Я.Ф. Головацкий. Этнографическая карта Галичины,
северо-восточной Угрии и Буковины1 Этнографическая карта Предлежащая этнографическая карта представляет Карпатскую Русь, т.е. Карпатское погорье и прилежащие к нему земли, издревле заселенные преимущественно Русским народом. На ней обозначены, со всей возможною тонкостию, границы Русского народонаселения, а также соседних, непосредственно ему прикасающихся и среди Русской области живущих народностей. При обозначении нынешних государственных границ показаны и особые, до сих пор у народа сохранившиеся, географические и этнографические названия и племенные разности. Особенное внимание обращено на местописные названия. Имена местностей, рек и гор, сохранены те же, какие во всеобщем употреблении у местного Русского народа. Они во многом различаются от навыка правительственного и вообще книжного употребления. До сих пор ни одна карта, ни одно сочинение, не дало, в отношении верности названий, удовлетворительного указания; даже сочинения Ступицкого, Поля, Шараневича, полны ошибок и недостатков. Правительственные органы держатся навыка и проторенной дорожки, в Галичине Польского, в Буковине Румунского, в Угрии же Мадьярского произношения, с троякого рода правописанием - Польским, Мадьярским и Немецким.
На этнографической карте выставлены границы народностей на основании языка или наречия, на котором ныне говорит народ. Это самый верный и неотьемлемый признак народности. Если примем в соображение показания истории, то в старину Русское племя распространялось далее на запад до реки Вислоки и Вислы, а также на востоке и юге вся Буковина, Бессарабия и даже Молдавия, вероятно, заселены были народом Русским, за Карпатами же Русские поселения простирались далеко в над-Тиские долины и даже в Семиградию. Но коль скоро народ, силою обстоятельств, променял свой язык на другой, соседний, то он уже и примкнул к другой народности; это до поры до времени дело поконченное. Впрочем, на рубежной черте и в странах смешанного населения народы часто говорят на двух языках, вовсе не отказываясь от своей народности. Тут борется, так сказать, первобытная народность с пришлой, а время и обстоятельства покажут, на чей стороне будет перевес.
Для удобнейшего осмотра на прилежащей карте опишем подробно, что на ней находится. Прежде всего обозначены политические границы Государств, отделяющие Галичину и Буковину от России и Молдавии, а также отмечены границы Угрии и Семиградии. Галичина разделена на 19 Уездов (Округов, Kreise). (В последние годы разделили Галичину на 74, а Буковину на 8 мелких Уездов или Станов (Bezirka); но так как в Сборнике песен говорится о прежних Уездах, то мы придерживаемся прежнего, почти целым столетием утвердившегося разделения), а Угрия на Комитаты или Жупанства, которые обозначены Римскими числами.
За тем на карте обозначены главные реки с их притоками, горы и горные цепи, все железные дороги, шоссе и даже главные столбовые и проселочные дороги. Города и местечки писаны печатным письмом (антиквой), а села скорописью (курсивом). Все местности, в которых были собираемы песни нашего сборника и те, о которых упоминается в них, подчеркнуты красной краской. Теперь обратим наш взор на географико-этнологические и племенные названия у Карпатской Руси, которые, не употребляясь нынешним правительством, мало известны, или вовсе не известны, из письменности, а сохраняются только в преданиях народа и по большей части принадлежат отдаленной древности.
2 Горяне и Верховинцы Книжного названия Карпаты народ вовсе не знает, называя весь Карпатский Хребет общим именем Горы. Так говорится по обеим сторонам Карпат: жити в Горах, ехати в Горы, ити за Гору. В народных песнях выражение Горы, высокие Горы, принимается в том же значении:
Ой, у Горах снеги впали, Горы побелели
(Песн. II, 270).
Кобы нам ся та бук розвив
Та подемо в Горы;
Вынесено молодицям
Шовку на заборы
(Песн. II, 398).
Ой, нема, де, в Горах добра, та й, ведай, не буде
Доки ся в нас по Немцеви заваждати буде
(Песн. II, 300).
Точно в таком же значении употреблялось слово Горы в древних летописях Русских…Впрочем, самые высокие горы Коломийского Уезда, называются иногда Чорногоры, о них поется в нар. Песне I, 154
Ты, Иване, Салагорский
Бери мене по леденьски,
Занеси мя в Чорногоры,
До нашой бай, коморы!
В Чорногоры занесет мя,
На дробный мак посечет мя,
Най ся ляхи не збыткуют,
Мое тело не чвертуют!
От того жители Гор называют себя Горяне, Горене. Начав с Самборского Уезда к западу, в общем употреблении название гор Бескид или Бескиды, значит ити в Угрию, в Угорщину (Венгрию):
Червона ружа, белый квет:
Ой пусть мя, мямцю, за Бескид:
Не долго я там побуду,
Пока о миленьком забуду
(Песн. II, 236).
Не смотря на то, выражение Бескидяне - вовсе нет, хотя употребляются выражения: Подделяне, Заделяне (от слова дел, гора, водный раздел), Подгоряне, Загоряне. Вся полоса северного склона Карпат и верхних их отрогов слывет под именем Подгорья (это название было известно в старину и употребляемо нашими летописцами: Сам Данило воева около Люблина, а Василько по (р.) Изволи и по Ладе, около (м.) Белое, дворскый же Ондрей по Сяну, а Вышата воеда Подгорье) и народ охотно себя называет Подгорянами (Подгорене). В Перемышльском погорье, называвшемся в древности Горняя страна, жители называются Горняками (Горняк, жен. Горнячка, Горянка). Сверх того у горских жителей различают Верховину и Верховинцев. Самое высшее погорье, с его альпийскими пастбищами Стрыйского Уезда, называет народ Верховиной. От истоков реки Стрыя и его быстрого притока Опора к востоку Карпатские горы значительно повышаются, разветвления главного хребта становятся значительнее, и связываясь в горные узлы, тянутся исполинскими грядами в разных направлениях, и по этой причине гористая полоса делается шире, образуя среди гор поперечные долины. Вся страна наполнена иглистыми лесами, отчего и географы назвали эту полосу гор Иглистыми Карпатами, а у народа страна называется Чорным Лесом. Главное место Галицкой Верховины простирается от верховьев Стрыя до истоков Свеги, занимая долины притоков: Оревы, Опора и Верхней Мизуни. Народ слывет под именем Верховинцев, хотя, впрочем, и горцы Станиславского и Коломыйского Уездов, охотно себя называют тем же именем.
На противуположной стороне, за Карпатами, известно также название Верховина. В Угорском управлении отмечается особый Уезд Марамарошского Комитата под именем Верховины (districtus Verchovinensis, Werchowinaer Bezirk), чем и определяется его историческое значение. Угорская Верховина представляет трехугольную котловину подполонинской страны с особенным характером. Она с трех сторон окаймлена громадными горами, и только на южном склоне доступ открыт по течению двух рек: с запада окружают Верховину горы Фруял, Кигерана, Водица, Волосянка, Кук, Минчул, Камень, Ломовата Кичера, Обачин, конически торщащий Стог и наконец исполинская горная гряда Боржавая Полонина на севере соединяет свою цепь с главным Карпатским Хребтом, в котором опять отличаются своею высотою верхи: Чорная Рыпа, Вышковский Горгань, Меглы, Тиговый, Широкий Погар, Попадья, наконец с восточной стороны обнимает Верховину не менее высокие горы: Задняя, Средняя и Передняя Стремеуши, Матьяшин, Ионаш и Красная Гора. Вся страна - дикая, гористая глушь, две реки, Великий Аг и Талабор, стремительно прорезывают поперек целую область, и они, сближаясь на юге друг к другу, прорываются узкими провалами, первая у горы Бойкованы, выше с. Быстра, вторая же помежду скалистыми утесами Ольшаны и Буганы, и за тем опять отдаляясь одна от другой, на равнине вливаются в Тису: Вел. Аг у города Хуста, Талабор же двумя раменами (Вел. и Малый Талабор, Nagy es Kis-Talabor), между местечками Вышковом (Visk) и Тягевым (Tecso).
Древнее название Верховины сохранилось, впрочем, и в Епархияльном распределении Благочиний. В Мукачевской Епархии различаются до сих пор Верхне-Верховенское и Нижнее-Верховенское Благочиния (districtus Felso-Verchovinacusis et Also-Verchovinacusis), Верховина мало заселена: во всей Верховине нет ни одного города, ни одного местечка. А только большие села: Воловое (Okormezo), впрочем, в песне народной Воловое называется местом (городом):
Воловое здоровое
Воловое место,
А в Воловом девчатина
Як пшеничное тесто
(Песн. II, 414),
Синий Вирь (Szinever), Студеное (Stided Patak) и пр., считающие от 1000 до 1400 душ. Народ весьма привязан к своим диким горам и дремучим лесам: он прославляет в песнях родную страну:
Верховина веселая, Верховина красна,
Про одну лишь Верховина горевку несчастна!
3 Мараморош и Краина Далее к востоку тянется остальная дико-романтическая область - Мараморош или Мармария (Marmatia), вдавшаяся острым клином между горными цепями Галичины и Седмиградии, орошенная р. Тисою и ея горными притоками. Страна гориста, подальпийская, малопроизводительна, но, несмотря на то, Гуцулы и Верховинцы, занимаясь скотоводством и лесной промышленностью, живя скудно, довольны свободной жизнью, прославляют свои хрустальные ключи и красоту женщин: Воловое слывет местом (Городом):
Мараморош! Мараморош! Студены кирницы!
Яки красны, Яки милы, девки, молодицы!
Главный город Марамороша Сигот, мадь. Szigeth, над Тисой, но он как-то не нравится народу, который и называет его крутым:
Ой, Сиготе, Сиготочку, крутый городочку!
Высушила, вывялила любка головочку
(Песн. II, 619).
На запад от Верховины, между Боржавой Полониной и р. Латорицей, тянется узкая полоса погорья к Галицкой границе, именуемая Краина, народ (Русские) называются Краиняне (Краинцы). Как раз на противуположной стороне гор южная половина Самборского Уезда в Галичине издавна называлась у народа также Краиной. Даже в управлении бывшего Польского правления, в погорье, между верховьями р. Стрыя и истоками Днестра, в бывшей Самборской Економии, различали Краины (управления): Волосянскую, Любохорскую, Розлуцкую, Ильницкую, Побужскую, Гвоздецкою и Липецкую, называемые по деревням: Волосянка, Любохоря, Розлучье, Ильник, Подбуж, Гвоздец и Липье. Очевидно, что, как название Верховины, так и название Краина, происходит от отдаленной древности, с тех времен, когда еще Карпатский хребет не составлял границ Угрии и Польши, а, может быть, даже Угрии и Галицкой Руси. Этот остаток доисторических времен, когда существовали иные политические разделения, о котором нам история не сохранила никакого памятника.
Название Краины осталось до сих пор в памяти народа, который называет нынешнее управление казенными имуществами (Kammeralguter-Verwaltung) своим древним именем Краиной, а начальника управления (Kammeralguter-Verwalter) Крайником. В народных песнях (Колядках) до сих пор прославляют древнего пана Крайника:
В нашего пана, пана Крайника,
Писано, эй писано,
Злотом му терем писано!
Тисовы столы, яворовы сени,
Писано, эй писано,
Злотом му терем писано!
(Песн. II, 1).
В Угорской стороне Краина занимала большое пространство, так как, по словам народных песен, город Хуст полагается в Краине:
Писала Краина до чисаря листья:
На всем Хусте ледени до вуйны берется
(Песн. II, 151).
Писала Краина
З Хуста до Будина,
Чтобы нам заслали
Червенного вина
(Песн. II, 549).
В Шаришском Комитате есть несколько селений с прибавкою Крайня: Крайня Быстра, Крайня Поляна, Чарно-Крайня, Крайня Порубка. Впрочем, без сомнения Угорская Краина распространялась далее к югу, так как в Бережском Комитате существует Крайнянское Благочиние (districtus Krajnensis), состоящее из ряда селений, тянущихся по направлению с севера к югу, по ветви Карпатских гор, называемой по русски Загата, по мадь. Hat-erdohedy, Шестилесные горы. Все эти деревни заселены Русскими, но имеют двойные названия: древние - Русские, и новые - мадьярские, а именно: Локоть (Nagy-Abranka), Сумулиговица (Kis-Abranka), Васьковица (Ivaskofalva), Кобыловица (Galfalva), Орданово (Ardanhaza), Добратово (Dragabartfalva), Чорный Поток (Fekcte-Пatak), Волоское (Olah-Csertess), Зачатье (Нат-meg), Климовица (Kelemenfalva), Негреево (Maszarfalva), Медяница (Medencze), Дунковица (Nyires-falva), Станово (Sztan-falva), Новоселица (Kis-Lucska), Колодное (Tokes), Дешковица (Deskofalva), Завидово (Zavidfalva), Хандеровица (Klastromfalva).
Еще далее к западу различают Маковицу или Маковицкую область, которая когда-то была Удельным Княжеством Литовско-Русского Князя, Федора Кориятовича, и еще в XVIII стол. называлась Герцогством. У Маковичан сохранилась замечательная песня о строении Маковицкого замка, ныне лежащего в развалинах:
Коли муровали бели Маковицу,
Гонили на панске убогу вдовицу
(Песн. II, 699).
Вероятно, эта песня ведет свое начало с тех времен, когда дикие Мадьяры заняли страну и, насмехаясь над покоренным народом, принуждали строить крепость, не имея снисхождения даже к слабосильной вдове.
4 Покутяне и Коломыйцы На северном склоне Карпат, т.е. в Галичине, находим следующие названия: на юго-востоке издревле известна была область Покутье, упоминаемое еще у Длугоша и др. Польских писателей. В ширшем значении Покутьем называлась вся днестровская страна между рр. Чечвой и Днестром и Карпатскими горами, в узшем же значении под этим именем следует признавать только Коломыйский Уезд по город Куты, от которого, вероятно, происходит название издавна по-Куты, Покутье. Хотя это название употреблялось в Польском управлении, однако же мало употребительно имя Покутянин, Покутяне, но зато громче славятся в общественной жизни и в народных песнях Коломыйцы:
Коломыец чорнобривец, то Коломыёчка,
Яко була красна мама, аще красна дочка!
Рядом с Покутьем лежит Буковина. Это название производится от буковых лесов, растущих на Подкарпатских равнинах. В народе существует предание, что будто бы Молдавские Воеводы впрягивали пленных Ляхов в плуги и, вспахав степные поля, засевали на них буковые леса, от которых земля получила свое название; но название Буковины древнее владения Румун в этих странах. На Буковине Русские называются Буковинцы, Румын же называют Волохами и самую Буковину прозывают землей Волошской, в противуположность Галичины, которая слывет там же Ляцкой землей, а над пограничной рекой Черемошем поется такая песня:
Ой а вотси земля Ляцка, а вотси Волоська:
Куда подем, где ся кинем, за нас поголоска.
В прежнее время, границы Буковины были шире нынешних и простирались далее на восток, от того еще ныне северную часть Бессарабии и Молдавии называют Буковиной. Вообще Коломыя, Покутье, Буковина считаются у народа благословенным краем. Климат умеренный, страна на склоне Карпат более обращена к солнцу, земля плодородна, изобильна лесами и пастбищами, богатая солью, всегда славилась своею доброкачественностью. По этой причине этот край представляется в воображении народа не менее поэтическим, как и славная Украина (в прежнее время Покутье и Подолье назывались также Украиной. См. карты Боплана с XVI столетия) и в песнях часто повторяются выражения:
Ой славная Коломыя, ще славнейший Куты
или же:
Ой славная Коломыя, ще славнейший Куты
Ой славная Коломыя, що межи горами,
Ой славнейша девчинонка с чорными бровями.
5 Подоляне и Ополяне Не менее плодородна страна на левом берегу Днестра, известная под названием Подоля или Подолии, страна благославенная или как Длугош писал, земля млеком и медом текущая. Подолье собственно начинается от р. Липы (в Галичине) и простирается на восток к Каменцу, издревле называемому Подольским; это древнее Русское Понизье, страна не богатая лесами, но весьма плодородная. Народ воспевает в песнях Подолье и красивыя Подолянки:
Ты, девчина из Подоля,
В твоих руках моя доля!
А с Подоля ветер вее,
Подолянка гречку сее,
Сее, сее, досевае,
За козаком поглядае.
До 1772г. существовало Подольское Воеводство, состоявшее из трех Уездов (Поветов): Каменецкого, Летичевского и Червоногородского. Этот последний Уезд достался Австрии и составляет ныне Чортковский Уезд или Австрийскую Подолию (Нередко весь Тернопольский Уезд и даже часть Бережанского называется Подольем. В 1809г. Тернопольский и Чортковский Уезды по р. Стрыпу были присоединены к России, но, в следствие Венского договора, в 1816г. они опять отданы Австрии).
На севере собственного Подоля лежащая безлесная страна называется у народа Опольем (Ополья, Поля), которое простирается от м. Козовы к Збаражу и Воложкам. Это название не принималось бывшим Польским правлением и не дошло в книжное употребление, между тем оно кажется древнее и звучит уже в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях в выражениях: Поле, Поля (Изяслав же отступи в Поле, а Половци идоша домов - Лавр.Лет., Иван же тогда уполошився, еха в Поле к Половцем - П.С.Р.Л. - Оттуда идоша в Онут (село в Буковине, на Бессарабской границе, над Днестром), и идоша в Поле).
В таком же значении и до сих пор народ в Галичине употребляет эти выражения: Пошов в Поле, или, в Поля на жнива, нанявся за огульника, за сноп, в Полю; остався на зиму в Поле, в Полях. Замечательно, что и за Карпатами тоже выражение в ходу: в Мароморошских горах народ называет надТисские равнины: Поля, Польща. Жителей Ополья называют обыкновенно Ополяне, Поляне, или уничижительно Ополюхи. Гуцулы же называют жителей Коломыйских равнин Поленами, Поляницей:
Ой серака Поляниця кукурузу сее,
А упадча Гуцулия на то ся надее
(II, 357)
Так как по 1722г. пограничная полоса с местностями: Подкамень, Збараж и Воложска принадлежала к Кременецкому Уезду Волынского Воеводства или древней Волыни, то эта полоса и до сих пор называется Волыния, а народ Волынцы, Волынюки и Волянюки.
6 Полесье и Поленицки Далее, по направлению к западу, следует лесистая равнина над реками Стыром и Бугом, которой народ усвоил название Полесье, от чего местный люд и называют Полесюки, Полешуки. Полесье упоминается у Польских летописцев Кадлубка, Богухвала, которые Ятвяг называли Полесянами, т.е. жителями Полесья. По Русским историческим памятникам мы можем определить местоположение Полесья следующим образом. В первый раз Полесье упоминается в Ипатьевской летописи под 1274г. в нынешней Минской губернии, Слуцком и Новогородецком (Новогрудском) Уездах. В Ревизии пущ Воловича с 1554г. называется Полесьем страна между городами Пинском и Луцком (Ревизия пущ и переходов звериных, сост. Григор. Воловичем 1559г. Вильна, 1867, с. 6). После Люблинской Унии 1569г. вошли в употребление правительственное название Подляшье, Подляхия, но оно не вытеснило прежнего исторического названия, и выражения: Полесье, Польская пуща в Бресткой Економии повторяются до последних лет существования Польши. Но по народному понятию и часть Белзского Воеводства и Червонной Руси называлась Полесьем.
Кроме этих не встречаем других географических названий, разве по главным городам: Львовяне, Львовцы (уже в половине XIV столетия в мирной грамоте Литовских князей с королем Казимиром, тоже названы Львовцы: Аже придут Татарове на Львовскую землю, тогда Руси на Львовьце не помогати; аже поидуть Татарова на Ляхы, тогда Руси неволя поити с Татары - Акты Архео. Комм. СПб, т I, с. 1), Перемышляки, Самборяне, Самборци, Галичане, которые хотя редко, но употребляли, самые древние имена: Хорваты, Древляне, Дулебы, Бужане и пр., совершенно изгладившиеся ныне из народной памяти, разве только некоторые названия сел: Хревт, Хревет (Сяноцк. У.), с. Деревляне (Золочевск. У.), три селения Дулебы (Дулибы), одно в Стрыйском, другое в Бережанском, третье в Чортковском У., и наконец г. Бужск и с. Побужане (Золоч. У), глухо напоминают о существовавших когда-то на Руси Славянских племенах.
7 Горцы, Гуцулы Обратим еще наше внимание на племенно-этнографические названия: Гуцулы, Бойки, Лемки, которых происхождение сколько древне, сколько и загадочно. Эти названия не были известны ни прежнему Польскому, ни нынешнему Немецкому правлению, хотя они издревле употреблялись народом для означения известной породы Горцев, или как прозвища племени.
На юго-восточной окраине Галичины, в горах Станиславского и Коломыйского Уездов, живет племя Русских горцев, отличающееся своим племенным типом, домашней обстановкой, одеянием и языком, которые называются Гоцулы (Гуцулы). Селения их, впрочем, распространились в Марамороше и в Буковинских горах. Название Гуцул производят от Румунского слова гоц или гуц (разбойник), с прибавкою члена ул, как на пр., Туркул, Нямцул. Это имя могло быть сначала браным или нарицательным, и только после стало именем народа и собственным именем. Об Гуцулах и вообще о горных жителях Карпат не находим никакого упоминания у прежних писателей: о них не знало ни прежнее Правление Польское, ни нынешнее Немецкое. (Что имя Гуцулы было издревле известно народу, свидетельствует о том показания разбойников при судебных следствиях, которые из актовых книг приводит А. Белевский, в своей статье: Покутье (напеч. в Часе (Dodatek), 1857, т. VI, вып. 18). В 1703г. Иван Пискливый предводил шайкой опришков, в которых участвовали Волохи, Бойки от Перегонска и Гуцулы. Около 1712г. Иван Панчишин, в сообществе двоих волохов и шести гуцулов ночью напал на Коломыю и ограбил Жида Майорка. Около 1739г. братья Добощуки разбойничали: Олекса на Гуцульщине и в Харосне, а Иван пошел между Бойков. В то же время Олекса Добошь напал с Уграми и Гуцулами на с. Молотков, и ограбил его, и проч.).
Первое известие о народном быте Карпатских жителей сообщил бывший профессор естественных наук в Львовском Университете, Гаке (Hacquet), в своем путешествии по северным Карпатам. В 1788-1793г. он прошел с ученою целью весь Карпатский хребет с востока на запад, и при своих физико-географических наблюдениях не забывал о быте, обычаях и одежде тамошнего народа. Гаке находил Покутян, т.е. Гуцулов в Путилове (На Буковине), в Рожне, Хороцове, Устьереках; он посетил Писанный Камень (возле Ясенова), полонины Скуповы, Русский Дел, Озерну, Балтагул, Чорногору; был в Делятине, Зеленой, в (Угорском) Ясеню (Korosmezo); наконец за р. Ломницей (в Залютном, в Пенках?) он не находил больше Гуцулов. Таким образом Гаке прошел всю горную страну, заселенную Гуцулами, описал их домашний быт, свадебные и похоронные обряды и пр., замечательны изображения, представляющие пляску Гуцулов с топорами...
По первому взгляду Гуцулы заметно отличаются от соседних Горцев и Подгорян своею наружностью, характером, наречием, одеждою и всею обстановкою. Эта особенность имеет свой источник частью в историко-этнографических, частью в географических условиях. Уже самые селения Гуцулов показывают разность от других жителей. Гуцульские села или общины большей частью многолюдны, но дома их тянутся на большем пространстве по берегам горных рек и притоков, или на уютной площадке, стоят одиноко под горой, обсажены плодовитыми, либо дикими, деревьями.
Весьма характеристически наглядно описал гуцульские деревни Вас. Кельсиев: Дорога размыта, кое-где деревушки - но деревушки уже не те, которые в поле, как выражается Гуцул о равнине: там группы хат в двести, подчас в триста, а не по тысяче дворов. Здесь поместится было негде, здесь человек рубил себе хату там, где мог завести огородец и отыскать какую ни будь ложбину для поля. Хата направо, хата налево, хата впереди, хата сзади: ничего общего, ничего связанного нет; каждый живет сам по себе. До соседа не во всю пору можно добраться, потому что ночью и горец может заблудиться; по тому, что сильный ветер может сорвать на него груду камней, или свалить дерево, и человек по неволе делается мистиком, или опришком (Галичина и Молдавия. Путевые письма В. Кельсиева. СПб, 1868).
Дом строится у гуцулов из еловых, по полам разрезанных бревен (пленниц) с внутри выглаженных стругом, связывая в замки или ключ; крыша или стреха скошенная с двух сторон вполне, с двух же узких сторон только в нижней половине, вверху - причолов (фасад); кроют ее не соломой (как крестьяне на Подгорье), а драницами или гонтами, которые они сами производят. Окна и двери обыкновенно обращены к полдню - одно окно к востоку; пред домом, в виде крыльца, небольшой придел чрез который входится в сень (хоромы) и оттуда на право в избу (светлицу). Входя в комнату, справа при стенке - мисник - полочки на глиняную посуду. Кругом избы деревянные скамьи (лавы и прилавки), в главном же углу стол и на нем в скатерти - хлеб и соль. Северную стену занимает постель, на которой нет соломы, а только самодельные толстые ковры (ложники), над постелью жерди (гряды) для вешанья платья. У ног постели обыкновенно висит плетенная детская люлька, над которой между веревками нередко висит красное яблочко. Третий угол к двери занимает хлебная печка, с припечком и вверху с камином (каглой), кругом обдана прилавками. Печь столь просторная, что она служит вместо кровати для семейства, особенно для детей.
Хозяйка держит печку и камин всегда выбелены, но стены не беленые моются только пред большими праздниками. У бедных бывают и курные хаты, в которых нет камина, выводящего дым в сене и на чердак (на под), а дым валит из затопленной печки на всю комнату и стоит густым облаком под чорным потолком, теснясь вон четырехугольным отверстием в потолке. Пока не выгорит в печке, двери и окошки открыты, а еще при том, чтобы не привыкшему спасти глаза от едкого дыма, нужно садиться на маленький стульчик, или какой ни будь утинок (чурбан) на земле. Пол в комнате редко мощен, а вымазан желтою глиною, перемешанной с овсяными мякинами, или конским пометом (коняками). Над окнами бывает также полка (полица), на стенах же над столом редко имеются у Гуцулов иконы, как это водится у других крестьян, а только есть вбитые колки, на которых, во время случающихся церковных обрядов: водосвятия, молитванок, или парастаса, вешают пшеничный калачик, прилепив к нему восковую свечечку. На противоположной стороне сени помещается иногда комора, или другая комната (ковната), в которой Гуцул вешает на стене свои порошницы, ружья, рогатины и конскую сбрую. Из тех же сеней (хоромов) приделаны низкие дверцы, которыми выходят в клети или кошары, помещающееся сзади, кругом хижины. Крыша, опущенная вниз, почивает на бревенчатом срубе и образует теплый сарайчик, в котором помещается мелкий скот (дробь, дробятка), т.е. овцы с ягнятами и телята. Гуцул-хозяин каждый раз днем и ночью может посмотреть своих любезных овечек и забросить им за драбины свеженького сенца. Таким образом дом Гуцула отличается высокой крышей, стены же только с главного входа несколько выше, с других же сторон едва на аршин поднимаются своими бревенчатыми стенами над уровнем земли. Часто бывает, что тут же, напротив входа в хижину, или возле него, пристроен анбар или клеть, так что крыши обеих построек соединены с собой. Перед хатой находится небольшой двор, который обстроен бревенчатым забором, либо закидными в преслах пленницами, под крышкой которого помещают либо наколотые на зиму для топки дрова, либо лучницы (лучины), иногда улья с пчелами. У забора есть клетчатые воротцы, между двумя толстыми круглыми стволами, покрытые вверху плитой, имеющими вид первообраза Дорических колонн. Для рогатого скота стоят особо полуоткрытые сараи, а нередко скот укрывается под ветвистыми, широко раскинувшимися еловыми деревьями, без всякой крыши, стоя в ограждении, обложенным вориньем (жердями).
Такая гуцульская хижина, с клетями и заборами, напоминает Дакийский укрепленный двор, изображенный на колоне Трояна…Возле дома нередко находятся несколько диких яблоней, или груш, но в некоторых деревнях (в Теторах, Белоберезке и др.) у Гуцулов имеются лучшего рода яблоки, груши, черешни и сливы. Земли около усадьбы (царины), все обведенные заборами из жердей, употребляются ранней весной для пастбища скота, а летом для сенокоса; иногда косят царину во второй раз осенью и делают оттаву или потравь. Гуцулы весьма мало занимаются земледелием, они сеют очень мало зернового хлеба; во многих селах не имеется ни плуга, ни бороны. Никто не умеет ни хлеба косить, ни цепом молотить (замечательно, что гуцулы даже неправильно спрягают глагол: орю, ореш, оре, говоря, вм. того совсем неорганически: ораю, ораешь, орае и пр.). Воза во всей деревни нет, разве бендюги, т.е. двухколесный возок с волочащимися по земле двумя шестами, на которых свозят дрова. Скошенную траву сушат, набрасывая ее на островници, т.е. развилистые шесты; сено же складывают также на острову (большую жердь, воткнутую на стожаре в землю), и всегда в круглые стоги (оденки). Зимой свозят на санях, а если отдаленная или неприступная царина, то гоняют туда свой скот и там кормят сеном на месте, раскидывая скоту два раза в день по снегу клоки сена и примешивая нередко к тому свежие деревянные ветви. В это время пастухи пересиживают в особой в царине построенной хате (зимарке). По этой причине у иного Гуцула, кроме хаты в селе, находится две и три зимарки, куда он летом с женой, детьми и всею домашней рухлядью перекочевывает для сенокоса, а зимой посылает батраков для зимовки скота. Жизнь Гуцула, так сказать, в переходном положении от кочевого к оседлому быту. Только в новейшее время начали Гуцулы садить борышку (картофель), кукурузу, репу и бобы. В прежнее время Гуцул не сеял ничего, а только свозил на низ бриндзу и вурду (овечий творог), гуслянку (овечью простоквашу) и пр., менял на кукурузу (мелай) и другие сьестные припасы, которыми прокормливал свою семью. К этому быту относится (II, 357)
Ой серака Поляниця кукурузу сее,
А упадча Гуцулия на те ся надее,
Ой серака Поляниця кукурузь сапае,
А упадча Гуцулия бесаги латае,
Ой серака Поляниця кукурузу поле,
А упадча Гуцулия вже бежит у поле.
Или:
Гуцулия кукурлия не хоче робити,
Лиген иде в Коломыю мелай дорожити.
До сих пор Гуцулы любят подвижную жизнь: они постоянно развозят на вьючных лошадях свой товар: овечий творог, шкуры, деревянную посуду, самодельные сукна, холст, кушаки и пр. по городам, местечкам и селам на продажу. По всему Покутью, Буковине, Марамороше, даже в Семиградии, можно встретить кочующих Гуцулов, которые, сидя верхом на лошади, нередко с трубкой в зубах, прядут волну из воткнутой за поясом кудели.
Гуцул страстно любит скотоводство, особенно стада овец. Он холит свою овечку как дитя и предпочитает ее всему другому скоту, говоря: Святила бы се Божья скотинка - овечка; из овечки все: бриндза, вурда и жентица, и кожюх и петек та щей будженица. Кроме овец они держат стада рогатого скота, выпасают в полонинах и продают. Богатые Гуцулы нанимают своих волов крестьянам, живущих по подгорью, к полевым работам, сам же Гуцул волов никогда не впрягает в ярмо, а для перевозки довольствуется лошадьми-вьюками. Гуцул, можно сказать, конный народ. Впрочем, рогатый скот у гуцулов малой породы, мелного качества, коричневый и вообще темной шерсти, когда, напротив того, степной скот в Буковине и Угрии отличается большим ростом и красивой белосерою породой. Угорские волы славны своими длинными крутыми рогами.
Перезимовать свой скот Гуцулы выгоняют его из царины в полонины. Выгон скота бывает обыкновенно около 1 июня, при чем совершается, так называемое мешенье, с особыми обычаями, сохранившими древнее постановления первоначального (доисторического) пастушеского быта. После того немедленно следует Полонинский ход или поход на горные пастбища, в полонины.
Верхи и полонины вовсе не засеяны, и зимой они стоят совершенно безлюдными пустырями. Вся полоса Карпатских вершин, от Молдавских границ на запад до Низкого Бескида, представляется пустым никем не посещаемым пространством, покрытым громадными буграми снегов. Жители гор приютились в раскиданных по ущельям и провалам хижинам, половины же имеют вид дикой пущи или настоящего ледяного поля. Только с весной оживляется страна. От дуновения южных ветров вдруг тают снега, зашумят, загрямят тысячу водопадами все горные реки и речонки и чрез несколько недель вся мертвая полоса покрывается густыми травами, буйным злаком и запестреет несметными альпийскими цветами. В половине июня горный или подгорянский скот уже в полонинах, мелкие овчары с топорками в руках оглашают всю сторону неумолкаемыми Коломыйками и заунывным звуком свирели. Тогда-то, по словам народной песни, с воскресшей весной:
Урадуется весь мир на земли,
Горы, долины та й полонины!
В полонинах травы не косят на сено, так как по крутым тропинкам и обрывистым дорогам не возможно свезти сено домой к усадьбе, зимой же нельзя со скотом перебрести по смежным чрез скользкие ущелья и замершие ручьи, ни жить среди ледяной пущи. Так приходится летом выгонять скот на верхи и пользоваться тучными альпийскими пастбищами. Таким образом полонины (как Немцы называют die Alpen), это - нагорные пастбища, пространством от 500 до 1000 десятин и больше, которые принадлежат некоторым богатым владельцам из крестьян. Однако же, общинное право, сохранившееся с древних времен, допускает всех жителей деревни пасти свой скот за установленную награду владельцам земли.
Плата - поставлена натурой: восемь до двенадцати бочонков (бербениц) овечьего творога (бриндзы) за лето, и такую плату владелец не смеет отменить. На основании этого обычая бывает ежегодно, пред Полонинским ходом, сгон скота на пробный удой (мешенье). Для мешенья, избирают которую ни будь из вблизи полонины лежащую Гуцульскую усадьбу с пространной цариной (поляной). В установленный день каждый хозяин, желающий участвовать, пригоняет весь свой дойный скот, овец, коз, иногда и коров, на место мешенья. При угощением хозяином усадьбы нанимаются на лето пастухи (вовчеры, бутеи, ледени) и выбираются из них ватаг или ватажко и старший пастух. Плата (сембриля) производится также бриндзей с придачей по паре постолов (кожаных лаптей). После приготовляют известной вместимости дойницу или гарчик, в который каждый хозяин при свидетелях ватаг и леденях, доит свой скот. Они меряют и отмечают на особой к этому делу приготовленной дощечке (лещатке) нарезом или зарубкой, сколько гарчиков было молока, с половиной, с четвертью, с восьмой и пр. долью гарчика. Сообразно пробному удою опытные овчари рассчитывают сколько хозяин должен получить бриндзы, или урды, за лето, значит сколько бербениц, сколько полубербениц, сколько гарчиков, полугарчиков, или, в прибавку, сколько сырных колачей или баранчиков (Когда овечий творог размягчить на огне, то сделается масса на подобие теста, из которой овчары делают баранки (колачи), блины (викари), олени, барашечки и др. того рода фигурки). Лучинку-карбованку или бирку раскалывают пополпм плашмя так, что на одной и на другой половине остаются такие же нарезы. Одну половину берет хозяин, делавший пробный удой, а другую отдает ватагу, который по очереди, от всех доющих хозяев принимает лещатки, нанизает их чрез просверленную дырочку на снурок и берет их с собой в полонину для справки, сколько кто их хозяев должен получить бриндзы. Когда передоят весь скот и кончится мешенье, ватаг с овчарями принимает от старшин все стадо скота и начинается торжественный Полонинский ход. Впереди идет пастух-наперадовец, в чорной мазанке (в масле и саже вываренной рубашке), по бокам и сзади ледени, в сопровождении овчарских собак, подгоняют скот. Ватаг и старший пастух заключает шествие с навьюченными медными котлами и деревянной посудой шкапьетами (лошадьми). Сурмы засурмят, трубеты затрубят, и весь табор кочевников, сопровождаемый игрой на сопелках (свирелях) и веселыми песнями, идет тихим шагом по извилистым дорогам и горным тропинкам в верхы, в полонины. Рев скота, блеянье овец и ягнят, наполняют воздух, овчари прощаются с возвращающимися хозяевами, передавая каждый что нибудь тому, кто сердцу мил, кто матушке-неньке, кто сестре, а кто милой чернобровке, или белевице-голубке. Пришедши в полонину, ватаг тут же приказывает обновить, или наново устроить, стаю, т.е. ограду для скота, починить дранью, или лубьем, колыбу (шалаш, где пастухи ночуют), снести всю посуду: устроить вертлюг (столбец с крючком), на котором вешается котел над ватрой (очагом) для отогревания молока, устраивают полки для сушения будзов, и все нужное, и тогда начинается полонинское хозяйство. Немедленно разводят в колибе огонь (ватру). Гуцулы говорят, что овчары в первый раз должны непременно развести живой огонь или Божий огонь. Для этой цели ледени приискивают сухой порохняный пень, кладут его на место очага, зарубывают на нем клинообразную зарубину; после, оттесав такое же клинчатое бревно с твердого дерева, закладывают его в зарубину. Два дюжих овчаря, ставши на колени и взяв за концы, начинают бревном пилить, т.е. сильно тереть бревно об порохняную зарубину до тех пор, пока от продолжительного трения, не загорится пень. Увидев дымящийся пень, тут же разводят огонь и тричи (трижды) перекрестясь, падают на колени, а ватаг читает в слуг Отче наш и др. молитвы, которые все присутствующие, благоговейно сложа руки повторяют за ним. Вот в каком виде сохранилось древнее огнепоклонение у Карпато-Русских горцев!
Чем скорее разведется огонь, и чем яснее он горит, тем лучше поведется дело сыроварения и вообще благополучнее вестись будет скотоводство. Иногда, говорят, разведение огня идет столь упорно, что уставших леденей должны сменять другие. Это худое предзнаменование: оно ворожит или болезнь и падеж скота, или похищение дикими зверями. Божий огонь должен сохраняться до конца кочевья; его берегут ватаг и старший пастух в отсутствии овчарей и, говорят, не было примера, чтобы Божий огонь погас. Если, по причине недостатка паши случится перекочеваться на другую стаю, то и Божий огонь переносят на другую колыбу, или же там наново разводят его. Так, говорят, было в старину по всем стаям - и велось хорошо скотоводство. Теплая погода стояла до поздней осени, удой был обилен до того, что не только вполне хватало бриндзы для всех газд (хозяев) и на симбрилю (зарплату) ватагу и всем овчарям, но пастухи еще припрячут было (приготовят) свыше две или три, бербеницы и, продав бриндзу, поделяться деньгами. С той поры, как начали ватажити и скотарити урлённики и жовнираги (урлён, нем. Urlaub; урлённик от нем. Urlauber - отпускной солдат, Жовнер, польск. Zolnierz от нем. Soldner, солдат, с уничижением говоря - жовнирага) и зажигают ватру кресалом, або и дедьчими серниками, то Бог не благословит и не минует несчастье: болА, падежь или мотолица на овцы, медведь кучит, что нужно зарани (ранее) вступиться ему и переходить другую стаю, весною падут снеги и бывают приморозки, что обстриженные овцы пукают (лопают) и погибают, или же под осень настают ранние морозы и не дадут допрятати скорома даже газдам, что получившие полный надел должны недостающие как и сембрилю пастухам уплачивать деньгами. Все несчастье от того, что необачные недоверки покасовали стародавный обычай - говорил седой Гуцул, со вздохом качая головой.
Соображаясь с числом скота, бывает на стае, кроме ватага, леденей 8-10 и больше человек. Пастухи доят весь скот в Гале и, отваривая все молоко, делают прежде будзы или бундзы (большие комы творога). Дойные коровы редко гоняют в полонины, так как в горах коровы не доятся без телят, и молоко нужно дома, в селе, для кушанья, особенно для детей. В полонинах - самые овцы и козы, которых пускают первых на пашу, а после них уже пасут яловник, бычки и волы. Весь дойный скот (дробь) доится в струнке два раза в день, рано утром на пашу, и вечером. Когда пригоняют его с паши. Струнка - это забор особого устройства в стае, куда загоняют скот для доенья. В ограде, называемой загорода, в одной стене оставляются между кольями такие отверстия, что чрез них овца или коза, может пролесть: это струнка. Когда придет время доения, пастухи выходят с дойницами и приседают извне ограды в дырах струнки, и тогда один овчар идет в загородку и нагоняет батагом овцы в струнку, приговаривая: Птруть-га! фють! и когда овца намерена пролезть сквозь струнку, стоящий извне у отверстия струнки пастух задерживает ее, подставляет дойницу и выдавив вымя, пускает ее вон, за тем принимается за другую, теснящуюся за ней овцу. Молоко сливают в медный котел, вешают его на вертлюге над очагом и, отогрев его, со вложением немного глега (Глег (gleg) - это сселое молоко из желудка маленького теленка, которого кусочек бросают в удои молока, чтобы оно скорее сселось (сгледжилось). Это действие называется глегати или гледжити молоко. Слово глег (у Лемков глят, глягати), очевидно заимствовано из греческого glagos, молоко, слово, употребляемое еще в Илияде Гомера. Это обстоятельство указывает на близкие сношения наших Карпатских горцев с греками в отдаленной древности, когда, по словам Нестора: Словении сели суть по Дунаеви, где есть ныне Угорьска земля и Болгарьска. Там, в соседстве Греции, предки наших Гуцулов, Бойков и Лемков, научились глягати молоко и делать бриндзу, оттуда они вынесли слова kalubh колиба, навес, шалаш; вoqkh корм, вoqkw, вoqkhqw (pasco) пасти, выгонять на пашу и называют до сих пор свои шалаши колибы, свои горные пажити - Бескиды, пасти в горах - бескидовати), собирают на жентинце (сыровотке) будзь (сладкий творог), сдавливают его в большие кому, просушивают на полках и отдают прибывающим в полонину очередным хозяевам, которые, перемяв с привезенною ими солью, набивают бриндзу в бербеницы и, соображаясь с зарубинами по лучинкам, берут свой пай на дом. Возвращаясь в село он же, хозяин, подает повестку, чья очередь выходить в полонину по бриндзу с своею лучинкою, и запасает овчарей харчом (кукурузной мукой, картофелем, хлебом и проч.).
Ватаг в полонине - начальник стаи: он приказывает, и скотари должны безусловно повиноваться. - В полонине старшины нема, ни войта, ни пана: ватаг и войт и пан; вон царь в полонине. Так Бог установив. А он, ди, и немина-маржина (немой скот) знает старшину и повинуесе. Коли выженуть товар в полонину, то що найдужчии волы начинают брикатисе, и который бык переборе всех, то той и старший на всю стаю; вон перед веде и ему все волы и коровы дают дорогу - так толковал мне Гуцул в полонине, доказывая необходимость начальства. Кроме бриндзы добывают, переваривая во второй раз жентинцу, другой род творога, урду или вурду, которая белее бриндзы и не столь жирна, а также гуслянку, т.е простоквашу из овечьего молока. Которая также в бербеницах свозится с полонины для домашнего обихода, или на продажу.
В полонину не полагается заходить женщинам, даже за ягодами нельзя им ходить туда: это уж такая установа. На стае, как было в Запорожье, одни мужчины занимаются всем. Сами ледени варят кулешу, моют посуду и занимаются молочным делом; сами они стирают и белье. Не редко случается, иной ледень, чтобы не сменять белья, выварит свою рубашку в коровьем масле с сажей, и как чумак, ходит все лето в такой мазанке, которая лощась, подобно коленкору, предохраняет его от дождя и насекомых.
В прежнее время все пастухи в полонине были вооружены, у каждого было ружье (крес или пушка), не редко янчарка, получившаяся Бог ведает какими путями в горы, за поясом пистолеты, рогатина (кинжал) и проч.; но Австрийское Правительство обезоружило весь горный народ, и теперь остался у каждого Гуцула только за кушаком длинный нош в металлической оправе, а для ватагов в полонинах местная власть разрешает иметь ружье, или пистолеты. При всем том полонинская пастушеская жизнь представляет собой вольное раздолье. На мешенье батьки-газды, избрав ватага и скотарей, передают в ихз руки все свое имущество. Ледени, идя в полонины, чувствуют себя самостоятельными, свободными, хотя на шесть недель, владетелями скота всей деревни. Ватаг временный хозяин, а ледени его челядь. Это сознание самовластия, случающаяся борьба с дикими зверями, предвиденная борьба с вьюгами, грозами и ненастной погодой, во время которых они должны хранить вверенные им стада, внушают овчарям мужество, отвагу и самоуверенность. И воспитанный нежной матерью сыночек-плаканчик, не бывший в никакой пригоде, весело принимается за труд и в первый раз почувствует, что он хлопец-молодец, Козак: у него в левой руке сопелочка, а в правой топорец; он ходит за овцами свободно, припевая; кругом него цветущая природа, глаз его господствует над необозримыми пространствами скалистых гор, дремучих лесов и глухих трущоб; он находит довольно досуга думочку думати и гадку гадати и, вдоль быстроструящейся речонки, он посылает свои вздохи к милой любке, которая, скучая за милым, припевает дома:
Ой на весне днинка красна, пташеньки спевают,
В полонице еще краще вовчерики грают.
Пошли вовцы в полонину, а ягнятки блеют,
А що ж наши вовчерики в полонине деют?
На маленькОм салашику ватаг ватагуе,
Та наробит колачикОв, мене подаруе.
Так и на Угорской Верховине югас (овчар), ходя за овцами и поглядывая долой, в село, поет:
Ладно мене в полонине,
В полонине сижу:
Што ма мила дома робишь,
Я то вшитко вижу.
Напротив того, глаза овчарки постоянно обращены к верхам и она утешается песнею:
Видко мого миленького
Конец полонинки,
Як росчесав жовту косу
Аж до ременинки.
Кроме скотоводства, гуцулы занимаются рубкой леса. На горах, по Карпатским провалам и долинам, растут непроходимые хвойные леса. В прежнее время крестьяне безпрекословно пользовались лесом: кто где хотел, там и рубил; чья полонина, того и окрестный лес. Австрийское правительство постановило законом, что все леса достались во владение помещиков и казны, даже на крестьянской земле выросший лес принадлежит помещику: крестьянин может пасти и косит сено, но не смеет срубить ни дерева, ни куста, хотя бы засорил сеножать. Теперь Гуцулы нанимаются рубить и сплавливать лес у помещиков и у казенных управителей. В дальних подполонинских лесах они рубят строевой и товарный лес, облупывают из коры и катят с горы толстые бревна (ковбки, белани кочают) к притоку, после водой спускают по одному к реке, сколачивают в сплавы (пласты, дарабы) для речной сплавки. Иногда в неприступных местах, для удобнейшего сволакивания бревен, они пристраивают ризы - это из бревен, на высоких быках устроенные корыта, тянущиеся помежду горами и несколько верст вдоль к сплавной реке. Заготовив большое количество бревен, поливают ризу водой и по льду пускают по одному бревну, которые с неимоверною быстротою мчатся к реке на спуск.
Гуцул - бывалый и весьма предприимчивый человек. С медной люлькой-запеканкой в зубах лежа на печке своей курной хаты, он разскажет вам весь речной путь от Рябинца и Озерной до Кут; от отметит с точностью всякую гряду (отмель), всякий подводный камень, всякую опасную скалу, все кашицы (срубы с накладенными камнями под мостами), все мосты, подмостки, гуки, скоки-водопады. Несколько лет тому назад приезжали подрядчики из Молдавии, закупали корабельный и товарный лес под самой Чорногорой - и Гуцулы срубили и сплавили его не только из гор в Куты и Черновцы, но нанялись сплавить его далее по Пруту в Романов Торг, Бакоту, и до самого Галаца, за 600 и более верст, до самого устья Дуная...
Впрочем, у Гуцулов развивалась своя промышленность: между ними находятся искусные плотники для построения домов, которые, срубив целые дома, разбирают весь сруб и сплавляют в безлесные страны Надпрутовской долины, где продают их по ярмаркам в Заболотове, Снятине и др. городах. Они делают хорошую деревянную посуду. Есть между ними и другие мастера. Гуцул умеет плавить металлы и довольно искусно выделывает желтомедные крестики, пуговицы, заколки, цепочки, топорики, поясы, порошницы; он сумеет починить, или сделать ружье, конную збрую и проч. изделия для собственного употребления и на продажу. Женщины гуцулки опять - мастерицы красить овечью волну и козью шерсть на разные яркие цвета: алый, малиновый, голубой, желтый, зеленый и коричневый; руками Гуцулок перерабатывается не только весь запас домашних рун, но иная деревня (Яворов, Соколовка и др.) прикупают несколько сот пудов волны и перерабатывают ее домашним (не фабричным) образом на сукна, ожники, килимы, фоты, опинки, катраны, крайки, рукавицы и др. изделия. Замечательно, что это искусство вовсе не перенято от Немцев, ни от Запада, а все у них своедельно и по преданию сохраняется и переходит из поколения в поколение, от самых. Может быть, доисторических времен. Вообще у Карпатских Горцев, особенно у Гуцулов, в домашнем быту. В хозяйственных приборах и уборах, незаметно ни малейшего влияния Западных образов, все у них по своему, по старинному.
И ныне Гуцулы так выделывают бриндзу, урду, гуслянку, как ее выделывали два, три столетия тому назад; так одеваются в самодельное платье, как это описал Гаке; и ныне они так пляшут гайдука, смело подбрасывая на сажень вверх свои топоры и с верностию ловя их над головами…Форма и материал орудий и снастей, снадобья, убранства домашней обстановки - все как бы в первобытных лесах. Они строят дома по обычаю своих предков; лошадиная сбруя, убранство мущин и ожерелье женщин, до малейшей пуговицы и пряжки, покрой одеяния до малейшей каймы и обшивки, все столь определенно, неизменно, как бы в статуе вылито или долотом ваятеля выковано. Гражданственность Европы не дотронулась гуцулов. Как среди постоянно движимых волн на поверхности моря недвижимые массы воды лежат внизу, которых не касается никакая буря, никакой ураган.
Гуцулы и вообще Верховинцы отличаются стройным телосложением и заметной телесной силой. Гуцул возьмет один на плечо такое бревно,которое есть кому и двоим понести; он зарубит топор в длинный ствол ели, и одной рукой тянет ее к реке на сплав. Гуцул оборотный, ловкий, охочь к работе и труду, но на досуге он любит отдохнуть и полежать, куря трубку. Он добродушен, простосердечен, чувствительный, хлебосольный до расточительности, но и хитер и непостоянен. Он любит щеголять своим яркоцветным убранством, дорожит своей блистающей сбруей, Сяным, писанным топорцом. Женский пол отличается жеманством и кокетничеством. Уже Гаке заметил у Гуцулов волокитство и разнузданность обычаев обоих полов. Таковы они и сегодня. Многие женатые за честь себе считают иметь по две и три любаски, а иной Гуцул докоряет своей жене, что у нея нет ни одного любовника. Гаке пишет, что женатые, кроме законной жены. Имеют свои подруги (посестры), напротив того замужние женщины безпрепятственно держат своих любовников. Этот порок вероятно имеет свой источник в смешении с каким-то посторонним племенам, чуждым Славянам, которые как известно, славятся целомудростию обычаев и безпорочной жизнию в супружеском союзе.
...В прежнее время считалось молодечеством пойти в опришки, в гайдамаки, хоть на три недели. И до сих пор Гуцулы поют песни про Добышука, Джемеджука и других именитых опришков, прославляя их (по местному мнению) богатырские подвиги. На Добышеву хату, Добышеву кирницу, указывают еще и ныне, где она была, как на священные памятники, а потомки Стефана Дзвонки, который убил из ружья Олексу Добыша, живут до сих пор в селе Космач особняком под народной опалой. Никто не дружится, ни сообщается с ними.
Вооружение опришков было непоследнее. Белёнский нашел в актах: ватаг опришков имел ружье, перевешанное через плечо, при бедре палаш, за поясом топорец, и две пары пистолетов, в руке рогатину, у пояса висел обыкновенно нож, называемый чепалик. Простые опришки различались тем, что у них не было палаша и только одна пара пистолетов. Народное предание прибавляет к тому, что вместо галунов, нанизывали на нитку червонцы и украшали ими свои шляпы (кресани) и ремни от порошниц и проч. Опришки, подобно Запорожцам, называли друг друга: Пане брату, товарищу, побратиме: ватаг же их обращался к ним: Хлопцы молодцы! Еще не разследовано, была ли какая нибудь связь между Украинским и Горным Гуцульским гайдамачеством. В народной песне живо представляется быт опришков:
А що у той Чорногоре за ворони кони!
Ходем, брате, в Гайдамаки, чуем за червони! -
На що тобе, пане брате, торбину таскати,
Лепше тобе, пане брате, людей розбивати!
Чи знаешь ты, пане брате, що будем деяти?
Геть вырежем вражих ляхов, будем пановати!
…Наконец, не отрицая некоторой примеси посторонней народности, нужно сказать, что Русская Славянская народность взяла решительный перевес. Ныне Гуцул настоящий представитель Славянского духа: по наружности, обычаям, образу жизни, языку и вероисповедованию, он стоит в ближайшей связи с другими Горцами-Верховинцами и Подгорянами. О Горцах вообще можно сказать с Белёвским, что: они народ пригожий и красивый. Сильное телосложение, свобода движений, обыкновенно свойственная жителям гор, наконец отвага и ловкость - прирожденны вместе и Гуцулам и Бойкам. Горцы различаются между собою в частности, но они имеют много общего, их вяжет с собою особый быт и особый характер страны. Горный мир - особый мир, различный от остального мира низменных стран; жизнь горца, пастуха, полукочевника, совсем другая жизнь. Песни Горцев, по своему выражению, по своему метру, ритму и напеву, напоминают журчание воды по камням и мелким порогам горных притоков. В этих песнях особенно выпукло обнаруживается любовь горца к родной стране, мягкость и нежность чувства, его способности к заявлению глубокой любви, и при всей жестокости натуры, обнаруживается в нем много честных, благородных качеств, делающих это племя для каждого весьма сочувственным.
...В Галичине - 79.031
В Буковине - 13.205
В Угрии - 15.384
Итого всех Гуцулов 107610
8 Горцы, называемые Бойками Непосредственные соседи Гуцулов с запада, это Горяне и Подгоряне, называемые Бойки. Это название придается Русскому народу северного Карпатского склона, начиная от реки Ломницы к западу до истоков Днестра; следовательно, бойки занимают погорье Стрыйского и Самборского Уездов.
…Итого в 1874г. считалось Горцев Бойков 75.937
…Замечательно, что сам народ никогда не назовет себя Бойком, а каждый отказывается от него с негодованием, на отрез, считая его обидным именем: Бойкнуло бы тобе в черев! Який я Бойко? Я такий же Русин, як и ты.
…Остается вопрос: по чему народ не хочет себя называть Бойком, когда он не должен бы вовсе обижаться, если бы он в самом деле происходил от исторических Боев или от слова бойкий (как утверждает Вагилевич)? Для разьяснения этого надлежит допустить предположение, что название Бойков относится к остаткам того племени, которое, после незаписанных историей поражений, народных смут и потерь, низошло, вероятно, до положения рабов, или бедных праздношатающихся отребьев у возрастающего и господствующего Славяно-русского народа, может быть в стране, которую Константин Багрянородный называл Бойки жили когда-то и Кельтские Бои; но они выселились, перешли в другие страны, или истребились в войнах. А после них осталась между Славянскими поселенцами какая ни будь невольная челядь, или чернь, которая, шатаясь между господствующим народом, своими соседями называема была Бойки, пока совсем не перевелась и на слилась с народом, а ославянившись, не оставила свое прозвище Русскому народу, который по этой причине и чуждается его. Должно быть Славяно-Русское население всегда враждебно относилось к этим Боям, когда до сих пор народ с презрением ругается им в виде поговорки: Бойко жовточеревый, и в насмешку припевает:
Ой Гуцулы, Гуцуленьки, де сьте Бойка дели?
Цы вы его испеклисте, цы сырого зьели? -
Ни мы его испеклисмо, ни сырого зьели,
Ино ишов через гору, та го Вовки зьели.
...
9 Русины-Лемки Наконец погорье Низкого Бескида, от р. Сяна по самую Попрадскую долину в Сяндецком Уезде, заселяет современный Галицкой Руси народ, который называет сам себя Русинами или Русняками, а у соседей известен под именем Лемков (Лемко, Лемак, жен. р. Лемчанка). Название Лемки стало известно только в самое новейшее время, по чему и нельзя сказать, на сколько оно древнее. Не смотря на это Шафарик считает вероятным, что известные в III и IV стол. Sarmatae Limigantes были предками нынешних Лемков.
Алексей Торонский составил в 1860г. обстоятельное описание этого замечательного племени (Русины-Лемки в Галицкой Заре, Львов). Он производит название Лемков от частицы лем, которую горцы той стороны употребляют вместо лишь-только. Торонский находит это прозвище совсем естественным: так как наречие лем - не Русское, а, с многими другими словами, заимствованное у Словаков, то легко могло статься, что неправильный их говор показался странным для соседей русских, и, они, подсмеиваясь над ним, начали называть и говорящих лем Лемками.
…И Зубрицкий и Торонский признают Лемков первобытными жителями своей земли. Вероятно, в этих странах в древности жили Хорваты, которых поселения, по словам Шафарика, от восточной Галичины, где Русские Хорваты упоминаются Нестором и Кадлубком под 850, 907, 981 и 983 г., простирались непрерывною цепью Карпатских хребтов к самому Кракову. Они приняли крещение при Владимире Великом, а, может быть и раньше, и после усвоили себе название Русских (Русняков). Самые дальние поселения их к Западу - это четыре села за р. Попрадом: Шляхова (700 д.), Бела Вода (655 д.), Чорна Вода (363д.) и Яворки (715д.), напротив которым находится на южном склоне многолюдные села того же люда: Великий Липник (1284д.), Фольварк (643д.), Литманова (1036д.) Орябина (1486д.), Каменка (2337д.) и др. Это самые дальние поселения Русских на западе; отсюда Лемки простираются узкою полосою к востоку почти до истоков Сяна.
…В долине рек Попрада и Горной Каменицы живет ветвь того же народа…К тем же Русинам-Лемкам, по наружности, одежде и говору следует причислить несколько сел, расположенных в гористом крае, на правом берегу реки Вислока, между местечками Кросном, Фриштаком и Стрижовом…
И того в 1874 считалось Лемков 109951.
Наконец должны мы причислить сюда села, пропущенные Полем и расположенные вдоль от Балигорода к Сяноку, на левом берегу Сяна, хотя народ в этой местности теряет уже особенности Лемков, приближаясь к остальным Русским.
…И того 12, 971. Вместе с прежними 122.922 души.
...Русские Горцы, о которых речь идет, сами себя никогда не называют Лемками и мы только, для различения их от других жителей, принуждены употреблять это название.
Что касается их характера, то это народ тихого, смирного нрава: добродушен, откровенен, трудолюбив, бережлив и малым доволен. С нравственной точки зрения он глубоко религиозен. Мы видим у него истинное уважение к своей Православной (как народ называет) Церкви, с ея таинством и обрядами. Он любит великолепную обрядность, идет охотно в церковь, или на богомолье в отдаленные Закарпатские монастыри, в Красном Броде и на Буковской Горе, стоит в Храме Божием натощак до полудня, иногда даже до вечера. Он хранит и почитает праздники, дорожит ими и благоговейно празднует их. Лемки с большим пожертвованием строят и обновляют свои церкви. Села их немноголюдны, но почти во всяком селении есть своя церковь. При входе в церковь простолюдин, по обычаю Русскому, осеняет себя трижды знаменем св. креста и приветливо кланяется стоящим возле него, которые также вежливо отдают ему малой поклон. Церкви всегда полны народом. При каждой Церкви есть церковное Братство, не редко не только мужеское, но и женское. Приятно смотреть, когда, во время литии, или чтения евангелия, все, состоящие в Братстве, выступают наперед и становятся полукругом: старшие братчики или пономари (паламари) выносят по толстому пуку восковых свеч и зажигая по одной, раздают каждому свою, кланяясь всякому братчику особо и, наконец, отвешивая всем вместе почетный поклон, за что они получают такие же поклоны от всех. Все так важно, степенно и благочинно!
Лемко начинает всякое дело с Богом, молитвой, и кончает его тою же молитвой. Это живое религиозное чувство имеет благодательное влияние на всю его нравственную жизнь. По этой причине весь народ, живя в идиллической простоте, отличается чистотой нравов, и у него не слышно ни воровства, ни разбоя, ни других грубых поступков. Лемки сильно привязаны к своей родине. Только крайняя нужда, неурожай, беда и недостаток заставляют их искать пропитания в чужих краях; но горец, оправившись немного, всегда возвращается в свои горы, которые ему дороже всего в мире.
Ежегодно летом отправляются парни и девки от Бескида на Угорские поля и степи, жнут и убирают мадьярам озимый хлеб, косят и гребут сено и ярицу и исправляют другие полевые работы. Все поля над Тисой и Дунаем кишат горным народом и вся Мадьярская глушь в летнее время полна песнями трудящегося Славянского люда. Осенью они возвращаются с заработанными деньгами и хлебом на прокормление своих семейств. Нужно заметить, что горный народ не привык к тяжелым полевым работам. Лемко не станет серпом жать: спина болит; он только хороший косец с своею длинной, замашистой косой. Хлеб жнут только женщины. По этой причине Лемка не приглашают к уборке хлеба в Галичину, на Подолье; однако же он находит всегда работу в ленивых Мадьяр. Земля, населяемая Лемками, гориста, камениста и неплодородна. Лемки употребляют много труда и забот, чтобы унавозить и вспахать свои покатистые участки, и сеют по немногу зернового хлеба, преимущественно овес, из муки которого пекут хлеб и приготовляют похлебку чир.
Ячмень сеют ради круп и панцеки, т.е. в ступе отолченный ячмень, употребляемый для пищи; пшеницы не много, разве для праздников, на паску и стиранку (лапшу), а весь круглый год Лемки питаются овсяными кляцками с примесью ржаной муки, или картофеля. Овсяник для них вкуснее всего.
Кроме того Лемки нанимаются со своими лошадьми в извощики и подводы. Они ездят в Тернополь и Бугач за зерновым хлебом в Ягер (Erlan) и в Токай за вином, а также в Краков, Пешт, Доброцин (Дебречин), в Кремницу, Щявницу (Schemnitz) за разными товарами и изделиями. Промышленность Лемков незначительна: они выделывают домашний холст, самодельные сукна, ковры (коцы) и другие шерстяные вещи, наконец деревянную посуду, гонты, лопаты, веялки и пр.; не чуждаются также мелкой торговли. Особенно же они занимаются перепродажей мелкого скота. Ежегодно весной отправляются Лемки на восток к Верховинцам, покупают скот, преимущественно овец. Даже у гуцулов и Буковинских горцев известны гости Лемки (т.е. купцы) под названием Товты (мадьярское Tot - Славянин). На Верховине устанавливается по прибытии их токма. Это народная сходка сельских старшин из 20 и даже 30 сел, на которой после угощения, поставляется токма, т.е. цена для продажи скота, по коей имеет быть продана овца с ягнятом, ярчук или ярка, и от этих цен никто не смеет отступить. Накупив весной скота, они пригоняют свои стада домой, пользуются молоком, творогом, волной и ягнятами, откармливают летом и к осени отправляют целыми стадами на запад, в Краков, Моравию, и даже Вену. Конечно, нынешние железные дороги уничтожили весь этот торговый оборот, но прежде того был у Лемков для прогонки скота свой особый путь - самим хребтом Бескида, путь древний, свободный от всех стеснительных таможенных обрядностей. Австрийские пограничные егеря (Granzjager) имели свои стоянки по деревням, а на южной покатости находились мадьярские тридцатки; но Лемки прогоняли свои стада самими верхами и полонинами, не касаясь ни тех, ни других, как бы на нейтральной полосе, где находили всюду подножий корм. Егерские разьезды не трогали наших купцов, а тридцатковые чиновники взимали пошлины только с приходящих с товарами поперек Карпат, из Галичины в Угрию, или обратно. Когда же нашим Лемкам приходилось гонять скот, или овец, на торги по проселочным дорогам чрез Мазурские и Моравские села, то содержатели гостиниц, зная Лемков с хорошей стороны, отпускали бывало этим купцам безденежно корм и др. припасы на слово, и наши купцы, как честные люди, возвращались из Кракова или Оломуньца (Olmutz), расплачивались с ними всегда точно и верно.
…В заключение сообщим, что Торонский составляет статью об отношениях Лемков к своим соседям и сообитателям. Ближайшие соседи Лемков - это Мазуры на северном и Словаки на южном склоне Бескидов, частью перемешанные с Угорскими Русскими (Лемаками, Маковичанами, Краиняннами и Спижаками). Не смотря на частые сношения Лемков с Мазурами, они резко отличаются друг от друга. Лемко никак не выучится по Польски; даже служащие по дворам и в войске и извощики, побывавшие в Кракове и других городах, не могут построить свой язык на Польский лад, чтобы нельзя было узнать их происхождения. Лемко не роднится с Мазуром, не перенимает от него ничего, ни платья, ни обычаев. Напротив того он охотно сообщается с Словаками, легко привыкает к Словацкой речи, любит иногда похвастать знанием Словацкого наречия, которое даже считает чем-то лучшим и высшим своего родного. Побывав на заработках или в услужении за Бескидом парни и девки легко перенимают Словацкую речь, Словенцкий наряд и часто переменяют свои имена: Натка, Феня, Парася на Словацкие: Анница, Катица или Марця. Предания, обычаи, песни, все тянет Лемка за Бескид к своим с древнейших времен единомышленникам и соседям
http://www.kirsoft.c.../KSNews_240.htm
Вход
Зарегистрироваться
Наверх
