под владетелями при прежних феодальных режимах"24. Последняя фраза заслуживает внимания, хотя относится лишь к "классическому периоду", до конца XVI в., после чего начался произвол, охвативший все стороны экономики.
Наряду с шариатом для мусульман в империи действовал канун-на-ме, свод законов, основанный на султанских указах, затрагивавший почти исключительно податные и уголовные дела и обязательный для всех подданных. Преступникам со средневековой жестокостью отрубали головы за крупные (или считавшиеся таковыми) преступления, за мелкие деликты рубили руки и ноги, независимо от веры пороли или подвергали подданных штрафу. За винопитие наказывали только последователей ислама. Самым суровым ревнителем трезвости выступал султан Му-рад IV (1623 — 1640), горький пьяница, предававшийся пороку в обществе одалисок и наложниц. Налоги канун-наме существовали разные для правоверных и неверных, для последних — гораздо более обременительные.
Завоевание сопровождалось страшным опустошением городов. Но жизнь возрождалась и здесь; застраивались пожарища, возводились новые поселения. В городах оседала значительная часть переселенцев из Малой Азии. Христиане, мусульмане, армяне, евреи жили порознь, каждые в своем квартале. Власти поощряди ремесло и торговлю, и не только ради дохода. Армия нуждалась в оружии, снаряжении, одежде, сами горожане — в товарах, привилегированная верхушка—в предметах роскоши. Ремесленные цехи — эснафы — действовали под строгим контролем местного кади (судьи) и администратора. Все было предписано и урегулировано: сырье — производство — качество продукции — ее стоимость — прибыль. Но при отсутствии внешней конкуренции система работала, а талант мастера и накопленный столетиями опыт превращал некоторые изделия в произведения искусства.
Важным фактором христианско-османских отношений выступал процесс исламизации. Ни малейшего признака дискриминации по этническому признаку в империи не наблюдалось, турком считался каждый принявший ислам со всеми вытекавшими привилегиями. Многие знатные сербы, болгары, греки, албанцы, записавшиеся в сипахи, перешли в магометанство. Постепенно прошла дехристианизация целых областей в Албании, Боснии и Герцеговине, Болгарии, население стремилось облегчить свою участь. Наряду с "мягкими" вариантами смены религии существовал и жестокий, насильственный — девширме. Маленьких славян и греков отлучили от родного дома, шла перекачка генофонда от одной общины к другой. Основная часть мальчиков отдавалась на воспитание в турецкие семьи Малой Азии, а потом вступала в янычары. "Этот корпус новообращенных осуществлял великие победы оттоманской армии до XVII века", — констатирует Б. Елавич25.
Не все попадали в этот корпус. Лучшие из лучших становились дворцовыми слугами. Через несколько лет самые избранные из них занимали высокие должности в администрации Порты, а менее удачливые шли в элитную конную гвардию султана (мютеферрику). Так шло пополнение генофонда верхних эшелонов османского общества. Но вряд ли блестящие пажи дворца с тоской вспоминали свое "босоногое детство", в своей изначальной ипостаси им на роду было написано влачиться всю жизнь за бычьей упряжкой и сохой... А тут — головокружительная карьера. Уже XVI век дал империи выдающегося великого визиря Мехмеда Соколлы (Соколовича) — а его брат служит у сербов архиепископом. В XVII в. албанская династия Кёпрюлю поставила шесть высших сановников Порте.
Книги по средневековой истории Сербии, Болгарии, Черногории, Греции полны описаний подвигов народных мстителей, гайдуков, клев-тов, арматолов и многочисленных локальных выступлений. Великий воин Албании Скандербег четверть века сопротивлялся захватчикам (1443 — 1468), молдавский князь Штефан III в конце века дал немало победных сражений, но он же на смертном одре посоветовал сыну подчиниться.
Первое восстание славян, потрясшее всю империю, началось в Сербии в 1804 г., иными словами, после четырех столетий османского владычества. Объяснить это одним террором, страхом перед расправой невозможно.
Все познается в сравнении. В середине XV в., как раз тогда, когда турки штурмовали Константинополь, завершилась Столетняя англофранцузская война. Франция после нее едва встала на ноги. В Англии же немедленно началась междоусобица между двумя ветвями правящего дома Плантагенетов — Ланкастерами и Йорками (война Алой и белой розы, 1455— 1485 гг.), в ходе которой соперничавшие аристократы беспощадно истребляли друг друга, а заодно и население. Горизонты Европы заволок дым от костров инквизиции, расправлявшейся с "еретиками". Евреи толпами бежали куда глаза глядят.
На XVI в. приходится великое крестьянское восстание Башмака и религиозные войны в Германии и Франции. Варфоломеевская ночь 1573 г. была лишь кульминационным пунктом затеянного католиками и протестантами взаимного истребления. В конце столетия началась Нидерландская революция. В России Иван Грозный 40 лет проливал кровь подданных не хуже самого лютого врага. Затем наступило Смутное время, и Русь терзали поляки, шведы, самозванцы, не считая великого множества обыкновенных разбойников. Во время Тридцатилетней войны 1618 — 1648 гг. "свои" и "чужие" армии вырезали 1/4 часть немецкого населения.
Подобных катаклизмов Османская империя в период ее расцвета не знала. Ее сельское население в XVI в. выросло на 40%, городское — на 8026, что само по себе свидетельствовало об отсутствии геноцида и бедствий апокалипсического характера. Славянские народы — сербы, болгары, черногорцы — и греки — сохранили нишу для проживания — неудобную, овеваемую всеми ветрами религиозного и политического унижения, страдая от произвола властей, — но все же ниша существовала.

[Приднестровец]

Кризис Османской империи обозначился в конце XVI в. В самом процессе ее упадка нет ничего таинственного и загадочного. Традиционно его связывают с растущей экономической отсталостью. Хотелось бы дополнить этот тезис другим: держава исчерпала немалый лимит экспансии, отпущенный ей историей. Государство, по сути дела, являлось придатком к победоносному войску, его экономическая и социальная система обслуживала джихад. Пока театр военных действий располагался поблизости от жизненных центров страны, все шло как по маслу. Но когда сипахи и янычарам приходилось скакать и шагать из Адрианополя, традиционного места их сбора, до внешних рубежей тысячи верст, затрачивая на марш-бросок недели и даже месяцы, ситуация изменилась. Зимой тогда не воевали — не доставать же было траву для конского состава из-под снега. К сбору урожая сипа-хи-тимариоты спешили домой — получать причитавшуюся им часть. Военная кампания начиналась в марте и завершалась в сентябре — октябре, давали 1—2 сражения — и пора обратно. Так что географический фактор по мере распространения империи обращался против османов.
Молох войны требовал не только человеческих жертв. Мощь державы базировалась на военно-феодальной системе, основой которой являлась тимарная система землепользования. С прекращением побед земельный фонд оказался исчерпанным. Более того, тимарный способ землепользования не удалось внедрить по всему периметру соприкосновения с внешним миром. На это просто не хватало сил. Прямое турецкое правление отсутствовало в Молдавии, Валахии, Трансильвании, Черногории, Дубровнике и в горных местностях Греции. Тысячеверстное порубежье, прежде всего с владениями Габсбургов, жило обособленно, по своим законам, неписанным, но соблюдаемым. Обе стороны, и османская и христианская, считали порубежье чем-то вроде конца света (по турецкой терминологии — "порогом великого страха"). Вдоль всей линии тянулись полевые укрепления, чередовавшиеся с крепостями. На исламской стороне обитало много христиан-изгоев. Стычки непрекращались никогда, никакие мирные договоры, даже вечные", не соблюдались. Население существовало на подножном корму, центр его не баловал своими заботами; та и другая сторона снабжалась за счет соседа, опустошая его земли, однако до известного предела. Деревни и урожай не сжигались — иначе с чего было жить в дальнейшем? Пленники не продавались в рабство, а возвращались за выкуп. И, что характерно, пахарь ценился дороже воина. Христиане и мусульмане приучались сосуществовать, постепенно выработалось что-то вроде уважения к образу жизни и обычаям "врага".
Последнему из великих султанов, Сулейману Великолепному (1520— 1566), сказочно повезло: основные враги, австрийские Габсбурги, были по горло заняты войнами с Францией на западе и борьбой с протестантскими князьями в Германии. Сулейман разгромил мадьяр в битве при Мохаче (1526 г.) и захватил большую часть Венгрии, включая Трансильванию. В сражении пал король Лайош II и многие вельможи. Немедленно началась междоусобица между претендентами на корону. Воевода Трансильвании Янош Запольяи представлял круги, склонные к сотрудничеству с турками и подчинению им. Австрийского эрцгерцога Фердинанда поддерживали главным образом феодалы западной части страны, настроенные непримиримо к османам и выступавшие за союз с австрийским домом. В ноябре 1526 г. Запольяи прошел церемонию коронации в Секешфехерваре. Через месяц собрание оппозиционных дворян в Пожони (Пресбург, ныне Братислава в Словакии) избрало на престол Фердинанда Габсбурга. Архиепископ П. Переньи, тот самый, что короновал Запольяи, ничтоже сумняшеся возложил венец и на голову Габсбурга. Венгрия, наполовину занятая турками, оказалась сразу при двух королях, вступивших друг с другом в борьбу. Сулейману оставалось лишь воспользоваться распадом страны для нового натиска. В августе 1529 г. на памятном поле близ Мохача Запольяи признал верховную власть султана, целовал ему руку и в числе даров преподнес кольцо с бриллиантами, принадлежавшее великому королю Матьяшу Корвину. Турки взяли Буду и двинулись к Вене, Запольяи их сопровождал со своими войсками. Несмотря на его успехи, многие дворяне не простили ему унижения при Мохаче и Буде, и от Яноша отвернулись.
При приближении врага комендант Вены сжег предместья города и заперся за крепостными стенами. Решающего штурма не последовало, Сулейман, убоявшись приближения зимы, снял осаду. В 1531 г. Габсбурги дорогой ценой купили мир с ним, согласившись преподносить султану "почетные подарки", которые турки именовали данью27.
Два венгерских короля то воевали между собой, то заключали перемирие (11 раз!). В 1538 г. они договорились о признании власти каждого на занятой его войсками территории. После смерти Запольяи Восточная Венгрия вместе с Трансильванией должна была перейти к Фердинанду.
Короли рядились без хозяина. После кончины Запольяи турки вновь захватили Буду и сделали ее центром пашалыка. Трансильвания и часть Восточной Венгрии сохранили относительную самостоятельность, став вассалами султанов.
Но прихоти судьбы и с помощью удачных брачных союзов, в которых сердечные дела не играли никакой роли, именно в годину тяжких испытаний Габсбурги заложили основы своей многонациональной державы: Фердинанд I был избран королем Богемии (Чехии) в декабре 1526 г.; к ней он присоединил корону Венгрии, и обе короны передал потомкам28.
А в году 1536 произошло нечто невиданное и неслыханное: христианнейший монарх Франции Франциск I предложил Порте заключить союз, направленный против Габсбургов, и Сулейман пожал протянутую руку. Договор свидетельствовал о гибком подходе обеих сторон к догматам Библии и Корана, и союзу был сужден долгий век, точнее, два с половиной, он действовал вплоть до Великой французской революции и постепенно принял антироссийскую направленность. Поидя на тесное сотрудничество с турками и постоянно сталкиваясь с мусульманами на востоке, Сулейман, видимо, не заметил, что от идеи дар-уль-харба ("земля войны" — христианские владения) остались рожки да ножки.
Сулейман, раздвинувший пределы империи до Венгрии на севере, Азербайджана и Персии на востоке, мечтавший о мировом исламском халифате, не подозревал, что бацилла гниения уже поразила его державу. Его преемники метались по всему многотысячеверстному периметру порубежья, давая отпор персам, мадьярам, австрийцам, венецианцам и испанцам. Сам Сулейман четырежды вторгался в Венгрию, чтобы закрепиться в ней, и встретил смерть под стенами Сигетвара, героическая оборона которого, возглавлявшаяся Миклошем Зриньи (Николаем Зринским, хорватом по происхождению), запечатлена в народном эпосе.
Иными скрепами, помимо обусловленных военными успехами, Высокая Порта не обладала. Много позднее один турецкий автор сравнивал державу султана с харчевней, в которой каждый посетитель утолял голод, сидя за отдельным столом. Религия, образ жизни, нравы и обычаи разделяли подданных. Христиане, мусульмане, евреи не только молились, но и жили порознь. Подлинной веротерпимости не существовало, свобода вероисповедания законом не признавалась. Гармоничного сожительства "богомерзких агареян" и "презренных неверных псов" не получилось. У христиан голова кружилась при гордых воспоминаниях о двух Болгарских царствах, сербской державе Неманей, Византийской империи, стыд за ничтожное настоящее жег их сердца. В 1571 г. османы потерпели сокрушительное поражение в морской битве при Лепанто. Их галеры не шли ни в какое сравнение с высокобортными талионами испанцев и венецианцев. Из 230 турецких судов 200 ушли под воду, тысячи несчастных гребцов, скованных цепями, тонули. Впрочем, тогда это никого не смущало. Других кораблей османы не имели. Впервые обнаружилось отставание державы султана в ключевой для нее военной области.
Экономический прогресс обошел Османскую империю стороной. Открытие Ост-Индии и Америки переместило основные пути транзитной торговли из Средиземного моря в Атлантический и Индийский океаны. Таможенные доходы снизились вдвое. Поток золота и серебра, хлынувший из Латинской Америки, привел к революции цен. Начаась порча монеты. Поступления в казну (1534— 1591) упали вдвое; то же самое произошло, в миниатюрном масштабе, в хозяйстве каждого тимариота, получавшего фиксированную и пересматривавшуюся раз в 20 — 30 лет ренту29.
Поскольку все сущее устанавливалось Аллахом и не подлежало смене, идея эволюции застревала в закоулках общественной мысли, понятия прогресса и обновления отсутствовали. Ревнители старины давали отпор любой попытке выйти за рамки привычных представлений, рассматривая ее как посягательство на предначертания свыше. Усомнившихся в истинах Корана ожидала смерть. Общественная мысль развивалась однобоко, в сторону критики недостатков, объясняемых вероотступничеством, и не могла обрести панацею от бед. И военное сословие (куда входили и духовенство, и "люди пера"), и райя застыли в развитии. Считалось, что всякое посягательство на предначертания Аллаха, распространявшиеся и на социальную сферу, погрузит общество в анархию с последующим разорением.
Глубокий кризис поразил сипахийское войско. Благородные всадники полагали подходящим для себя оружием лишь холодное — саблю, копье, щит, лук со стрелами. Заниматься стрельбой из чадящего самопала они считали ниже своего достоинства; их эффективность в бою с вымуштрованной, обученной строю немецкой и венгерской пехотой резко снизилась. Добыча (иначе говоря — грабеж) издавна считалась возведенным в ранг государственной политики институтом. С переходом к обороне по всему порубежью этот стимулирующий фактор исчез вкупе с падением дохода от тимара. И сипахи стали проявлять все меньше рвения на службе и все больше желания отсидеться на своих наделах и, главное, сделать их доходнее. Государство предпринимало отчаянные усилия для того, чтобы оставить все по-прежнему, но с фатально плачевным результатом. Правдой и неправдой сипахи переводили свои условные держания в чифтлики, т.е. в частную собственность. Процесс этот затянулся на столетия, но старт был дан во второй половине XVI в. В XVI в. Порта могла выставить на поле боя 230 тыс. первоклассных кавалеристов, в XVIII в. — едва 50 тыс.30 Система изжила себя. Сипахи сидели по домам и занимались хозяйством.
Изживал себя страшный налог на мальчиков — девширме. С середины XVII столетия к нему стали прибегать все реже. Могучее янычарское войско переродилось. Был предан забвению обычай безбрачия. В корпус хлынули турки в погоне за янычарскими привилегиями и в первую очередь — освобождением от налогов. Прекращение победоносных войн означало исчезновение связанной с ними добычи. Жалованье выдавалось нерегулярно, и корпус постепенно утрачивал свой боевой дух. Янычары стали обзаводиться лавочками и мастерскими и из фанатиков ислама превращаться в заботливых отцов семейств, многие увиливали даже от явки на смотры, не говоря уже об участии в боевых действиях. При Селиме III (1789—1808) в списках значилось 400 тыс. янычар, а служили 50 тыс.31
Правительство перешло к организации наемного войска (секбан). Солдатам следовало платить, по недостатку монеты стали прибегать к ее порче, акче и куруши постоянно теряли вес. Но средств не хватало, и секбан переходил на содержание властей в тех местах, где квартировал и которым на деле подчинялся. Высокая Порта постепенно утрачивала контроль над вооруженными силами, коими обзаводились провинциальные правители — аяны, все чаще превращавшиеся в хозяев положения на местах, в наследственных правителей, впадавших в сепаратизм.
Происходили изменения и на самом верху, в недрах семейства Османов. По мере некоторого смягчения нравов правящий султан перешел от поголовного истребления конкурентов к выборочному устранению наиболее опасных. Остальные проводили всю жизнь в окружении женщин и евнухов в покоях сераля, именовавшихся клетками, вдали от дел государственных. В принципе престол надлежало передавать, по арабскому обычаю, старшему в роде. На самом деле решающее слово принадлежало янычарам, особенно если им удавалось договориться с матерью претендента, будущей султаншей-валиде. На смену энергичным, не останавливавшимся ни перед чем на пути к власти личностям, приходило слабое племя. Немало принцев не выдерживало "сладкой жизни" в серале и лишалось рассудка.
«В результате консерватизма во всех сферах жизни Оттоманская империя из технологически равного соперника в XVI столетии стала "отсталой державой" к концу XVШ-го», — замечает Питер Щугар32. Держава превратилась в грандиозную пирамиду произвола, коррупции и насилия снизу доверху. Превратившиеся в рачительных хозяев потомки грозных сипаи драли с крестьян по семь шкур, откупщики налогов свирепствовали, сепаратисты-феодалы сколачивали маленькие государства в государстве (иногда служившие очагом национального возрождения), солдатня всех рангов обирала население; жажда освобождения крепла в сердцах угнетенных христиан.

[Приднестровец]

И еще о экономическом кризисе в Османской империи, вызванном "ревлюцией цен" из"Истрии Востока"
Экономическое равновесие Османской империи было опрокинуто «революцией цен», связанной с наплывом на Восток американского золота и серебра. В отличие от Западной Европы здесь она имела более тяжелые последствия. Это объяснялось рядом факторов, наложившихся на процесс инфляции. Прежде всего это быстрый рост населения (в городах на 80%), значительно обгонявший темпы роста сельскохозяйственного производства, нерыночный характер экономики, не имевшей достаточно эффективного механизма саморегулирования, а главное, непомерные военные расходы, связанные с политикой мировой экспансии. В этих условиях рост цен, начавшийся в 80-х годах XVI в. (в арабских провинциях на 10—15 лет раньше), поставил перед властями неразрешимые задачи. К началу XVII в. цены на продукты питания в Стамбуле, Бурсе и Эдирне увеличились в шесть раз. В Йемене месячного жалованья яньиар едва хватало на покупку кофе. В 1584 г. правительство попыталось провести денежную реформу, уменьшив содержание серебра в акче с 75 до Ув дирхема. Эффект реформы быстро исчерпал себя, и курс акче стремительно полетел вниз. Если в 1582 г. за испанский реал давалиеще 60 акче, то в 1595 г. — 120, а в 1609 г. — 160 акче (на черном рынке 300 акче за реал, в Йемене — до 3 тыс.). К 1630 г. османская денежная система не выдержала напряжения и полностью развалилась. Даже внутри османского экономического пространства крупные платежи стали рассчитываться и производиться в испанской валюте (реал, пиастр), которая вытеснила османскую монету с внутренних рынков империи.
Действуя через рычаги государственного контроля и регулирования, правительство сумело сохранить соотношение цен, особенно на товары первой необходимости, но не смогло сдержать сам процесс обесценения денег. Это имело роковые последствия. Прежде всего изменился социальный климат в империи. Инфляция тяжело ударила по всем слоям османского общества, но особенно по тем, которые жили на фиксированные доходы. Пострадали тимариоты, ренты которых обесценивались одновременно с деньгами. В еще более тяжелом положении оказались чиновники государственного аппарата и армия капыкулу. Не имея других источников дохода, кроме обесцененного жалованья, чиновники стали прибегать к массовым злоупотреблениям. Коррупция, которая со времен Сулеймана I процветала в верхах, дошла до самых низов османской администрации и приобрела всеобщий характер. Даже султан Му-рад III, говорили, не гнушался брать взятки. Вслед за верхами и чиновничеством разложение охватило полки капыкулу. Солдаты стали заниматься торговлей и ремеслом. От железной, почти римской дисциплины, царившей в армии капыкулу до 1584 г., ничего не осталось. В 1589 г. янычары совершили первое вооруженное выступление в столице. В 1592 и 1603 гг. волна мятежей захлестнула образцовые корпуса султанских сипахи.
Наступил кризис власти. Его начало современники, а затем историческая традиция обычно связывают с убийством великого везира Мехмеда Соколлу (октябрь 1579 г.). Его смерть открыла эпоху политической нестабильности. В 1579—1595 гг. сменилось десять великих везиров и семь руководителей шариатского аппарата. До предела обострилась традиционная борьба верхушечных кланов. С середины XVI в. у них установились тесные связи с гаремом, который со времен Рустем-паши (1544— 1561) стал одним из наиболее серьезных факторов, определявших ход государственных дел. Уже при Сулеймане I Кануни в борьбе за влияние на султана вместе с принцами активное участие стали принимать дама-ды-капыкулу и султанские жены. Одна из них, Хуррем-султан (Роксолана, галичанка по происхождению), чары которой сохраняли свою силу до самой смерти падишаха, участвовала в дворцовых заговорах и способствовала смещению великих везиров. Добившись казни одного из наследников, Мустафы (сына Гюльбахар-султан), она активно продвигала на престол своих сыновей. Борьба политических фуппировок за влияние при дворе имела отклик в османском обществе. За Мустафой, бывшим наместником в Амасье, шли сипахи, беи тюркских племен и даже низы анатолийского населения, недовольные засильем выходцев из девширме. После казни принца объявились два самозванца, вошедшие в историю под именем Дёзме Мустафа (Лже-Мустафа) и поднявшие восстание в Румелии. Затем те же силы (тимариоты, улемы) поддержалимладшего сына Хуррем-султан — Баязида, также поплатившегося за это головой.
Борьба за власть закончилась победой капыкулу и воцарением после смерти Сулеймана I Селима II (1566—1574). При его преемнике Мура-де III (1574—1595) решающее влияние при дворе приобрела Сафийе-султан, венецианка по происхождению. Не без ее содействия итальянские ренегаты оттеснили в высших эшелонах власти славянских выходцев из капыкулу. С помощью своих ставленников Сафийе-султан продолжала сохранять влияние и после смерти Мурада III, обеспечив трон своему сыну Мехмеду III (1595—1603) — первому султану, который открыто признал наличие глубокого кризиса в стране. В адалет-наме, изданном Мехмедом III при вступлении на престол, отмечалось, что справедливость и законность, царившие при Сулеймане I, отброшены и забыты, а различного рода несправедливые новшества вошли в практику государственного управления.
На рубеже XVI—XVII вв. в Османской империи воцарилась атмосфера анархии и безначалия. Приказы и распоряжения властей не выполнялись. Коррупция и разброд в правящих кругах, гаремные интриги и борьба кланов, опиравшихся на армию, привели к небывалому падению авторитета султанской власти, «центра» вообще. Начиная с Селима II всех последующих султанов большинство историков склонно характеризовать как бездарных правителей, изнеженных сибаритов и безвольных воспитанников гарема. С 1589 г. решающее слово получили янычары. Подобно преторианской гвардии, они начали назначать и смещать деф-тердаров, везиров и даже султанов. В большинстве провинций янычарские очаги стали наиболее влиятельной силой, а кое-где превратились в настоящие правящие «партии».
Ослабление центральной власти имело катастрофические последствия для единства империи. Отдельные провинции, земли и вассальные княжества старались обособиться от Стамбула и встать на самостоятельный путь развития. В конце XVI в. эти центробежные тенденции нашли благодатную почву в растущем недовольстве масс. Простой люд утратил веру в своих правителей. В условиях идеологического вакуума, не видя никаких перспектив, он обратился к самым диким и разнузданным формам протеста. В большинстве случаев они выливались в обыкновенный бандитизм, лишь иногда сливаясь с более политизированными движениями, выступавшими под флагом возрождения местных традиций.
В целом все это привело к небывалому росту массовых насилий, разбоев и локальных восстаний, которые на рубеже XVI—XVII вв. охватили всю территорию Османской империи. На Балканах действовали ускоки, клефты и гайдуки — одиночные народные мстители, представлявшие собой своего рода партизанское движение, направленное против всех и всяческих властей, но пользовавшееся, как правило, поддержкой местного населения. Аналогичная ситуация была в Малой Азии и арабских странах. В 1590—1600 гг. волна бандитизма охватила здесь все провинции и регионы. Из-за разбоев на дорогах купцы боялись выезжать в одиночку. В Алжире, Сирии и Ираке в 1596—1610 гг. царила атмосферабунта и полного безначалия. В Кербеле в 1604 г. местные жители целиком вырезали турецкий гарнизон. В Йемене, аль-Хасе и других аравийских землях османская власть фактически пала. Укрепленные форты были разрушены, османские гарнизоны укрылись в нескольких приморских крепостях. В 1591 г. в Тунисе, затем в Западном Триполи янычары при поддержке городской бедноты захватили власть. Установленные здесь режимы «военной демократии» в конечном счете привели к возникновению самостоятельных государственных образований (в Тунисе в 1594 г., в Западном Триполи в 1603 г.) во главе с деями — выборными янычарскими правителями, лишь номинально считавшимися с прерогативами османских пашей. В Алжире аналогичный режим сложился в 1659—1671 гг. В Египте в 1587—1605 гг. произошло пять янычарских мятежей. В 1609 г. восставшие мамлюки захватили г. Танту (Нижний Египет) и попытались провозгласить здесь создание независимого мам-люкского султаната. В Сирии и Ливане успешные восстания друзских эмиров Али Джумбулата в 1602—1607 гг. и Фахр ад-Дйна II в 1598— 1613 гг. привели к созданию недолговечных самостоятельных государств со столицами в Халебе и Бейруте. В 1618—1635 гг., пользуясь поддержкой папы, Фахр ад-Дин II вторично пришел к власти и значительно укрепил связи Горного Ливана со Св. Престолом, установленные в 1578 г. На севере наиболее крупные восстания произошли в дунайских вассальных княжествах, возглавляемые их господарями (Молдавии в 1572— 1574 гг., Валахии в 1594—1601 гг., Трансильвании в 1594 г.). В 1598 г. вспыхнуло восстание в г. Тырново, выдвинувшее лозунг восстановления болгарского государства.
Наибольшую опасность для султана представляли волнения, охватившие армию и собственно турецкие земли империи. В условиях безначалия сипахи-тимариоты не справлялись со своими административно-полицейскими, а главное, с военными обязанностями. Армия, особенно ополчения из Анатолии, как это было в войне с Австрией (1592—1606), не успевала за теплый период года даже собраться к театру военных действий, шедших на пределе оперативных возможностей сипахийской конницы. Традиционно собирая армию каждую весну и распуская на зиму, османское командование не могло добиться успеха за короткий летний период на столь отдаленном театре военных действий.В 1596 г., после битвы под венгерским городом Керезтешем (Хачова), в османском войске была организована проверка сипахийской кавалерии, выявившая отсутствие многих анатолийских тимариотов. В наказание по приказу великого везира Синан-паши, генуэзца по происхождению, около 30 тыс. тимариотов были лишены своих тимаров. Это не поправило положения, но вызвало массовое восстание в Анатолии, у которого не было конкретного противника. Все воевали против всех. Сипахи и чифтбозаны, т.е. бывшие тимариоты и безземельные крестьяне, боролись за возвращение былых порядков. Виновниками их нарушения они считали султанское окружение, и особенно складывавшуюся на основе девширме аристократию-капыкулу. Поэтому в восстаниях конца XVI — начала XVII в. начинают проявляться не только социальные, но иэтнические моменты. Автор одного из социально-дидактических трактатов того времени, Кочи-бей, писал даже, что всем в империи управляют иностранцы (эджнеби) и в этом одна из причин имперских трудностей.
Восстание в Анатолии положило начало «джелялийской смуте», продолжавшейся с 1596 до примерно 1658 г. Первыми и наиболее опасными были восстания Кара Языджи и Дели Хасана (1599—1603). Одновременно с ними действовало еще множество не подчинявшихся никому повстанческих отрядов. Восставшие неоднократно разбивали султанские войска, которые выступали против них. Возглавляли повстанцев профессиональные военные — сипахи. В отрядах было множество чифтбозанов, потерявших всякую надежду на получение земли. И сипахи, лишенные тимаров, и чифтбозаны юридически оказались деклассированными элементами, взявшимися за оружие, чтобы отвоевать себе некий социальный статус. Многие из них пытались найти службу у крупных пашей, занимавших ту или иную должность при султанском дворе или в султанской армии. Получалось так, что и восставшие, и действовавшие против них карательные отряды были сходными по своему социальному составу. Паши, бейлербеи и санджакбеи, действовавшие против джелялийцев, оказавшись не в состоянии выполнить какое-либо распоряжение султанских властей, переходили на сторону восставших вместе со своими наемниками.
В то же время и правительство неоднократно пыталось привлечь на свою сторону наиболее популярных руководителей джелялийцев, предоставляя им военно-административные должности и давая зеаметы. Так, пост санджакбея Чорума получил Кара Языджи, а Боснии — Дели Хасан. Правда, подобные пожалования не всегда прекращали восстание и не гарантировали бывшего джеляли от произвола султанских властей. Тем не менее они вносили разлад в ряды восставших и стирали грани социального разобщения между восставшими и теми силами, которые оставались верными правительству. В среде восставших действовали, к примеру, бывший бейлербеи Хабеша Хусейн, беи Амасьи, Чорума, Сиваса, братья крымского хана. Эти беспорядки продолжались в Анатолии более девяти лет. Султанские власти смогли подавить их лишь после того, как правительство срочно пошло на заключение мира с Австрией (1606 г.) и получило возможность использовать против повстанцев регулярные силы. Однако отдельные выступления недовольных происходили в течение всей первой половины XVII в.
В ходе восстаний и массовых репрессий были опустошены многие сельские районы Анатолии. Большой ущерб был нанесен городам, разрушены их предместья и базары. Многие крестьяне бежали из своих деревень. Их земли прибрали к рукам новые хозяева, в большинстве своем бывшие джелялийские вожди или местная знать. В условиях значительного обескрестьянивания новые владельцы зачастую отказывались от земледелия и переходили к кочевому скотоводству.

[Приднестровец]

Вообщето я надеялся, что балкан ские товарищи прояыят в этой теме больше активности.

[Bratilov]

Вообщето я надеялся, что балкан ские товарищи прояыят в этой теме больше активности.

Приднестровец, я еще читаю етот текст)))
А вообще, если конкретние вопроси - спрашивайте.)))

[Приднестровец]

У француза Броделя и наших Иванова и Нефедова есть представление о том что османское завоевание было для Балкан неким благодеянием, и ему практически вообще не сопротивлялись.Я так понимаю что нужно подразделять османский период на эпоху завоевания с сопутствующими жестокостями, эпоху расцвета, когда балканские христиане были вполне лояльны, но шла ползучая исламизация.И с 17 века период кризиса, когда райя стала означать именно зристиан, а не налогоплотильщиков вообще, и сначала в сербских и греческих землях стало наростать антиосманское движение увенчавшеемя в начале 19 века освободительными войнами.А дальше и на Болгарию перенеслось.
Как там у вас на эти перепитии смотрят.Я о серьезных истриках в первую очередь, ну и о фолькхистори.Причем не только болгарском и сербском,но и о босняцком и помакском.

[Bratilov]

У француза Броделя и наших Иванова и Нефедова есть представление о том что османское завоевание было для Балкан неким благодеянием, и ему практически вообще не сопротивлялись.Я так понимаю что нужно подразделять османский период на эпоху завоевания с сопутствующими жестокостями, эпоху расцвета, когда балканские христиане были вполне лояльны, но шла ползучая исламизация.И с 17 века период кризиса, когда райя стала означать именно зристиан, а не налогоплотильщиков вообще, и сначала в сербских и греческих землях стало наростать антиосманское движение увенчавшеемя в начале 19 века освободительными войнами.А дальше и на Болгарию перенеслось.
Как там у вас на эти перепитии смотрят.Я о серьезных истриках в первую очередь, ну и о фолькхистори.Причем не только болгарском и сербском,но и о босняцком и помакском.

Очень щекотливая тема...
Османци захватили Балканский полуостров с 1352 г. - захват Цимпе, до 1499 г. - уничтожение Черна гора (Монтенегро) - как и смотрим, ето 150 лет - не било сопротива? А набеги анатолийские турки начали с начале 14 века...
Отделно, не будем забьиват большой мор - епидемия из чума в 1348 г.... Политическое раздробление - в епоха османское наступление на Балкани били многобройние маленкие государства - три Болгарии, несколько греческие, албанские княжества - над 10, владения после распада Сербия в 1355 г.... Кроме ето - владения западние государства - Венеция, Генуа...
Еще - натиск на Балкани не бил только от восток - не надо забьиваем политика Венгрия - походи в вторая половина 14 века - они не били для помощи, а завоевателние (первий такой бил в 1396 г. - закончил с поражение под Никополя)
Здесь можем сделаем и паралел с захвата Америки... В смисле, как война между цивилизации... Балканские держави били в етот смисл византийские - как реплика. Между них били особенние правила при водения войни - битви закончивались с очень малие загуби, пленники освобождались и т.д. Вдруг появились люди, которие пленники забирали с себе, и не только пленники- солдати - несколько десетилетия рьинки для рабов основная маса били люди с произход из Балкани.
И так, в конце 15 века, когда полуостров бил окончателно захватем, наступили мирние времена... Опити для востановление демографская картина из конца 15- начало 16 века - мегко сказано, ужасяющие... В общем, считается, что человеческие загуби от порядка 1/3 до 2/3 из уровня середине 14 века. И ето не одна беда - начала колонизация с Мала Азия, отделние ислямские "ордени" распространяли ислям - при етом положение, не можно обвиняем, что немала част из людей приняли новая религия...
В епоха расцвета - здесь я буду говорить о болгари, но и осталние етноси на балканахвряд ли било другое положение - остатки из болгари превратились в маргинали, податное население, единствено несколько десяткие селища били с особьим статут...

[Bratilov]

Продолжаю тема - не всегда време хватить...)))
Так, до конца 16 века положение на Балкани успокоилось... И тогда пришел первий проблем - Османская империя достигла свой зенит. Двеста лет она жила благодарение прибили из успешние войни. Положение после смерти Сюлеймана (1520-1566) стало другое - империя постепенно стала оборонятся... До сих порь население европейские територии империи не било ескплоатирано в полней мере - не било и нужно... Даже категории население с специалний статут - примерно войнугани, которие участвовали в завоевателние походи имели возможност повишить свой жизнений стандарт...
И так 17 век и первая половина 18 века били "темний период". Процес ислямизации продолжал, а сейчас появилась и другая опасность специално для болгари - греческая церква. В 1767 г. била уничтожена Охридская архиепископия. Появилась новая опасность - каждий болгарин, которий благодарение торговия или ремесло, стал зажиточний, обьично уже считал сябя как грек...
А с середина 18 века Османская империя водила еще несколько неудачние войни - главний враг уже стал Российская империя. Начался "смутний период" или время кърджалии (около 1780-1820 г.) Ето било время полная анархия... Империя фактически не имела никакая власть кроме несколько главние центра на Балкани.
Интересно, что точно в период анарахии, началось болгарское возрождения. Первий болгарский возрожденец считается монах Паисий Хилендарский - он написал "История славяноболгарская"...

[Приднестровец]

Денис Полунин
Османы
Опубликовано в альманахе "Острог", №№ 7-8, 2015.
Начало.
Малая Азия, страна глубоко эллинизированная при диадохах и римлянах, стала местом зарождения православной формы христианства (вспомните про Василия Великого, Григория Назианина, Григория Нисского, Иоанна Златоуста) и ядерным регионом Восточной Римской (Византийской) империи. Не раз империя теряла все внутренние районы Балкан – но удерживалась за счет налогов и рекрутов Анатолии. В середине XI века на Ближний Восток вторглись из Средней Азии недавно принявшие ислам тюркские племена туркмен и огузов во главе с династией Сельджуков. Тогрул-бек и Чагры-бек овладели всем Ираном, Ираком и Азербайджаном, а единовластный султан Альп-Арслан (1063-1072) приступил к завоеванию находившейся под ромейской властью Армении. Византия в это время переживала очередной кризис, связанный с распадением принесшей ей могущество фемной системы и закатом великой Македонской (хотя на самом деле армянской) династии. В 1071 г. у Манцикерта Альп-Арслан наголову разгромил армию василевса Романа IV Диогена – и после этого всю Анатолию затопил девятый вал сельджукских набегов. Именно для защиты от них Алексей Комнин воззвал к римским папам и западноевропейским князьям с просьбой о помощи. Не спас даже развал Сельджукской державы – в горных степях Малоазиатского нагорья уже начали обосновываться туркменские племена и представители боковых линий Сельджукского клана, один из которых в 1077 г. основал Румский султанат, сначала удельный, а потом независимый, со столицей поначалу в Никее (Изник), а после I Крестового похода – в Икониуме (Конья). Ромеи и франки не раз пытались их сокрушить, но после разгрома василевса Мануила I Комнина султаном Кылыч Арсланом II под Мариокефалом в 1176г. границы стабилизировались. Это был удар, от которого не Византии уже не оправится. Потеряв Балканы и Аппенины, но сохранив Малую Азию, она оставалась великой державой, и вернула себе большую часть утраченного. Потеряв внутреннюю Анатолию, она лишилась шансов на восстановление могущества.
Впрочем, сельджуки растратили свой наступательный порыв и на какое-то время перестали быть основной проблемой ромеев. Даже распад Византии после IV Крестового похода не вызывал особых изменений. А в 1243г. монголы разгромили сельджуков при Кёседаге и Румский султанат стал вассалом Чингизидов, а именно ильханов из рода Хулагу. Это было смутное время, в центре владений ильханов, в Иране, постоянно шли распри как между самими Хулагуидами, так и с родственниками из династий Чагатаидов в Средней Азии и Джучидов в Поволжье.


Рум был переферией, и постепенно погружался в безвластье, но при отсутствии серьезных войн и потрясений. В степи Малой Азии из Азии Средней прикочевала, спасаясь от монголов, новая волна тюркских племен, а в города переселилась масса образованных иранцев. Среди этих племен были кайы, обосновавшиеся на границе с владениями восстановленной с 1261 г. империи ромеев, а среди улемов – уроженец Балха (ныне – Афганистан) Джелаль ад-Дин Руми, осевший в Конье. Руми разработал доктрину суфизма и создал орден Мевлевия. Его не раз упрекали в отходе от ислама и пантеизме, но он сумел разработать мировоззрение, которое нашло необычайно сильный отклик этнически и конфессионально разнообразном населении Анатолии и подстегнуло процесс исламизации (а вслед за тем – и тюркизации) приверженцев православной и армянской церквей. Николай Иванов связывает этот процесс также с «крахом исмаилизма как мировой идеологии», завершенный уничтожением Аламутского государства назиритов монголами (1256). Сложилась ситуация, когда все диссидентские элементы мира ислама, ранее поглащавшиеся исмаилитской конспирацией, оказались в идейном плане привлечены по крайней мере формально остававшимся в рамках суннитской ортодоксии учением, а физически стали стекаться на границу распавшегося Румского султаната и снова впадавший при Палеологах в кризис Византии. Здесь стали создавться ахийские братства, ведшие газават против непокорных ромеев и суфийские братства, обращавшие в ислам ромеев покоренных (ровно как и де-факто остававшихся шаманистами тюрок). Скудность источников мешает понять все детали взаимоотношений тюркских племенных бейликов и интернациональных обществ джхадистов, ровно как и перепетии отношений разных этноконфессиональных групп. Однако легенда говорит о встрече дервиша Эдебали с Османом, сыном Эртогрула, основателем независимого бейлика, названного его именем, а достаточно надежные источники говорят о 4 родах беев-завоевателей, бывших опорой его первых потомков, из которых Евреиносогуллары и Михалогуллары были потомками принявших ислам греков, Малкочогуллары – сербов, и лишь Турханогуллары имели скорее всего тюркское происхождение.
Таким образом фиксируются 3 факта – активное вовлечение в новую государственную элиту местного населения, исламизированного, но не включенного в трайбалистскую систему тюркских кочевников, во-вторых– тесная связь этой элиты с космополитической, индеффирентной суфистской идеологией и её носителями, и в-третьих– успехи новой силы в экспансии на христианские земли и объединении тюркских бейликов.
Вообще слабость сопротивления православных поствизантийских госуларств достойна отдельного рассмотрения. Со времен Манцикерта происходила феодализация византийского общества, или если исходить из идеи о феодализме как общей формации всех развитых средневековых обществ – переход от этатистского пост-римского уклада, заложенного еще Диоклетианом и Константином и доведенном до почти что совершенства Македонской династией к западному феодализму, от системы, когда подданные платили налоги в казну и оттуда обеспечивалась элита, а войско состояло из слоя лично свободных крестьян, служивших вместо уплаты налогов, к системе, когда знать устанавливала свою власть на местах, присваивала себе налоги и права суда над крестьянами. В сочетании разорением городов вследствие конкуренции итальянских купцов и распрями столичных элит из-за постоянно уменьшавшегося пирога налоговых поступлений в центральную казну это весьма подрывало дух народа и лишало его стимула сопротивляться новой силе с востока.

[Приднестровец]

Подъем
Уже в 1301 г. улубей Осман наносит ромеям поражение при Бафее, а в 1326г., незадолго до смерти берет город Бурсу, важный торговый центр с мощной крепостью, которая сдалась после 10 лет неплотной осады, и стала столицей его сына Орхана (1326-1359). Тот завладел основными ромейскими городами в Азии – Никеей (Изник) в 1331 и Никомидией (Измит) в 1337г., в 1345 г. овладел соседним бейликом Караси и начинает принимать активное участие в междуусобицах Палеологов. В 1354г. Орхан взял Анкару, а его сын Сулейман –Галипполи, первое османским владение в Европе.
Наследник Орхана Мурад I (1359-1389) стал первым членом династии, принявшим титул султана. Его беи и паши вскоре заняли главные ромейские города во Фракии – Дидимотику (ныне Дидимотихон, Греция) в 1360г., Адрианополь (Эдирне, Турция) в 1362 и Филиппополь (Пловдив, Болгария) в 1364.

В 1365г. в Адрианополь была перенесена из Бурсы столица государства, которое в те времена стали официально именовать Богохранимым. В 1371г. при Черномене на Марице сербские правители Македонии, братья Мрияновичи: король Вукашин Прилепский и деспот Углеша Серрский были разгромлены везиром Лала Шахином, после чего в течении 70-х гг. Македония вслед за Фракией переходит под власть мусульманских беев. Этими землями османские султаны владели до 1912г.
Именно первый султан первым начал внедрять систему девширме – «налога кровью» с христианских семей. Эта система позволила поставить на поток систему отбора несвязанных с родоплеменными структурами, полностью зависимых от султанов воинов и чиновников, которые получили имя «капыкулу» – «рабов порога».
Мурад погиб в Косовской битве 1389г., и ему наследовал его сын Баязид I Йылдырым (прозвище Молниеносного он получил за стремительность своих действий). Он завоевал Болгарию, взял Салоники и последний ромейский город в Азии – Филадельфию, обложил данью Валахию и Сербию, разгромил крестоносцев во главе с самим императором Сигизмундом под Никополем (1396 – тогда был убит в бою или зарезан в плену цвет французского и немецкого рыцарства, именно эта победа впервые принесла всеевропейскую славу османскому оружию), подчинил все турецкие бейлики Запада и Центра Малой Азии, но в 1402г. султан Баязид был разгромлен среднеазиатской армией эмира Тимура (по свидетельствам хроник – из-за измены ополчений с новоприсоединенных территорий Анатолии, при этом последними сдались сербские отряды), взят в плен и вскоре убит (по другим сведениям умер своей смертью). Его сыновья начали междуусобицы, а низвергнутые Баязидом беи вернулись в свои владения. Лишь к 1413г. Мехмед I Челеби восстановил единовластие. А в 1417г. он восстановил власть над бейликами юго-запада Малой Азии и подавил восстание пантеистской секты шейха Бадреддина, проповедовавшего общность имущества и отсутствие религиозных и конфессиональных различий – идея, весьма комплиментарная для перемешанного населения Анатолии той поры, где христиан и мусульман было примерно поровну, и большинство как тех, так и других одинаково хорошо говорило и по-гречески, и по-турецки (а местами – также по-армянски или по-славянски).
Его наследник Мурад II (1421-1444, 1446-1451) восстановил пределы и могущество державы Баязида Йылдырыма и продолжил строительство своеобразной государственности, основы которой заложили правители XIVв. Из смуты 1402-1417 гг. был сделан вполне очевидные выводы о ненадежности турецкой родовой знати и о том, что главной опорой трона являются капыкулу. А эпопея Бадреддина и роль в событиях валашского воеводы и сербского деспота показала необходимость сохранения относительной веротерпимости. Кроме того, продолжилось создание системы условного землевладения. Центральной фигурой османской армии XV века вместо племенного ополченца или бейского дружинника стал сипахи – воин, получавший за службу права взимать налоги с определенного участка обрабатываемой земли; кроме того, он был обязан следить за порядком и разрешать споры между подчиненными крестьянами и получать от них различные платежи и услуги. Это можно назвать элементом восточного феодализма, но в этой системе явно просматривается стремление предотвратить превращение сипахи в феодальное рыцарство. Их доходы и возможности пользоваться бесплатным трудом подведомственных были ограничены с расчетом на то, чтоб поощрять ходить в походы за добычей. По происхождению сипахи включали в себя и потомков старой тюркской аристократии и их окружения, и принявших ислам представителе воинского сословия завоеванных православных государств, и детей капыкулу (которым тогда запрещалось наследовать статус и состояние отца; впрочем, янычары до начала XVI века вообще были обязаны придерживаться обета безбрачия).
Именно они завоевали Северную Грецию с Салониками (1430) и разгромили венгро-польских крестоносцев, к которым переметнулись было сербы и валахи в битвах у Варны (1444, там погиб молодой король Венгрии и Польши Владислав III Ягеллон) и на Косовом поле (1448, после чего европейское рыцарство начало положительно боятся османов и скептически относится к перспективам крестовых походов против могущественных азиатских завоевателей).
Именно им обязан своим прозвищем Мехмед II Фатих (Завоеватель; 1444-1446, 1451-1481), захвативший Константинополь, и завершивший тем самым историю Ромейской империи (1453), Сербский деспотат (1458), Морейский деспотат (1460), Трапезундскую империю (1461), Боснийское королевство (1463), Герцеговину (1465), разгромивший туркменскую племенную конфедерацию Аккоюнлу (1472) и подчинивший Крымское ханство (1475). Справедливости ради надо заметить, что османское войско вовсе не было непобедимым. В 1456г. его разгромили венгры Яноша Хуньяди под Белградом, в 1462 – валахи Влада III Цепеша. Однако примечательно то, что там, где власть османов устанавливалась – она устанавливалась твердо.

[Приднестровец]

Истемлялет и адалет.
Османы всюду декларировали принципы истемлялет –народолюбия и адалет – справедливости. Действительно серьезную и продолжительную борьбу пришлось вести лишь в горах Албании, Эпира, Мореи и Зеты (Черногории), то есть там, где и до османского завоевания не было зрелой феодальной системы и турки были просто чужеземными завоевателями. В более развитых регионах Балкан основная масса населения воспринимала мусульманское завоевание пассивно и не оказывала упорного сопротивления. После уничтожения либо принудительной инкорпорации местной феодальной знати из покоренных народов оставалось лишь крестьянство и гордской плебс, которые, претерпев грабежи и насилия военной поры, быстро привыкали к османским порядкам с относительно низкими налогами и повинностями, ограничением власти сипахов над крестянами, регулированием рынка в городах с целью достижения «справедливой» цены. Греческое купечество, наряду с армянским и еврейским контролировало торговлю в империи. Христиане были ограничены во многих правах и обложены повышенными налогами, но те балканцы, котрые приняли ислам становлись равны с коренными турками, а де-факто им доверяли даже больше. Стоит также отметить, что по средневековым меркам религиозная политика османских султанов XIV-XVI веков была весьма терпимой даже в сравнении с другими мусульманскими государствами, а среди христианских государств его можно было сравнить лишь с великими княжествами Литовским и Московским.
Примечательно кстати, что принявшие ислам греки со временем в основном тюркизировались и в языковом отношении, и по обычаям, а вот славяне и албанцы (по крайней мере в районах компактного проживания) сохраняли языковую и бытовую обособленность. Впрочем, в те времена тюркизация развивалась, в сравнении с исламизацией, медленно. Главные города империи – не только Константинополь, Адрианополь, Филиппополь, Салоники, но и малоазиатские Бурса, Трапезунд оставались еще преимущественно грекоязычными, и даже в уже 4 века находящихся под турецкой властю Икониуме (Конья), Кесарии (Кайсери), Севастии (Сивас), Арзруме (Эрзерум) греческий, армянский и турецкий были распространены примерно в равной пропорции. Мехмед Фатих, сын гречанки, хорошо знал греческий язык и считал себя вторым Александром Македонским. Со времен его султаната более 2 веков большинство везирей дивана было выходцами из капыкулу и ренегатов.
Для мусульманских государств, ровно как и для Монгольской империи не в новинку было привлекать иноверцев и инородцев к управлению. Но они всегда были лишь исполнителями воли правящей потомственной элиты. Даже в Московском царстве крещеные татары и черкесы, ровно как и немцы, составляли лишь часть боярства и дворянства. И Чингизиды далеко уступали Рюриковичам и Гедиминовичам в численности и влиянии. Здесь же произошло редкое явление – традиционная аристократия основного народа – создательница государства была полностью оттеснена от государственной власти и больших доходов выходцами из покоренных народов и иностранцами, причем преимущественно низкородными; она была отброшена на те же вторые и третьи роли, как и остатки знати покоренных народов. При этом на протяжении XV-XVI веков каждое следующее поколение комплектовалось набранными по девширме новообращенными мусульманами заново, а их потомки опять-таки опускались на роли мелких служащих или сипахов. По сути в османской империи времен расцвета не было другой аристократии, кроме самой фамилии Османов.
При этом выходцы из семей греческих, албанских, армянских, южнославянских, итальянских пастухов и пахарей, виноградарей и рыбаков, хоть и отрывались от своих народов, но как отмечал Николай Иванов, субъективно ощущали себя борцами за «крестьянскую правду», выразителями интересов крестьян и беднейших горожан.
По сути перед нами – государство социалистическое и интернационалистическое в той форме, в какой оно могло существовать в средневековом Средиземноморье. Ну так и СССР был не соцстраной в вакууме – а именно такой версией социализма, которая могла иметь место в то время в том месте. Ислам, пожалуй, имел определенные наклонности к социализму изначально – но именно в интерпретации османских богословов времен великих султанов-завоевателей, (а также Баязида II (1481-1512) который сам не достиг больших побед, но закрепил успехи деда и отца) он приобрел то характерное парасоциалистическое звучание, которое подвигло итальянских утопистов XVI-XVII вв. практически срисовывать свои утопии с османских порядков XV-XVI вв. При этом наряду с ликвидацией наследственного землевладения и личной зависимости, жестким регулированием цен в интересах беднейших потребителей и максимальным расширением милостыни, превращавшейся практически в государственный институт, планировалось зачастую и введение почти шариатских норм нравственности.

[Приднестровец]

Расцвет
Султан Селим I (1512-1520) получил прозвище Явуз (Грозный) за свой жестокий нрав. Он был одним из немногих шахзаде, которым отец передал власть еще при жизни, чтоб избежать междуусобицы. При нем пика достигло господство капыкулу в османском государстве. Султан даже, подражая приведшим его к власти янычарам, брил бороду и отпускал длинные усы.

Именно он вступил с решительную схватку с двумя мусульманскими государствами, воплощавшими другие варианты развития средневекового исламского общества.
Первым было государство мамелюков Египта. Изначально это были воины-рабы (справедливости ради, надо отметить, что мусульманин по шариату не мог быть собственно рабом, и раб, принявший ислам получал статус своего рода кабального слуги, аналогичный римскому вольноотпущеннику) во многом похожие на османских янычар, стой только разницей, что это были не рекруты из подданных-христиан, а купленные рабы. Первоначально их комплектовали из тюрок евразийской степи (и прочих восточноевропейцев), которых привозили из Кафы (Феодосия) в Александрию Египетскую, и лагерь которых располагался на нильском острове у Каира (Бахр). Со временем преобладать среди рабов стали кавказцы, особенно черкесы, которых селили в каирской цитадели – Бурдж. В 1250г. тюркские мамелюки-бахриты свергли потомков Салах-ад Дина и стали избирать султанов из своей среды. С 1382 г. к власти пришли ставшие большинством мамелюки-бурджиты, выдвинувшие из своей среды черкесскую династию, известную как Бурджи. В отличие от османских капыкулу, мамелюки, быстро превратились в аристократию восточно-феодального образца, четко отделявшую себя от податного арабского населения. Бахриты в своей среде говорили по-тюркски, бурджиты по-черкесски, они поделили среди своих все земли, практически закрепостили крестьянство, нещадно обирали горожан и при этом сохранявшее связи с родиной и этнокорпоративный дух. Власть их над империей носила характер военной оккупации, державшейся лишь на праве меча. Но в течение XV века меч ржавел, свирепые воины превращались в развращенных помещиков. Если тюркские мамелюки одержали множество побед – над крестоносцами, монголами, армянами, широко, до Евфрата, Тавра и аравийской пустыни, раздвинув границы в Азии, то кавказцы лишь вяло отбивались от внешних врагов и вели нескончаемую борьбу с бедуинами. Примечательно, что в этот период черкесские князья стали посылать своих детей в Бурдж, а работорговля весьма сократилась. Когда в 1506г. на Красном море появились португальцы, то оказалось, что египетский флот практически сгнил и неспособен им противостоять.
Бездарная власть мамелюков привела к тому, что в Египте и Сирии, как впрочем и в других арабских странах, начались процессы депопуляции и хозяйственного упадка.
Другой вариант – племенное государство– представляла собой держава Кызылбашей. Это были туркменские кочевые племена Ирана, Южного Кавказа, Северного Ирака и востока Малой Азии, которые как раз в это время стали склонятся к шиизму. В их среде не раз возникали эфемерные государства вроде Каракоюнлу и Аккоюнлу, но объединил их выходец из шейхов Ардебиля и глава суфийского ордена Сафавийа Исмаил Сефеви (1487-1524). В 1500 г. он (точнее окружение 12-летнего шейха) начал борьбу с отнявшими у него наследство ширваншахами и Аккоюнлу. Уже в 1501г. он завоевал Ширван и крупнейший тогда иранский город Тебриз, былую столицу ильханов, и провозгласил себя шахиншахом, а в 1503г. покончил с Аккоюнлу, объединив вокруг себя тюркские племена от Евфрата до Амударьи. Созданное им государство было весьма похоже на многие другие средневековые мусульманские государства, например ханства, возникшие после распада Улуса Джучи и державы Тимура. Власть находилась в руках племенных и родовых вождей – ханов и беков руководивших племенными ополчениями, в гражданском и религиозном управлении и преобладали образованные иранцы, но они находились в полной зависимости от воли тюркских полководцев. Фарси и тюрки (староазербайджанский) использовались при дворе сефевидских шахов наравне, но в армии господствовал тюркский. Нетюркские кочевники – курды, луры, белуджи, пуштуны и бедуины сохраняли автономию, но находились на вторых ролях. Оседлое податное население, особенно христиане, зороастрийцы, езиды и евреи, были в полной власти кызылбашских племен. Из этого понятно, насколько неверно называть кызылбашское государство, по крайней мере в XVI в., Персией или Ираном. Суннизм был практически запрещен, было велено публично хулить почитаемых суннитами первых «праведных халифов»: Абу Бакра, Омара и Османа. Исмаил завел себе борова и назвал его Баязидом, а османский султан завел борова по имени Исмаил. Но главным было то, что кызылбашские агенты вели активную проповедь среди туркменских полукочевых племен Малой Азии. Османские султаны во всех конфликтах кочевников с земледельцами и горожанами вставали на сторону оседлых, и кочевые туркмены рассматривали власть капыкулу как чужую и враждебную. Они с завистью смотрели на самовластных собратьев в Иране и Ираке, и мечтали избавится от гнетущего их османского порядка. Но султан Баязед проявлял пассивность – и это была одна из главных причин того, что янычары поддерживали активного и жестокого Селима. И тот, взоидя на трон, сразу развернул бурную деятельность.
В 1512-13гг. османы подверг репрессиям кызылбашей, живших в Анатолии, а 30 августа 1514 г. шах Исмаил I Сефеви и султан Селим I Явуз лично сошлись на во глав своих армий на Чалдыранском поле. Пушки и самопалы османов принесли им полную победу.
Разграбив Тебриз, Селим вернулся домой, но уже без непосредственного участия османов в Джазире вспыхнуло восстание курдов-суннитов и езидов, при поддержке ассирийцев, которые изгнали кызылбашей из Диярбакира и Мосула и отдались под власть султанов.
Между тем конфликт мамлюков с османами вступил в открытую стадию. Мусульмане Сирии и Египта ожидали нового праведного правителя, соблюдающего шариат и покровительствующего сирым и бедным, а распускаемые мамлюками слухи о том, что турецкая армия состоит из сербов и армян, лишь для вида принявших ислам, не возымели действия.
24 августа 1516г. 2 армии сошлись на Дабикском поле недалеко от Алеппо. Лучшая в мире на тот момент османская артиллерия оказалась сильнее одной из лучших в мире мамлюкской конницы. Султан-черкес Кансух аль-Гури погиб в бою (по преданию, выпил яду, когда понял, что разгромлен), мамлюки бежали, часть из них перешла на сторону османов.

Вся Сирия, и мусульмане, и христиане, и евреи, приветствовали турок. Отчаянно пытавшийся организовать сопротивление в Египте последний мамлюкский султан Туман-бай был разгромлен у Ридании в январе 1517г. И вскоре взят в плен и повешен. Остатки мамлюков стали подданными османов. Впрочем, полностью превратить их в сипахов не удалось – общеосманская система землепользования была внедрена лишь в Сирии. В Египте истемлялет и адалет выразились в точной фиксации и значительном ограничении повинностей и налогов, и восстановлении дисциплины в мамлюкском войске.
Несмотря на краткость своего правления, Селим достиг колоссальных успехов. Территория и население империи выросли почти вдвое (помимо вышеупомянутого, в 1518г. его власть добровольно признал правитель Алжира Хайреддин Барбаросса). При этом завоеванные арабские области превратили мусульман в империи в большинство, причем это население было воспитано в классической исламской традиции. Взяв под свою защиту последних Аббасидов (живших на пансионе при дворе мамелюкских султанов в Каире), Османы получили из их рук титул халифов и старались соответствовать новой роли.
Появление массы арабских (а также армянских, ассирийских, курдских) подданных резко повысило значение турецкого языка (как в письменной форме османджылыка, так и разговорно-диалектных формах) как имперского лингва-франко (при сохранении позиций арабского как языка богословия и науки и фарси как основного языка искусства).
Стоит особо упомянуть Барбароссу (1475-1546) как яркий пример османского гази. Он родился на Лесбосе в семье османского спахи, выходца из Македонии, потомка исламизирванных славян, от которого и унаследовал рыжевато-русую бороду, и местной гречанки, вдовы священника. 5 сыновей были воспитаны как мусульмане, а 3 дочери – как христианки (одна из них впоследствии ушла в монастырь). 2 сына предпочли стать ремесленниками. А 3 ушли пиратствовать, и впоследствии судьба занесла их в Магриб. Эту некогда процветавшую, но уже с XI века находившуюся в глубоком демографическом и экономическом упадке часть исламского мира с 1509г. начали завоевывать испанцы, и в борьбе с ними и их сторонниками из числа местных правителей и бедуинских вождей двое братьев сложили свои головы, а сам Хызыр Хайреддин пришел к успеху с помощью османов.

Сын и наследник Селима, Сулейман I (1520-1566), которого европейцы прозвали Великолепным, а подданные – Кануни (Законодатель), взошел на престол в необычайно благоприятных условиях и мог проявить всю мощь османского государства. Ему даже не пришлось бороться с братьями, поскольку все они уже умерли, а враги были разгромлены на Востоке и погрязли в Реформации на Западе. В 1521г. он взял Белград, который так много раз неудачно осаждали его предки, в 1522г. изгнал госпитальеров Родоса (также многократно выдерживавшего турецкие нападения до этого).
29 августа 1526г. он разгромил короля Венгрии, Хорватии и Чехии Лайоша II. Тот погиб, а для Венгрии наступила пора бедствий. 170 лет Османы и Габсбурги будут воевать, деля между собой её территории.
В 1533-34, 1547-48 и 1554-55 гг. османы снова воевали с кызылбашами, и в результате под их полный контроль перешел Ирак и берега Персидского залива, а грузинские княжества стали зависеть от султанов.
В 1538г. был захвачен Йемен, впрочем, внутренние шиитские районы так и не признали полностью власть османов, а экспедиция в Индия закончилась поражением от португальцев в морской битве у Гоа. Зато на Средизменом море в том же году была одержана победа над флотом Испании и итальянских государств у Превезе, и в 1540г. венецианцы заключили мир, уступив последние 2 города, которые им еще принадлежали в Морее. В 1546г. император Карл Габсбург заключил с султаном мир и обязался платить дань. В 1551г. Тургут, еще один прославленный пират и флотоводец, выбил мальтийских рыцарей-госпитальеров из Триполи. В 1565г. он в возрасте 80 лет попытался во главе огромных сил захватить саму Мальту, но потерпел поражение и погиб в бою. Примечательно, что этот владыка Триполитании и Туниса был выходцем из семьи турецких крестьян Анатолии. Они не могли рассчитывать на продвижение на родине, но зато активно и успешно реализовавались в джихаде за морем.
Но главным в правлении Сулеймана стали его сборники законов, канун-наме, которые он давал как всей империи, так и провинциям.
Османский порядок достиг своего пика, но именно тогда начался и упадок.

[Приднестровец]

Перестройка
Причин упадка необычайно могущественной державы было немало.
Во-первых, открытие Америки, смещение путей торговли между Европой и Индией с Китаем на океаны, но самое главное – огромная масса золота и серебра с перуанских и мексиканских рудников, вызывавшая «революцию цен». В Западной Европе удешевление денег ударило по аристократии и усилило монархию и буржуазию. В Богохранимом государстве монархия и так была сильнее не придумаешь, а аристократии и буржуазии по сути дела не было. Главный урон от дошедего до него как раз при наследнике Сулеймана I Селиме II (1566-1574) понесли сипахи и рядовые капыкулу, чьи доходы были строго нормированы в удешевлявшихся серебряных деньгах – акче. Система служебного землевладения начала распадатся, сипахи бросали свои тимары. Финансовая система, дополнительно перенапряженная необходимостью заново строить уничтоженный при Лепанто флот (1571), а также тратами на походы – неудачный на Астрахань (1569) и успешные на Кипр (1571) и Тунис (1574), стремительно деградировала.
Во-вторых, началось закономерное перерождение османской номенклатуры. Янычары утрачивали дисциплину, стали заводить семьи, а поскольку все труднее стало выживать на жалованье – стали заниматься ремеслом и торговлей и принимали в свою среду мусульманских горожан. Вскоре пополнение янычарского корпуса через девширме полностью завершилось. Результаты для дисциплины и боеспособности корпуса были самые плачевные.
Наверху «рабская аристократия» еще при Сулеймане стала сосредотачивать в своих руках всеми правдами и неправдами огромные средства, городскую недвижимость и обрабатываемые земли, и с помощью разных махинаций, главным образом связанных с частными благотворительными фондами – вакф, стали передавать их по наследству (поскольку закон разрешал дарителю и его потомкам получать часть доходов вакфа). При этом разными ухищрениями добивались того, чтоб дарителю и потомкам доставались не оговоренные законом 20%, а большая часть доходов. Уже при Сулеймане были предприняты попытки ограничить эти злоупотребления – но ни к чему не привели. При наследниках Кануни ложные вакфы стали расти совершенно свободно и неограниченно. Не желая делится своими доходами с новыми поколениями капыкулу, при Мураде III (1574-1595) они добились того, что набор по девширме был сначала ограничен, а в конце концов и вовсе сведен на нет. Таким образом, в Османской империи сложился слой наследственной элиты. Между тем, война против кызылбашей 1578-1590гг. и с коалицией Габсбургов, пап, и Речи Посполитой и очередная, самая сильная (достигшая Стамбул, как и первая, с 40-летним опозданием) волна революции цен привели после 1579г. к краху османской финансовой системы. Чтоб поддержать уровень потребления, новый османский правящий класс активно присваивает себе обрабатываемые земли – хассе, а чтоб поддержать госдоходы, вводит систему откупов, разоряющих крестьянство.
Последние наборы по девширме отмечены в султанат Мехмеда III (1595-1603). И в его же правление началась волна мятежей, охвативших Анатолию и арабские провинции. Особенно опасны были мятежи в Анатолии, традиционно именуемые джеляли, прокатившиеся по краю в 1596-1609гг. хоть в это время они и не имели шиитского содержания, а были просто выражением социального отчаяния деклассированных сипахов и присоединившихся к ним разоренных крестьян и горожан – чифтобазани. В дальнейшем подобные мятежти неоднократно вспыхивали вплоть до 1660 г., и по некоторым оценкам население Малой Азии за этот период сократилось с 8 до 5 млн. человек, упав на уровень XV века. Как и для Византии, для Османской империи именно Малая Азия была главным источником сил государства. В Румелии тогда было спокойнее, но в 1598г. в Тырново впервые поднят мятеж с целью восстановления Болгарского царства. Это был первый звонок того, что судьбы христианского и мусульманского населения империи расходятся. Как ни удивительно на первый взгляд, но этому весьма способствовала отмена девширме. Ранее принятые на службу «рабы порога» зачастую сохраняли связь с семьями. Так, Соколлу Мехмед-паша (1505-1579), великий везирь трех султанов (с 1565), добился еще в 1557г. восстановления Сербского патриархата, независимого от Константинопольского, и способствовал назначению на пост патриарха своего двоюродного брат (!!!) Макария Соколовича, и до 1592г. все сербские патриархи были выходцами из рода Соколовичей. Теперь эта связь на семейном уровне разрывалась. Принявшие ислам и сохранившие христианство положительно превращались в разные народы.
В-третьих, в отчаянных попытках пополнить казну, и не имея возможности ограничить коррупционные аппетиты вельмож и гарема, везири широко внедряли откупа, превратив их по сути в наследственные владения – малиякяне. На этой базе стал складыватся новый слой провинциальной элиты, не обязанной своему положению службе (хотя и находившейся в тесных коррупционных связях с представителями государственной власти) – аяне. Именно аяны по мере распада традиционной османской армии стали заниматься наборов отрядов наемных войск из чифтобазанов, и постепенно превратились в полновластных квазифеодальных властителей своих округ.
По сути в течение XVII века явочным порядком была произведена своего рода стихийная перестройка: приватизация государственных земель, закабаление крестьянства и рефеодализация Османской империи. Утопия «крестьянской правды» и султанского социализма кончилась. Началась суровая реальность банального восточного феодализма. Именно с этих пор началась та Османская империя, которая нам хорошо знакома – экономически отсталая, с зашкаливающим уровнем коррупции, повсеместным бандитизмом, слабая в военном отношении (явно это впервые проявилось в Войне Священной коалиции 1683-99гг.), с угнетением христиан и прочих немусульман и постоянной конфессиональной рознью.
Будущее было проиграно. Но еще 200 лет (до начала Танзимата) издыхающий монстр отчаянно цеплялся за прошлое, лицемерно заявляя о приверженности прожженных циников и наследственных взяточников заветам Мехмеда Фатиха и Сулеймана Кануни.

Литература:
Виноградов В.Н. История Балкан: Век восемнадцатый. М. Наука, 2004. — 546 с.
Иванов Н.А. Османское завоевание арабских стран (1516 - 1574). М. Наука. 1984. –237 с.
Финкель, Кэролайн. История Османской империи. Видение Османа. М. АСТ, 2010. – 829 с.

[Краки Нифлунг]

два наброска участников императорской свиты, худ.Пизанелло, 15 в. Изображены турецкий наёмник, знатный аристократ в высокой шапке-факеолиде и солдат в шлеме и плаще.